Загрузка

— Интересно-интересно! — пробормотал этот учитель единоборств. Маска с него слетела. Он больше не соблюдал японский этикет, а глядел прямо на меня.

— Папа! — вклинился Андрей, но было поздно! Меня будто тонкой иглой проткнули, всаживая её сквозь защиту.

Андрей схватил меня за талию, обволакивая ещё прослойкой энергии, которая сливалась с моей, укрепляя защиту. Это помогло. Иголка растворилась, и боль отпустила.

А потом отца просто распластало по полу. Я бы подумала, что он это сделал сам, если б его на метр не отбросило к стене.

Маша заплакала. Мать тут же её увела из столовой.

— Ты напал на мою девушку! — зло бросил Андрей, отпуская меня и вставая.

Если честно, я испугалась, что Андрей может сделать отцу. Ещё никогда не видела его таким. Холодная маска на лице, а глаза, будто поволокой затянуло.

— Кто ты? — спросил Андрей вдруг таким низким голосом, что у меня холодок змейкой побежал по спине к ногам.

И ему ответили, что-то на японском. Явно не отец, потому как голос был каким-то глухим. А когда Андрей подошёл, напали. Завязался бой. И пока ранений не было, но долго ли Андрей выдержит отражать атаки? Мы смогли держать мою защиту лишь совместными усилиями.

И тут это существо, не поворачивался язык назвать его человеком, подпрыгнуло будто прилипло к потолку, а потом полезло по нему.

— Лана, лук! — крикнул Андрей.

И я, не дожидаясь очередного удара, поняв всё сразу, рванула из комнаты. Похоже, моё бегство расценили как угрозу, потому как почти у самой двери предо мной шмякнулось это нечто... растеклось лужицей по полу. Бр...

А я не успевала затормозить и не влететь в эту полупрозрачную жидкость, разлившуюся вокруг тела...

Глава 8

И я бы влетела в неприятно пахнущую мутную полупрозрачную лужицу, покрывшую тело отца Андрея, если б не он, успевший меня дёрнуть в обратную сторону.

— Иди! — и подбросил меня вверх и вперёд, через тушу.

Хух, на этот раз пронесло. Что это за напасть такая? И зачем Андрею мой лук? В прихожей я стала дрожащими руками собирать его, а затем, наплевав на порядок и этикет, нацепила свои кроссовки. Лучше обувью вляпаться, чем босиком. Мало ли, может, та жидкость — кислота, разъедающая тело и не трогающая ничего другого.

В комнате пару раз что-то разбилось, а потом повисла тишина. Стало страшно.

Я зарядила лук, вставив стрелу, готовая спустить ту в любой момент, и стала медленно двигаться к столовой.

Вздохнула и постаралась сменить восприятие мира. Увидеть то, что содержит живой след и что на самом деле живое. Осторожно

вошла в столовую. И Андрей и тварь замерли друг напротив друга, будто статуи. Отец же светился живым цветом, вот только вокруг него было странное живое существо, напоминающее паука, обхватившего всеми лапами жертву.

Я прицелилась в туловище паука. Знаю, нехорошо убивать живых существ, но что же делать? Сейчас я уже созрела к этому. Вот только одёрнула себя: нельзя так! Рука ослабла. Это неправильно. А потом и до убийства животного или человека дойду?

— Стреляй! — велел Андрей.

Когда стрела сорвалась, я стала ею. Цель стремительно приближалась, а я не хотела причинить вред. Лишь чтобы это существо не приносило вреда другим, и существовало отдельно от человека. Но, подумалось, что в мире так не бывает, чтобы вреда совсем не было. Травоядные животные поедают растения, а хищники слабых и больных особей. Возникают пищевые цепи. А кто ест человека? Всякие глисты, микробы да бактерии — паразиты? Или уже мёртвое тело червяки да жучки, или те же бактерии разлагают его.

