Так посмотрим, что это за бизнес. По информации от местного биржевика Ждана Тучкова, соль ценилась от двадцати пяти московских денег за пуд в столице царства нашего до двадцати в малых городах и селениях. Возьмем среднюю цену в двадцать две, да торговцам десятую долю, итого двадцать сабляниц, то есть московок. В рубле двести московских денег. Таким образом, десять пудов стоили рубль. В принципе не густо, но лучше иметь свою соль, чем покупать импортную. Пока что Усолье было убыточным проектом. За год доход составил сто рублей. Расход сто пятьдесят: струги, да ружья да казакам подарки. Так дело не пойдет. Вместе с ключником учинили мозговой штурм.

— Вот что дядька Ждан. Надобно повысить выработку в десять раз. Соли в государстве не хватает, продать сможем, сколь захотим. Надобно ещё людей послать на солеварни.

— Княже, где ж их взять то?

— Ну, придумай.

Немного подумав, с недовольной миной Тучков выдал:

— Коли посулим денег, либо меньше податей положим, можно взять людей с деревень твоих, господине.

— Как это?

— Денег посулим общине сельской, аль льготу, коли выдадут на переселение работную семью. У крестьян на селе больше земли пахотной будет, бо мы людей получим.

— Годится. Велю соделать так. Да переселенцам дать инструмент княжеский: лопаты, топоры и денег на покупку живности дворовой: лошадей, коров, коз, кому что надо. Да хлебов и посевного зерна отборного на озимый сев.

— Государь, то траты лишние, так проживут.

— Ждан, сё мои люди. Все мои люди должны жить богато. Так Господь мне велит. А они нам солью возместят денежные траты на будущий год. Да Оврамке дать наказ по объему выработки. Да казакам послать даров за службу.

— Господине, гость торговый желает купить струг самоходный. — Сменил тему Ждан.

— Кто таков?

— Честной купец московский Иван Скорняков. Имеет большие обороты, держит торговлю аглицким да иным сукном, такоже на твоей, господине, мануфактуре выделанную угличскую ткань берет охотно, а брат евоный хлебом торгует. Велишь торговать сей струг? А коли велишь, то в какую цену?

— Скажи, самоходные струги будем продавать о следующем годе, как лед сойдет. Ты почем корабль в Москве брал?

— В восемь рублей сторговались с прежним хозяином.

— Объяви купцу, как первому покупателю цену в пятьдесят рублей. Да скажи, коли сломается механика, то мы без оплаты починим три года, а коли другая какая поломка, то его дела.

— Мало просишь княже! Бурлаки на Волге берут три рубли за лето. Бо на обыкновенную торговую расшиву надобно десять-двенадцать водобродов, да корм им дают за счет купца. Надобно брать сто рублей без обману иль более!

— Пусть его. Первый купец на наш товар. Ну, пусть будет шестьдесят. Он своим пароходом приманит нам торговых людей. Другим охочим самоходных стругов объявляй от ста рублей и выше, како сторгуешься.

— Княже он бочку земляного масла привез. Сказывал, что таковая жижа водится на реке Ухта, оная текет на полуночи близ Каргополя.

— Это хорошо. Скидку за весть не забудь, да объяви, что будем покупать ту жижу, сколь ни привезет. А энту бочку велю через перегонный куб перегнать, когда работать её станут, меня упреди.

— Государь? Сызнова, перегонный куб портить? Он же опосля ни к чему не годен станется! То мыльную воду, то грязь сию. Тако никаких денег не напасешься.

— Так, Жданка, ты почто мне выговоры устраиваешь? Сказал — значится надобно! Внегда азм ошибался? Коли б не было у нас того масла, что с перегонки мыльной воды деется, так не смог бы Баженко жене моей защиту поставить от черной оспы. Ты ведь защиту поставил себе и семье своей?

— Поставил государь.

— Теперь тебе и семье твоей и множеству людей смерть от сей заразы, не страшна. А не было бы той мыльной воды, не мог бы сын твой врачевать людей от черного мора. А по поводу лишних денег. Сказывал мне боярин Годунов, бо в Китае-стране соболей в клетках разводят. Помысли, надобна ли нам та затея?

