| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Придержав коня, Флёр пристроилась рядом с Вышатой и протянула ему двух гусей.
— Похоже, и сегодня никого не встретим, — сказала она.
— А между тем, здесь кочует мой род, — заметил Алдан, — и уж если не их самих, так их следы мы уже должны были встретить... а нет их.
— Может, где-то в пути задержались? — предположила Флёр.
— Может, и так... — протянул Алдан. — Может, и так, и хорошо, если так. Но всякое может случиться...
— Что ж, можем и поискать, насколько получится, не уклоняясь с пути, — кивнула Флёр, — однако специально искать твою родню я не собираюсь. И, кстати говоря, если с ними что-то случилось — может ли оно и нам грозить?
— Если по сторонам смотреть будем — вряд ли, — Алдан прищурился, разглядывая что-то на горизонте. — Хотя если на них кто напал, то могли разделиться и оставить кого-нибудь здесь... Но большой отряд мы заметим первыми, а от малого отобьёмся.
— А что, часто такое бывает? — спросил Волмант, подъехав поближе и проверяя саблю.
— Иногда случается, — спокойно отозвался Алдан. — Бывают разбойники, бывают распри, бывает месть... Бывает чума. Небо не ведает чувств...
Алдан замолчал и прищурился, заметив что-то — что именно, Флёр не поняла.
— Что-то случилось?
— Пока не знаю... Может, это табун диких лошадей, а может, и нет — не разберу против солнца.
— Попробуй это, — Флёр протянула проводнику зрительную трубу, которая была куплена ещё в Леносе. — Должна же и она, наконец, пригодиться?
Алдан довольно долго разглядывал облачко пыли на горизонте, и Флёр уже начала терять терпение, когда он, опустив трубу, сообшил:
— Что же, ответ на один вопрос мы получили — это табун моего рода. Отчего они пошли другой дорогой — это узнаем позже, когда встретимся.
Род Алдана был не особенно велик, но силён и довольно богат, имея нескольких кобыл небесной породы.
Опасения оказались напрасными — привычную дорогу просто размыло — и Алдан после недолгой беседы с родичами пригласил гостей к обеду. Отказываться было глупо, к тому же Флёр изрядно надоело описывать зверьё, а торк в пределах досягаемости был только один... И торки её не разочаровали.
Гостей усадили напротив входа — совершенно по-сколотски, и точно так же поднесли пиалы с кадахом, а затем две молодых женщины внесли большой котёл, полный густого бульона, и блюдо маленьких лепёшек и мелко изрубленного мяса, увенчаное целой бараньей головой. Волмант при виде этого кушанья поёжился — и не зря... Глава рода ловко вырвал оба глаза и протянул один Флёр, а второй — ему, видимо, как самому старшему. Хмыкнув про себя, Флёр повернулась к Воманту и прошептала:
— Вспомните сколотские обычаи...
Просиявший Волмант заявил:
— Почтенный Аксалх, я поражён твоим щедрым и благородным гостеприимством, но не я — водитель каравана, не мне и причитаются почести. Потому прошу тебя — прими ты это угощение в знак моего почтения к твоему благородству и щедрости!
Аксалх, поухмылявшись в бороду, глаз принял, но заметил, что столь вежливых чужаков ему видеть не случалось.
— Мы, о Аксалх, немалое время прожили среди сколотов, усвоив многое из их обычаев, ибо они куда лучше подходят странствующим в степи, — ответила Флёр. — И, будучи купцами, должны знать обычаи тех народов, с которыми торгуем — ведь без этого легко по незнанию причинить урон чести, а тогда уж быть резне вместо торга. Резня же не даёт ничего и никому...
— А война?! — спросил кто-то из юношей.
— Прости юного глупца, — Аксалх склонил голову, — жажда славы туманит его разум...
— Война дорога, — пожала плечами Флёр. — Война разоряет страну, и потому следует прибегать к ней, лишь исчерпав все прочие средства... Но тот, кто сражается разумно и побеждает быстро, получает и прибыль.
