Крысолов. Фантастика. Детектив.

— Комиссия биологических исследований, — представился я, поводив перед его носом своим служебным удостоверением. — Могу я побеседовать с гражданином Загребельным?

— Не понял, вы сказали? — приложил он ладошку к уху. — Откуда вы?

— Из комиссии биологических исследований. У меня разговор к гражданину Загребельному.

— Да ну? Любопытно, чем это он сумел заинтересовать вашу биологическую комиссию? — произнёс, как бы размышляя вслух, плотный человек.

— С удовольствием ему это объясню, как и многое другое. Так могу я с ним побеседовать? — Я, словно со стороны наблюдал за собой, искренне удивляясь собственной наглости. Напрасно, оказывается, себя недооценивал: успел я поднатореть в общении с разного рода типчиками. Спасибо моей профессии.

— К сожалению, нет, не можете, — ответил он.

— Это ещё почему? — спросил я раздосадованный тем, что мне приходилось буквально вытягивать из него каждое слово. — Где Загребельный?

— Его нет.

— Благодарю за информацию, но об этом я уже догадался. Где же он?

— В закрытой лечебнице.

— Он болен?

— Странно, я полагал, что вашей комиссии подобное должно быть известно.

— В любой работе бывают накладки, в том числе и нашей. Но позвольте разбираться в них сотрудникам самой комиссии. Дом ведь принадлежит ему, не так ли?

— Точнее сказать, принадлежал. Теперь он мой. Я двоюродный брат его жены.

Вот, оказывается, что оно! Вот они во всей красе современные нравы! Причина настороженности этого хитреца объяснялась просто. Стоило человеку заболеть и попасть в лечебницу, как у него сразу отобрали недвижимость. Конечно, такой добротный особняк с лихвой окупает все хлопоты и затраты, связанные с его отъёмом. А Загребельный, вероятно, угодил в лечебницу всерьёз и надолго, если с ним можно было проделать подобный номер.

— А где его жена?

— Соня?

— Да, София.

— Она умерла полгода назад. С ней произошел несчастный случай — бедняжка отравилась угарным газом. Все официальные документы на дом у меня имеются. А комиссия биологических исследований что, интересуется им или его домом? Или, может, его женой? — съехидничал он.

— Смотрите, чтобы наша комиссия не заинтересовалась лично вами и вашими официальными бумагами, — пожелал я родственнику Загребельного на прощание, ткнув указательным пальцем ему в грудь. — Или несчастным случаем с вашей сестрой Соней.

— Не пугайте, я пуганый. Слишком много сейчас развелось разных комиссий, — буркнул он.

11

В общем, из этого визита я не извлек почти никакой пользы. Разве только, потрепав свои нервы, узнал, что нужный мне человек болен, лежит в лечебнице, и что его сумели лишить неплохого особняка, в котором сейчас хозяйничает вороватый двоюродный брат его жены.

Ещё меньше пользы я получил от поездки по второму адресу. Маленький неказистый домик на улице, граничащей с руинами огромного открытого стадиона, попросту пустовал. Толстая сварливая продавщица продуктового магазина со скромным ассортиментом товаров, что был напротив, помедлив, рассказала, что вся семья из него перебралась в южный округ к дальним родственникам, и посоветовала мне впредь не совать свой нос в чужие дела. Порядочные люди, дескать, сбором сплетен по магазинам не занимаются — у них есть дела куда более важные. Если же у меня возникло намерение приобрести эту убогую лачугу, то за справками лучше обратиться в соответствующую риэлтерскую контору. Там уж моё любопытство удовлетворят полностью, в конце концов, эти конторы для того и существуют.

Я поблагодарил продавщицу за любезность и мудрые указания, и провожаемый ее укоризненным взором покинул магазин.

По следующему адресу я был под предлогом, что журналист и по заданию редакции узнаю, как сложилась жизнь героев наших прошлых газетных публикаций. Там у меня состоялась милая беседа с приветливой пожилой дамой в гостиной ее уютного домика за чашкой жидкого чая. Как выяснилось, покойная племянница пожилой дамы была супругой, да-да, того самого человека, которого на примерке костюма покусал закройщик.

