Вокруг Великой Реки, часть 1. Время отцов.

И вот сегодня ночью прибежал дежурный радист.

— Майор, Со-Сент-Мари!

— Забор слушает!

Из трубки послышался голос тамошнего радиста:

— Соединяю вас с майором Бочаром!

— Майор, у нас плохие новости. Из близлежащих лесистых участков ночью начался массированный обстрел. Большая часть крепости горит, мы обосновались в каменной цитадели. Полковник Атышев убит, большие потери среди личного состава. Наши силы смогут подойти не ранее, чем через шесть-семь дней, да и вы вряд ли подойдете раньше. Посадочная полоса занята неприятелем, посадка на озере из-за торосов в районе береговой линии вряд ли возможна. Так что, боюсь, нам не продержаться.

— Майор, я оставлю небольшую часть войск здесь, думаю, местные индейцы помогут с пленными. Сами же пойдем на помощь. На мотосанях дойдем за три, максимум четыре дня, резерв горючего имеется. В крепости есть горючее?

— Почти все горит вместе с крепостью. У мотосаней одна заправка, да и саней этих мало. Большую часть парка подожгли при отходе, вместе с цистернами. Другая проблема — склады продовольствия почти все в руках противника.

Алексею той ночью больше спать не пришлось. Срочно готовили сани и лошадей, в основном добытых у американцев. Надо было и позаботиться о сохранности форта в их отсутствие. Для этого утром организовали систему дозоров, договорившись с индейцами. Раций не хватало, поэтому индейцы предложили дымовые сигналы. Набрали еще с пятьдесят молодых индейцев, которым раздали трофейное оружие и поручили помогать в караульной службе. На эту службу особенно охотно пошли беженцы из Шешегванинга. Удивительно, но увидев, что их будут охранять индейцы, военнопленные попытались было протестовать.

И в двенадцать ноль-ноль четыре взвода выступили в направлении западной оконечности Манитулина. По проторенной дороге довольно быстро дошли до Каванинга, где и переночевали. Майор Бочар бодро доложил, что держится, несмотря на обстрел.

С утра прошли до западной оконечности острова и далее на запад к острову Миссисаги. Глубокой ночью Бочар вышел на связь и сказал, что за прошлую ночь осаждающие подтянули пушки в рощицу, и при утреннем обстреле было убито и ранено более половины защитников. Тяжелораненные останутся в цитадели, остальные в ближайшие два часа уйдут на север. Самое обидное, что по рощице стреляли из двух имевшихся в наличии орудий и из пулеметов, но результаты неизвестны, тем более, что прожектора были уничтожены еще при первом обстреле. Все орудия приводятся в негодность, все оружейные склады готовятся к взрыву. Склады с продовольствием, судя по всему, сгорели.

Алексей задумался. На север американцы вряд ли полезут, а вот в Со-Сент-Мари попробуют закрепиться. Но вот незадача для Джексона, или кто у них там за главного. Боеприпасы и провиант придется везти с их территории. А дорога там одна — через форт Мишилимакинак. И они, вероятно, ожидают попытку отбить Со-Сент-Мари, или в лучшем случае Сент-Игнас. Так что прогуляемся-ка мы лучше в Мишилимакинак...

Устроили привал на острове Буа-Блан, в каких-нибудь двадцати километрах от Мишилимакинака. С утра перешли на остров Макинак, оттуда по льду на берег САСШ. До Мишилимакинака оставалось километра три.

Разведка привела с собой сержанта из Мишилимакинака, имевшего неосторожность выйти по большой нужде. Тот сообщил, что обоз должен к вечеру отправиться на Сент-Игнас и в "Су". Гарнизон форта около ста человек, а еще там лагерь военнопленных из Сент-Игнаса. Причем та же проблема, что и в Со-Сент-Мари: и здесь поленились вырубить леса вблизи стен форта.

