— Некоторые женщины находят назойливость не лучшим качеством в мужчинах, — Хьюга предприняла последнюю вялую попытку к отступлению.
— А я вот всегда считал, что девушек следует завоевывать и идти на штурм, не взирая на всякое сопротивление с их стороны, — как оказалась, змеиная улыбка Румои при желании может выглядеть на удивление милой.
— Когда-нибудь эта уверенность точно вас подведет.
— Но, похоже, что не сегодня. И давай уже на "ты"...
* * *
Единственное, чего я по-настоящему серьезно опасался почти до самого конца, так это возможного визита со стороны Данзо. Но хитромудрый дядька так и не рискнул заявиться ко мне. Зато на второй день от лица официального руководства гакурезато меня навестила бабулька-старейшина, имя которой я даже и не попытался запомнить. Прежде всего, она вывалила на меня целый ворох благодарностей от Конохи и ее жителей за своевременную помощь и участие в битве с нападавшими на стороне Листа. Официальная версия, которая была единственной известной для всех, кроме меня, моих людей и одной пообещавшей молчать обезьяны, сводилась к тому, что на помощь к Хокаге я ринулся без всякой задней мысли и исключительно из-за хороших личных отношений между семьями Сарутоби и Тамеруйо, не слишком афишируемых до последнего времени. В общем, всего лишь куча глупых случайностей и немного отмороженный старший ёрики сгубили гениальный план Орочимару, едва не увенчавшийся полным успехом. Но что было для меня куда важнее, старейшина уже официально подтвердила мое право претендовать на премию за голову дохлого змееныша. Половину я щедро велел перечислить дому Сарутоби, но на остальное сразу наложил свои загребущие лапы. Такие деньжищи переплевывали со здоровенным гаком все мои обширные затраты на данную "командировочку", а выигрыш на ставках смотрелся лишь слабеньким бонусом.
Достигнутые ранее соглашения с кланом Сарутоби были подтверждены в полном объеме. Кроме того, письмо с весьма расплывчатыми оборотами прислал мне Хьюга Хиаши. Не берусь точно сказать, что крылось за витиеватыми фразами лидера "лупоглазиков", но кажется, подружиться с Хьюга у меня получилось. И дальнейший прогресс в общении с Хиаши был не за горами. Некоторые очки, но скорее чисто символические, получила моя команда и вся Ю-но-Куни за счет совместной обороны ложи для аристократов и богачей. Просто, в тех действиях участвовали не только мои башибузуки, но и телохранители всех присутствовавших групп, поэтому все было закономерно. Больше никаких важных или особенных событий не произошло до самого отъезда. Ночные "происшествия", регулярно случавшиеся в моей палате за это время, считать не будем...
Обратно в родную сторонушку мы отправились тем же караваном и в том же составе, которым и прибыли неделю назад, пополнившись лишь присутствием Митараши. Я не стал вникать во все подробности, но получалось, что Анко не сбежала и не дезертировала, а при посредничестве Ибики, вроде как, отправилась в бессрочную командировку. По официально линии — учиться "жреческому делу" в пока еще единственный действующий религиозный центр дзяшинизма, а реально — приглядывать за, в теории, союзной Конохе силой и продолжать укреплять отношения с ней настолько, чтобы уже в ближайшее время сделать эту силу союзной сугубо практически. Надо полагать, что после всех событий связанных с возвращением в родную деревню Орочимару, никто не был против подальше и как можно на дольше услать из гакурезато бывшую ученицу змеиного санина. А саму Митараши, у которой после смерти Хирузена, не осталось в деревне ни покровителей, ни друзей, в Конохе тоже мало что держало. В общем, всех все устраивало, и меня, по ряду разных причин, в особенности!
Прежде чем вернуться к себе в Ю-но-Сато, нам пришлось заехать в столичную Юимото-Оки, чтобы вернуть двору драгоценного Корэнагу. Надолго задерживаться здесь мы не планировали, но меня задержал внезапный вызов к даймё, причем не личный для отчета, а на официальную дообеденную церемонию, где чинуши и лизоблюды якобы занимались решением всяких политических вопросов в присутствии самого Юмагавы. И сказать, чего именно ждать от этого вызова, было довольно-таки затруднительно.
