Отчим

И почему-то я подумала не о Вальке — блатные вряд ли ребенка тронут, не о себе, а об отчиме. Потому что неизвестно, что может случиться, если его ударят по голове. И если что... мы с Валькой останемся одни. Я его вытащу, я уверена, я смогу, поломойкой пойду работать, кассиршей, но как же мы без Валеры?..

-Ну опять глаза на мокром месте, — тихо сказал он. — Брось эту привычку. За меня не переживай, я приучен стрелять на поражение и бить так, чтобы сразу убить. И ничего мне за это не будет, я контуженный.

Взгляд у него на мгновение сделался ледяным.

-Прием 'арматурой сзади по шее' вы тоже отобьете? — спросила я. — Или заточку у кого-нибудь в толпе отследите? У вас рентген встроенный?

Отчим закрыл глаза и посидел так немного.

-Куда ни кинь, всюду клин, — произнес он наконец. — Если Наташа решит из обычной мстительности и ревности наказать меня — ее приятели действительно воспользуются арматурой или там обрезком трубы и сделают из меня фарш. Вы тогда окажетесь в аду. А если вас... в прижизненном аду окажусь я, потому что не уберег.

-Валер, а вы тоже выражаетесь по-книжному, — невпопад сказала я.

-Я тоже нужные книжки в детстве читал, — без улыбки ответил отчим, что-то обдумывая. — Вот что. Мы действительно поедем в Новосибирск. Я себе выбью длительную командировку. Вальке без разницы, он тут еще ни с кем подружиться не успел, а ты присмотришься к тамошнему университету. Тем временем решится дело с лишением родительских прав. А квартиру, пока нет покупателя, я сдам, все лишние деньги. Идет?

-Конечно, — ответила я. — Я никогда дальше Твери не бывала, а Валька — тем более. Только это бегство.

-Это тактическое отступление, — по-прежнему серьезно сказал он. — Я не хочу рисковать попусту. А теперь иди спать, мне нужно еще кое-кому позвонить... И завтра посидите оба дома. Черт с ней, со школой... Заодно вещи соберете.

Я кивнула, пошла было к себе, но не удержалась, вернулась, обняла его и на мгновение прижалась щекой к щеке.

-Спокойной ночи, — сказала я и поспешно вышла, подумав, что схожу с ума.

*

В Новосибирске нам понравилось, хотя перелет я вспоминала без особой радости — меня безудержно мутило, отчима, кстати, тоже, а Вальке хоть бы что!

Не знаю уж, какими путями отчим выбил эту командировку и чем занимался, в его работе я ничего не смыслила, но мы устроились в крохотной служебной квартирке. Отчима целыми днями не бывало дома, ночью он сидел за компьютером, общаясь со столичными коллегами, а потом попросту падал без сил. Валька в школе моментально стал 'московским мажором' и ужасно важничал, стараясь учиться на одни пятерки, чтобы не посрамить столицу. Я договорилась в университете насчет курсов и потихоньку наверстывала упущенное, вдобавок часто заглядывала на лекции первого курса, там же никто студентов не пересчитывал. Я еще и познакомилась кое с кем, иногда одалживала у них студенческие, чтобы взять в библиотеке учебники, порой удавалось напроситься в лабораторию, хоть вприглядку узнать, с чем придется иметь дело. Это было очень интересно!

Общались мы теперь меньше — просто не хватало времени, но, мне показалось, от этого только больше стали ценить те редкие часы, когда можно было посидеть за чаем и поделиться впечатлениями. Отчим говорил, что дело движется, и скоро Валька будет его и только его сыном, а мне скоро исполнится восемнадцать, и я окончательно стану сама себе хозяйкой. Я тоже так считала, поэтому старательно разрабатывала план...

-Я видел, тебя симпатичный парень сегодня провожал, — сказал отчим за ужином.

-Это Мишка со второго курса, — ответила я. — Прицепился, мы же почти ровесники, он просто выглядит на все двадцать. И очень хорошо, он объясняет, чего я не понимаю по программе первого курса.

-Так может, ты сразу на второй будешь поступать?

