Чужой Среди Своих, Главы 1-11

— Знаю, что виноват! Тебе просто повезло, что я уже начальству доложил и то, что операцию провели чисто, никого не упустили! — комиссар сбавил тон. — М-м-м.... Как там с убийством Архипова? Ты обещал разобраться с этим еще три дня назад!

— Не Архипов он, а Иван Сенин. Бывший кулак. Получил пять лет. После отсидки исчез, и вот выплыл уже в Москве с поддельными документами. Только вчера получили на него данные. Теперь об убийстве. Взятые нами агенты утверждают, что к его смерти отношения не имеют. Заварзин и Клямов, подтверждают, что привозили к нему в тот вечер груз, но при этом в один голос говорят, что почти сразу уехали. Исходя из показаний арестованных агентов, ни у одного из них не было никаких разногласий с убитым. Да они с ним особо и не общались, считая забитым крестьянином. Таким образом, у нас осталась только одна версия. Убийцей является тот мужчина, который звонил дежурному. Вот только его никто не видел.

— Прямо невидимка какой-то! Кто он, майор, как ты думаешь?

— Не знаю, что и думать, товарищ комиссар. С одной стороны, он выдал нам шпионскую сеть, оставив письмо, содержащее, я так полагаю, сведения, полученные им после допроса Сенина. С другой стороны, найденные следы пыток на теле убитого и сам факт убийства. По всему видно, что это хладнокровный, опытный, не боящийся крови, человек, при этом обладающий специальными навыками. К нам, в госбезопасность, не обратился. Боится... или не доверяет. Склоняюсь к последнему варианту. Мне лично кажется, что убийца, ранее осужденный как "враг народа", вышел на свободу и случайно наткнулся на немецких агентов. Если так, то с его подготовкой вся эта история легко объясняется. Да и то, что он взял, говорит о его опытности. Ничего лишнего, только деньги и часть оружия.

— Что именно?

— Из чемоданчика — браунинг с глушителем и три пачки патронов. Из подвала дома Сенина — пистолет ТТ. Три пачки патронов. Два финских ножа.

— Хм. Из бывших, говоришь, а теперь, еще и с оружием....

ГЛАВА 4

Отец Костика, Павел Терентьевич Сафронов, которого мне удалось увидеть впервые в тот день, когда тезка пригласил меня помочь с перевозкой вещей на новую квартиру, представлял собой тип импозантного мужчины с приятными чертами лица и хорошей фигурой. Когда мы знакомились, он имел такой барственно-вальяжный вид, что я сразу дал ему кличку "Павлин ряженый". Профессор детально расспросил меня о моих родителях, а когда узнал что мой отец заведующий отделом народного образования, а мать — директор школы, он важно покивал головой и с ноткой удивления в голосе похвалил сына: — А ты, сын, умеешь выбирать друзей.

С этими словами он отбыл в свой кабинет.

Обосновавшись на новом месте, мы, как положено, устроили новоселье. С моей стороны пришел Саша Воровский, а со стороны тезки его приятель — одногруппник и девушка.

Спустя пару недель совместного проживания я решил, что сын недалеко ушел от своего папаши. Девушки вокруг него так и вились, как пчелки над вкусным цветком. Симпатичная внешность, хорошо подвешенный язык, отличное чувство юмора, хороший голос и умение играть на гитаре делали его настолько притягательным, что только редкие женские особи могли устоять против его мужского обаяния. Правда, далеко не всегда доходило до постели и что надо отдать тезке должное, он не ставил целью уложить каждую из своих подруг в кровать. Меня его любовные приключения волновали мало, даже можно больше сказать, его легкий и немного шумный образ жизни устраивал меня на 110 %. Костик жил одним днем. Его не волновали расходы, он не подсчитывал на чем можно экономить, а с другой стороны был готов поделиться последним. При этом не пытался понять, чем живет его сосед, принимал меня таким, каким я ему казался. При этом был далеко не глупый человек, при желании умевший делать правильные выводы. Вот только ему это было не надо. Хорошая компания, модные песенки, девушки — вот все составляло его жизнь. Меня это вполне устраивало.

В монахи я не записывался, но бессистемные связи меня так же не устраивали, поэтому на данном этапе своей жизни решил обзавестись любовницей. Олечка, супруга профессора, мне для этого вполне подходила. У нее было удивительное свойство (в последствие мне не раз пришлось в этом убедиться): в какой компании не она находилась, почти сразу становилась своей. Умела поддержать разговор, засмеяться в нужном месте, пошутить, а если надо потупив глазки, мило покраснеть, но это была только внешняя сторона, а на самом деле ей нельзя отказать, как в уме, так и практичности. Супруга красного профессора любила посещать магазины, рестораны, получать дорогие подарки и ходить в гости.

Встретиться с ней наедине не составило особых проблем. Когда я пригласил ее в ресторан, она только сделала удивленные глаза, а на самом деле уже давно ловила мои влюбленные взгляды. Немного замявшись, для приличия, она согласилась немного посидеть, потому что ей немного скучно. Не только ее удивило мое вольное обращение с деньгами, но и официанта, обслуживающего наш столик, тоже. Ну, никак не ожидал он такой щедрости от столь невидного клиента.

Украдкой заглядываю в глубокое декольте. Взгляд пробегается по рельефным прелестям, едва прикрытым тонкой преградой платья. Олечка не прекращает улыбаться, и мое сердце колотится в два раза быстрее. Ее красота звенит в ушах, создает божественную мелодию. К мелодии добавляются удары моего сердца. Я стараюсь изо всех сил, чтобы все выглядело именно так, то говорю ей комплименты, то упираюсь взглядом в скатерть и неуверенно ёрзаю на стуле, как бы в смущении.

