Мужчина мрачно кивнул своему товарищу.
— Ты и Баракиэль всегда были самыми прагматичными из Григори. Вы оба всегда были логичны и рациональны. Я подам в отставку со своего поста Генерала-Правителя, и передам его одному из вас. Это маленький шаг к исправлению ошибок, которым я позволил произойти во время своего правления.
— Я с этим не согласен, — ответил Шемхазай — но если ты действительно этого хочешь, спорить не буду. Но в любом случае, полагаю, правительственные вопросы пока что можно отложить, поскольку у нас на руках куда более актуальный вопрос.
Азазель повернулся в сторону, куда указывал его собрат Падший. Ему потребовалась целая минута, чтобы полностью осознать, что он видит.
— ...Вот это зрелище.
— Теперь их двое — впервые с начала разговора на лице Шемхазая появилось выражение ползучего беспокойства, с примесью искренней растерянности. — Может... Может, нам стоит их остановить?
— Нет.
Он получил ответ с широкой улыбкой, растянувшей рот Азазеля в выражении чрезвычайного удовлетворения.
— Пусть они сражаются.
* * *
Впоследствии в исторические хроники вошло замечание, что Битва при Академии Куо примечательна тем, что всего пару недель назад на том же самом месте проходила другая битва. Осада, что проходила в этой самой школе, была событием маленького масштаба; количество комбатантов не превышало несколько сотен. В битве, что проходила после, участвовало в десять раз больше, с численным превосходством на стороне атакующих. Несмотря на значительное превосходство противника, защитники, пёстрое сборище дьяволов, Падших, ангелов и людей, держались, оказывая упорное сопротивление волнам врагов, захлёстывающим их линии обороны, сражаясь с растущим давлением со всех сторон. Их деяния описывались несколькими фразами, ужасно неадекватными для описания тех храбрости и доблести. Однако это не было намеренным пренебрежением, преумалением заслуг, или оскорблением. Писцы и историки просто истратили запас слов на описание тех событий, что развернулись после.
Ибо в небесах над полем боя два бога вели войну за воздушное превосходство, которая затмевала всё остальное. Они обвивали друг друга, словно разъярённые змеи, два колоссальных титана, что переплелись в вечной битве насмерть. Они драли друг друга когтистыми лапами, рвали острыми когтями плоть друг друга, и их огромные тела истекали кровью из сотен рваных, колотых и резаных ран. Они сталкивались головами, рога о шипастый гребень, толстые черепа врезались друг в дружку в грубом, примитивном испытании агрессии, в котором ни одна сторона не желала сдаваться. Их шеи, движимые множеством слоёв мускулов-канатов и жил, напрягались и искривлялись, когда они взмахивали головами, словно таранами. Их крылья хлопали, обдавая друг друга ураганами, создавая на земле с каждым взмахом миниатюрные торнадо. И, наконец, пасти. Удлинённые, усеянные клыками челюсти. Они щёлкали и кусали, рвали и рубили. Они оставляли огромные болезненные раны на шеях друг друга, и с фонтанами крови вырывали куски мяса из плеч друг друга. И когда они встречались во время сражения, рыло в белых пятнах напротив рыла в белых пятнах, челюсти с обеих сторон распахивались, извергая потоки льда в морду друг другу.
Это больше не было наземной войной. Это даже перестало быть войной смертных. Это были два древних существа, сражающихся за доминирование, два первобытных зверя, равных во всём, пытающихся превзойти один другого, и по мере того, как битва продолжалась, не снижая градуса своей абсолютной ярости, воины обеих сторон забывали о сражении вокруг них и поднимали головы, глядя на происходящее.
Было неизбежно, что произойдёт затишье. Пауза в сражении. Эти двое могут быть огромными, возвышающимися надо всем чудовищами, но даже им необходимо время на то, чтобы передохнуть и собраться для новой стычки. Оба дракона отпустили друг друга и разошлись с последним щелчком челюстей.