И придумала лишь одно — чтобы это существо, напоминающее энергетического паука стало питаться другими такими же невидимыми существами, и не смогло уже никем управлять. Чтобы моя стрела не могла его ранить, а лишь прикоснуться, передав новую программу потребления пищи. На мгновение мне показалось, что я впечаталась в кого-то, а потом сознание перенеслось обратно в моё тело.

А отец Андрея рухнул камнем вниз. Да всё произошло так быстро, что я успела лишь зажмуриться.

Удара, пусть и глухого, или наоборот, громкого, не последовало. И я осторожно открыла глаза.

Мужчина лежал на руках у сына. Его грудь мерно вздымалась, а жидкость стекала с тела на пол. Я осмотрела поле битвы. Нда... Прибираться тут и прибираться...

Некоторые стены были безвозвратно испорчены. Похоже, без ремонта тоже не обойтись.

Но стоило ненадолго расслабиться, как послышался крик, вначале детский, а потом и женский. Я подорвалась с места. Вот только крик я слышала сквозь стены, а дверей не видела. Как они вообще входят? Решив, что безопасность дороже ремонта, я проломила бумажную стену. А следом отодвинул в сторону дверь Андрей. Мы взирали на Машу, лежащую на полу, а вот мать было не видно. Крик прекратился. Взглянула на своего парня. А тот поднял взгляд на потолок.

Оказалось, мама, как ещё недавно отец, прилеплена к потолку. Я переключила зрение на энергетический режим. Невидимый огромный паук подползал к женщине. Мой паук — тот, которого я перепрограммировала. И пусть я знала, что мама Андрея не пострадает, но... сама мысль того, что я эту программу заложила, повергла в отвращение. Что, если это жена паука, которую он сейчас съест из-за моей воли, а только что съеден был ребёнок... Раз вся семья подверглась подключению к себе таких вот существ, то...

Андрей отлёк от мыслей своим голосом:

— Лана, Лана!

Я повернулась к нему.

— Что?

— Проверь Машу. А я подстрахую маму.

Он прав. Я подбежала к девочке, приподняла её голову. Она лежала с широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Маша, ты в порядке?

— Мама, — всхлипнула девочка. — Мама, как человек-паук...

Похоже, просто испугалась поведению мамы. Значит, малышка не имела присоску? Жаль, я раньше не посмотрела на них этим зрением. И сейчас хотела лишь одного, защитить от того, что она может увидеть. Поэтому загородила ей обзор, сев спиной к женщине и Андрею и уложив голову девочки себе на колени.

— Машуль, с чего ты взяла, что твоя мама — человек-паук? — стала отвлекать её разговорами.

— А разве обычный человек может по потолку лазить?

Если не знаешь ответа на вопрос ребёнка, пусть он сам ответит.

— А ты как думаешь?

Девочка задумалась.

— Маша! — услышала я встревоженный окрик матери.

— Мама! — девочка перевернулась на живот, тем самым соскочив с моих колен. И я повернула чуть голову. Андрей держал маму на руках, как недавно отц, а сейчас приподнял её усаживая.

А я поняла кое-что. От нарисованной куклы не осталось и следа. Макияж местами поплыл, волосы взлохматились, но важнее всего оказалось проявление эмоций.

— Кто вы? — вдруг спросила женщина, убедившись, что с дочкой порядок и переключив внимание на меня.

— Мам, это Лана — моя девушка, — сказал Андрей.

Мать зыркнула на него.

— А с тобой мы ещё поговорим! — строго молвила она.

Что-то я не поняла, она помнит, что произошло или нет?

Поскольку от меня ждали ответа, пришлось заговорить:

— Я — девушка Андрея.

— А я не об этом спрашиваю.

— А о чём? — не поняла я.

— Жили мы тихо-мирно, никого не трогая, и тут какая-то пигалица явилась в осиное гнездо и растормошила его. Что в тебе муж нашёл? — и столько обиды в голосе. Да она ревнует, похоже.

— Мама! — вмешался в наш разговор Андрей.

— Что, мама? — и она повернулась явно с целью выговор сделать, а увидела его улыбку.

