Ругательная роль

Глава 4. Слово о гладиаторах.

— Как мне наградить лучшего полководца Рима?

— Отпустите меня домой.

ВестБлю — Мариджоа.

После Савкора мы посетили еще несколько островов, перебаламутили не один десяток местных аристократов и королей. Варик придерживался примерно одного сценария: по прибытии он перебирался во дворец местного правителя, занимал лучшие апартаменты, после чего тупо напивался и буянил. Сколько слуг попало под его руку — не перечесть. Если я находился поблизости, то отвлекал аристократа, и привычными еще по Мариджоа методами успокаивал самодура. Но рядом я был не всегда. На каждом острове мы останавливались примерно на неделю-две, и распорядок дня у меня был простой. Ночью я с Алексом и Глаксом отправлялся тренироваться в ближайшее укромное место — глухой лес, какое-нибудь богом забытое плато. На открытой местности обучаться оказалось не в пример лучше, чем в пусть и просторной, но комнате. Наконец-то Алекс и Глакс показали мне, что такое мастер-класс. Их фигуры мелькали в пространстве, словно тени, а мой глаз едва мог что-то различить. Лишь слышал звон оружия, глухие удары, грохот камней и треск падающих деревьев. Честно — меня съедала зависть. Только теперь я понял, какая пропасть меня отделяет от них — настоящих мастеров, не говоря уже о таких зубрах, как Гарп или Сенгоку. Я даже подумывал использовать один из имеющихся у меня фруктов, но посчитал это малодушным. Тем более что Алекс очень убедительно рассказал, а Глакс его поддержал, что для действительно сильного воина фрукт может быть лишь поддержкой, но никак не главным доводом. Те же адмиралы, хоть и владели фруктами, но главное — это Воля и некоторые спецприемы вроде Рокушики, изученные ими на все сто.

Кстати, по поводу Рокушики — Алекс наконец-то стал обучать меня этому искусству. Он и Глакс умели управляться только с двумя техниками — Сору и Теккай, Глакс еще немного знал Геппо, его хватало максимум на три-четыре "шага" по воздуху.

И тут я понял, что такое ад. Да-да, я ни капли не преувеличиваю. Оба моих учителя наконец пришли к выводу, что мое тело достаточно подготовлено для таких нагрузок, а нагрузки были не пример тяжелее, чем при обучении Воли. Воля — это не столько физическое, сколько ментальное умение, тут больше эффективны медитации, а вот Рокушики — это регулярные длительные изнуряющие силовые упражнения. Попробуйте десять раз подпрыгнуть. Не сложно, да? А попробуйте сделать сие действие за доли секунды — именно это было необходимым условием для "каста" Сору. Для Теккая нужно было особым образом напрягать мышцы всего тела, отчего меня не раз сводила такая судорога, что я был почти уверен, что умираю. Знаете то неприятное чувство, когда сводит икроножные мышцы? Представьте подобные ощущения по всему телу, и поймете, через что я прошел.

Неудивительно, что после таких ночей почти весь день я отлеживался. Для остальных я читал стащенные из Охары книги, в действительности на них у меня не было ни времени, ни желания. До кровати я добрался едва ли не ползком — или меня приносил на плече Глакс — по вечерам с кровати я вставал с жуткими болями во всех мышцах и закономерно отвратительным настроением. Настроение было так живописно отображено на моем лице, что от него разбегались все местные обитатели, коем не посчастливилось со мной встретиться — от прислуги, до короля или князя. Даже Варику, кажется, было не по себе каждый раз, когда я спускался на ужин (для меня завтрак) со поистине зверским выражением лица.

Ухудшало настроение и тот факт, что ни один из Рокушики у меня не получался. Ну, ни в какую. Учителя особо не удивлялись и твердили, что так и должно быть, что реально я освою их только через несколько лет, но все равно, после удивительных успехов в освоении Воли, неудачи с Рокушики меня бесили. Я закусывал губу, тихо матерился, но день за днем упорно шел к своей цели.