В этих лесах скрытно соорудили орудийные и пулеметные позиции, и приготовились к завтрашнему утру. Дозор, посланный следить за дорогой с юга, доложил о проходе примерно сотни груженых повозок в сопровождении полусотни кавалеристов. Его не тронули. Другой же наблюдательный пункт соорудили на холме к юго-востоку от Мишилимакинака. Алексей с Максимом Игнатьевым, назначенным им командиром сводной батареи, осмотрел в лучах позднего солнца форт, расположение казарм, артиллерии, а также лагеря военнопленных; последний был сооружен к северо-западу от форта, у озера, что упрощало задачу обстрела форта. Тем не менее, от ночного обстрела решили отказаться.

Глава 18. Лекарство от скуки.

Как же капитану Айверсону надоели эти места. Холодно, сыро, а главное, скучно.

В начале декабря стало, впрочем, веселее, но ненадолго. У форта расположились лагерем несколько полков, пришедших с юга. Сначала они разгромили индейскую деревню Мишилимакинак, которая располагалась рядом и которая до того никому не мешала.

Мужчин, стариков и детей всех перебили; Айверсон помнил с отвращением, как некоторые охотились потом на индейцев в окрестных лесах. А вот скво помоложе согнали и соорудили публичный дом, до сих пор являвшийся гордостью форта. Хоть Айверсону и было поначалу противно, он от скуки тоже ходил туда время от времени. Жена далеко, не узнает, а некоторые скво были очень даже ничего.

Потом полки ушли дальше, на север, и через неделю к ним пригнали несколько десятков пленных русских, которых заселили в лагерь, созданный на месте индейской деревни. Около половины из них перемерло, когда буквально через пару дней ударили сильные морозы. Но потом в форт вернулся генерал Гаррисон, который устроил майору Хомбургеру, предшественнику Айверсона, разнос, потребовав резко снизить смертность. Хомбургера тогда сняли, и командование принял он, Айверсон. После этого палатки заменили построенным наскоро бараком с двумя печами, и с тех пор умерло только двое. Потом пригнали еще три дюжины русских, захваченных врасплох между Сент-Игнасом и Су, и пришлось строить новый барак. И теперь почти восемьдесят человек томились в этих двух бараках. После приезда Гаррисона, их стали сносно кормить, но развлечений у них не было никаких. Айверсон прислал было несколько скво из дома отдыха форта, но русские почему-то отказались от их услуг. А газета "Novaya Russkaya Gazeta", публикуемая неким русским демократом под странной фамилией Podvalny и которую регулярно привозили для пленных, разносилась по баракам, но ее почему-то никто не хотел читать. Ни баб им не нужно, ни чтива, странные какие-то.

Сегодня приехал, наконец, обоз. Большая часть идет дальше на север, к частям, осаждающим Су, но там были и еда и виски для форта. А еще в одном из фургонов была связка таких же газет на тарабарском русском алфавите. Он посмотрел на первую страницу верхней газеты и увидел карту. Интересную карту, он не смог прочитать названий рек и городов, но граница пролегала по Миссисипи и шла от ее истоков дальше на север. То есть если верить этой карте, то все земли к северу отсюда, да и достаточно далеко на запад, будут нашими. Неплохо.

Он приказал привести к нему сержанта Нейшенса, пусть найдет кого-нибудь, кто отнесет газеты русским, но того почему-то не смогли найти. Здорово, подумал он, опять, небось, у скво, или в салуне форта. Ничего, завтра отнесут, все равно никто там их читать не будет.

И тут жизнь преподнесла сюрприз. С севера прибыл генерал Гаррисон. Лучшего лекарства от скуки, чем прибытие генерала, не придумаешь. Сразу все забегали, начали марафет наводить, а Айверсон самолично сопроводил генерала в коттедж для начальства, который всегда как раз для таких случаев содержался в полном порядке.