* * *
Десять человек, вольготно расположившихся на ступенях, ведущих ко входу в Большой Дворец, как именовалась эта часть резиденции даймё, привлекали к себе взгляды многих придворных и слуг, что сновали вокруг. Но задавать глупых вопросов, что делает эта группа явно непростых бойцов, да еще и при оружии, в самом сердце столицы и всей Ю-но-Куни, никто не решался. Благо, большинство из них носили на своей одежде гербы Страны Горячих Источников, а некоторые еще и метки клана Кинута, имя которого стало все чаще звучать на городских рынках и торгах в последнее время. Впрочем, об особом ударном отряде, собранном из бывших шиноби и буси, что служили в страже при бывшей Югакуре, в столице тоже слышали многие, и догадаться, кто перед ними, могли без труда.
Мощные створки на вершине лестнице распахнулись с протяжным скрипом, и наверху с похоронной физиономией появился молодой парень в похожем черном облачении. В его сторону тут же обернулись все девять ёрики и одна-единственная куноичи с протектором Деревни Листа, сидевшие на ступеньках.
— Новость херовая, — смачно сплюнув, заявил всем Хидан и продемонстрировал свиток в медном футляре, крышку которого скрепляла большая висячая печать.
На лицах у людей, ожидавших Тамеруйо, появились самые разные эмоции — непонимание, страх, решимость, негодование и многое-многое другое. А их командир, тем временем, тяжко вздохнул и, скривившись, пояснил.
— Ю-но-Сато теперь понадобится новый старший ёрики, — после секундной заминки губы Хидана растянулись в непростительно довольном оскале, вызывая у собравшихся общее удивление. — Меня назначили старостой!
* * *
Интерлюдия
Несмотря на то, что в этом месте на поверхность выходило русло подземной реки, сама скальная пещера всегда была сухой и довольно уютной. Ну, для путешественников с не слишком притязательными вкусами, конечно. Небольшой лагерь был разбит в дальнем углу, на равном удалении от всех четырех выходов, два из которых были искусно замаскированы. Закончив укладывать в походную сумку последние вещи, обитатель этого места затянул горловину мешка и, закинув его за плечо, еще раз огляделся по сторонам.
Похоже, с этой удобной базой придется теперь прощаться. Как и с десятками других, что были до нее. Но что поделать, рано или поздно такое всегда происходит. Было немного жаль, что он не сможет унести с собой все свои вещи и накопления, но хозяин подземелья никогда не жаловался на плохую память и отлично помнил, в каких местах на расстоянии порой в несколько недельных переходов друг от друга хранятся его многочисленные тайники с деньгами и прочими ценностями. Когда-нибудь он снова доберется до них, но пока... Пока придется попридержать эти захоронки до лучших времен.
Двинувшись в сторону выхода, Какудзу все никак не мог отделаться от мысли, что что-то в этот раз пошло не так. Впрочем, гадать, что именно, не имело смысла. Ответ лежал на поверхности, и нужно было лишь набраться уверенности, чтобы озвучить его для себя. Старый нукенин слишком долго жил с "синицей в руке", следуя этому подходу во всех делах и почти не зная неудач. Но делал это уже слишком долго, и кто бы мог подумать, что какой-то нелепый случай дернет его вновь погнаться за "журавлем"? Ввязавшись в опасное и сложное предприятие, задуманное могущественными людьми, он вдруг бросил все, поддавшись уговорам какого-то нагловатого мальчишки... Это было так странно и так непохоже на обычную умеренную целесообразность Какудзу, что до сих пор выбивало его немного из колеи, несмотря на то, что прошло уже больше месяца.
Но одно бывший шиноби Деревни Водопада знал совершенно точно — поворачивать назад он не хочет, впервые, наверное, за последние лет тридцать с подзабытым удовольствием ощущая в груди легкое чувство азарта.
Едва заметный шелест бумаги, перешедший в тихие шаги, настиг Какудзу, когда он уже почти перешагнул порог тоннеля, "проломанного" прямо в прочной породе.
— Ты все-таки успела прийти, — обернувшись к гостье, нукенин слегка прищурил свои глаза ядовито-зеленого оттенка.
— Меня удивило твое тайное послание и желание встретиться, — без какой-либо интонации в голосе откликнулась на эти слова девушка, что замерла по другую сторону медленного речного потока.
Темный плащ Акацуки с кровавыми облаками, холодный пристальный взгляд и бумажная роза, украшавшая светло-серые волосы с необычным сиреневым отливом — эти признаки не дали бы спутать эту женщину ни с одной другой. Разумеется, если видевшему ее уже приходилось встречаться прежде с той, кто нес жителями Амегакуре волю хозяина этого скрытого поселения.
— Особенно неожиданным это письмо стало после той информации, что дошла до нас из Ю-но-Куни, — продолжила Конан, не сводя взгляда с застывшего собеседника. — Видимо, слухи о твоей внезапной кончине были сильно преувеличены.
