Вокруг летали заклинания и пули, постоянно кто-то рядом падал мертвым, и Агнес убивала, убивала и убивала, уже не контролируя сражение, не видя, что войска Тристейна окружили и планомерно истребляют. Попавшие в ловушку-ущелье галлийцы тоже подтянулись, перевыставили магические щиты, отвели воду, отбросили наемников и продолжали сражаться, самоотверженно и яростно. Также Агнес не видела флотов Альбиона и Германии, и не осознавала, что что-то пошло не так, в круговерти боя, смертей, выпадов и выстрелов.

— Атакуйте, — приказал Филипп, — и принесите мне еще вина.

— Моя королева, я молю вас на коленях, отдайте приказ и я уничтожу ваших врагов!

Луиза и в самом деле стояла на коленях, на снегу и камнях, перед растерявшейся Генриеттой. Глаза магессы Пустоты сияли, собственно, этой самой пустотой и желанием служить. Герцог Вальер руководил оставшимися войсками, хватаясь за голову от атаки Агнес, и пытаясь сделать хоть что-то, чтобы исправить положение. В таких условиях отпускать Луизу в одиночку навстречу воздушному отряду врага? Генриетта колебалась.

— Ваше Величество, мы справимся! — с небес, поддерживаемая вихрем, рухнула Карин. — Семья Вальер всегда стояла на страже трона Тристейна!

Это решило вопрос, и Генриетта приказала, подчеркивая девическую фамилию Луизы.

— Луиза де ла Бом ле Блан де ла Вальер! Исполни свой долг!

— Слушаюсь, моя королева! — Луиза склонилась, одновременно подпрыгивая.

Она запрыгнула на личного грифона Генриетты, и птицезверь, с громким клекотом устремился вверх. Карин помчалась следом, совершая невообразимые прыжки, и попутно разя магией Воздуха врагов за стенами. Ее удары, само ее появление развалило наладившуюся было оборону галлийцев, попавших в ловушку.

— Вперед! — взревели наемники, кидаясь в новую атаку.

За каждого убитого галлийца была обещана премия, и наемники пылали рвением и жадностью. Пускай магов среди них было немного, но они были, и помимо этого наемники отлично владели холодным и огнестрельным оружием, были сильны, выносливы и не стеснялись сражаться грязно, и убивать, убивать и еще раз убивать. Вал огня вылетел из первых рядов наемников, ударил по галлийцам, и сражение опять скрылось в облаках пара.

— Взрыв! Взрыв! Взрыв! — без остановки кричала Луиза, размахивая палочкой.

Грифон под ней клекотал и рыскал зигзагами, невольно реагируя на столь мощные выбросы магии. Поэтому пули и заклинания пролетали мимо Луизы, хотя она и не думала защищаться. Юная магесса была полностью сосредоточена на уничтожении врагов, и не собиралась отвлекаться.

— Иллюзия, — прошептала она под нос, направляя грифона вниз.

Вражеское заклинание вспыхнуло в метре от головы грифона, и Луиза ощутила, что падает. Новый взмах палочки, и воздух на секунду загустел, гася скорость падения. Грифон с жалобным клекотом рвался в небо, и Луиза не стала пытаться позвать его обратно. Еще взмах, еще гашение.

— Взрыв! — крикнула Луиза.

— Щиты! — заорал Филипп, роняя бокал с вином. — Немедленно щиты!

Но приказ его был излишним, маги и без того уже воздвигли щиты воды и воздуха, и земля вспучилась, превращаясь в гранитную стену.

— Взрыв! Взрыв! Взрыв! — Луиза бежала в атаку, непрерывно кидаясь заклинаниями.

— Бей ведьму! — раздался крик отчаяния, и в Луизу начали стрелять.

Самые отчаянные даже побежали в атаку, вскидывая мечи и что-то истошно крича.

— Молот Воздуха! — ударила с ходу Карин, сплющивая смельчаков.

Она приземлилась рядом с дочерью и тут же ударила по стрелкам.

— Сметающий ураган!

— Взрыв! — и осколки гранита засвистели, убивая всех вокруг.