— Ты вернулась, мама! — прошептал он, смахивая слёзы. — Я тебя столько лет пытался растормошить... А Лана смогла это сделать так быстро... — и он сгрёб родительницу в охапку.

На удивление, женщина упираться не стала, а сама тоже обняла сына.

— Ладно, хватит прохлаждаться, все за работу, — подскочила она. Разгромили всё тут, значит, не отпущу, пока не почините.

На меня она старалась не глядеть. Сразу стала руководить уборкой. Андрей ушёл в другую комнату, к отцу. А мы начали прибираться, собирая в кучу всё то, что разбилось.

Я нашла красивую кошку, у которой откололся хвост. Выкидывать её было жалко.

— Простите, не знаю вашего имени, — подошла я к матери Андрея, — эту кошку тоже выкидывать?

Мать взглянула на статуэтку.

— Да, выкидывай. Нечего копить хлам.

— Но она почти целая...

— Она сломана, а сломанные вещи нужно переработать и вернуть в природу.

— Но разве эта вещь вам не дорога? Вы же её купили, значит, не просто так.

— Да, покупала. Она действительно пришлась мне по душе. Но теперь настала пора её отпустить.

— А можно я заберу её себе? — спросила я. — Вы ведь всё равно хотите её выбросить.

— Забери, если хочешь, — пожала плечами псевдо-японка. Сейчас отчётливо было видно, что мама вполне себе славянской внешности, просто имидж у неё такой.

— Мама, а как ты на потолок забралась? — спросила Маша.

— Не болтай глупостей. Что я там забыла? — и она подняла взгляд на потолок. — Но не помешало бы умение забираться туда. Кто такую грязь там развёл?

— Мама, это ведь ты... — начала Маша.

Но я приложила палец к губам, показывая тем самым, что не стоит об этом говорить. Похоже, мама не помнит.

Сама же подошла к ней.

— Маш, это был всего лишь сон...

— Не правда, — сурово возразила она. — А врать не хорошо.

— Согласна, но твоя мама не помнит этого. Она в это время спала. А во сне наше тело и не такое может...

— Даже летать? — глаза у девочки загорелись.

— Возможно, — обнадёживать её не хотелось, но и мечты ведь должны оставаться. Хотя, ввиду последних событий, выходило, что мы можем всё. Нужно только научиться это делать. — Мы можем всё, нужно только научиться. Но давай договоримся, что пробовать ты будешь только под присмотром взрослых и так, чтобы не ушибиться сильно.

— Хорошо, — закивала она.

— И маме не говори про потолок, ладно? Или что во сне она была человеком-пауком, — и ведь почти правду сказала.

— Хорошо, я скажу ей про сон.

И она сразу поспешила сообщить маме об этом.

Мама же задумчиво глядела на потолок.

Я продолжила уборку. Похоже, увлечение японской культурой никуда не делось. Но женщина стала живой, а не фарфоровой куклой.

Значит, подселение сущности проявлялось лишь в холодности. И куда делся паучок?

Я осмотрела пространство, но никого не заметила. Значит, один паук съел другого и куда-то уполз. Но если программа выполняется, значит, эта сущность больше не причинит вред людям. И это, хорошо. А даже в природе паучиха может съесть паука, поэтому не стоит из-за этого морочить себе голову.

Успокоив себя, я помогла вернувшейся с лестницей матери помыть потолок. Дом был двухэтажным, кое-где не было перекрытий, но не в этой комнате.

К вечеру было чем гордиться: мы не только отмыли обе комнаты, но и заменили повреждённую на стенах бумагу. Точнее, мужчины наши заменили, а мама руководила процессом. Вот тебе и покорная женщина.

Я потом спросила тихоньку у Андрея об этом. А он сказал, что домом заведует женщина. Ну, в том плане, что уютом заведует и командовать мужчиной может именно в ремонте или строительстве дома. В остальном же — покорна воле мужа.

На такое я закатила глаза. Мне вот только японской философии и не хватает для полного счастья.

