Буря приключений

Для сестры Мелиор велел оседлать Стрелку. Эта изящная, но сильная кобыла попала к богине пару лет назад. Элия проходила через один из миров, в котором бушевала гражданская война. Среди обычного мусора, свежих курганов могил, грязи и помоев, остающихся после любой, даже самой дисциплинированной армии, богиня, следовавшая по обочине раздолбанной дороги, увидела лошадь, издыхающую от ран, с отравленной стрелой, пронзившей горло насквозь. Хозяин ее то ли сам почил недалече, то ли смалодушничал и сбежал, не сумев перерезать горло страдалице. Принцесса великодушно собралась сделать это за него, но бьющаяся в агонии каурая лошадь открыла глаза. Этот взгляд умирающего животного, безнадежно, но доверчиво просящий помощи, изменил решение богини. Она излечила кобылу и забрала ее с собой, назвав в честь оружия ранившего ее. Стрелка оказалась настоящей боевой лошадью: упрямой, норовистой, но хозяйку слушалась беспрекословно, понимала с полуслова, никогда не капризничала, видно, помня, кому обязана жизнью. Свою полезность кобыла доказала в первый же день спасения. Когда шайка мародеров кинулась на принцессу, Элия успела только обнажить кинжал и изготовить заклятье, а Стрелка яростно всхрапнув, уже ринулась в бой. Она огрела задними копытами одного мужика с такой силой, что заткнутые за пояс ржавые латные рукавицы вылетели у него из спины, передними копытами размозжила головы двум другим и порвала зубами руки и плечи последнему мародеру, пытавшемуся не в добрый час обойти ее сбоку. Отважная лошадь одержала чистую победу над тремя врагами, отплатив принцессе добром. Теперь новым домом Стрелки стали конюшни при замке Лоуленда.

В них содержалось по несколько элитных лошадей, принадлежавших персонально членам королевской семьи. Этих животных каждый подбирал себе самостоятельно, покупая, меняя, получая в дар, ловя в диких или нахально сводя в обжитых мирах. В соседних конюшнях стояли великолепные кони, которыми могли пользоваться те, кто гостил в замке, или выполнял королевское поручение. Стрелка получила 'титул' личной лошади принцессы. Отъевшаяся, после 'щедрых' армейских харчей и попривыкшая к жизни в замке, кобыла стала полностью соответствовать своему высокому званию. На каурую лошадь с удивительно-умными желто-зелеными глазами заглядывался не один конь, да что конь, братья не один раз подкатывали к богине с предложением перекупить кобылу, но получали категоричный отказ.

Завидев хозяйку, кобыла радостно заржала, затанцевала, перебирая копытами, и запрядала изящными ушами. Потрепав лошадь по холке и сунув ей мимоходом наколдованный кусок круто посоленного хлеба грубого помола, принцесса приторочила сумку и легко взлетела в седло. Улыбнувшись брату, спросила:

— Едем?

Тот согласно кивнул и вскочил на коня. Морок — горячий гнедой жеребец из грандских конюшен Энтиора, выторгованный за скатерть-самобранку, сотворенную лично Мелиором, заплясал под принцем, задорно кося бирюзовым глазом на Стрелку. Та фыркнула и отвернулась, высокомерно проигнорировав его откровенные заигрывания. Мелиор пришпорил коня. Готовые поразмяться лошади, чувствуя нетерпение седоков, взяли с места в карьер. Боги столь стремительным вихрем вырвались за замковые ворота, что принц даже не успел отвесить страже высокомерного прощального кивка. Всадники поскакали по плавно спускающейся дороге вниз, в город. Желающих в такую жару наведаться в королевский замок или прогуляться от замка до города было немного, торговцы и слуги старались либо провернуть все дела утром, либо откладывали их до вечера, поэтому путь был относительно свободен.