— Неужели ты не знаешь других заклинаний? — крикнула Карин, удерживая щит Воздуха.

— Они мне не нужны, — с остекленевшими глазами ответила Луиза, — чтобы разить врагов моей королевы!

— Пушки! — командовал Филипп. — Маги Огня! Залпом! Остальным — отступить!

— Генерал, корабли возвращаются! — крикнул кто-то из галлийских офицеров, и Луиза его услышала.

— Подбрось меня! — крикнула она, подпрыгивая.

Воздух ударил ей в пятки, засвистел вокруг, и корабли начали стремительно приближаться. Луиза не ощущала страха, лишь сосредоточенность на деле и готовность крушить врагов. С кораблей стреляли, кто-то ударил каплями воды, но промахнулся, не хватило опыта. Луиза громко приземлилась на палубу транспорта Галлии и тут уже ударила в борт соседнего.

— Взрыв!

— Проклятье, когда она не владела магией, было легче, — пробормотала Карин, скручивая воздух в новый вихрь. — Разящий Самум Пустыни!

Особенностью этого заклинания, разработанного в седой древности то ли эльфами, то ли против эльфов, было использование земли и различных мелких предметов, подхваченных вихрем. В результате получался поток ослепляющий, оглушающий, стесывающий кожу до мяса, страшное ударное оружие, которое лучше не применять, если не уверен в своих силах. Но уж кто-кто, а Карин верила в свои силы и не боялась, что самум ударит по ней самой или союзникам.

— Кто говорил, что тристейнцы слабы? — спросил германский барон Цройф, глядя на картину разгрома сверху вниз. — Прекрасно обошлись и без нас!

— Да-да, — поддакнул адъютант, — могли бы сохранить корабли!

— Джозеф надурил нас всех, — говорил тем временем Людвиг ла Вальер. — Флот Альбиона прибыл впустую, и Джозеф совершил фактически выгодный размен. Флот Германии задержался — Джозеф знал о нем и устроил засаду, что-то опять же связанное с выгодным разменом. Связав боем наемников и магов, граф Булонский атаковал королеву Генриетту, воспользовавшись тем, что ее охрана ринулась в атаку.

Стоявшая в стороне Агнес мрачно засопела, но ничего не сказала, уставилась в пол.

— Мы были готовы защищать нашу королеву, — спокойно заметил Осман, кормя своего фамильяра-мышонка, усевшегося прямо на столицу Тристейна посреди карты. — Атака и высадка десанта с мантикор не удались бы.

— Откуда вы знаете? — риторически вопросил Людвиг. — Армия Галлии окружила мушкетеров, сохраняла резерв. Вполне возможно освободила бы своих, попавших в вашу хитроумную ловушку.

— Превосходя нас по солдатам, армия Галлии уступала нам в количестве магов, — пожал плечами Осман.

— Эту проблему Филипп Артуа, несомненно, решил бы за счет кораблей, — ответил Людвиг. — Я нисколько не умаляю вашей мощи, уважаемый директор Осман, но все же судьба сражения висела на волоске, из-за безрассудной атаки шевалье Милан, и хотя мне приятно, что моя дочь проявила

Дальше Агнес уже не слышала, так как вышла из помещения, не в силах справиться с гневом. Решив хоть как-то отвлечься, она отправилась к импровизированному полевому госпиталю, где спешно лечили или пытались лечить всех, кого еще можно было спасти.

— Я узнал тебя, капитан! — Жан-Батист Кольбер, преподаватель Академии и маг Огня, замер, услышав крик огромного наемника, чье лицо украшал огромный старый шрам-ожог. — Огненная змея!

— Менвиль! Ты выжил?! — пробормотал Кольбер, перехватывая посох в боевое положение.

— Из-за тебя я ослеп! — крикнул Менвиль, выставляя перед собой руку с ружьем. — Но я научился видеть при помощи магии! И теперь вижу тебя! И сейчас посчитаюсь за то, что случилось в Д`Англетере!

— То, что было в Англетере — это было в Англетере, — пробормотал Кольбер, наставляя посох.

