«Вначале было слово» — написано в Библии, поэтому первым, кого я «зацепил» в тот раз, был Михаил Степанович Ольминский (Александров) — один из старейших деятелей российского революционного и коммунистического движения, публицист, историк и литературный критик.
Будучи аж 1863-го года рождения, что по нынешним временам достаточно много, начав ещё с народовольцев, затем перейдя на позиции социал-демократии и наконец сдружившись с Лениным — он когда-то считался одним из крупнейших теоретиков большевизма, возглавляя или входя в редакции крупнейших партийных изданий.
Рисунок 32. Ольминский (Александров) Михаил Степанович. Не правда ли — Карл Маркс, да и только?
Ныне же, после смерти Ленина, Михаил Степанович оказался совершено не у дел — подвинутый шустрой «молодёжью» вроде Зиновьева или Бухарина. Он — Председатель Общества старых большевиков, Председатель Совета Истпарта (истории партии), что выглядит почётной отставкой-пенсией и, его имя — всё реже и реже встречаясь на страницах газет и журналов, потихоньку-помаленьку забывается.
Однако, если верить Краснощёкову (а хоть каких-нибудь внятных оснований не верить ему, у меня пока нет) — Ольминский сам по себе довольно амбициозен и, такое положение его изрядно напрягает!
При этом, моё «второе я», изрядно ехидно щерилось:
— Ты любишь поспорить по вопросам марксизма, Серафим? Покритиковать его основные положении? Значит, с Михаилом Степановичем — вы крепко подружитесь!
— Конкретней, пожалуйста…
— Наведи его на парочку идей! Какой истинный марксист не хочет внести в учение своё — новое слово? Иль, даже — опровергнуть его?
Согласно кивнув:
— Только непоправимо тупой иль неисправимо мёртвый!
Опять же напоминаю об операции «Вброс дохлой кошки» и, о том — что в связи с последними событиями, снизу доверху в партии — весьма заметен изрядный скептицизм и даже разочарование в «единственно верном учении». Хотя упоротых ещё хватает и, они до сих пор талдычат одно и тоже — их уже никто не слушает. Люди думающие из кремлёвских — ищут выход из идеологического тупика, в который завело тупое следование догмам марксизма
Краснощёков, меж тем продолжает:
— И если ты сможешь убедить Ольминского — как это в своё время проделал Ленин, он станет твоим самым истовым сторонником.
Сказать по правде, сперва был несколько скептично настроен: «дедушке» — пора и «о Марксе» задуматься, а не о каких-то там личных «амбициях».
— А будет ли толк от такого «сторонника»?
— Если тебе не нужно идеологическое обоснование твоего «лобби», то пожалуй нет… А вот если тебе нужна не просто группа исполнителей, а фракция единомышленников в ВКП(б) — Ольминский будет в самый раз. Хотя бы потому, что у него имеется свой печатный орган — журнал «Пролетарская революция», который он основал и до сих пор возглавляет.
— Так, это меняет всё дело!
В принципе, Краснощёков прав: если что — то с «дедушки» и спрос меньше…
Что дескать, с его маразма возьмёшь?
Хотя, среди большевиков за идеологические разногласия пока не преследуют — но свою задницу прикрыть его авторитетом, всё одно не помешает.
* * *
Долго ли, коротко — но я уже в квартире у Ольминского:
— Михаил Степанович! Обратиться к Вам, мне порекомендовал Борис Александрович Конофальский… Помните такого? Ещё по вашему с ним народовольству?
Это — отец Брата-Кондрата, руководителя Отдела пропаганды Нижегородского Губкома РЛКСМ. Он же «Товарищ Чё» и мой постоянный «спарринг-партнёр» по полемическим спорам в печатной периодике. С помощью подобных «срачей», среди хроноаборигеннов — не менее популярных как «реальти-шоу» в моё время, я изменяю общественное мнение и есть уже серьёзные подвижки.
Тот, наморщил лоб и не совсем уверенно:
— Конечно, помню.
Эффективность пропаганды и рекламы на разные слои населения различная, поэтому к каждому из их представителей необходим разный подход.
Малообразованные слои общества первым делом испытывают недоверие к пропаганде — но если им повторять одно и, тоже много-много раз — то утверждение начинает восприниматься как абсолютная истина.
У образованного класса, картина прямо скажем обратно-парадоксальная!
Если какое-то утверждение пропаганды имеет понятный им смысл, то интеллигенты уверывают в него с первого раза. Но если им её часто повторять — они сперва начинают сомневаться, а затем и подозревать — что их обманывают.
Поэтому надо вербануть его с одной попытки — второй уже не будет.
То, да сё — поговорив о погоде, о мировой политике и видах на урожай зерно-бобовых будущего года и, всё как полагается…
Наконец перешли к делу:
— Вы ко мне, вообще по какому вопросу, молодой человек?