-Нет, что вы. Там же лабораторных уйма, это без практики не сдать, — вздохнула я. Мне доверяли порой что-нибудь взвесить, раскапать по пробиркам, позволяли поглядеть в микроскоп, но такого было мало. — Валер, а там... как?

-Завершающая стадия, — ответил он. — После майских будет слушание, придется лететь. Да и командировка у меня не вечная, начальство уже возмущается.

Отчим поморщился — летать ему было очень неприятно, но приходилось: за зиму он раз десять мотался туда-сюда, то по работе, то по нашему делу.

-То есть я в поход успею сходить? — с надеждой спросил Валька. Он намылился куда-то с одноклассниками, вроде бы в леса с ночевкой. Палатка, романтика, изгиб гитары желтой, как говорил отчим.

-Успеешь, — кивнул тот. — А потом соберемся — и домой. Я уже предупредил, чтобы жильцы съезжали.

Плата за аренду шла Элле в качестве взносов по договору, она же мужественно искала жильцов (побогаче, ей это было только на руку) и следила за порядком в квартире. Наверно, я бы так не смогла, а она — теперь я точно знала, — все еще любит Валеру. Я бы, наверно, не сумела улыбаться вот так, видя, как он таскает на руках Вальку и серьезно разговаривает со мной. А она улыбалась, только в глазах стояла смертная тоска. Элла жизнь бы за него отдала, только... она отдала другую жизнь и в итоге потеряла мужа, как ни пошло это звучит. Но она была достойной женщиной, она не стала мстить по мелочам, судиться, да еще взяла на себя обузу со сдачей квартиры. Выгода не главное, Валера и так бы выплатил ей причитающееся, но сам факт согласия на такое ради бывшего мужа и совершенно чужих детей о многом говорил. Я очень хотела, чтобы Элла встретила кого-нибудь, кто заставил бы ее забыть о Валере. Не из ревности — просто чтобы она была счастлива. Только, я чувствовала, это почти невозможно. Почти — потому что в жизни все время приключается что-то невероятное, а невозможно — потому что наш отчим притягивал несчастья и щедро одаривал ими окружающих, но при этом нельзя было просто взять и забыть его, как мама забывала своих ухажеров одного за другим. И тем более, они с Эллой десять лет прожили вместе...

-Что ты хочешь на день рождения? — спросил отчим за ужином.

Он всегда уточнял, какой подарок нам нужнее и важнее всего. Это не распространялось на нужные для моей учебы или валькиного творчества вещи, но иногда бывает — хочется какую-нибудь ерундовину, совершенно иррационально хочется, понимаешь, что это прихоть, сам никогда не купишь, вот и...

-Кольцо, — ответила я, глядя в тарелку.

-В пару серьгам? — спросил он. Я теперь носила те серебряные сережки, не снимая.

-Да не обязательно, любое, можно без камня. Ну там с орнаментом каким-нибудь.

-А, я видел тут кое-что интересное у местных умельцев, — улыбнулся отчим. — Найду, размер только скажи.

-Я не знаю, как его мерить, — вздохнула я. — Зайду завтра по пути в магазин, узнаю, тогда скажу.

Он посмотрел на меня как-то странно, но промолчал. Он в последнее время вообще часто замолкал, глядя в никуда, и я пугалась этого его взгляда.

-Ты завтра на занятия? — спросил вдруг отчим.

-Да, в этом году уж последние. Сессия начинается, мне там делать нечего.

-А я за билетами. Заберу тебя на обратном пути, не возражаешь?

Я помотала головой, заколка расстегнулась, зараза такая, и отросшие волосы упали мне на плечи и на лицо. Я зафыркала, сдувая мешающие пряди с глаз, и не заметила, как отчим ушел. Он вообще был мастером подходить и уходить неслышно.

Валька собирал рюкзак и одновременно горевал, что нужно ехать обратно, и радовался, что сходит в поход и потом вернется в Москву.

-Лерка, — сказал он вдруг, услышал, наверно, как я села на диван, тот скрипел, — а вы с папой поссорились, что ли?

-С чего ты взял? — не поняла я.