Вскоре брат и сестра уже въезжали в столицу, сбавив скорость лишь на самую малость. Простолюдины почтительно кланялись и расступались, давая дорогу членам королевской семьи, дворяне склоняли головы. Женское население кокетливо улыбалось принцу (а вдруг заметит?) и старалось запомнить до мельчайших подробностей во что одета принцесса, ибо именно Элия задавала в Лоуленде женскую моду. В этот момент в столице рождалось новое течение в одежде для верховых прогулок. Пройдет совсем немного времени и амазонки подвергнуться остракизму, как жалкий пережиток прошлого. Зауженные книзу свободные штаны и длинные рубахи с квадратными вырезами — вот что станут носить дамы, следящие за веяниями моды!

Мужская одежда менялась в куда менее узких рамках, ведь записным щеголям приходилось ориентироваться сразу на несколько эталонов. Любившие броские наряды изучали Рика и Джея, консерваторы следили за Ментором, Элтоном, Кэлером, утонченные франты боготворили Мелиора, Энтиора и Ноута. Поэтому мужчины улыбались принцессе, стараясь поймать хоть взгляд прекрасной богини, любовались ее изящной посадкой в седле, формой рук, поигрывающих поводьями, но не оставляли без внимания и внешность Мелиора, брали на заметку покрой его белоснежных одежд, чтобы очень скоро озадачить собственных портных.

В Первом Круге — официальном центре культурной, духовной и общественной жизни города по широким проспектам и улицам, среди красивых высоких зданий — резиденций знати, музеев, театров, храмов, собраний — двигаться было легко, не смотря на пристальное внимание горожан. Но во Втором Круге, где преобладали административные здания поскромнее и торговые представительства гильдий, жилые дома среднего класса, первые этажи которых занимали магазины, лавки, кафе, темпы продвижения богов несколько замедлились. Даже не смотря на то, что они двигались по центральным улицам, не сворачивая в ремесленные ряды и не пересекая торговые площади, лошади были вынуждены перейти на шаг.

Стоя под ледяным душем, Нрэн с ожесточением тер себя мочалкой. Столько яростного отчаяния и целеустремленности было в этих движениях, словно он всерьез вознамерился содрать с себя кожу и простирнуть ее отдельно от тела. Лихорадочно принюхиваясь, лорд пытался определить, по-прежнему ли от него 'несет как от лошади'. Но в ноздри бил только запах травяного мыла. Решив, что у него отбило обоняние, мужчина принялся судорожно вытираться жестким полотенцем. Быстро одевшись и махнув по влажным волосам ясеневой расческой с частыми зубьями, лорд стрелой вылетел в коридор, едва не опрокинув при этом собственного слугу, поливающего вьющиеся растения, оплетающие двери в прихожей живописными арками с тонким свежим ароматом. Только мгновенная реакция человека уберегла его самого, лейку и растения от повреждений. Перед Нрэном стояла цель как можно скорее разыскать Элию и убедиться, что ему удалось избавиться от ужасного запаха пота, что кузина больше не будет брезгливо морщиться в его присутствии.

Но Элия как сквозь землю провалилась! Лорд не ощущал ее присутствия в замке. Какое-то шестое, а может и пятнадцатое чувство (один Творец знает, сколько их всего у богов) твердило Нрэну, что принцесса ушла, оставив безнадежную пустоту и холод. Бог чувствовал это так, словно с неба украли солнце. Не имея инстинктивной возможности определить, где кузина, не используя магию, Нрэн устроил засаду в коридорной нише, недалеко от покоев принцессы и приготовился ждать, невольно морщась от перебивающих нюх обрывков старых ароматов родственников. Не он один использовал это укромное местечко для наблюдения за комнатами Элии, в стратегии подкарауливания любимой сестры знали толк и другие братья. Через полчаса беспредельное терпение лорда было вознаграждено появлением юркой служанки.

— Где хозяйка? — рявкнул мужчина, машинально ловя кувшин, выскользнувший из рук девушки, повергнутой в трепет его неожиданным появлением.

— С... с пр-принцем Мелиором... На корабль... уехали... — пролепетала служанка и тут же испуганно зажала ладошкой болтливый ротик.