«Эээ… Это кто из нас ещё моложе, уважаемый Михаил Степанович!».
— Сперва, я хочу привести слова великого китайского философа Конфуция: «…Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться46».
— Вы это к чему?
— К тому, что большинство марксистов относится к учению Марка, как к религии — в которой достаточно изучить основные постулаты, а потом научиться умело ими манипулировать и всё… Своей головой уже можно не думать!
— К каким из постулатов Маркса, Вы имеете претензии?
— Да взять хотя бы тот, который говорит, что прибавочная стоимость образуется в производстве. А ведь, эта далеко не так! Во время производства возникает себестоимость, а прибавочная — тогда, когда капиталист продаёт товар. И грабит он не собственного рабочего — а покупателя своего товара. А это, вполне может быть не их рабочий, даже вовсе не пролетарий, или крестьянин — а точно такой же буржуй!
Сперва, его не проняло:
— Очень интересно… Это у Вас всё?
— Это «у нас» — только лишь самое начало…!
Перечисляю те вопросы, не несоответствия в марксизме — что в принципе уже не раз и не два, мы обсуждали с Краснощёковым:
— …Почему до социализма, при каждой смене общественно-политических формаций — на сцену выходила новая «пара» классов? Почему после буржуазной революции, определяющими классами стали буржуа и пролетариат, сменившие феодалов и крестьян? Почему после пролетарской революции — на слуху лишь класс-гегемон, из прежней формации? Почему даже избавившись от своих «цепей» — пролетариат остался пролетариатом, даже не сменив названия? Если пролетария ставят директором предприятия — почему не изменяется его классовая принадлежность? А если буржуй пойдёт работать простым рабочим — он так и останется буржуем? Так, что? Эти понятия — типа дворянских титулов?
На большинство вопросов, Михаил Степанович Ольминский даже не пытался ответить, или же обзывал меня «ревизионистом», вот только не вполне понятно — в шутку он это или всерьёз.
Резюмируя:
— Претензий к учению Макса накопилось столько, что, сколько не повторяй вслед за Лениным: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно» — кроме как идеологического болота с квакающими от сырости лягушками, мы с вами никуда не прейдем. Жизнь сама при попытке «жить по Марксу» — опровергает все его догмы и просто не знаю — каким надо быть упёртым долбо-дятлом, чтоб за них цепляться.
Тот, задумчиво на меня глядя, повторяет:
— «Долбо-дятлом…».
— Извините! Общаясь с нашими комсомольцами — нахватался словечек из их «новояза», вот и…
Уже, несколько заинтересованно:
— А мне нравится! Так какие же догмы Маркса опровергла сама жизнь?
— Вам напомнить? Где рабочее самоуправление на предприятиях — вместо директоров и управляющих назначенных сверху? Где всеобщее вооружение народа — вместо армии? Где объединение всех народов в одну братскую семью — на лицо лишь национальное размежевание? Где отмирание государства, наконец? Я вижу лишь увеличивающее в геометрической прогрессии орды чиновников!
Бей по самому больному месту!
Поэтому:
— А где обещанная Марксом Мировая революция? Даже Троцкий с Зиновьевым, не говоря про прочих «кремлёвских небожителей» — уже стесняются что-то говорить про неё… А простой народ над нею смеётся! Да и над вами — марксистами, чего греха таить.
Ни разу не возразив, Ольминский задумчиво:
— Сейчас, стало модно говорить про «построение социализма в отдельно взятой стране»…
Категорически:
— Ещё одна идеологически-смысловая ловушка!
Пристально смотрит мне в глаза:
— Почему?
— Во-первых, согласно тому же Марксу — общественно-экономические формации не строятся искусственно, чье-то волей. Они создаются естественным путём по мере развития производительных сил, после образования необходимых для этого условий…
С крайним любопытством:
— Нет, не созданы в нашей стране условия для социализма… Предлагаете вернуться к капитализму, чтоб «дорасти»?
Это, он меня под «троцкизм» подводит.
Не на того напал!
— Вы ошибаетесь, но пока озвучу то, что «во-вторых»… Во-вторых, большинство людей (за исключением отдельных «меньшинств», конечно) — больше смерти боятся быть не такими как все. Сама мысль, что они идут каким-то своим — отдельным от остального мира путём, обязательно приведёт их к мысли — что «мы идём куда-то не туда». А сравнивая уровни жизни, наши граждане обязательно сделают вывод — что их ведут(!) «куда-то не туда». Не сразу, конечно, но когда-нибудь — это обязательно «выстрелит» и, грохоту тогда будет — больше даже чем после залпа шестидюймовок «Авроры»!
Вздыхает:
— Возможно, Вы и правы… Насчёт «условий», закончите мысль, пожалуйста?