Один из них опустился на крышу Академии Куо, истекающий крови, но быстро исцеляющийся. Вес его гаргантюанской туши сотряс всё строение до основания. Другой приземлился на землю, столь же израненый, но ничуть не приблизившийся к смерти, ибо воплощения мысли просто не умирают. Сила удара при приземлении создала в земле кратер и заставила землю вздрогнуть, словно при землетрясении.
— Вот мы, — дракон на крыше усмехнулся своей копии внизу — двое бессмертных, пойманные в бесконечной битве до конца вечности. Мне следовало знать, что единственным достойным противником для меня в этой пустоши может быть моя копия.
Его оппонент на земле усмехнулся в ответ, его чешуйчатые губы изогнулись в точной копии ухмылки наверху.
Избавь Меня от Своего Хвастовства. Из Нас Двоих Только Один Бессмертный, и это Определённо не Ты.
Нидхёгг рассмеялся, грубо и издевательски. Его когти сжались на бетонных стенах Академии Куо, пронзив их с той же лёгкостью, как человек мог бы вонзить нож в масло.
— Видел, как я разметал этих смертных? Я прошёл через них, как сила природы! Мои когти пронзали их хрупкие маленькие тела, как копья! Мои зубы косили их слабую хрупкую плоть, как мечи! Всё, что они бросали на меня, я выдерживал шкурой, и всё, что пробивало броню моей шкуры, исцеляла сила Офис. Я — определение неуязвимости. И это делает меня больше, чем бессмертным. Это делает меня богом.
Безрадостный смешок послышался от дракона внизу.
Ты Не Бог. Ты Слуга Бога. И это Делает Тебя Лизоблюдом. Подхалимом. Жалким Червем, Выпрашивающим Благоволения Своего Божества.
Глаза Нидхёгга вспыхнули яростью.
— Ты смеешь оскорблять меня, когда сила Офис течёт в моих венах? Ты смеешь святотатствовать на её избранного герольда, когда она сочла меня достойным этой силы?
И Как Ты Обрёл Эту Силу? Выпросил, Как Пёс, Скулящий за Столом, выпрашивая Объедки? Или Ты Пообещал Вечное Служение, как Делают Мягкие, Легковерные Смертные?
Поток обломков посыпался с крыши, когда зверь в приступе ярости глубже вонзил когти в стены школы. Морозная слюна брызнула из его рта, когда он рявкнул.
— Мне её даровали!
Его эквивалент на земле не был впечатлён. Ухмылка на его окровавленной морде лишь стала шире.
Скорее, Ты Нашёл Новый Способ Деградировать.
Багровые глаза довольно расширились, когда дракон наверху встретился взглядом с драконом внизу.
— Ты мне завидуешь. Ты алчешь силы, которой владею, и мощи, что я обладаю. Ты хочешь этот внешний источник силы.
В ответ он получил мерзкое порыкивание, в котором лишь с трудом можно было опознать смех.
Дракону Не Нужен Внешний Источник Силы. Дракон — это и есть Сила. Это Нечто, что Ты Удобно Забыл в Своём Состоянии Самообмана.
Нидхёгг злобно щёлкнул челюстями. Он поднял шею, пока его череп размером с автомобиль не оказался на добрые три этажа выше крыши, на которой устроилась его массивная туша.
— Не читай мне лекций о значении силы! Я рыл холодную землю ради силы! Я пожрал корни Иггдрасиля, вдыхая его ядовитую эссенцию и каждый день дыша агонией ради того, чтобы сделать себя сильнее! Я изменил саму мою суть, чтобы однажды противостоять Ддрайгу! Я пожертвовал ради силы! Я истекал кровью и страдал ради неё! Не смей поучать меня о значении силы, когда вся моя жинь определяется стремлением к ней!
И в Итоге Ты Решил Отбросить Всё Это, Пойдя в Услужение Маленькой Девочке, столь Полной Фантазий о Величии, что Она Готова Открыть Провал в этом Мире лишь для Того, Чтобы Вернуть Свой Уже Разрушенный Дом.
Глаза дракона опасно замерцали, когда он напрягся на крыше, словно готовя всё тело к броску.
— Не. Недооценивай. Меня.