За это время я успел намного лучше узнать обоих своих учителей. Удивительно, но во время пребывания на Мариджое, ни Глакс, ни даже Алекс не распространялись о своем прошлом. Первый упорно игнорировал пару моих намеков, второй — просто отшучивался. Не знаю, может на них так действовала тамошняя обстановка? Честно говоря, я мог их понять. Мариджоя казалась мне настоящей выгребной ямой, по краям которой были насажены кусты роз, а все пространство вокруг — щедро обрызгано духами. Особенно это становилось заметно при выездах на Сабаоди, а уж из Вест Блю мне совершенно не хотелось возвращаться. Пожалуй, если бы не определенные обстоятельства, я бы не стал возвращаться. В конце концов, нет такого закона, который бы запрещал Тенрьюбито жить где-то кроме Мариджои...

Возвращаясь к учителям... Алекс ван Хорменг оказался сыном дозорного и аристократки из Лонгтауна. Что примечательно, мать Алекса была замужем за другим мужчиной. Будучи с мужем в ссоре, она нагуляла Алекса с остановившимся в городе дозорным. Ни кто он, ни какое положение дозорный занимал в их Табели о рангах, она так и не узнала, лишь отметила некоторые внешние черты и телосложение. Сам Алекс родился точной копией своей матери — черты лица, волосы и глаза он унаследовал от нее, поэтому незадачливый муженек об измене так и не узнал до самой смерти через пять лет. В правду о своем происхождении Алека посвятили только в восемнадцать лет, и тот сразу загорелся желанием найти отца. К сожалению, немногочисленные приметы, названные матерью, подходили ко многим дозорным, а за почти двадцать лет его отец мог не только сильно измениться, но и банально погибнуть. Поиски были признаны бессмысленными через год, еще два года Алекс наемничал, получил личный розыскной лист и обзавелся недурственной репутацией в определенных кругах. К моему десятилетию Алексу было почти двадцать четыре года.

К моему удивлению, полное имя Глакса было Ринго Морти, в то время как имя "Глакс" было псевдонимом. О причинах, поставивших его на путь наемника, он так и не рассказал. Ни слова о родителях, и вообще о детстве мы с Алексом от него так и не услышали. Пару раз он отмечал, что у него есть брат, ставший пиратом, но и о нем он говорил неохотно. Больше всего Глакс любил рассказывать кое-какие истории из своей наемнической жизни, или жизни его коллег, предаваться абстрактным размышлениям о жизни, причин существования людей, их психологии. Помниться, мы не раз срывали голоса, споря друг с другом на различные темы... но неизменно получая изрядное удовольствие от этих диспутов.

Путешествие по Вест Блю оказалось не настолько мирным, как мне казалось. Пару раз на нас умудрились напасть пираты, похоже, совсем безголовые. Но из их нападений удалось извлечь пользу — во время одного из них мы подстроили спасение меня от мечей какого-то особо прыткого пирата. Как итог, я показательно отказался от услуг моей старой охраны и, невзирая ни на какие возражения, освободил учителей и тут же назначил своей охраной уже их. Со стороны Варика никаких санкций на сие действие не последовало, его в тот момент больше волновал список пыток, которые он собирался опробовать на пленных пиратах. Для большего вдохновения аристократ расхаживал по корме и предлагал варианты, а слуга добросовестно записывал, искренне надеясь, что на нем ничего из этого списка испробовано не будет.

Вернулись в Мариджою мы ровно через год после отбытия, на дворе стоял 1503 год, а мне уже исполнилось десять лет. За это время я изменился настолько, что Гризельда едва узнала меня. Я изрядно вытянулся вверх, на что Алекс шутил, что вскоре сравняюсь не только с ним, но и с Глаксом (а он был ростом в 2,5 метра!). Честно говоря, не хотелось бы, большой рост может быть помехой, пусть здесь рост Глакса и не являлся особо выдающимся. Вспоминался мне рост Белоуса — вот это махина!