Агнес остановилась, замерла, тихо отступила за какую-то статую, чтобы не мешать. Д`Англетер, ее родная деревня, сожженная вместе со всеми жителями, со всеми родными и близкими Агнес, когда та была еще девочкой. Сожжённая по ложному обвинению, как источник чумы и заразы, которых в деревне не было. Кто обвинил, кто спас саму Агнес, так и осталось для нее загадкой, которую она тщилась разгадать уже два десятка лет. Остались только воспоминания о море огня, пылающие хижины и лютая, неистребимая ненависть к магам. Особенно к магам Огня. Ненависть эта вела Агнес в жизни, толкала учиться сражаться, толкала все выше и выше по социальной лестнице, чтобы найти ответы. Она совершила почти невозможное, стала капитаном королевских мушкетеров, доверенным лицом королевы, но разгадка была все так же далеко, как двадцать лет назад.

И вдруг услышать название родной деревни! Неудивительно, что Агнес вслушивалась до боли в ушах.

— Ты по-прежнему ловок с огнем, капитан! — тем временем продолжал Менвиль. — Так врезал по галлийцам! Но и я теперь могу не хуже!

— Ты ошибаешься, Менвиль, — Кольбер говорил спокойно, но посох не опускал. — Я не участвовал в сегодняшней атаке и не убивал никого. Я поклялся никого больше не убивать, но ради тебя... ради тебя я нарушу эту клятву, если увижу еще раз.

Из посоха вырвался огонь, огромной птицей расправивший десятиметровые крылья над головой Кольбера.

Агнес увидела, как верзила Менвиль побледнел и отпрянул от Кольбера.

— Понял! Понял, ка..., — Менвиль быстро отступил, еще, развернулся и побежал куда-то.

Капитан мушкетеров собиралась последовать за ним, но обнаружила, что не может сдвинуться с места. Дыхание прерывалось, ноги подкашивались, а пальцы, раскрошившие часть статуи, болели и кровоточили. Кольбер стоял на месте и задумчиво посмотрел вслед убежавшему наемнику, потом пожал плечами и пошел дальше, по своим делам. Агнес стояла, вцепившись в статую, и ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из горла. Но было бы глупо атаковать преподавателя Академии и уважаемого мага... просто так, и она пробормотала.

— Теперь у меня есть след, и я его не потеряю!

— Ты стала взрослой, Луиза, — сказала Карин, останавливаясь возле дочери.

Она кивнула, как равной, и Луиза кивнула в ответ.

— Теперь ты можешь сама выбирать, что делать дальше.

— Я буду служить своей повелительнице! — пылко воскликнула Луиза.

Карин ла Вальер улыбнулась с оттенком родительской гордости за правильно воспитанного ребенка.

Глава 19

в которой атаки Галлии отбивают и на других фронтах, а Гиш и его дамы встречают старого знакомого

— Атаки Галлии отбиты везде, — говорил полковник Штутгарт, ежеминутно подмигивая и дергая щекой.

Нервный тик он заработал в Аахене, возглавив контратаку городского гарнизона, позволившую не допустить часть пехоты Галлии до императорского замка. Нельзя сказать, что это решило дело, но точно облегчило побег монархов, и поэтому Штутгарт получил орден и был переведен на другую должность "поправлять здоровье". Обязанности его были просты и необременительны: он служил посредником между Папой и генеральным штабом Императора, доставляя новости и пожелания в обе стороны.

Армия и личная охрана Папы остались в Ромалии, поэтому командовать можно было только верному Джулио. Так что Папа выступал с речами, воодушевлял и подбадривал, призывал давать отпор королю Джозефу, напоминал об отлучении такового от Церкви, и ждал разрешения вопроса с Ромалией. Удар Галлии по Ромалии был настолько неожиданным, ошеломляющим, что Витторио вначале собирался бросить все и лететь туда, чтобы возглавить сопротивление. Император Фридрих кое-как отговорил, дело чуть не дошло до ссоры с прямыми оскорблениями, но все же отговорил.

