Кристиан заставил себя разжать пальцы. Он и сам не ожидал от себя такой реакции: как будто от него ускользала единственная надежда на спасение. Хотя в каком-то смысле так оно и было...

Кажется, девица его поняла; во всяком случае, сказала утешающе:

— Я быстро.

Он прислонился затылком к стене, прислушиваясь к удалявшимся шагам. Это все проклятые ночи на болотах! Нигде и никогда он не чувствовал себя таким одиноким и беспомощным: ни в лондонских трущобах, ни в доках, ни даже в открытом море... Он был скован, а за стенами сторожки дышала и шла древняя жизнь, полная странных звуков, запахов, движения. Легко высмеивать деревенские кельтские и корнуэльские суеверия, сидя в лондонском клубе при свете газовых фонарей! Здесь же это вовсе не старые сказки, а часть местного бытия: эльфы, блуждающие призрачные огоньки, твари, затягивающие в трясину неосторожных путников...

Да и тот же Болотный Лорд!

* * *

Николь ступила в тень развалин, чутко прислушиваясь и присматриваясь. Но видимо, ее призрачный знакомый все-таки внял предупреждениям и покинул здешние места: Николь не ощущала ни тени его присутствия. Отогнав ненужное сожаление, она принялась разыскивать ход в подземелье. Поиски вскоре увенчались успехом: сдвинув в сторону старые обгорелые доски, она обнаружила первую ступень лестницы, ведущей вниз.

Свеча в переносном фонарике — в темноте на болотах его легко принять за блуждающий огонек — осветил заброшенное жилье Призрака. Пепел в камине был холодным и даже слежался. Кинув косой взгляд на лежанку, Николь склонилась над сваленными в углу вещами. Да, она не ошиблась. Нашлись и клещи, и кусачки и даже пилка...

Перед уходом она развела в камине огонь.

Дэрси нетерпеливо протянул руки к тяжелым инструментам.

— Дайте мне!

Николь наблюдала, как он пытается 'перекусить' клещами звенья цепи.

— Может, вам помочь?

Дэрси вскинул голову, отвел со лба волосы.

— Да, будьте так любезны, уберитесь от меня подальше!

Кажется, он, как и все мужчины, терпеть не мог, когда у него что-то не получается. Николь вышла наружу, прислушиваясь к чертыханиям и звону металла. Но услышав возглас: 'Ага!', все же заглянула в сторожку:

— Получилось?

— Конечно, — отозвался Дэрси. Выбрел на свет, с победным грохотом и звоном волоча за собой цепь. Оглянулся, потянулся, безо всякого стеснения подставляя свету и ее глазам свою покрытую темным волосом грудь в расстегнутой (или разорванной?) рубашке. Прикрыл глаза, втягивая воздух.

— Так вот, как пахнет свобода! Снова болотами (вскоре я их возненавижу), солнцем и...

— И? — машинально спросила Николь, когда он открыл глаза и смерил ее улыбавшимся взглядом.

— И вами.

Не зная, как отреагировать на это странное заявление — возмутиться, поблагодарить, смутиться — Николь попросту отвернулась.

— Идемте.

— Куда?

— Вам надо привести себя в порядок. Не собираетесь же вы объявиться в таком виде?

Дэрси взыскательно оглядел себя.

— Выгляжу я как жертва покушения на мою свободу, здоровье и даже жизнь. Как раз подходящий вид для нанесения визита здешнему мировому судье. Кто у вас в округе выполняет эту роль?

— Мой отец, — охотно сообщила Николь.

Пауза.

Николь по-прежнему двигалась к развалинам и Дэрси задумчиво тащился следом: цепь скрежетала по камням дорожки.

— Вот как? — наконец произнес он. Николь оглянулась: нет, ничем его не проймешь! Дэрси лишь улыбался, словно это известие его позабавило.

— Зачем вы тащите с собой эту цепь? — спросила Николь с раздражением.