Ответом на предупреждение была та же пронизаная отвращением усмешка, вырвавшаяся из рогатой морды с рычащим шумом.
Древние Боги Знали, что Они Принесли, когда Выковали Царство Меж Миров. Тот Факт, что Ты решил Служить Той, Что готова Нарушить Баланс, Соблюдавшийся с Начала Времён, Делает Тебя Глупцом так же, как и Лизоблюдом.
Дождь обломков продолжил падать со стен школы, когда монстр на вершине вновь разъярился.
— Я Разрушитель! Я Огромные Челюсти, что Пожрут этот Мир! Я — бог!
Его оппонент внизу оставался не впечатлённым и лишь злобно ухмыльнулся в ответ на это хвастовство.
Плох тот Бог, что Пытается Доказать Своё Превосходство, Убивая Смертных. Ещё Хуже Бог, что Провозглашает Свою Силу, Выкрикивая о ней, что Все Слышали. Если Ты Столь Рьяно Желаешь Впечатлить Свою Хозяйку, Войди в Провал Измерений и Брось Вызов Зверю, что Обитает в нём. Объяви Себя Богом в Лицо Великого Красного, и Посмотрим, Согласится ли Он с Этим Заявлением.
Нидхёгг зарычал, но не ответил. Его хвост замахал взад-вперёд, обрушиваясь на стены, что ещё стояли, и обрушивая их, словно кегли.
— Если я — скверный бог, то что ты? Ты, кто носит моё лицо и защищает себя моей шкурой. Что ты, если не бледное отражение моей мощи? Ты — это я до моего возвышения, и это делает тебя слабее.
Его оппонент фыркнул, брызнув морозной слюной на землю в демонстрации своего презрительного веселья.
Ошибаешься. Я — это Ты, когда в Тебе ещё оставалась Кроха Достоинства. И это Делает Меня Сильнее.
Академия вздрогнула, когда зверь на ней начал спускаться, когти на чешуйчатых лапах вырывали из её стен огромные куски, когда он неспешно спускался.
— В таком случае решим это здесь и сейчас, — два титана двинулись друг к другу, их крадущаяся походка была одинаковой с обеих сторон — и выясним, кто из нас сильнее. Призрак прошлого, или правомочный герольд будущего.
Нет Прошлого или Будущего. Есть лишь Настоящее. И Настоящее Говорит Мне, что Победа — Моя.
— О? — Нидхёгг продемонстрировал свои клыки в демонической улыбке. — Настолько уверен в своей победе? Возможно, стоит напомнить, что мой мастер наделила меня даром исцеления любых ран, и ты ещё не нашёл метода обнулить эту силу?
Тогда, Возможно, Пора Мне Открыть Тебе Маленький Секрет. Воплощения Мысли вроде Нас, Те, Чьи Имена и Деяния — среди Величайших, получаются Слиянием. И что Интересно в Слиянии, это то, что Мы Сохраняем Способности Существ, которые Использовались в Нашем Слиянии.
Чудовищная морда Нидхёгга удивлённо обернулась, когда вокруг него начали подниматься фигуры, что лежали безвольные и побеждённые, сжимая жуткие смертельные раны. Его оппонент рассмеялся, издевательское удовольствие сияло в его кроваво-красных глазах.
Самарекарм. Столь Чудесно Иметь Это Заклинание в Своём Арсенале.
В следующую секунду ударила сила Сумеречного Исцеления, ползучая аура восстанавливающей энергии, излучаемая только что вставшей стройной фигуркой, чьи руки были сложены в искренней молитве.
Нидхёгг яростно заревел. Он начал движение к источнику исцеления, стремясь покончить с ней, прежде чем она сможет оживить больше своих союзников. Однако сомкнувшиеся на его шее челюсти остановили нападение, прежде чем оно смогло начаться, клыки сжались на его глотке, вгрызаясь глубже и оттаскивая его обратно.
Ну что же Ты, Братец. Не Уходи так Быстро, когда Бой только Начался.