— Альбион и Тристейн отбились, Германия отбилась и нанесла контрудар по Седану, не увенчавшийся впрочем, особым успехом. Действовавшие в горах Гельвеции отряды армии Галлии были вытеснены обратно самими горцами. Попытки Германии перерезать воздушное сообщение тоже не удались, но все же они задержали немного удар по Ромалии. Поэтому войскам Галлии удалось почти беспрепятственно покинуть Ромалию, но все же опасность сохранялась. Но час назад поступило донесение, что последний из очагов сопротивления, батальон кирасир, запершийся в замке Милана, сдался.

— То есть я могу вернуться в Ромалию? — уточнил Витторио нетерпеливо.

— Император уже отдал приказ подготовить вам охрану и корабли, Ваше Святейшество, — поклонился Штутгарт неловко, едва не задев стоявшую в стороне чашу. — Вы не должны подвергаться опасности, так считает император.

— Раз галлийцы изгнаны из Ромалии, вряд ли мне что-то там угрожает! — немного напыщенно ответил Витторио и добавил, обернувшись. — Тем более, когда со мной Джулио Чезаре.

— Рома разграблена, Ваше Святейшество, — упрямо напомнил полковник, — а также войска Галлии прошли мечом и огнем половину Ромалии. Император знает на верное, что приближенные Джозефа, в частности его знаменитая помощница Шеффилд, что-то искали в Роме, пытали чиновников и служителей церкви, вели раскопки.

— Я знаю, что они искали, — улыбнулся Витторио, — но они не нашли.

Штутгарт фон Одер не рискнул расспрашивать Папу, просто повторил с упорством германского военного.

— Император настаивает на том, чтобы вы отправились с охраной! Горы Гельвеции могут быть опасны, несмотря на все случившееся. Устроить там засаду на одинокого дракона легко, но разбить сразу три тяжелых корабля Германии уже не получится. Уверяю вас, это не задержит полета, корабли быстроходны.

— Хорошо, — кивнул Витторио и добавил. — Я понимаю, что вы исполняете свой долг, полковник, но мой долг зовет меня в Ромалию, и без того чересчур задержался в гостях у Императора.

При этом Сереваре не мог не думать о том, что переговоры о мире оказались обоюдоострым мечом. Позволили вскрыть истинное лицо Джозефа и заключить настоящий союз владык Халкегинии. Но сколько еще прольется людской крови, прежде чем мир вернется на эти истерзанные земли? В преддверии прорыва Пустоты любые потери неприемлемы!

Также Папа не мог не думать о секретном складе, который, несомненно, искали посланцы Джозефа. Откуда они узнали? Или рылся в старинных летописях и нашел упоминание? Склад создавался на случай прорыва, но не пришла ли пора его распечатать? Папа даже знал, кому вручить оружие, способное одолеть Джозефа, знал, кто сможет им правильно распорядиться и не помчится завоевывать Халкегинию.

— Сколько будут готовить корабли?

— Час, Ваше Святейшество, — тут же ответил Штутгарт.

— Хорошо, — прикрыл глаза Папа. — К сожалению, я не могу отправить на Альбион моего верного Джулио, поэтому у меня будет просьба к вам, полковник. Сейчас я напишу письмо, его надо будет отправить и вручить лично в руки королеве Тиффании, причем как можно быстрее.

— Я сам займусь вашим поручением! — немедленно воскликнул фон Одер.

— Витторио, ты слишком многое ставишь на одного человека, — заметил Джулио вполголоса.

Папа стоял, кутаясь в шубу, глядя, как внизу проплывают горы Гельвеции. Быстроходные шлюпы флота Германии шли на высоте двух километров на одних двигателях, и холодный ветер обдувал палубу и голые мачты.

— Причем человека, взявшегося неизвестно откуда, влезшего хитростью и силой на трон Альбиона.

— Вот именно, мой дорогой Джулио, вот именно, — ответил Папа. — Такой будет держаться за наше соглашение руками и ногами, и сделает все, чтобы его выполнить. Тем более что мир в Халкегинии и устранение Джозефа совпадают с желаниями Филча.