Генерал соизволил рассказать, что Су окружен, и что он послал Джексона, которого каким-то образом разбили на Манитулине, в помощь осаждавшему русский форт Томлинсону. А сюда через четыре дня подойдут дополнительные силы, которые он и встретит. Гаррисон взял бутылочку виски и удалился в свои покои, а Айверсон побрел в резиденцию коменданта форта.

Конечно, присутствие генерала им здесь мало радости принесет. Да и скучно будет точно так же; ему, Айверсону, придется развлекать генерала за обедом и ужином, но это тоже быстро приестся. И с этой мыслью Айверсон заснул.

По старой привычке проснулся ровно в семь часов, умылся и сел за принесенный ему ординарцем завтрак. Гаррисона приказал пока не будить; тот любил отсыпаться, когда мог.

И вдруг скучная, размеренная жизнь резко изменилась. Айверсон услышал один за другим несколько разрывов. Он накинул шинель и выскочил на улицу. Там продолжали рваться снаряды. Айверсон с ужасом увидел, что казармы частично разрушены и их остатки горят, а там, где были батареи, зияли огромные воронки. Он с ужасом посмотрел туда, где еще недавно был коттедж для начальства, и увидел, что и он превратился в груду горящих бревен.

Расстрел форта между тем продолжался. Айверсон мгновенно оценил обстановку и заорал:

— Не стрелять! Спустить флаг! Открыть ворота! Поднять белый флаг!

Через двадцать минут к тому, что еще недавно было фортом, стали приближаться... сани. Без лошадей, и очень быстро, с вооруженными людьми в такой же форме, которую носили пригнанные из Сент-Игнаса русские. Да, подумал Айверсон, больше не скучно — а жаль, все-таки и у скучной жизни есть свои преимущества. И через несколько минут он протянул свою шпагу прибывшему русскому, который на великолепном английском представился как майор Zaborshchikov, попробуй выговори эту фамилию...

Алексей же был вполне доволен. Захвачены были сам генерал Гаррисон, обожженный, но выживший; его ординарец, капитан ван Флит; капитан Айверсон, комендант форта; еще сорок семь солдат и офицеров, некоторые, впрочем, с ранениями и ожогами. Освобождены семьдесят восемь русских военнопленных, семнадцать из которых осматривали фельдшеры, а из остальных Алексей сколотил два взвода. Захвачен обоз с провиантом, оружием и боеприпасами. Освобождены двадцать три индейских девушки. Они тоже попросились под ружье, чтобы мстить убийцам и насильникам, и Алексей поставил их охранять военнопленных, снабдив захваченным оружием. Они с детства умели обращаться с ружьями, и ненавидели американцев так, что Алексею пришлось придать им четверых своих солдат, чтобы девушки, не дай Господь, никого не убили. Забегая вперед, уже через несколько часов, увидев своих ребят в обнимку с некоторыми из девушек, передал по рядам, что если кто хочет, он не против, если и они познакомятся с индианками. Ведь девушки все были очень даже ничего, несмотря на то, как с ними обращались американцы в последние несколько дней.

Американских военнопленных, кроме генерала и двух капитанов, заселили в один из бараков, в котором до того содержались русские военнопленные. Свежеиспеченных пленных заставили рубить лес в радиусе шестисот метров от форта. Из полученных бревен соорудили сторожки на двух холмах, господствовавших над фортом, с одного из которых и корректировался орудийный и минометный огонь. Другими бревнами чинили и укрепляли стены форта. На складе нашли ящики, привезенные американцами из Сент-Игнаса, со снарядами, минами и ружейными патронами. Самих ружей больше не было, и новые взводы пока вооружили трофеями. Впрочем, кое-кто из них рассказал, что перед сдачей оружие было спрятано в подвале одного из зданий в Сент-Игнасе, и что вряд ли американцам удалось найти вход, тем более, что за ним была стальная дверь с кодовым замком.