-А вы как-то странно себя ведете. Слово скажете — и молчок. Да-нет, вот и весь разговор, — ответил он. — Ты на него обиделась за что-нибудь?

-Нет, Валь, — сказала я и растянулась на диване. — Мы просто оба очень нервничаем. Неизвестно, что будет дома. Ты же понял, почему мы уехали?

Он кивнул и привычно залез ко мне, хотя мы оба уже с трудом помещались на этом узком лежбище.

-А я тут думал-думал, — сказал Валька задумчиво, — так ничего и не надумал...

-О чем думал-то?

-Что я маму разлюбил, — покаянно ответил он. — Она раньше была другая. Ну или я так думал. Ругалась, конечно, леща давала, но... не очень. Тебе вот не поверила, а про дядь Лешу поверила, помнишь, какой крик стоял?

-Еще бы я забыла! Теть Маша еще подключилась и баб Лена, ну и дальше по этажам...

-А с папой она вообще стала странная, — добавил Валька. — Ходила, улыбалась, не ругалась почти совсем, так, по-мелочи... Влюбилась, да?

-Наверно.

-А потом вдруг опять начала злиться, — серьезно развивал мысль брат. — Вообще без разбору, даже не за дело! Я так подумал: это она обиделась, что папа с нами все время возится, а ее ни в кино не водит, ни в рестораны, куда там еще взрослые ходят? Нет, я знаю, почему ему в кино нельзя, но в кафешку-то можно, если музыка не орет... И еще, Лер, я вот что сообразил... дай ухо!

Я наклонилась поближе, и Валька мне кое-что шепнул.

-Не говори глупостей и вали на свой диван, — сердито сказала я. — Спать хочу...

-Значит, угадал, — фыркнул он, ни капельки не обидевшись. — А как там твой Мишка? Который студент?

-Никак. Сессия у него. И он не мой. И я не его. Все, отстань!

Валька прекрасно чувствовал мое настроение, поэтому действительно отстал и снова принялся шуршать в рюкзаке, складывая и перекладывая вещи. А я полежала немножко, позлилась на весь свет, на мировую несправедливость, да и уснула.

*

Мой день рождения мы справляли вдвоем — я и отчим, Валька отбыл в свой поход, оставив мне запечатанный конверт с открыткой и надписью 'не вскрывать до...' и пообещав притащить что-нибудь интересное в подарок.

-Ну что, будешь поступать здесь? — негромко спросил отчим.

Я покачала головой.

-Тебе же тут понравилось. Сама говорила, люди прекрасные, интересно... Лера, ну что ты молчишь? Я не экстрасенс, мысли читать не умею.

-Везде интересно, — отозвалась я. — Лишь бы люди были... правильные.

-Ясно... что ничего не ясно, — протянул он. — А это от меня. Как ты и хотела. Держи.

Кольцо было серебряное, а может, белого золота, тонкой работы, с узорным орнаментом в виде сплетающихся вьюнков или чего-то вроде. Я примерила — чуть великовато, ну да не свалится, как раз на вырост...

-Спасибо. Очень красивое.

-Рад, что понравилось. Погоди, я торт принесу...

Разговор не клеился, как будто стена стояла между мной и отчимом, невидимая, но почти осязаемая. А я вдруг сообразила, что за все время, что мы жили в этом городе, у него было всего два серьезных приступа: раз сосед так поработал перфоратором, что отчима едва на неотложке не увезли (сосед потом извинялся, ну да он ведь не мог знать), а другой — то ли магнитная буря приключилась, то ли еще какое-то погодное явление подействовало, но это быстро прошло. А мелкие он и не замечал, привык.

Может быть, правда остаться? Пускай они с Валькой живут в Москве, а я поступлю в здешний университет, у меня тут уже знакомых полно, база не хуже столичной, а то и лучше, город хороший...

'А как они без меня и я без них?' — тоскливо подумала я, но тут же внутренне собралась, доела кусок торта, поблагодарила и начала собирать посуду.

-Лера, что с тобой? — тихо спросил отчим. — Твой парень обидел?