— Представляете, какой ужас?! — вскинула она подведённые брови, доверительно подавшись ко мне со стула. — Увы, он тоже умер.

— Кто? — спросил я.

— Не закройщик, разумеется. Что ему сделается, такому здоровенному детине? Умер муж моей племянницы, добрый и отзывчивый человек. Четыре года назад. Ой, как быстро летит время. Ой, как быстро пролетает жизнь. Это так грустно.

— Умер — от укусов закройщика?

— Нет, не от укусов закройщика, хотя поначалу они повергли его в настоящий шок и надолго омрачили настроение. Он много и часто хворал, у него было расстройство внутренних органов, он испытывал дикие боли. Перед смертью не мог проглотить и крошки, превратился в сущий скелет.

— Вы не знаете, почему он покусал мужа вашей племянницы?

— Кто? — спросила она, наморщив лоб.

— Да закройщик.

— Почему покусал? Как вам сказать? — замялась пожилая дама. — Нет, я совершенно не оправдываю поступок закройщика — это гадко и невоспитанно, но где-то его поведение поддаётся объяснению. Наверное, он просто вспылил и вышел из себя.

— Вы имеете в виду закройщика? — уточнил я.

— Кого же ещё? Поясняю, наверное, закройщик просто вспылил и вышел из себя по вине самого мужа моей племянницы. Потому как, между нами, покойник — не подумайте, я не хочу сказать о нём ничего дурного — имел характер мелочный и педантичный. Мою несчастную племянницу — не буду скрывать и меня — он постоянно изводил своими беспричинными придирками, она с ним очень мучилась. Плакала чуть ли не каждый день. Что поделаешь, он же был нездоровый человек. Нам остается только пожалеть их обоих.

— А что стало с тем закройщиком?

— О нем мне мало что известно. После того скандала — ещё бы, покусал на примерке клиента! — он, естественно, сменил место работы. Но не пытайтесь узнать, где он сейчас. Не рекомендую вам шить у него костюм, коль он подвержен столь дурным приступам.

— Обещаю, что не буду.

— Не шейте у него даже брюки. Благоразумнее держаться от людей подобного сорта подальше.

— А жаль, мне нужны новые рабочие штаны. Старые порвались по вине моего коллеги. Впрочем, я того же мнения — с такими закройщиками лучше не связываться, — сказал я, покидая гостеприимную пожилую даму.

— Мне приятно, что смогла оказаться вам чем-то полезной.

— Да, вы очень мне помогли!

* * *

Я уже устал от езды по округу, от встреч с людьми и бессмысленных разговоров с ними. Смешно даже, ведь я сам толком не знал, какие сведения желал от них получить. Всё представлялось мне весьма туманно и расплывчато. Честное слово, моя стихия была ловля крыс или, на худой конец, как вчера, их разгон. Единственный положительный результат этой затеи заключался пока в том, что приутихли мои головные боли.

Мне захотелось внести разнообразие в моё сегодняшнее занятие. Я притормозил машину возле нового супермаркета и отправился побродить по его полупустым залам. Купил несколько обещанных игрушек для детей, потом повертелся около сверкающей огоньками на передней панели посудомоечной машины. Славная вещица! Зина долго исподволь подготавливала меня к мысли о необходимости её покупки. В принципе, я не возражал. Действительно, она бы не помешала нам в хозяйстве и облегчила бы домашний труд. Да и воды тратилось бы меньше. Но вот цена! Я вздохнул и направился к выходу.

В плоском многоквартирном доме, возведённым по социальной программе, на втором этаже мне повезло — я впервые увидел человека, покусанного больным крысиным синдромом. Именно о нем писалось в газетной заметке "Случай у бензоколонки", напечатанной три года назад и, кстати, последней на эту тему. Я с любопытством разглядывал его в темном коридоре перед дверью занимаемой им квартиры, где мы стояли, и не находил в нем ничего примечательного. Человек как человек. Обыкновенной, заурядной внешности ещё не старый мужчина, среднего роста, с грубоватыми чертами удлинённого лица и невыразительной речью — чем-то он напоминал лохматого тракториста из дорожной службы.

