Коридор на первом этаже в особняке Блэков. Четверг, 14 июля 1994 года.
— Домовик опасен, — говорю Сириусу. — Он больше служит портрету, чем тебе.
— Не, — отмахивается тот. — Ему выдан прямой приказ не покидать особняка и нападать на всех, кто не в Ордене Феникса. Я — глава рода сейчас, и Кикимер не нарушит прямого приказа.
— Все равно это опасно.
— Правильно! — рядом появляется Грюм и грохочет посохом. — Послушай, Сириус, девчонка дело говорит!
— Аластор, ты уже достал своей бдительностью!!! — орет Блэк. — Куда я вам дену домовика?
Вместо ответа Грюм выразительно проводит пальцем вдоль горла. Сириус хмурится.
— Домовик не нужен! — настаивает Аластор. — Я сразу об этом Альбусу сказал, а он все в шутку обратил, мол, сила любви спасет даже домовика! Его надо убрать отсюда, он слишком много знает!
— Чего вы кричите? — свешивается через перила Тонкс. Сегодня она с розовыми волосами под цвет пижамы.
— А ну цыц! — стукает посохом Грюм. — Иди оденься сначала!
— У меня есть идея, — выглядывает из кухни Чарли.
Надо заметить, что безобидным пожилым дядькой, с носом-картошкой, залысиной и слегка дрожащими руками, Чарли Бакстер казался ровно первые пять минут после знакомства. Затем он заговорил, и стало понятно, что учились они с Грюмом в одной школе. В смысле, знакомые у него эти присказки про бдительность, готовность убивать, стремление уничтожить врага и так далее. Хорошо еще, что Гарри отсутствовал, вряд ли он смог бы рассказывать о своей жизни тому хладнокровному мракоборцу, коим показал себя Бакстер.
Или он играл роль хладнокровного убивца для меня? Но даже если так, делал он это мастерски.
Доказывая свои актерские способности, с Поттером отставной аврор вел себя мягко, не выходя из образа грубоватого, но доброго пожилого мага. Он смотрел, как Гарри ходит и двигается, повторял его движения, речь, характерные словечки, потом они вместе разыгрывали сценки из школьной жизни и постоянно привлекали меня. Особенно на «тест метаморфа», когда надо было отгадать, какой из двух Поттеров настоящий. С каждым разом у Чарли получалось все лучше и лучше — то ли природный талант, то ли следствие метаморфинга и развития соответствующих навыков. Но, скажем, постороннего мага, знавшего о Поттере из газет и журналов, он бы уже провел, и тот не отличил бы ложного Гарри от настоящего.
В общем, познавательное лето будет, ага.
— И что?
— Сириус отдает приказ, чтобы домовик слушался всех моих приказов, — Чарли выходит из кухни, что-то жуя. — Я забираю его в Хогвартс, там за ним присмотрят другие домовики. Ну и плюс персональный домовик, на случай неожиданностей. В выездах он меня сопровождать не будет, останется в школе, так что тайны будут надежно укрыты. Отсюда тоже исчезнет...
— Лучше пусть исчезнет совсем!
— Плохой старый маг, — раздается нытье Кикимера. — Если бы не приказ хозяина...
— Вот, слышишь, Сириус?! Вдруг у него в эльфячей башке перемкнет, да как отменятся приказы! Сразу же нас всех сдаст, заложит, продаст и выдаст, — энергично говорит Грюм.
Глаз его, как всегда, бешено вращается. Я как-то проверил, ага, эта хрень бдит, даже когда Аластор спит. И через мантии палит на счет «раз». Поттеровская мантия-невидимка, несмотря на все свое качество, не помогла. Только приблизился, как Грюм моментально проснулся, метнул закл (еле успел на пол упасть, уворачиваясь), зевнул, сообщил мне, какой я нецензурный идиот, и посоветовал больше так не делать.
После чего повернулся на другой бок и снова захрапел.