На следующее утро, два взвода с приданной им батареей, под личным командованием Алексея, отправились в Сент-Игнас, до которого было всего около восьми километров по льду и который, по данным Гаррисона, так и оставался руиной с гарнизоном человек в тридцать. Форт взяли без особого труда, после первых же выстрелов и здесь был вывешен белый флаг. Одно из отделений отправили конвоировать их в Мишилимакинак, одно оставили обживать то, что осталось от форта; людей на гарнизоны обоих фортов не хватало, Сент-Игнас стал скорее станцией раннего предупреждения. А вот в подвалах нашли не только около ста стволов оружия, но и более мощную рацию, чем та, которой располагал Алексей. И срочно связались с Порт-Гичигами.

Там его поздравили с новым назначением — командиром всей группы войск на Гуронском перешейке. За неимением достаточно мощных взлетно-посадочных полос, Алексею предложили прислать две роты десантников, которых могут высадить на следующее утро у Сент-Игнаса. Полки из Маркетт уже в пути, будут примерно через четыре дня. Алексей предложил направить их на Со-Сент-Мари, присовокупив, что сам будет встречать бригаду, которая, по словам Гаррисона, ожидается через три дня в Мишилимакинаке.

Он расположился в одном из сохранившихся строений Сент-Игнаса и вдруг увидел валяющуюся на полу газету на русском языке. "Новая русская газета"... так-так... слышал, но ни разу не видел. Газета оппозиции и лично господина юриста Аристарха Подвального. Номер — это он посмотрел в первую очередь — примерно двухнедельной давности. Интересно, откуда это здесь?

На первой странице он увидел физиономию того самого Мышкина, из-за которого он и пребывал в этих местах. Под ней взывала к отмщению огромная передовица под заголовком: "Зверски избитый студент Иван Мышкин. Доколе его палач будет пребывать на свободе?" Из статьи же он узнал, что некий солдафон Алексей Заборщиков, увидев мирный протест Мышкина и сотен его единомышленников в поддержку французской демократии, набросился на бедного демократического активиста, который чудом остался жив. Что этот самый Заборщиков до сих пор пребывает на свободе, и что сатрапы из прокуратуры отказываются судить этого Заборщикова, ссылаясь на якобы неоднозначные показания свидетелей, а также на явно предвзятое медицинское освидетельствование бедного Мышкина, лживость которого видна уже потому, что, согласно ему, никаких повреждений на теле Мышкина не нашлось вообще.

На второй же странице располагалась редакторская статья Аристарха Подвального "Чему мы можем научиться у американской демократии?" В ней воспевались успехи последней и сравнивались с Русской Америкой. Сравнение, понятно, было не в пользу последней ни в едином пункте. Статья пестрела такими терминами, как "сбросили иго монархии", "маяк демократии", "свет для всего континента", "избирательное право только для тех, кто его достоин" и т. д. Там же было написано, что в правовом государстве, коим являются САСШ, обидчик Мышкина давно бы уже болтался на веревке.

Дальше Алексей читать не стал; смеркалось, а глаза ради такого портить не хотелось.

На утро над головой послышался шум авиационных моторов. Вскоре в небе распустились десятки парашютов, потом еще и еще. В стороне приземлись грузовые парашюты с орудиями, минометами и мотосанями, а также несколькими гусеничными вездеходами. Последовали емкости с бензином, контейнеры с оружием, боеприпасами и едой. Вскоре самолеты покачали на прощание крыльями и улетели обратно, в сторону Маркетт и Порт-Гичигами.

У Алексея наконец-то была под началом грозная сила.

Теперь в Сент-Игнасе он оставил взвод, усиленный двумя орудиями и двумя минометами. Сегодня же сюда привезут пленных для первого ремонта крепости. А сам он с обеими ротами десантников и со вторым взводом, приехавшим с ним из Мишилимакинака, поехал опять в последний.

Глава 19. Кушать хоцца...

Когда Алексей вернулся в Мишилимакинак, ему протянули восьмистраничную газетенку вертикального формата. "Новая Русская Газета"... Так-так. Причем, вот что интересно, датирована позавчерашним днем. А что это за карта на первой странице?