-Нет у меня никакого парня, — ответила я. — Так просто... Мне в день рождения и на Новый Год всегда грустно, не обращайте внимания. Ну, как бы объяснить... еще год прошел, а воз и ныне там.

-Разве?

-Ну не совсем, только все кажется каким-то зыбким, — созналась я, — определенности нет, а это хуже всего.

-Вот это верно. Неопределенность хуже всего... — отозвался он и замолчал. Я видела его отражение в оконном стекле — усталое и очень печальное лицо. — Я пойду спать, Лер. Извини, выпить с тобой шампанского в честь твоего совершеннолетия я не могу, ты знаешь. А жаль...

Я домыла посуду, прибралась, приняла душ и уже села на свою постель, как вдруг окончательно решилась. Все разумные доводы полетели к чертям, я встала и попросту вломилась к отчиму.

-Ты что, Лер, что случилось? — вскинулся он. — Лера?..

Я знала, что если заговорю, то уже ни на что не решусь, поэтому просто навалилась на него и неумело поцеловала в губы. И еще раз. И еще...

-Прекрати!

-Я совершеннолетняя, делаю, что хочу, — ответила я, зажмурившись, хотя и так было темно, и запустила руки под его футболку. — Пусть это будет подарком мне на день рождения!

-Но так нельзя, я же...

-Не кровная родня, ты не удочерял меня, как Вальку, так что...

-Лера, я не могу!

-Будто я не чувствую... еще как можешь!

И тут я остановилась. Я поняла, почему он перестал спать с мамой. И почему боялся теперь. Сильные эмоции, выброс гормонов, физическое напряжение — они тоже вызывали приступ.

-Не будет никакого приступа, — сказала я, прижавшись щекой к его щеке. — Не будет. Правда. Ну пожалуйста, Валер! Я... ну не могу я без тебя, и это не девчачьи бредни, правда, не могу! Даже Валька догадался, балбес... А ты так и не понял?

Вместо ответа он взял меня за правую руку. За безымянный палец, на который я надела подаренное им кольцо. Все он прекрасно понимал... вот только сказал неожиданно холодно:

-Не сходи с ума. Я вдвое старше тебя, и я неизлечимо болен.

-Не вдвое. И ты не болен, ты искалечился, это разные понятия!

-Лера, прекрати, — попросил он. — Это... слишком жестоко.

-Да почему?! 'Что люди скажуть?' — спародировала я бабу Дусю. — Это так важно?

-Мне — нет. А тебе еще жить и жить.

-А почему нельзя жить вместе? Знаешь, я, может, не очень умная, но в книжке вычитала про фальшивое самопожертвование, — зло сказала я. — Это вот точно твой случай! Да пусть даже, не дай боже, тебе два дня осталось, я же сказала — я тебя люблю! Какого хрена ты отмахиваешься и теряешь эти два дня? А не нравлюсь — так и скажи!

-Да я чуть с ума не сошел, как тебя увидел, — после паузы тихо выговорил он. — С твоей матерью мы познакомились... ты знаешь, как. Она мне показалась веселой такой, милой хохотушкой, не очень далекой, ну да что там... А тут вы с Валькой. И если твой брат малыш еще, то на тебя я смотреть боялся. Особенно после того, как ты рассказала... — Он замолчал, потом добавил: — Я думал, что люблю Эллу. Но если и любил, так ровно, почти по-дружески. А тут был какой-то ядерный взрыв. Господи, что за чушь я несу?!

-Не знаю, — честно ответила я, — что-то про атомную бомбу, наверно, секреты своей конторы выдаешь, только они мне даром не нужны... Валер, я с тебя ведь не слезу. Во всех смыслах слова. И хоть я даже целоваться не умею толком, в процессе научусь...

В ответ он только выругался, но я умела ругаться куда круче!

*

Когда Валька вернулся из похода, он сразу понял, что дело нечисто.

-Лерка, — сказал он, поймав меня возле ванной, — сознавайся! А то подарка не дам!

-В чем сознаваться?

-Жениться будете?

Я взяла его за шиворот и хотела было всыпать горячих, но Валера перехватил мою карающую длань.