— Надобна, государь. Нам кажная копеечка надобна. А како растят тама соболей-то?

— Мне откуда знать? Найди охотников на соболя, да закажи по их цене зверей самых дорогих на развод живьем, и пусть обскажут чего ест зверь, да когда, да повадки его.

— В Москве сорок соболей от ста пятидесяти до трехсот рубликов продать мочно. Почто ты государь раньше мне того не сказывал?

— Вот ныне и сказываю, како вспомнил, найди людей, можно стариков каких, закажи кузнецам клетки, мы с тобой на паях ту мануфактуру сладим, а хочешь сам владей.

— На паях, государь на паях.

Глава 9.

Голова государевой комиссии окольничий Вячеслав Лапушкин наведался ко мне после двух недель пребывания в Устюжне.

Дядька, чуть старше сорока, был бородат и слегка пузат. На голове, как снимал шапку, виднелась залысина. Пищали, которые выделывались на моей мануфактуре серийно, весьма ему глянулись.

— Знатные ручницы спроворили твои розмыслы княже. Тако же выработка стволов из единого куска металла без навивки лентами, како соделывают на других мануфактурах, вельми правильный обычай. Да ложи какыя удобные, азм сам соби вопрошаю, бо зачем раньше також не соделали. Ныне возьмешь, какое ружье, опричь твоей выделки, тако оторопь берёт. Будто из доски, не струганной стреляешь. Бо прицель такоже. Прежде бывало попадется, какая ручница с пеньком на конце ствола, да и все. Мню азм тако от лука пошло. Како лучники целились по стреле, також и стрельцы огненного боя також и стали целится по стволу како по стреле.

— Да боярин, традиция сильнее железа. Коли в голове обычай засел сам не вытащишь.

— Каковым способом княже новины сии налести тоби? Азм твоих трудников вопрошал, бо оне сказывали се князь присоветовал.

— Как тебя по батюшке боярин?

— Валерианович.

— То Вячеслав Валерианович просто. Вызнай у кого какой способ выделки, какого оружия. Выбери лучшие стороны и соделай у себя. Вот в далекой стране на восходе творят мечи длинные да изогнутые словно сабля, токмо черенок с двуручным хватом. Оне берут и внутрь твердого железа суют кусок мягкого и так куют. Тако у них меч весьма тверд потому как берет закалку, бо в нутрях у него получается мягкий металл и оружие соделывается упругим. Тамошние дворяне вельми гордецы и свои мечи такоже весьма ценят и всюду носят.

— Вон оно как. Бо наши ковали по иному способу сабли выделывают.

— Потому та страна лежит на островах. У них тоже силен обычай. Оне не знают клинков булатных тако же и харалужных. А мы торгуем со всем светом и можем брать лучший способ выделки.

— Мне оружничий государя Борис Федорович наказал со всей строгостью спытать твои пищали и порох угличский. Баял, де государь желает поставить тебя головой над мануфактурами царскими. Абие доложу азм похвально о пищалях твоих, да гораздых ямчужных делах, великому боярину, ано мню, молод ты дюже, дабы блюсти мануфактуры царскыя.

— Ты Вячеслав Валерианович на возраст то не смотри, смотри на пищали мои. Не поддавайся обычаю: мол, раз молод, то не смышлен. Молод азм, або ведомо мне как соделать пушку, что будет стрелять далее и точнее всех государевых гармат.

— Да ну? Нукось обскажи мне.

— Нет, боярин. Коли восхочет государев слуга Борис Федорович пушек лучше, чем у всех володетелей папистских, тако готов азм шапку надеть. А иначе не скажу.

С разочарованным видом окольничий подался на выход.

Написание медицинского труда перемежалось хозяйственными вопросами, а также выдачей неких рекомендаций станочникам. Федор отлил составляющие трех корпусов на токарные станки, а также направляющих, и других деталей. Теперь очень медленно десятки человек творили вручную детали к нашему механическому будущему.