— Все равно, убивать домовиков... — разводит руками Сириус, — это... на Пожирателей уж больно похоже!
— Напоить его зельями, отбивающими память, — сверху вприпрыжку спускается Тонкс в коротком платьице. — Или пусть профессор Дамблдор ему память прочистит, а потом сделать так, как Чарли предлагает!
— Молодец! — громко и искренне хвалит ее Аластор. — Это уже ближе к делу!
— Ну, только если он не утратит своих домовых навыков, — Чарли крутит в воздухе рукой, — тогда пойдет.
— Может, просто приказать ему все забыть, и память чистить не надо? — вставляю свои пять копеек. — Домовики же вроде не способны ослушаться хозяина?
— Точно! — Сириус радостно хлопает себя по ноге. — Кикимер, иди сюда!
— Что надо молодому хозяину от старого Кикимера? — ворча, появляется домовик.
Домовики в Хогвартсе какие-то спокойные, довольные жизнью, приглаженные, а вот товарища Кикимера жизнь, судя по всему, потрепала изрядно. Больше всего он напоминает старого деда, который ходит и ворчит, мол, раньше трава была зеленее, вода мокрее и сиськи больше, а сейчас все не то, совсем не то. При этом работу по дому Кикимер делает, но как-то нехотя, что ли, больше из чувства долга. Ворчит про старую хозяйку, шипит в мою сторону, и, в общем-то, будь он человеком — прямая дорога ему бы в Пожиратели Смерти. Полностью разделяет их идеалы, разве что про собственную неполноценность не бухтит, но подразумевает фоном.
— Так, — голос Сириуса наполняется торжественностью. — Слушай мой приказ, забудь все!
— Забыть все, хозяин?
— Да, забыть все! — подтверждает Сириус.
Увы, ощущение неправильности формулировки приходит слишком поздно. Прежде чем успеваю открыть рот и предупредить, Кикимер послушно забывает все. Абсолютно все. Не сказать, что морщинистое лицо его разглаживается, но вот суровое выражение бурчливости моментально пропадает. Кикимер расслабляется, падает на пол, сует палец в рот, писается, после чего начинает орать. Ну да, кому понравится лежать в луже? Орет он так, как орут младенцы — напрягаясь всем телом и не жалея сил. В замкнутом пространстве коридора от такого крика моментально закладывает уши.
— Силенцио! — рявкает Грюм, стукая посохом.
Кикимер продолжает орать, но молча.
— Так он что, действительно забыл все? — любопытствует Тонкс.
— Именно! Это тебе урок, — тут же отзывается Аластор, — что формулировать надо правильно! И ты, Сириус, ну как у тебя язык повернулся такое брякнуть! Проблема, конечно, решена, но теперь у нас на руках взрослый домовик с мозгами младенца!
— Вот теперь его точно нужно в Хогвартс, — опять выглядывает в коридор Чарли. — Пусть присматривают. И лишнего не разболтает!
— О да, конечно, — язвительно отзывается Аластор. — А коридор кто мыть будет? По дому убираться?
Тут его вращающийся глаз зацепляется за меня. Улыбка сминает морщины на лице.
— Так-так-так. Мисс Грейнджер, ведь это была ваша идея про «забыть все»? Вот вы и будете заниматься уборкой дома, и советую начать с этого коридора! — радостно грохочет Грюм.
Да, язык мой — враг мой. В следующий раз промолчу!!!
Глава 6
Воскресенье, 24 июля 1994 года. Где-то на просторах Британии.
Мы вчетвером стоим на полигоне. Где он находится — хрен его знает, нас сюда телепортирует Грюм. Он начал было объяснять основы телепортации, но сразу стало ясно, что Грюм — это нихрена не Люпин. Показать на практике — пожалуйста, а вот с объяснениями, точнее говоря теоретическими основами, у бывшего аврора дела обстоят плохо. Мол, работает и работает, а почему — пусть у других голова болит!