— Разумные слова, — Аксалх погладил бороду. — Итак, ты хочешь узнать наши обычаи, чтобы, ведя дела, не оскорбить нас — но не должны ли и мы узнать обычаи твоего народа?
— Легко это сказать и того легче сделать, — ответила Флёр, — да лишь немногим приходит на ум эта мысль. О Аксалх, я с удовольствием поведаю тебе об обычаях и законах моей страны...
Разговор затянулся до вечера — и до ночи Флёр записывала услышанное.
Империя Ашина была, пожалуй, важнейшей частью Дороги Шелков — пусть сами торки и не были караванщиками, Дорога существовала благодаря им. Эль-хан мог сквозь пальцы смотреть — и смотрел — на грызню родов и племён, но его воины безжалостно истребляли нападавших на караваны разбойников, и достигли в том немалого успеха. Совершенно извести мерзавцев, конечно, не удалось, но нападения случались не чаще, чем в её родных землях...
Флёр, в отличие от многих, не считала всех, кто живёт на другом берегу, дикарями, но Ашина превосходила любые фантазии. Пожалуй, торки были дикарями куда в меньшей степени, чем соотечественники самой Флёр...
Но, хоть её опасения и были преувеличены, разбойники всё же встречались, да и других опасностей хватало. Было бы неплохо проделать хоть часть пути вместе с родичами Алдана — но не выйдет. А значит, на рассвете караван снова отправится в путь. Что, в свой черёд, означает необходимость переписать набело хотя бы часть записей... И, пожалуй, стоит оставить черновики здесь. Если они вернутся — она или сама заберёт их по дороге, или пошлёт за ними кого-нибудь. Если же нет... Тогда через два года их отправят Таргитаю и Ферми. И те, кто пойдёт по их следам, смогут пройти дальше, закончив её труд.
Флёр вздохнула, пододвинула светильню поближе, и принялась писать. Вот ещё одна беда — запас бумаги и пергамента, а пуще того — чернил, не так уж и велик. Нет, на то, чтобы набело переписать последние заметки, этого хватит, да и пергамент, пусть и скверный, она вчера купила — но подобной роскоши она себе позволить не сможет до самого Суяба. А чернил осталось и того меньше — хорошо хоть, остался кусок плюмбаго, когда-то купленный именно для таких случаев...
На рассвете маленький караван вновь отправился в путь. Флёр поглядывала на Алдана, но того, похоже, ничуть не огорчало расставание с родичами, так что её внимание вернулось к дороге.
Степь требовала постоянного внимания, наблюдательности и отличной памяти — только так можно было найти в однообразной степи приметы и пройти по ним. Алдан, когда его спрашивали, отвечал без особой охоты, но подробно, Флёр тут же записывала его слова — и понемногу начинала понимать степь.
Степь не была такой уж однообразной — поняв, что именно искать, найти дорогу было не так уж сложно. Пожалуй, к концу их путешествия она и сама сможет пройти по степи... Если не будет другого выхода, конечно — с теми, кто родился и вырос в степи, ей не сравниться никогда.
Улыбнувшись неведомо чему, Флёр послала коня вперёд. Очередной поворот дороги и судьбы — что там, за ним?..
Третий день пути — и третий день никаких следов человека, кроме еле заметной тропы. Действительно, встретиться с кем-то в степи немногим проще, чем в открытом море... И Флёр это устраивало. Можно было спокойно записывать приметы, охотиться, упражняться с оружием или просто пустить коня в галоп, наслаждаясь скачкой... Здесь, в степи, Флёр впервые была по-настоящему свободна. Всё, что когда-то казалось таким важным, здесь лишилось всякого значения, видевшееся смыслом жизни оказалось чепухой, а заветы Церкви и вовсе оказались бессмыслицей.
Впрочем, в последнем Флёр не сомневалась уже давно...