Зверь извивался в хватке собрата-дракона. Он снова повернул голову к монашке, не обращая внимания на рвущий урон, что причиняли его плоти зазубренные зубы, уверенный, что со временем раны заживут. Его внимание было сфокусировано исключительно на Асии, превыше всего стремясь нейтрализовать её силу. Его челюсти широко распахнулись, и из них вырвался поток концентрированого мороза, ударивший в сторону молящейся девушки непрерывным потоком.
Он полностью промазал. Промазал, поскольку Райнаре была рядом, и она проскочила под потоком, в последнюю секунду подхватив Асию и безопасно ускользнув.
Нидхёгг раздражённо заревел. Он спихнул вцепившиеся в его змеиную шею челюсти, отбросив агрессора прочь своей огромной тушей. Освободившись, дракон качнул головой, следуя за зигзагобразным движением искуплённой ангела, пытаясь остановить её попытку спасения своей замораживающей атакой. Его глаза сузились, поймав свою цель; облака морозного тумана показывали, что новый выдох наготове. Он широко раскрыл пасть, готовый извергнуть вьюгу — и вместо этого проглотил молнию, когда поднявшаяся в воздух фигура обрушила на открышиеся челюсти собственный впечатляющий шторм.
Акено. Одна её рука держалась за рану, ещё находящуюся в процессе исцеления, вытянутая ладонь другой обрушивала ветвящиеся молнии на морду дракона, вышибая болезненные дымящиеся слёзы, текущие по рогатому рылу. И секунду спустя к ней присоединилась другая фигура, сжимающая молнии в каждой руке. Баракиэль поднялся к небу, защищающе зависнув над свой дочерью, прикрывая её от вреда своим раненым телом. Падший ангел отвёл обе руки назад и швырнул их содержимое в отшатнувшееся тело Нидхёгга. Оба копья погрузились глубоко в чешуйчатую шкуру, и оба немедленно сдетонировали, подняв брызги перегретой крови и плоти и оставив в боку монстра идентичные кратеры.
Отступающий назад и в сторону, раненый в нескольких местах непрерывными атаками, зверь заревел в агонии. Он сделал сердитый шаг в сторону отца и дочери, а затем снова заревел, ощутив такие же раны на ногах и животе.
Три мелькающих фигуры, столь быстрые, что выглядели размытыми для невооружённого взгляда. Они метались под огромной тушей дракона, устраивали хаос под его колоссальным телом. Киба, Ирина и Ксеновия. Оживлённые заклинанием Персоны и исцелённые силой Асии, они метались под обороной монстра, опытно орудуя мечами. Трио рубило плоть, рассекало сухожилия, оставляли огромные кровоточащие раны в толстых стволоподобных конечностях. И когда внимание монстра отвлекалось на их товарищей или на две фигуры, поливающие его молниями сверху, они пользовались возможностью вогнать свои клинки в его мягкий, уязвимый живот, шипами вгоняя их во внутренности дракона.
Извиваясь от боли, плюясь от раздражения, Нидхёгг принялся топать по земле, пытаясь раздавить мечников своими чешуйчатыми лапами. Это было как пытаться поймать воду руками. Трио протекало вокруг топчущих конечностей, разлетаясь в разные стороны, уклоняясь и избегая взбивающих грязь когтей. И в то время, как дракон продолжал свои напрасные усилия поймать их, он обнаружил себя атакованным с другого направления.
— Мы — молот!
Десять мерцающих латных фигур поднялись из груд обломков. Их панцири были помяты и порваны до полной негодности; отбросивший их взмах хвоста был достаточно силён, чтобы сокрушить броню, и его сила ломала кости и отбивала внутренние органы. И тем не менее они бросились на неприкрытый тыл зверя, безжалостно рубя бока и ноги своего противника, руны на их алебардах раскаляли каждый клинок добела, когда рыцари превращали свою ненависть к врагу в оружие само по себе.
— Мы — клинок в Его руке! Мы — меч в Его длани!
Один из них взмахнул своим оружием со свирепым воплем, и отсёк шипастое окончание драконьего хвоста, мелькнувшего над ними. Морозный ихор брызнул дождём, обливая сражающихся каплями инеистой крови.