Но после избавления от подселившихся сущностей отец с матерью изменились. Сразу нашлись темы для разговоров с сыном.

К вечеру, мать спросила, где мне постелить. Это намёк на вопрос о наших с Андреем отношениях?

— Постели Лане в комнате Маши, — ответил он. — Ей спокойнее с ней будет.

Спокойнее или сообщил, что интим нас пока не связывает? Интересно, как японцы относятся к добрачным половым отношениям? И родители моего парня в частности.

Я спросила у малышки, есть ли тут вайфай. Она сказала, что телефоном ей запрещают пользоваться. Да и вообще, дома есть лишь у отца телефон. Мол, это вредно.

Из чего сделала вывод, что я тоже осталась без связи. Ладно, не горит. Надеюсь, родители получили мои сообщения. Но перед сном спросила Андрея, есть ли возможность позвонить моим родным.

— Пойдём, отвезу в центр, позвонишь,-предложил он, обуваясь.

— Мам, пап, мы в город съездим, Лане позвонить надо в другую область, — крикнул он.

— Хорошо, — ответила его мама, выглядывая в прихожую. Она уже переоделась в домашнее европейское платье, правда, с японскими мотивами. И макияжа не было. Мама у него вполне себе милая оказалась и внешне, да и судила я по делам. Неприязни она не показывала, хотя иногда бурчала да держала меня около себя.

Дом уже почти полностью починили, за исключением одной стены.

— Надеюсь, ты не удираешь от нас, — спросила женщина.

— А стоит?

— Ну, мало ли...

— Пока не планировала, да и куда ж я на ночь глядя...

— И то верно!

— Мам, мы переночуем, и я Лану домой отвезу, а сам в универ поеду.

— Хорошо. Погостил бы...

— У меня работа, послезавтра заказ сдавать, а я ещё не начинал его делать.

Мать вздохнула, а Андрей взял ключи и вышел. Я — за ним. Открыл гараж, вывел оттуда на дорогу мотоцикл. Старенький такой, но, думается, на ходу.

Проверил бензин, залил в бак новый. Выдал мне шлем, и сам надел. И, закрыв гараж, оседлал коня.

Уже начало темнеть, когда мы доехали до города.

Что задумал Андрей? Вечером ведь наверняка всё закрыто.

Попали мы в какой-то магазинчик, почти к самому закрытию, до которого оставалось минут пять. Нас обслужили. Оказалось, что там продавали сим-карты разных тарифных планов. А ещё... Можно было не покупать целый тариф, а просто заплатить хозяину магазина и он давал свой телефон позвонить. Стоило это раз в пять дороже, чем выходила одна минута, но дешевле, чем целый тариф, который нужно было заполнить, отксерить и совершить прочую бумажную и не только работу... Дешевле и быстрее было заплатить шустрому владельцу — деловой девушке, которая стала строить глазки Андрею, пока я говорила с родными по телефону.

Заверила маму с папой, что всё хорошо, я цела, жива и вообще в порядке. И с родными Андрея познакомилась — милые люди. А что — я и правда, так думала. Мама просто незло бурчала под нос, а отец внимания мне особо и не уделял больше, чем того требовали приличия.

На обратном пути уже полностью стемнело. Когда проезжали, слышали кваканье лягушек, а вскоре остановились. Разве приехали?

— Давай искупаемся? — предложил мой парень.

Предложение было замечательным, вот только, купальника у меня не было, темно, не видно ни зги, за исключением того, что освещено единственной фарой мотоцикла.

Но я целый день парилась в джинсах, надела их сдуру, и переодеться мне не предложили. А будет ли хотя бы душ — я не знала.

Поэтому хотелось ополоснуться, очень. Что, если... От одной только мысли по телу пробежала дрожь.

Андрей ждать не стал моего ответа. Выключил двигатель, свет. А потом осторожно снял с меня шлем.

— Ч-что т-ты д-делаешь? — волнение дало о сее знать.

— Помогаю тебе раздеться.

Я замерла. То ли ожидая следующего шага, то ли стараясь понять, стоит или нет.