— За дни и ночи, проведенные вместе, я успел с ней сродниться. Да и как можно бросить шедевр вашего кузнеца? Бык меня не поймет!

Кристиан накручивал на предплечье звено за звеном, с наслаждением представляя, как обматывает этой цепью бычьи шеи Хэмфордов и затя-ягивает...

Он шагнул вслед за девушкой в тень своего будущего дома.

— Так вот, где обитает ваш мифический жених! — Дэрси бросил взгляд на Николь. — Или не такой уж мифический?

Странно, но когда Николь повела его в жилище Призрака, Дэрси не стал задавать никаких вопросов. Лишь наклонился, заглядывая вниз, перед тем, как ступить на первую ступень: лестница была освещена уже разгоревшимся камином. Пробормотал: 'Похоже на преисподнюю — тьма и пламя'. Спускался он медленно, придерживаясь рукой за стену. Добрел до кресла у камина и тяжело опустился в него. Откинулся на спинку, прикрыл глаза.

— Прошу прощения, что сижу в присутствии дамы...

Николь посмотрела в осунувшееся лицо мужчины: наверняка так ослаб от голода и холода, что при каждом шаге у него кружится голова! Хотя он заслужил все это, ей стало его жалко. Как, впрочем, и всякую беспомощную и страдающую божью тварь...

Николь зажгла свечу — их у Призрака оказался изрядный запас — и пошла осматривать подвал. Те два раза, что она здесь побывала, ей было не до того.

Дэрси, подняв веки, уставился на протянутую ему одежду: рубаха, куртка и штаны помялись, но бережно завернутые, не пахли сыростью и затхлостью.

— Что это?

— Надеюсь, будет вам впору, — просто сказала Николь. — Если захотите... освежиться — вот вода у камина. Я скоро вернусь.

Николь побродила в развалинах, мучительно раздумывая, есть ли у нее другой выход. По всему получилось — нет. Ей просто не оставили выбора ни сам Дэрси ни родные... Николь попала в ловушку: она не могла отпустить Дэрси, потому что теперь тот погубит их окончательно, и не могла оставить его, потому что... Ах, да мало ли на что может толкнуть родственников горячая кровь!

Лорд ходил по подвалу босиком. Одежда из грубого сукна и полотна была помятой и мешковатой, но и в ней он умудрялся выглядеть — Николь ощутила укол раздражения — все тем же изысканным аристократом. Да еще и с запыленной бутылкой в руке. Ею он и отсалютовал Николь.

— Да ваш приятель — просто настоящий сибарит! Какое вино здесь хранится, попробуйте, отметьте день моего освобождения!

Нисколько не огорчившись ее отказу, Дэрси сделал длинный глоток из горлышка. За время отсутствия Николь он произвел самый тщательный обыск жилища Призрака. В одной из ниш обнаружился стеллаж с запыленными бутылками и даже подвешенные под потолком — от вездесущих мышей — копченые окорока и болотная птица. Кажется, вопрос с едой решен... А вино наверняка осталось еще от прежнего хозяина, Мура. Ну что ж, кем бы ни был ее Призрак, но явно не пьяницей — иначе запасы вина давно бы истощились.

— Что вы намерены предпринять дальше? — спросила Николь.

Вино уже ударило Дэрси в голову: зрачки расширились, взгляд поплыл, на бледных впалых щеках наконец-то появился румянец. Дэрси рассмеялся.

— Думаете, из чувства благодарности я изложу вам все свои планы?

Качнувшись, он оперся о спинку кресла. Николь поспешила его поддержать. Ощутила, как он напрягся — казалось, Дэрси хотел ее оттолкнуть, но передумал. Сказала мягко:

— Думаю, что вы и сами не знаете, что будете делать дальше. Не хотите отдохнуть? Вам надо набраться сил. В любом случае.

— А вам не надоедает быть такой... — подчиняясь ее руке, а вернее, собственной слабости, Дэрси вновь опустился в кресло.