Я представился ему сотрудником комитета социальных разработок и, подбоченившись, строго спросил:

— Ваша фамилия Лещук?

— Лещук.

— Ну, рассказывайте.

— Чего?

— Как всё было три года назад?

— Чего это вам вздумалось расспрашивать меня о той давней истории? Когда она была? Я уж ничего не помню, — ответил он, смущённый моим внезапным вторжением и, норовя заглянуть мне за спину, словно хотел проверить: нет ли за мной к нему ещё незваных гостей.

— Мы перепроверяем принятые к исполнению меры. Говорите честно, со всей ответственностью за собственные слова. Полученные факты подвергнутся углублённому анализу, — заявил я канцелярским языком.

— Какому ещё анализу? Зачем? Чего тут перепроверять? — с вызовом отозвался Лещук. — Я за всё ему заплатил: и за лечение в больнице, и за ремонт автомобиля. Больше денег вам с меня не вытянуть. Дудки, будь вы хоть трижды этим комитетом. У меня к тому малому тоже есть претензии — я провел в больнице целый день на обследовании. Но вот с него почему-то ничего не требую. Он сам во всем виноват, запутал меня: сигналил левый поворот, а свернул направо.

— В ваших с ним показаниях имеются серьезные противоречия. Нам нужно будет разобраться самым тщательным образом, — сказал я. — Да, вас не удивило, что он начал кусаться? Не ударил кулаком, как это водится у мужчин, а укусил?

— Чему удивляться-то? У него оказалось начисто изуродовано правое крыло автомобиля. Поди, попробуй достать новое крыло в наше время! Здесь не только кусаться — здесь глотку зубами любому перегрызёшь. Другое дело, что я не виноват, и не люблю, когда меня кусают, — резонно заметил он и передёрнул плечами.

— Вас и прежде кусали?

— Я сам кого угодно покусаю. Вон сунулся один кусака, и сразу в больницу на месяц попал. Жалко только, что лечить его пришлось за свои кровные деньги.

Стоять в мрачном коридоре многоквартирного дома и разговаривать с этим неотесанным субъектом мне было неудобно и неприятно. Я ощущал себя человеком, вторгшимся на территорию противника. Всё тут, казалось, было настроено против меня — и шорохи, и запахи, и тени, колеблющиеся на стенах. Воздух и тот был пропитан враждебностью. Нет, я не боялся, но меня то и дело пробивала внутренняя дрожь.

— Крысы у вас в доме водятся? — спросил я.

— Чего? — выкатил он глаза.

— Для полноты картины меня интересует: крысы у вас в доме водятся?

— Не-а, избавились. Бывает, забираются иногда чужие, а от своих крыс мы избавились.

— Лещук, что за штучки? Почему ты без конца вертишься? Кого ты там ищешь за моей спиной?

— Так того, сзади вас я сегодня красил стену и, вроде бы, вы испачкали одежду.

— Чёрт побери! Что ж ты раньше-то молчал об этом?! — выругался я, снимая свою новую куртку, выбранную из моего гардероба специально для сегодняшних поездок. Лещук не ошибся: она и впрямь была кое-где сзади перемазана бардовой краской. — Проклятье!

— Да вы не давали мне слова лишнего сказать, — оправдываясь, ответил он. — Привязались ко мне со своими вопросами. Но не волнуйтесь, мигом очистим растворителем вашу куртку.

— Не понимаю, как ты красил в такой темноте?

— Видно, по-моему, нормально. Зачем напрасно тратить электроэнергию? — возразил Лещук, помогая оттереть мне мою куртку пахучей жидкостью. — Свежая краска — легко отходит. Ваша вещь будет как новенькая. Как из магазина. Извините, что не пригласил вас в квартиру — у меня там ремонт. Ремонтирую потихоньку, насколько позволяет основная работа. Дорого нанимать мастеров.