Миронов создал штангенциркуль, мне кажется, он гордится этой штукой больше, чем своими саблями. Когда этот мерительный инструмент увидали мастера, дело чуть не кончилось дракой. Но завершилось по местной традиции — местничеством. Циркуль забрал Савельев, как самый главный. Также вспомнилось мне название калибр. Не в смысле калибр у пушки, а калибр как мерительный инструмент. Сразу же оповестил о том мастеров, но те заявили, что знают таковое мерило, только зовут пробкой.

Снова Тучкова напряг на деньги. Местные мастера не смущаясь, работы по металлу творили на свежем воздухе, в непогоду трудясь в тесных курных избенках. Мною было велено построить амбары, как можно большие, с царскими стеклами, чтобы было светло. Также напомнил Ждану про запасы еды, которые надо было собирать и в Устюжне, так как в голодное время отсюда весь работный народ убежит хлеба искать.

Очередное воскресенье посвятил семье и близким людям. Ушли на берег Мологи. Григорий-Гушчепсе соделал шашлыки. Для воинов, мясо, приготовленное на углях, не было особенным блюдом, вот разве что шашлык был замаринованный со специями, очень нежный и вкусный. Не хватало помидоров на стол и кетчупа. Посидели на солнышке покушали под красное винцо, рыбку половили, пока девчонки — жена с подружками бегали с воздушным змеем по лугу. Я загодя мужикам заказал легкую рамку из дерева, обклеил её бумагой, ну и хвост. Эта затея здесь конечно не была известна. С охраной беда — большая часть дворян смотрела не по сторонам, а в небеса, како летает вещь, а не птица. Да еще набежало народу на змей смотреть и, наверное, вся детвора Устюжны.

Как-то на днях зашел в горницу рында мой Петр Ильин. Поздоровался, да доложился:

— Княже, у меня на коште слуга Михей состоит. Имает он нутром чуять вора. Так Михейка сказывает, бо заметил возле княжьих хором человека. Божится, что тать. Ходит, смотрит тайно, нечестно. Чего прикажешь?

— Ну, тута Гааги нету! Велю того человека взять и допросить, чего умышлял, кражу аль смертоубийство какое.

— Как прикажешь, государь.

После допроса с пристрастием человек выдал, что послан Фёдором Романовым, следить за угличским князем. Поразмыслив, того шпиона оправил на струге под охраной к Годунову в Москву. Ильину и Михею велел выдать награду.

Приехал из столицы Лошаков с подьячим Головиным. Того, именем Годунова, я определил головой на печатный двор в Углич, с сохранением должности в посольском приказе.

— Семейка, человек ты даровитый, склонность у тебя учить людей наукам. Езжай в Углич, там соделывают новую печатную избу, ано порядка нет. Как войдешь в дело посмотри на людей, может, кого прогнать вовсе, бо розги свои вспомни. Желаю, дабы напечатал ты абие свой учебник по арифметике, а также составил новый учебник по словесности, только по моему дьяческому письму. Да дам тебе книги латинские, переведи их на русский язык и напечатай такоже с картинками. Надобно нам на Руси школы делать, для всех людей. Государю царства Московского с того будет польза. А по воинским книгам будем учить своих голов да сотников, како бьются паписты меж собой, может и нам та метода сгодится. А такоже из книги по строительству крепостей иноземных, надобно нам знать, как строить и брать те крепости.

Взяв грамоту к угличскому тиуну Семейка Головин убыл.

Дворовые мужики перегнали бочку нефти. Вышло полбочки маслянистой жидкости. Очевидно, это был керосин. В котле осталась густая мазеобразная масса мазута. С керосином все понятно — надо ладить керосиновую лампу, а вот мазут передал Савве на испытания в качестве смазки для механизмов. Смазку здесь осуществляли животным, либо растительным жиром.