Кроме того, я изрядно загорел, оброс мускулатурой и выглядел на все шестнадцать, что меня не могло не радовать. Причем тело не только выглядело, но и действительно физически явлалось таковым, реагируя на женщин именно так, как и должно было быть у подростков. На эту тему Алекс выдал не одну серию шуточек, а на мой день рождения мы вместе — разумеется, инкогнито — сбегали в один элитный бордель, выбравшись оттуда уже под утро усталыми, но не оплошавшими.

* * *

Надо сказать, что в Мариджою я прибыл весьма кстати — через неделю в столице мира начинался большой турнир гладиаторов. Так как турнир проводился раз в пять лет, то мне еще не доводилось на нем присутствовать, и теперь такая возможность представилась.

На турнир собирались люди со всего света — сотни корольков и их свиты составляли большую часть массовки, ибо "простолюдинов" на стадион не пускали.

Места были разделены на три сектора. Самый большой предназначался для "понаехавших" королей и прочей аристократии различной высоты полета. Сектор Дозора представлял собой череду лож, на которых размещались военные чины. К ним я приглядывался особо, однако никого так и не узнал. По идее в это самое время знакомые мне адмиралы являются вице-адмиралами, а Сенгоку пока еще не стал Адмиралом Флота. Лица у них всех были запоминающиеся, поэтому я был уверен, что будь они здесь, я бы их заметил. Лишь перед самым началом на центральную ложу вышел высокий мощный мужчина, в котором я узнал Конга: нынешнего Адмирала Флота.

Третий, наименьший по размерам, зато наиболее богато оборудованный сектор был заготовлен для Тенрьюбито. Мягкие диваны, пушистые ковры, столики для еды, носящиеся туда-сюда слуги... Я с Алексом и Глаксом пришел на стадион заранее, чтобы иметь возможность выбрать себе место и занял весьма уютную ложу на трех человек. Варик с Гризельдой пришли под самое начало и присоединились к своим знакомым в соседней ложе.

— Надо же, какие шишки здесь собрались, — отметил Алекс, лениво оглядывая трибуны.

— Знаешь кого-то? — поинтересовался я.

— Лично — нет, если ты об этом, — хмыкнул мужчина, — наемники дозорных недолюбливают, и поверь, это взаимно.

— Охотно верю.

Откровенно говоря, сами гладиаторские бои были мне по барабану, чего не скажешь ни об Алексе, ни о Глаксе. Будучи разбалованным развлечениями земного XXI века, я не находил особого удовольствия от лицезрения, как большая толпа с упоением пытается выпустить друг другу кишки. Скорее, я чувствовал ко всему этому откровенное отвращение. Даже видеть на лицах учителей азарт было неприятно.

Сами попробуйте представить: манга все же была нарисованной, Ода не был таким дураком, чтобы полностью и натурально прорисовывать ранения людей, кровь, дерьмо, слизь и вываливающиеся из распоротых животов кишки. Зато здесь, вот прямо передо мной, выпущенная прямо из загонов толпа людей и нелюдей должна была начать сие действо, и я заранее радовался, что нахожусь на изрядном отдалении от побоища, иначе могу банально не удержать в себе завтрак.

Программа планировалась обширная, не на один день, с разнообразными испытаниями, которые объединяло одно — запредельная жесткость, бессмысленная и отвратительная для меня, как выходца пусть и из далеко не идеального мира, но все же имевшего представления о гуманности.

Понятно, что иной мир — это иные обстоятельства, вот только я не собирался с подобным положением дел мириться. В этот "монастырь" меня затащили не по моей воле, так что свой "устав" я с огромным удовольствием брошу на "престол" местного "алтаря".

Но пока приходилось терпеть и предвкушающие крики жаждущей крови толпы, и даже неприятные для меня азартный огонек в глазах моих учителей.