Нрэн сунул ей в руки кувшин и понесся на конюшню: 'Уехала! С Мелиором!!! Вдвоем!!! На корабле... Вероятно, на его новой яхте, о которой давеча трепался Рик. Проклятье'.

Лорд мгновенно решил догнать их. Над тем, что он будет делать потом, когда настигнет брата и сестру, Нрэн пока не подумал.

Покачиваясь в седле и поддерживая на губах небрежную улыбку, Мелиор напряженно считал метры пути, отделявшие его от порта, где ждала гостей спасительная яхта. Его красавица 'Принцесса'. Принца грызло беспокойство. Перед мысленным взором то и дело вставали написанные кровавыми красками картины того, как мстительный Нрэн обрабатывал братьев, посмевших явно заигрывать с сестрой.

'Вот ведь пес у ведра с овсом! И сам не ухаживает, и другим не дает! Все знают, что он по ней с ума сходит', — раздраженно думал Мелиор, перехватывая поводья поудобнее и подавляя естественное желание подстегнуть Морока.

Свернув на следующую улочку, дугой сбегавшую к порту и носившую избитое название 'Речная', принц и принцесса были вынуждены поехать еще медленнее. Здесь находились многочисленные мелкие лавки и крупные магазины, продававшие все, что только свозилось в Лоуленд из далеких и близких миров, с которыми велась торговля. Людской поток, даже в такую жару, казался неиссякаемым. Продвигаться в толпе было тяжело, но этот путь до сих пор считался наиболее коротким. Считался! Каким же, позвольте спросить, идиотом? Мелиор с десяток раз уже успел проклясть лживое общественное мнение. Какая к демонам Речная? Эту улицу следовало именовать Трясинной, ибо бедолага, попавший в ее вязкие объятия, терял надежду когда-нибудь выбраться из удушающих объятий толпы.

Внезапно Мелиора пробрала холодная дрожь, а сердце словно сжали ледяные пальцы Посланца Смерти. Принц спиной ощутил чей-то (и он тут же проницательно догадался чей) тяжелый, как бетонная плита взгляд. Чувствуя неминуемо нарастающий ужас внутри, принц осторожно, как бы невзначай, повернул голову. Самые худшие, самые черные из его опасений оправдались. Из-за самого дальнего поворота, который путники миновали минут семь назад, выехал лорд Нрэн. Суровый, пылающий гневом взгляд Бога Войны сулил мучительную и неотвратимую смерть всем, посмевшим оказаться рядом с Элией. Лорд, восседающий на гигантском черногривом жеребце бурого окраса, именуемом коротко — Гард, неотвратимо приближался. По совершенно понятным причинам улица вокруг Бога Войны, находящегося в столь грозном расположении духа, мгновенно пустела. Народ стремился инстинктивно убраться с пути Нрэна. Даже в шуме торговой улицы, состоящем из тысячи тысяч звуков, принц услышал истерические женские вскрики и разразившихся испуганным ревом детей.

Мелиор приоткрыл было рот, собираясь прозрачно намекнуть Элии на то, что им следует поторопиться, но не успел сказать ни слова. Вместо него прозвучал задорный мужской голос, который несчастный бог предпочел бы не слышать никогда в жизни, тем более сейчас.

— О, ваше высочество, какая нечаянная встреча! Прекрасный день! Вы изволили почтить своим присутствием сию скромную улицу Лоуленда. Да еще и со столь эффектным эскортом! Сразу видно, что мстительная и подлая, но эффектная тварь, этот жеребец! — восторженно воскликнул герцог Лиенский, краем глаза косясь при двусмысленном комплименте то ли Мороку то ли принцу на Мелиора. Его высочество молодой нахал удостоил коротким формальным кивком.

Ухватив за повод и придерживая лошадь принцессы, юноша расплылся в озорной улыбке. Стрелка привычно попыталась укусить знакомого нахала, но тот проворно увернулся и погладил ее по морде. Элия слегка шлепнула лошадь по шее, приказывая остановить игру. Не будь проделки кобылы забавой, она давно бы пустила в ход мощные копыта.