Керосиновую лампу в жизни в руках не держал, но видел, конечно. Помнится, давала она гораздо больше света, чем свеча. Что там сложного? Емкость для керосина в ней фитилек, и простой механизм его подкручивания. Больше фитиль — больше света, меньше — меньше. Ну и колба конечно. Местные медники за пару дней сладили мне несколько ламп. По размеру площадки под колбу заказал угличским стекловарам ламповые стекла. И пожалуйте, через две недели керосиновая лампа готова. Всем, кто увидел её в деле, лампа очень понравилась. Думаю, спрос на нефть будет расти очень быстро, а местным медникам открылся новый прибыльный бизнес.

Две недели спустя, дня памяти пророка Илии, прибыл сеунч от Годунова. Тот в грамоте приглашал в Москву, на празднования нового года, да дочь хотел увидеть. До празднований оставалось две недели, значит, через пару дней и поедем. Свите и жене был дан наказ собираться в Москву.

Как раз механики собрали да опробовали настоящий токарный станок. Был он неказист, примитивен. Привод устроен от паровика, через вал, который идет под потолком и передает вращение на станок ременной передачей. Тем не менее он позволяет проводить токарные операции и выдает необходимые детали.

Теперь создание самоходного баркаса дело одной-двух недель, значит, покатаемся нынешней осенью на пароходе! Дал команду не расслабляться, а доделать остальные станки, с тем и отбыл.

Что сказать о дороге? Пыль. А если дождь — грязь. По пути заехали в Углич. Коли идет обоз под охраной, грех не взять с собой в Москву выделанные дорогие товары. Заехали в Троицкий монастырь, что стоит на реке Кончуре, в моей прежней жизни он звался Троице-Сергиева лавра. Архимандрит монастыря Кирилл принял исповедь, а также взнос на богоугодные дела в пятьдесят рублей, керосиновую лампу и несколько оконных стекол. В ответ на мою просьбу пообещал прислать на Усолье батюшку, коли выстроим там церковь. Я конечно пообещал. Помолились на дорогу в Успенском соборе. Чудно. Стены белые. Огромный собор изнутри не был расписан вовсе. Зато все внимание концентрировалось на иконостасе. Часть икон была новой с яркими светлыми красками, часть черной, видно старого письма.

Наконец добрались до столицы. Вид крепостных стен Скородома, толщиной в восемь с половиной сажень и высотою в три копья, уже не удивлял. Хотя мне сказывали, что построили его из сорока тюмен подмосковных сосновых бревен всего за один год. Деревянное укрепление имело вал, ров в двадцать два нынешних аршина, а в каждой башне, коих было пятьдесят восемь, стояло по четыре-шесть больших пушек. Встали на Орбате, так как терем в кремле только строился. Но не успели распаковаться, как Годунов прислал дворового, чтоб немедля ехали к нему на подворье. Перехали.

Первый боярин Московского царства встречал в простых одеждах, по-домашнему. Обнял, расцеловал, с дочерью перемолвился и отправил всех разбираться с багажом, меня же увел в терем.

Прошли в горницу, сели за стол. Дело было к вечеру и подали вечернюю трапезу.

Кстати пришелся подарок тестю. На стол поставили две лампы и разговор проходил под ярким светом.

— Молодец, бо приехал загодя. — Начал разговор он. — Государь про тебя спрашивал.

— Как ты Борис Федорович указал, так и приехал.

— Ну да, ну да. Чего у вас нового в Устюжне?

— Самобеглый струг соделываем, станки для дел механических, готовимся к работам по железной дороге, как ты указывал по весне.

— Тута окольничий Лапушкин сказывал, де, хвалился ты пушками, краше чем у папистов. Тако ли?

— Истинно, Борис Федорович.

— Весьма хвалил он пищали твои, да подтвердил многомерную выработку ямчуга с твоих промыслов. Се великое дело. Зело трудно воинам ратиться, коли селитряного пороха нехватка. Государь повелел объявить тебя на новый год младшим оружничим и ближним стольником. Раньше не бывало, або такый юный отрок шапку горлатную по заслугам надевал. Да азм не удивлен вовсе. Абие смотрю на лампады твои и даже не спрашиваю како соделал ты их. Ты, небось, и мой вопрос наперед ведаешь?