Нет, ей случалось встречать священников и монахов, искренне преданных вере и своей пастве — вот только ни епископов, ни аббатов среди них почему-то не было. Епископы и аббаты куда больше заботились о мирских благах лично для себя... Да полно, нужна ли людям такая церковь, которая лишь свою алчность выдаёт за божью волю? И, если уж на то пошло, нужен ли людям такой бог, что позволяет всевозможным мерзавцам совершать любые преступления, прикрываясь его именем? Флёр и раньше задумывалась об этом, но обычно у неё не хватало времени — здесь же, под бескрайним небом, ничто не сковывало бег мыслей...
Однако размышления о вере пришлось прервать — что-то мелькнуло на горизонте. Всадник? Друг, враг, мимохожий странник? Зверь? Мираж?..
Флёр подняла зрительную трубу, навела на резкость — и вздрогнула.
Всадник. Всадница — немыслимой красоты молодая женщина в голубом платье, на белоснежном коне... неспешно поднимающаяся в небо. И это не было миражом — мираж не может вести себя так... А незнакомка, словно почувствовав её взгляд, обернулась — и Флёр вздрогнула, увидев абсолютно совершенное лицо — и исчезла, словно и не было её мгновение назад.
— Ханши-Тенгри... — благоговейно прошептал за спиной Алдан. — Глазам не верю...
И отшатнулся от метнувшейся к его шее сабли.
— Ко мне не стоит подкрадываться, — Флёр опустила клинок. — Значит, Ханши-Тенгри?..
— Да. Небо, принявшее облик... Только не спрашивай, что это значит — я не знаю. Говорят, она появляется во времена перемен...
— Что ж, думается мне, что перемены наступают, — отозвалась Флёр. — К лучшему или нет — увидим...
Вернулись молча — говорить о встрече не хотелось, о чём-то другом — не получалось. И ведь не раз и не два приходилось Флёр встречаться со сверхъестественным... но никто, даже именующая себя богиней Хлебная Волчица, не обладали подобным ореолом не силы даже — чего-то большего, что нельзя было выразить словами — разве только тем Словом, что было в Начале...
И она молчала.
И снова — бесконечная череда дней. Пёстрый цветочный ковёр уступил место зелени, выгоравшей под раскаляющимся с каждым днём солнцем, всё так же перекликались сурки... Но теперь у Флёр не осталось даже тени сомнений в успехе. Она просто знала это — но не смогла бы объяснить, откуда взялось это знание. Делиться им со спутниками она тоже не спешила — именно потому, что не могла понять его природу.
Да и слишком далеко они зашли, чтобы сомневаться. Повернуть назад, не дойдя хотя бы до Мараканды? Глупо и бессмысленно — они потеряют и время, и товар. Возвращение из Мараканды, если превратности судьбы прервут их путь — другое дело, и даже это было бы успехом... Но непрошенное знание упрямо твердило — они пройдут этот путь до конца... И Флёр вновь представила лицо Лоуренса, когда он узнает о её путешествии — и на лице сама собой появилась ехидная ухмылка. Злорадство, конечно, грех, да и не особо он виноват... Но разве это мешает немного позлорадствовать? Она ведь покается... Потом. Как-нибудь. При случае...
Привычно зацепив кольцом тетиву, Флёр выстрелила, послав вслед за стрелой бесполезные мысли. Носатая антилопа-маргач запнулась и рухнула на землю. Вот и еда на ближайшие дни... Спешившись, Флёр достала нож и принялась разделывать тушу — давно привычное дело, прошли те времена, когда ей полагалась прислуга...
И о тех временах она ничуть не жалела.
— Отлично, — Алдан забрал мясо и принялся развешивать его над густо дымящим костром. — Но уже сейчас нам надо будет больше воды. Дальше на юг степь становится пустыней, и вскоре вода станет редкостью, а в оазисах нас могут встретить без приязни...
— Разве золото и булат — не лучшие послы?.. — усмехнулась Флёр.
— Нас пятеро, — пожал плечами Алдан. — Оазис даёт приют многим. И не всем дано усмирять свои желания... Но мне нравится ход твоих мыслей, Цэцег — ты говоришь, как ашина.