Так что мне предстоит изучение аппарации на практике сразу после дня рождения Гарри, который будет через неделю. Грюм постоянно ворчит, что вот, мол, раньше ученики быстрее все схватывали и целый месяц на изучение аппарации — это много, но Тонкс мне шепнула, что старикан весьма доволен нашими успехами. Каждый день он возит нас на этот полигон, где мы отрабатываем разные вещи. Сейчас вот Аластор предлагает нападать на него втроем. Переглядываемся с Гарри.
Вообще-то разделение ролей отработано еще в «Ежиках».
Я нападаю, Гарри держит щит, потом наоборот. Если две атаки не дали плодов, разбегаемся в разные стороны и бьем одновременно, и так далее.
Пожалуй, надо сделать небольшое отступление и рассказать о новом учителе.
Но вначале стоит добавить, что нечего и мечтать таким образом достать Грюма. За те две недели, что он нас натаскивает, Аластор показал, что он действительно профессионал. Пусть у него протез (кстати, с прикольной когтистой лапой вместо ступни), но это ничуть не мешает. Когда надо, он не бежит, а спокойно телепортируется на пять, десять или двадцать метров. Искусственный глаз обеспечивает точность, плюс видит сквозь стены, мантии-невидимки, одежду, о чем нам однажды с ухмылкой сообщил сам Грюм.
Тонкс потом сказала, что это любимая шутка Аластора, а заодно и проверка.
Кто начинает смущаться, прятаться, глупо хихикать, тот сразу получает когтистой лапой под зад и вылетает из учеников. Как он заявил: «Урок восемь: на войне нет места смущению, надо использовать все, что дает преимущество». Еще у меня зародилось смутное подозрение, что Тонкс факт всевидения Грюма возбуждает, но расспрашивать не стал.
В общем, видит нас насквозь, умеет телепортироваться, к тому же у него огромный опыт и, конечно же, посох!
То ли он встроил туда палочку, то ли это дезинформация для врага такая, но посох Аластора проходит сразу по двум ипостасям. Даже трем. Во-первых, он им магичит, во-вторых, летает на нем, как на метле, а в-третьих, лупит им по головам и спинам, как дубинкой. В общем, универсальная такая вещь, не говоря уже о том, что на него можно опираться при ходьбе и ловить им вражеские заклинания.
К счастью, уроки номер два и три не пропали даром, и никто из нас не ринулся сразу в атаку.
Грюм тяжело так стоит, как будто смертельно устал, опирается на посох, весь такой из себя старый и морщинистый. Это тоже один из уроков — умение создавать нужный образ, не прибегая к изменениям внешности. Вот сейчас его дряхлый вид так и подзуживает просто одним ударом выиграть поединок, и только рассудок шепчет, что это все видимость и обман. Не знаю, правда, как это поможет на Турнире, но обсуждать учебную программу Грюм отказался наотрез.
Заявил, что он тренирует всерьез, а уж Турнир там или ловля слизняков, его не волнует.
Мол, после его подготовки ученик сможет делать и то, и другое, или даже оба дела одновременно. Вообще, почти сразу стало видно, что для Грюма война не закончилась. Также было заметно, что он пытался заставить себя жить мирно и у него не получилось. Тому, кто однажды переломил себя и пошел убивать, очень трудно вернуться к мирной и тихой жизни, во всяком случае, мне так кажется. У магов это должно было быть вдвойне трудно, тут и негласные запреты на убийство, и отсутствие нормальных мозгоправов, которые бы вправляли мозги на место бывшим аврорам. Так что и готовил он нас к войне — всех, сразу и непрерывно. Не меня к Турниру, а всех нас троих к войне.
Попутно Грюм прочищал мозги Сириусу, постоянно вспоминал прошлое с Чарли и ворчал на Министерство.