— ...глупой курицей? — подсказала Николь, укрывая его ноги жестким шерстяным одеялом, стянутым с лежанки. — С летучими мышами на колокольне? (англ.аналог русскому 'тараканы в голове')

— Нет, — сонно сказал Дэрси. — Такой доброй?

— Иногда очень надоедает, — сказала Николь, но уже шепотом, чтобы не разбудить спящего.

Кристиан проснулся лишь тогда, когда сверху захлопнулся люк. Метнулся к лестнице, упал, поднялся...

Но успел лишь к тому, чтобы бесполезно удариться плечом о неподдающийся его напору люк. Бессильно заскрежетал зубами, слушая раздающийся сверху шум: Николь наваливала на вход-выход доски и даже камни.

— Мисс Хэмфорд!

Шум стих и Кристиан услышал негромкое, но непреклонное:

— Нет, Дэрси. Вам придется побыть здесь.

И она ушла.

Кристиан остался стоять на лестнице, созерцая закрытый люк и собственную глупость.

Как же легко манипулировать людьми!

Но иногда эти люди очень тебя удивляют...

* * *

Шумиха поднялась ближе к вечеру. Весь день после своего 'возвращения из деревни' Николь старалась как можно чаще попадаться на глаза отцу и братьям. И все равно, когда те вернулись с болот, Хэмфорд первым делом заявился к своей блудной дочери. Ворвался, сжимая в руке плетку:

— Где, черт возьми...

И осекся. Дочь оторвала от вышивания свой ясный взгляд и обратила его на багровое от гнева лицо отца.

— Что вы сказали, батюшка?

Он окинул глазами изрядный кусок вышивки, разбросанные повсюду нитки, домашнее платье Николь: по всему выходило, что та весь день провела дома, наконец-то за занятием, приличествующим девице из достойного семейства. Но все же продолжил с разгону:

— ...ты была?!

— Здесь, батюшка, — бесхитростно отвечала девица. — Как с деревни вернулась, так из дому и ни ногой. Вот, нитки прикупила и ленты для Руби. Лавочник Рипли приказывал вам кланяться и спрашивал про ваше здоровье.

Это был беспроигрышный ход — у бедняги Рипли дни путались в памяти, точно нитки в вышивке самой Николь. Хэмфорд пожевал губами и, буркнув: 'Наконец-то за ум взялась!', хлопнул дверью. Николь тут же все бросила и припала к окну. Во дворе суетились люди. Седлали лошадей. Гомонили слуги. Мужская половина семьи сгрудилась посреди двора, склонив головы, обсуждали что-то.

Николь даже знала — что.

Кони рванули со двора, вслед за ними побежали слуги — началась большая облава на беглеца.

Оставалось только надеяться, что пленник — теперь ее собственный — наконец-то проявит благоразумие и не будет барабанить в люк, когда возьмутся прочесывать развалины...

* * *

Из-за продолжившейся на следующее утро суматохи Николь все никак не удавалось ускользнуть из дома. Озлобленные и уставшие от поисков родственники вернулись уже к ночи, а встали еще засветло, вновь собрав и подгоняя измотанных не меньше хозяев слуг. Впрочем, кое-кто из самых хитрых и ленивых, изловчился ускользнуть из прочесывающей болота охотничьей цепи и теперь вволю чесал языком, охотно делясь с женской половиной прислуги своими догадками и домыслами о случившемся переполохе. Проходя по дому, Николь услышала по крайней мере пять версий того, кого господа разыскивают с таким пылом: от бродяги, обесчестившего целый выводок фермерских дочек и вдобавок угнавшего его стадо, до французского шпиона, замышляющего похитить тайны британской короны...

Николь поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет минуты, когда поведает Дэрси обо всех приписанных ему 'подвигах' — пусть враг ее семьи имел и довольно извращенное и недоброе чувство юмора, он всегда мог заметить и оценить комизм ситуации.

Возможно, даже комизм собственного заключения...