— Ах, да! Ничего «доращивать» — возвратившись к капитализму не надо… Ибо, в большинстве развитых стран мира (даже, в нашей Богом спасаемой России!) классический капитализм — закончился уже в конце прошлого века.
Изумлённо приподняв брови:
— С чего Вы так решили?
— А Вы ещё раз почитайте у Маркса, Михаил Степанович что он подразумевает под капиталистом, под пролетарием и под понятием капиталистическое предприятие… Напомнить?
— Сделайте такое одолжение, Серафим, эээ…
— Фёдорович. Так вот, при классическом капитализме, предприниматель на свои кровные строил большой сарай оснащённый просрейшим оборудованием и нанимал десятка два-три подыхающих с голоду босяков с улицы. Отсутствие хоть какой-то квалификации у таких «работников», заменяло разделение процесса изготовления на ряд отдельных операций самого примитивного характера… Капиталист же, в большинстве — сам являлся управляющим, финансистом, инженером, мастером и, даже надсмотрщиком на своём предприятии — изредка обходясь несколькими помощниками. Я изложил всё верно? В соответствии с «единственно верным учением»?
Улыбается в бороду:
— Достаточно, в «соответствии»!
— Тогда идём дальше… Вы давно не были на крупном современном предприятии? Хотя бы на нашем Путиловском заводе?
— Сказать по правде, Серафим Фёдорович… Я ни разу не был на современных предприятиях.
Мда… Краснощёков тоже признался, что ни разу не бывал на заводах и фабриках. Богданова я не спрашивал, но уверен — такая же история. Большинство из кремлёвских вождей — не практики-технари вроде Красина, а как и Бухарин — издаболы-затейники и, о современном производстве — имеют самые смутно-общие понятия. Примерно как наши «диванные вояки» — умничающие на просторах всемирной «паутины».
— Жаль! Тогда бы Вы увидели, как всё разительно изменилось со времён Маркса. Вместо жалких сараев — огромные заводские корпуса, напичканные наисложнейшим оборудованием — которое уже не доверишь контингенту с улицы, которому «нечего терять». Поэтому, хотя пролетариат ещё имеется… Но лишь на подсобных работах — типа, «принеси, подай» — но он уже не является определяющим фактором производственных сил, производящих «общественный продукт»… Как не определяет его крестьянин при капитализме.
— А кто же тогда является на современной фабрике «производственными силами»?
— Назовём его… Специалист! В отличии от пролетария, такого — на улице не подберёшь и на улицу не выкинешь! Он — знает себе цену и ему есть что терять. За продуктовую пайку и угол в бараке — он работать не согласен. С ним надо уметь договариваться, учитывать его интересы — иначе, современного производства не будет… Будет только брак, что мы сейчас и наблюдаем в нашей якобы «социалистической» промышленности — где уравняли специалиста и только что взятого с улицы люмпена!
— Мда… Боюсь — насчёт последнего, Вы абсолютно правы. Ведь, ещё древние говорили: «Обречено то государство — где человек стоит столько же, сколько и осёл».
В душе ликую:
«Клюёт»!
Передохнув, продолжаю:
— Однако, изменились и «производственные отношения» — распределяющие «общественный продукт», производимый специалистами… Прямой контроль капиталиста над производством исчез, ибо сам процесс производства — настолько усложнился и стал многоуровневым, что в одиночку он управится с ним уже не мог. Мало того, изменилась даже форма собственности! Вместо единоличного (частного) владения над отдельными предприятиями — огромные корпорации с десятками тысяч акционеров, управляемыми сложной иерархической пирамидой менеджеров — которые не владея бизнесом, тем не менее им управляют…
* * *
Отвлечёмся немного и зададим себе вопрос: действительно, что такое корпорация?
По современному определение, это:
1) Юридическое (!) лицо, созданное в соответствии с законодательством, чье существование признается независимым от других институциальных единиц, которые могут быть акционерами.
2) Форма организации бизнеса, основанная на долевой собственности(!) и раздельной функции собственника и управления.
3) Контроль над деятельностью корпорации в конечном итоге осуществляется коллективно(!) акционерами. Корпорация имеет совет директоров, который ответственен за политику корпорации и назначает главных управляющих корпорации. Совет директоров обычно назначается коллективным(!) голосованием акционеров.
4) Собственность корпорации принадлежит акционерам коллективно(!). Размер дохода, распределяемого акционерам в качестве дивидендов в течение одного отчетного периода, определяется директорами корпорации.
Ничего не напоминает?
Разве не пахнуло родным — «совковым» духом?!
Правильно: если присмотреться повнимательнее — колхоз колхозом!
Так почему тогда колхоз (коллективное хозяйство) — социалистическое предприятие, а положим американская корпорация (коллективная компания) — капиталистическое?