Думаю, это была просто привычка, он так привык два десятка лет ворчать на Министерство, что даже теперь, когда там все изменилось или готовилось измениться, Аластор не мог просто взять и прекратить ворчать. В такие минуты его настоящий глаз еще приоткрывался, а левая рука сжималась, как будто уже удаленно душила министерских крыс и бюрократов. Ворчал он со вкусом, а вот ругался без огонька, никаких тебе тройных загибов и прочих чудес фольклора. Так, всякая магическая фауна, с упоминанием отходов организма и интимных сношений да общей тупости. Вроде такого: «Да им пикси в глаза насрали, идиотам!»
Пару раз меня даже подмывало предложить ему ответные уроки обсценной лексики, но удерживался.
Так вот, готовя нас к войне, Грюм никаких скидок на возраст или пол не делал. Лозунг «Постоянная бдительность!» работал двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Приходилось постоянно быть настороже, ведь можно было попасться в ловушку в туалете, провалиться на лестнице, по которой ты поднимался пять минут назад, съесть не то и получить роскошные пятна на лице (подозреваю, что Грюм использовал продукцию близнецов Уизли) или, открыв книгу, активировать оглушающее заклинание. После каждого такого инцидента Грюм громко объявлял об условной смерти и делал пометку на доске.
Первоначальная цель, как он неустанно хрипел нам, — добиться отсутствия условных смертей хотя бы в течение суток. Тогда, мол, можно будет двигаться дальше. Не знаю уж куда дальше, и без того вскоре буду передвигаться по особняку боком, аки легендарные ниндзя. Постоянное ожидание, что из засады выскочит Грюм и ткнет посохом в жопу, не только стимулировало бдительность, но и изрядно выматывало. Дорога до подвала, где проходило практическое зельеварение, напоминала иногда полосу препятствий. Порой мне казалось, что вокруг не особняк Блэков, а помещение, где проходит игра «Форт Байярд», и чтобы заслужить ужин, надо решить две головоломки, не попасться в четыре засады и успешно проникнуть на кухню через вентиляционную вытяжку над плитой.
Так как в игрищах Грюма участвовал и его друг Чарли, то существовал особый вид ловушек.
Этот долбанный метаморф превращался во всех подряд, и надо было успеть заметить несоответствие, прежде чем он тыкал пальцем в спину или бок, сообщая, что ты мертв. Тонкс пыталась делать то же самое, но ей не хватало опыта. Двигалась по-другому, не так уверенно имитировала окружающих и так далее. Но спокойствия это, разумеется, не добавляло.
Еще Аластор Грюм сообщил, что подарок на день рождения Гарри — день без ловушек и подвохов.
Да, старый аврор явно знает толк в подарках!
Тонкс начинает первой. Из-за наших спин она мечет что-то в землю, и та начинает увязать под протезом Грюма. Оттолкнув Гарри в сторону, атакую протез, пока тот в захвате и не может двигаться.
— Редукто!
Грюм молча отбивает и тут же на возврате стукает посохом о землю.
— Протего! — ставит щит Гарри.
Совершенно зря, надо заметить, ибо Грюм, освободив ногу, тут же сам закрывается щитом. Бросок от бедра — и в наставника летит склянка. Просто склянка. Весь фокус в догоняющем заклинании трансфигурации, которое делает из стекла склянки стеклянную пыль.
Опасно? Несомненно!
Но товарищ Аластор будет доволен, ибо отдельно несколько раз приказывал нам не сдерживаться на тренировках и бить всегда в полную силу. Мол, удар надо сразу ставить правильный, а сделать мы ему все равно ничего не сможем. Тренировочный полигон — в сущности, просто кусок земли неизвестно где, с различными ландшафтами и строениями — немало испытал после этих заявлений Грюма. В последнее время меня не покидала мысль, что надо отработать трансфигурацию взрывчатки прямо в бою, но как-то вот все не получалось.