— Это точно, — согласился я. — Мастера в цене.

— А что, тот малый в ваш комитет на меня жалобу накатал? Опять, наверное, желает деньжат с меня вытянуть. Вот ненасытный. Вы уж, пожалуйста, разберитесь получше. Я ж ему за всё заплатил.

Собираясь уже уходить, я неожиданно сам для себя спросил:

— И последний вопрос, Лещук. Как долго ваши предки после окончания войны провели в бомбоубежище? Ну, сколько примерно лет?

— Они мне не докладывали. Я сирота и ничего не знаю не то, что бы о предках, даже о своем родном отце с матерью.

— Досадно.

— Само собой. Но, прошу, вы разберитесь с этим его заявлением. Помогите сироте. Ручаюсь, что я ему за всё заплатил.

12

Мой список завершался адресом на 43 улице, одной из центральных улиц северного округа. Мне был знаком этот опрятный оранжевый дом и его симпатичная обитательница, дантист, под указанием которой мы с Лаэртом позавчера расставляли ловушки в её стерильно чистых комнатах. Именно подаренная ей бутылка самогона и послужила причиной и началом всей этой истории. Разве Лаэрт, будучи трезвым, осмелился бы кусать меня? Тысячу раз нет! Поэтому я удивился, когда наткнулся в газетной заметке на имя Клариссы, и счел сперва это обычным совпадением. Однако, поразмыслив, пришёл к убеждению, что в заметке говорилось именно о ней. Разумеется, логичнее всего было бы сразу отправиться к Клариссе и, занимаясь проверкой ловушек, выведать, между прочим, у неё о том происшествии. Но самый лёгкий путь не всегда бывает самым верным. Прежде мне хотелось повидаться с другими укушенными людьми и узнать их мнение обо всём этом, чтобы при встрече с Клариссой у меня уже было некоторое представление о подобных случаях. Кроме того, решив побеседовать с ней под конец, я лишал себя соблазна одним этим разговором, собственно, и ограничить своё расследование.

— Здравствуйте, Хэнк! Очень похвально, что вы держите данное обещание, — расцвела она на пороге в радушной улыбке и пригласила жестом войти в дом.

— Стараемся, наш долг, так сказать, качественно удовлетворять потребности населения, — подлаживаясь к ситуации, ответил я.

— Вы выбрали замечательное время, я недавно освободилась от всех пациентов и теперь могу быть целиком к вашим услугам. — От Клариссы исходил терпкий запах лекарственных препаратов, от меня, в свою очередь, резко пахло очистителем, которым мы с Лещуком оттирали от краски мою куртку — что поделаешь, каждый из нас имел свою специфику занятий. Зато в сочетании получился оригинальный и неповторимый букет запахов.

Благодаря более приличному одеянию, чем накануне, я чувствовал себя гораздо увереннее и раскованнее. Расхаживал по её комнатам и с деликатной усмешкой демонстрировал свое умение освобождать ловушки от пойманных крыс, виртуозно отправляя их в прорезиненный мешок.

— Одно удовольствие наблюдать за действиями специалиста, — говорила Кларисса, следуя за мною по пятам. — И как вы только их не боитесь? Мне страшно было даже взглянуть на ловушки, я обходила их стороной.

— Напрасно. Не зачем бояться мёртвых крыс.

— Я понимаю, но всё равно как-то страшно. По вашему мнению, они теперь оставят мой дом?

— На некоторый срок — безусловно. Но в городе и подземельях крыс великое множество, и вероятность их нового появления, не скрою, велика. К нашему несчастью, крысы необычайно умные и неприхотливые зверьки. Они приноравливаются к любым условиям внешней среды, одинаково успешно переносят жару и холод, обладают повышенной устойчивостью к радиоактивному фону, непритязательны к пище, быстро размножаются, — с вдохновением произнёс я. — Впрочем, довольно о крысиных достоинствах. Потом я у вас в доме посыплю прекрасное отпугивающее средство, и они здесь больше не поселятся. По крайней мере, год.