Возвращаясь же к причине, побудившей меня прийти в местный Колизей... она была проста — я по-прежнему отмечал для себя интересные кадры, которые можно будет потом попытаться использовать. Кроме того, есть ненулевая вероятность, что среди участников я найду знакомые лица. По времени, кстати, здесь уже может оказаться тот же Фишер Тайгер, а он совершенно точно будет играть в моем плане далеко не последнюю роль.

Что касается самих бойцов, что тут было вполне понятное разделение на две части. Свободные люди и рабы Тенрьюбито. Первые сражались из-за серьезных денежных призов или даже дьявольских фруктов, рабам же за победу даровалась свобода, иначе они бы не сражались с таким рвением и не приносили интереса зрителям. Хотя тут была своя тонкость. Тенрьюбито мог пообещать рабу свободу, и даже давал ее, однако при этом раба выбрасывали на тот же Сабаоди, давали чуть-чуть оклематься, после чего опять ловили и притаскивали к хозяину в том случае, если аристократ не хотел расставаться с ним. Об этой методе мне с удовольствием рассказал Варик, заявляя, что видеть в этот момент рушившиеся мечты человека — неописуемая радость.

Тогда я едва не сорвался, и до сих пор не знаю, как удержал себя в руках. Варик даже не знал, насколько близок был к собственной смерти.

Именно в тот момент я окончательно в необходимости реализации некоторых первоначально спорных моментов в своем плане, которые бы изрядно напугали бы само Мировое Правительство.

...Прогремели фанфары, возвещая о начале первого раунда сражений, и я взглянул на поле. Да, первые сражения служили скорее для затравки, как легкий салат, перед основным блюдом. Конкретно говоря, это были сражения с агрессивными животными, бойцы выходили на бой кто в группе, кто парами, кто вообще одиночку. Очевидно, под каждую заявку подбиралось определенное животное, или несколько животных.

Животные внешне представляли собой земные аналоги, но отличались от них размерами, силой, стойкостью и чрезмерной агрессивностью. Хотя, последний пункт скорее обуславливался "подготовкой" животных до непосредственного попадания на арену.

Гринписа на них нет.

За боями я наблюдал очень внимательно, то и дело прислушиваясь к воплям комментатора, однако, как выяснилось несколькими часами позднее, совершенно зря. Ни одного знакомого лица я так и не увидел, как не увидел никого стоящего из бойцов. В основном это были "коллеги" Алекса разного сорта, причем никто из них до его уровня не дотягивал даже приблизительно. Это если говорить о свободных участниках.

У рабов ситуация была похуже. Большая часть из них была истощена, и у меня сложилось впечатление, что так их хозяева просто хотят от них избавиться, скормив той или иной твари себе на потеху. Наверняка, так оно и было. Лишь одиночки могли что-то противопоставить взбешенным зверям, это были действительно достойные уважения бойцы, еще не растерявшие своих навыков и готовые добиться своей свободы — или умереть в бою.

И они умирали.

Как результат, в первом раунде не победил никто. Арена была залита кровью, а вот тел почти не было — их всех сожрали хищники. Толпа бесновалась. Я внимательно осмотрел стадион. Оглядел беснующихся аристократов, собравшихся со всего света, взглянул на ряды Тенрьюбито, выделяющихся выражением напускной скуки у более старых аристократов и явственным довольством у младших. Я сам сидел на этой трибуне и слышал, как мелкие парнишки, уже обезображенные местным "воспитанием", обсуждают, как круто разорвало одного бойца, или пережевало другого. Среди них был и тот самый Ричи, от которого я спас Глакса. Они уже безнадежны, понял я. Даже отправь их в другую среду, их восприятие не изменить, они будут считать себя выше остальных, даже валяясь на мусорной горе в том же приснопамятном Сером Терминале. Дофламинго, скитающийся сейчас по миру, тому яркий пример.