Нет, она вовсе не боялась, что Дэрси будет страдать от голода и жажды — ведь в прибежище Призрака достаточно еды и питья, а камин спасет от болотной сырости. Но Николь с трудом верила, чтобы деятельная и коварная натура пленника позволила тому смиренно ожидать ее окончательного решения...

Да в том-то и дело, что никакого решения не существовало! Кажется, она имеет куда большее сходство со своими вспыльчивыми родственниками, чем предполагала — ведь это в их характере сначала совершать поступок, а лишь потом задумываться над его последствиями. Единственным утешением может послужить то, что она как-никак спасла здоровье, а то и жизнь человека — пусть и не самого лучшего на свете...

Нисколько это ее не утешало и не успокаивало!

Передвигаться приходилось осторожно, то и дело прислушиваясь и оглядываясь. Если она попадется на глаза отцу или братьям, вряд ли ее заподозрят в пособничестве побегу, но наказание попавшейся под горячую руку не заставит себя ждать и будет очень суровым. Пару раз Николь слышала мужские голоса и застывала, полагаясь на то, что вечно стелящаяся над болотами дымка не позволит четко различить, что они видят: неподвижный силуэт человека или темные стволы давно погибших деревьев.

Охотники вновь побывали и в замке Болотного Лорда — точно надеялись, что пленник совершит безнадежный моцион по топям и вернется на единственный надежный остров. Или они решили начать поиски с начала, пустив по следу охотничьих собак — утром Николь видела, как выводили с псарни целую сворку? Ну что ж, если собаки возьмут ее запах, всегда можно отговориться тем, что она бывала здесь раньше и не раз.

Впрочем, отец предусмотрел и возможность того, что Дэрси благополучно выберется с болот: братья были спешно посланы на поиски на ближайшую дилижансную станцию и городок Литлстоун...

Николь задумчиво оглядела гору мусора, под которым был погребен люк в убежище Призрака, а теперь и Дэрси. Удастся ли ей поговорить с пленником, передать еду и одновременно не выпустить его на свободу? Николь сдвинула с люка камни, корректно постучала и задала вопрос, который — и она сама тут же это признала — был одним из глупейших среди тех, которые она когда-либо задавала в жизни:

— Дэрси, вы здесь?

Естественно, он не ответил, к чему Николь была готова. Она сама на его месте тоже не стала бы разговаривать. Николь подоткнула юбки и устроилась поудобнее, готовясь к долгой односторонней беседе.

— Вас ищут, — растолковывала она молча внимавшей ей крышке люка. — Моя семья, слуги, люди с деревни. Не знаю, какую историю они придумают, если вас все-таки обнаружат, думаю, что-то вроде: Дэрси ушел на болота в одиночку и не вернулся, вот мы и заволновались... Мне кажется, вам все-таки следует на некоторое время остаться здесь. Пусть все решат, что вы утонули, а потом...

Что будет потом Николь не знала, поэтому с досады притопнула каблуком ботинка по крышке люка. Спросила требовательно:

— Дэрси, вы меня слышите или просто там крепко спите? Или дуетесь? Подайте хоть какой-нибудь знак! Долго я буду говорить в пустоту?

Наблюдать за ней было одно удовольствие. Он даже поудобнее прислонился к стене и скрестил на груди руки. Девчонка беседовала с попавшимся в ловушку глупым городским лордиком: разводила руками, кивала, качала головой, вслушиваясь в несуществующие ответы и возражения (сама их придумывала, и сама же на них отвечала). То ли пыталась доказать, что заперли его для его же собственного блага, а то ли доказывала это самой себе.

Забавная, какая же она забавная!

Честная, верная, добрая и из-за того впутывающаяся в дела, которые ее нисколько не касаются.

Накликивающая на себя беду и путающая чужие планы.

Он тоже медлил, не зная, что предпринять: испугать, прогнать или оставить все как есть? Разглядывал ее склоненный профиль, падающий на лицо непослушный каштановый локон, глаза, отражающие солнце — когда она вскидывала глаза к небу, точно призывая его в свидетели или в судьи...