— Цэцег?
— Так звучит твоё имя в нашем языке.
— Цэцег... — Флёр покатала слово на языке, словно пробуя его на вкус. — Пожалуй, так я и буду представляться.
С каждым днём степь действительно становилась всё суше и пустыннее. Недостаток воды уже начинал сказываться — пусть жажда пока не грозила, но на бурдюки Алдан поглядывал не без опаски.
Дичи, разумеется, тоже становилось всё меньше, зато прибавилось разнообразных неприятных тварей — змей и пауков, в основном. Необычайно надоедливых змей и пауков... Особенно — кара-олем, чёрная смерть, большой чёрно-красный паук, наглый и смертельно ядовитый. Алдан отгонял их, бросая в огонь какой-то порошок — не сказать, что зловонный, но пахнущий резко и сильно. От змей он не спасал — но плотно затянутый полог не пропускал их в тому. Столь же успешно тома защищала и от дневной жары и ночной прохлады — а пустынные ночи тёплыми не были...
В один из дней Алдан, остановив коня, вгляделся в горизонт и сообщил:
— Мы проделали ровно половину пути. До сих пор мы не встретили никого, кроме моих родичей, но чем ближе к Суябу, тем теснее сходятся пути, так что в скором времени мы встретим и другие караваны — или разбойников. Только самые дерзкие и безжалостные осмеливаются здесь промышлять, так что осторожность придётся удвоить...
— Да уж, жаль, что нет зелья, отпугивающего разбойников, — вздохнула Флёр.
— Вообще-то, есть, — неожиданно заметил Алдан. — Вот только рецепт его мне неведом — знаю лишь, что для него нужна земляная соль.
— И что же это за зелье? — недоверчиво хмыкнула Флёр.
— Это чёрный порошок, похожий на растолчённый кара-даш, — ответил Алдан. — Он мгновенно сгорает с яркой вспышкой и шумом, подобным удару грома и оставляя белый дым и смрад... а если поджечь его в запечатанном сосуде, поднеся огонь через малое отверстие, сосуд будет разорван и размётан со страшной силой.
— Любопытное зелье, — хмыкнула Флёр. — Полагаю, и оно происходит из страны Серес?
— Правильно полагаешь, — ответил Алдан. — И всем своим соседям они причиняют изрядный вред этим зельем...
Намёк был совершенно прозрачен, но Флёр не подала виду, что услышала его. Эль-хан, конечно, будет благодарен тому, кто раскроет секрет — да только чужака вполне могут отблагодарить стрелой в спину. Но если секрет станет известен сразу многим... Тогда на жизнь открывшего секрет станет покушаться разве что обманщик, желающий приписать эту честь себе — да и вряд ли такой сыщется. А секрет и без того недолго останется секретом... Но теперь ей нужно как-то раздобыть хоть немного этого зелья, да так, чтобы об этом не прознал Вышата — а это будет непросто — и доставить в сохранности.
Флёр едва заметно улыбнулась, посылая коня вперёд — путешествие продолжалось несмотря ни на что. Пусть игры сильных мира сего настигли её и здесь — не страшно. Вернувшись, она уже не будет пешкой в этих играх... А ведь всё началось с желания переждать подальше от Леноса ей же самой устроенную сумятицу, любопытства и желания подзаработать — и вот она здесь, в сердце Великой Степи, где не бывал и сам Дионис, и готова двинуться дальше.
До края Ойкумены.
VlI
Город Суяб стоит в долине реки Шой, местности весьма благодатной и плодородной. Изобилием своим долина обязана множеству каналов, устроеных с большим искусством, которые приносят воду в сады и поля жителей долины. Говорят, что в долине живёт столько же людей, сколько во всей остальной стране, и хотя в это невозможно поверить, всё же она весьма населена и многолюдством не уступает любому из наших княжеств.
Жители долины ведут осёдлую жизнь, возделывая землю и занимаясь ремёслами, и в достатке снабжают ашина всем, что те не делают сами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