Первым побуждением принца было хорошенько угостить дерзкого наглеца плеткой и мчаться дальше. Но, памятуя о том, что сестра всегда питала к мальчишке некоторую противоестественную симпатию, простиравшуюся так далеко, что жизнь Элегора бывала неоднократно выкупаема у братьев, с трудом сдержался. Мужчина с мрачным отвращением посмотрел на юнца, прикидывая, что он все-таки сделает с негодяем, если останется в живых, после того, как их настигнет Нрэн. Надежда уцелеть все еще теплилась в сознании принца, цепляясь изо всех сил за два факта: во-первых, лорд не имел привычки вершить кровавые дуэли на глазах у сестры, и, во-вторых, он пока не убил ни одного родственника. У Мелиора появился реальный шанс открыть смертельный счет. Для этого Нрэну только следовало их догнать.

— Элегор, любовь моя, какая нечаянная радость! Прекрасный день, мой сладкий! — нежнейшим из голосков прощебетала принцесса, с интересом наблюдая за реакцией герцога (ах, как эффектно юноша позеленел при слове 'любимый', какой восхитительный нежно-розовый оттенок посетил его физиономию при употреблении прилагательного 'сладкий'). Параллельно с пристальным изучением физиогномики Элия следила за своими ощущениями, которые говорили ей о приближении Нрэна, от силы которого прямо-таки несло гневным холодом и, что в первую очередь ощутила принцесса, неистовой ревностью. Богине стала понятна все нарастающая, приближающаяся к отметке 'паника', нервозность брата.

В ответ на проникновенную речь Элегор ошалело заморгал, потом хмыкнул, признавая, что леди Ведьме удалось его переиграть, и спросил, чтобы потянуть время и придумать достойную отповедь ехидной собеседнице:

— А куда собственно ваше высочество собралось в такую рань, неужто за покупками? Захотелось посмотреть на заокеанские диковинки и нанести достойный урон Лоулендской казне?

— Не угадал, дружок, — снисходительно ответила Элия, украдкой показав Элегору острый кончик розового язычка, и потрепала Стрелку по холке, — на морскую прогулку.

'С ним что ли?' — мысленно спросил себя герцог, метнув взгляд на мрачного Мелиора.

Но вот досада! Принц, обычно столь высокомерно-раздражительный и язвительный в присутствии Элегора, почти не обращал на юношу внимания, то и дело опасливо косясь назад. Возмущенный столь вопиющим презрением к своим стараниям позлить Мелиора, герцог глянул в ту же сторону. В тот же миг ему стала ясна причина крайней нервозности принца. К компании неуклонно приближался лорд Нрэн, и, судя по его угрюмо-гневному виду, отнюдь не затем, чтобы от всего сердца пожелать родственникам счастливого пути и дать пирожков на дорожку. Мужчина кипел таким гневом и жаждой мести, словно у него выкрали любимый меч и доспехи в придачу. Мысли вихрем пронеслись у герцога в голове. Авантюрист до мозга и костей, юноша просто не мог упустить подкинутого Силами счастливого шанса поучаствовать в классном приключении, которое, он нутром чуял, начиналось здесь и сейчас. В шальной голове бога возник план, который он тут же начал воплощать в жизнь.

— Здорово придумано, ваше высочество! А знаешь, у меня есть гениальное предложение: продли свою неземную радость от лицезрения моей особы — возьми меня с собой! — скороговоркой выпалил Элегор и мысленно добавил умоляюще 'Пожалуйста, ну что тебе стоит, леди Ведьма?'. Вслух юноша никогда не произнес бы такого при принце Мелиоре. Вынеся столь 'рациональную' идею на суд принцессы, герцог напружинился, изготовившись метнуться в сторону в случае отказа, дабы не попасть под горячую руку лорда Нрэна. То, что Бог Войны ярился на родственников, вовсе не исключало возможности распространения наказания за неведомую провинность на всех, оказавшихся в радиусе действия его смертоносного гнева. Герцогу и без того частенько доставалось за изобретательные проделки, чтобы ему вдруг захотелось мазохизма ради пострадать за компанию с принцессой и высокомерным принцем.