— Этот мальчишка Хидан все-таки не настолько уж крут, чтобы так просто разделаться со мной, — счел нужным заметить бывший член Акацуки.
— Последние известия, что добрались к нам из Конохи, похоже, могут свидетельствовать об обратном, — парировала Конан.
— Сомневаюсь, что убиенный Третий Хокаге играл в том поединке роль судьи, поддержки или случайного зрителя, — с едва заметной усмешкой ответил Какудзу. — К тому же, этот псих Орочимару не был настолько уж крепок в драке, больше полагаясь на всякие хитрые фокусы и запасные планы. Последние всегда полезны, но если приходится пускать их в дело — то, значит, что ты порядочно обделался с основным...
— Выходит, дело все-таки в этом мальчишке?
— Да, — глухо ответил Какудзу. — Он сделал мне предложение, и я его принял. Потому, что оно нравиться мне гораздо больше тех планов, которым следует мое старое руководство.
— И ты не боишься заявлять об этом столь открыто? Особенно сейчас, когда инсценировка твоей смерти может оказаться вот-вот раскрытой? — в вопросах Конан не было удивления, скорее лишь только искреннее желание понять столь странное поведение со стороны собеседника, характер которого был ей прекрасно известен.
— Раз ты говоришь о "вот-вот", то значит, я оказался прав, отправив то послание в тайне к тебе, — удовлетворенно кивнул Какудзу. — Ты решила сначала во все разобраться сама, до того, как идти к одному из них. Но я отвечу, хотя и не люблю долгих разговоров и объяснений. Оставаясь "мертвым" я не буду мешать никому, по крайней мере, в самое ближайшее время. Даже если Акацуки узнают о том, что я выжил и предал их дело — на меня в самом худшем случае объявят охоту, и то, только из-за моих чрезмерных знаний о делах организации. Особой пользы для Акацуки от этой охоты не будет, для меня — тоже. Она просто невыгодна, тем более что я не намерен продавать информацию, известную мне, и болтать о планах Рассвета с каждым вторым встречным. Я ухожу к человеку, которого мало волнует возня Мадары и Нагато, их планы по переделке мира и прочее. Я собираюсь работать на прожженного реалиста с большими амбициями, который очень скоро может стать важной фигурой на большой арене. И как раз рядом с такой фигурой, тебе может понадобиться свой человек.
— Мне? Или все-таки Акацуки? — кажется, в глубине янтарных глаз куноичи появились искры легкого удивления.
— Акацуки не будет дела до подобных мелочей, — уже отчетливо хмыкнул Какудзу. — И вот поэтому, я позвал сюда только тебя. Хидан — настоящий хозяин своих вещей, тех вещей, что он считает своими. Деньги, люди, земли, любые предметы — если этот парень объявит их своей собственностью, то он будет защищать их с остервенелой решимостью, и будет заботиться о них со старанием в любое другое время. И в этом вы с ним похожи...
В этот раз Конан уже не смогла не вздрогнуть.
— О чем ты?
— Я прекрасно знаю, как сильно ты любишь и заботишься об Амегакуре, — не колеблясь ни единой секунды, ответил старый шиноби. — И не только о ней, а обо всей Стране Дождя. Это они или такие, как я, видят в этих людях и их возможностях инструменты собственной воли, помогающие им добиться своих желаний. Однако ты не такая. Это не вызывает во мне уважения, — счел нужным заметить Какудзу. — Но я знаю, как сильны и свирепы могут быть даже самые слабые правители, столь искренне любящие свое "имущество" и готовые защищать его до последнего. Переделать мир мечтают многие, владеть миром — еще большее число, но суметь сделать хотя бы одно — дано единицам. Желанья Хидана предсказуемы и банальны, но он уже озаботился тем, чтобы сделать их гораздо ближе к осуществлению, чем другие. И сейчас я выбираю его сторону. Но, кроме того, я верю в твою разумность, и оставляю тебе возможность...
— Какую возможность?
— Сделать окончательный правильный выбор, когда те, за кем ты следуешь сейчас, канут в лету со всеми своими 'божественными' замыслами.
Усмехнувшись отчетливо еще раз, Какудзу развернулся и неспешно зашагал в темноту тоннеля, открыто демонстрируя, что не боится внезапного удара в спину. Голос Конан нагнал его вновь лишь несколько мгновений спустя.
— Ты, наверно, ошибся? Ты хотел сказать, "если они канут в лету"?
— Нет, — отозвался старый нукенин, так и не обернувшись. — Я сказал тебе все совершенно верно. А ты... просто запомни мои слова, Тэнши-сама из Амегакуре...