— Какой ты застенчивый, Костя, — легким движением она прикасается к рукаву моего пиджака. — Иметь такого приятеля — бабника и не научиться обращаться с девушками....

— Девушки — это одно, а ты та единственная... — и дальше потоком изливаются один за другим комплементы.

Вечер в целом удался. Это было видно по легкой улыбке на губах Олечки.

— Может ко мне? — говорю я неуверенным голосом, когда мы выходим из ресторана. Она смотрит на меня долгим, томным взглядом решая, что со мной делать. Она любит такие минуты, полные безраздельной власти над мужчинами. Какой интересный мужской образец, думает она, вот только как бы он потом дров не наломал. Влюбиться. Будет потом за мной, очертя голову, бегать. В любви признаваться, цветы дарить. Чего доброго еще муж узнает. Сомнения есть, но почему бы с ним один вечер не провести. К тому же непонятен я ей. У него есть деньги, своеобразное обаяние, немного детской наивности. Он словно мальчик и мужчина в одном лице, а женское любопытство — страшная сила. Именно на нее я и делал упор.

— И что мы у тебя делать будем?

— В программе: шампанское, вино и конфеты, — говорю я срывающимся от напряжения голосом. — И еще один маленький сюрприз.

— Сюрприз? Почему маленький? Хочу большой сюрприз! — говорит она голосом капризной девочки, но в ее глазах появился интерес.

Делаю вид, что смущен и говорю: — Как пожелает, моя королева.

Ей нравиться, как я говорю. Это видно по довольной улыбке, скользящей по ее губам.

— А где этот шалун Костик?

— Уехал на дачу к своей любимой девушке.

Она смеется: — К какой по счету?

Смеюсь вместе с ней и заглядываю ей в глаза. Ты согласна? Красавица видит, с каким я ожиданием жду, что она скажет и специально тянет с ответом. Наслаждается. Изо всех сил изображаю преданно-влюбленный взгляд, а сам думаю: — Чего резину тянешь? Ведь согласна!".

— Хочу сюрприз, — наконец, говорит она. — Поехали.

Свидание с восторженным и влюбленным студентом (она так думала) как-то сразу пошло не так и вместо долгого галантного ухаживания, Олечка, как-то неожиданно быстро оказалась под Костей с широко раздвинутыми ногами. Она считала себя достаточно опытной женщиной в любовных утехах, но этот мальчик, неизвестно, как и когда, сумел достичь таких вершин в интимных ласках, о которых она до сих пор и не подозревала.

— Не ожидала от тебя такого, мальчик. Нет, ты не мальчик, ты самый настоящий мужчина! Мой любимый мужчина! Твоя мужская сила....

— Это и был мой маленький сюрприз, солнышко.

— Сюрприз? Ах, да! Ты говорил, а я уже забыла. Знаешь, не такой уж он и маленький твой сюрприз, — и она провела рукой по простыне в том месте, где та прикрывала мое мужское достоинство. — Еще, мне нравиться, как ты меня называешь. Зови меня так всегда. Хорошо?

— Хорошо, солнышко.

Я был намерен продолжать наши любовные игры, но Олечка оказалась, не только страстной и любвеобильной, но и не менее практичной девушкой. Получая удовольствие, она при этом не теряла головы.

— Милый мой мальчик, мне было с тобой так хорошо, так хорошо....

— Только уже пора бежать к мужу под крылышко, — перебил я ее.

— Надеюсь, ты не обижаешься на меня, Костя. Ты умный мальчик и должен понимать, что в сложившейся ситуации....

— Олечка, не бери лишнего в свою красивую головку. Меня вполне все устраивает.

После моих слов Оленька какое-то время смотрела на меня с удивлением, потом уже оценивающе, и это было совсем не похоже на томный и ласкающий взгляд в постели.

Потом, наконец, сказала: — Ты не так прост, мальчик, каким стараешься казаться.

"Расслабился, идиот. Ну, что тебе стоило поиграть в любовь".

— Оленька, солнышко мое...!

— Не переигрывай, Костя. И еще скажу твоими же словами: меня тоже вполне все устраивает.

Мне только и оставалось, что пожать плечами на подобное заявление.

Загрузка у меня была полная. Институт, библиотека, тренировки. Своей физической подготовке я отдавал львиную долю времени. Несмотря на плохую погоду, каждое утро постоянно наматывал круги по небольшому парку, который обнаружил недалеко от нового места жительства, а когда выдавалось свободное время, и обязательно каждое воскресенье, уезжал в Сокольники и там, по несколько часов, в лесу, тренировался с ножом. Я точно знал то, о чем только подозревали 99% жителей страны Советов — грядет война. Страшная, тяжелая, с мучительными и большими потерями, война. Мне нужно было быть готовым к ней. При этом я никак не мог понять, почему о ней не говорят прямо? Почему замалчивают правду о грядущей войне, которое как тесто, когда поднимается, лезет изо всех щелей? Сталин и правительство в моем понимании сейчас напоминали композицию из трех обезьян, закрывающих лапами глаза, уши и рот. И надпись под ней: "Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него".

День шел за днем, выстраиваясь в недели и месяцы. Жил я пока неплохо. Слегка обновил свой гардероб, а на вопросы любопытных студентов отвечал, что родители денег подкинули. Будучи при деньгах, я теперь нередко навещал Мишку и его приятеля Тимофея с подарками, балуя ребят бутербродами с колбасой, свежими булочками, конфетами. Водил их в кино, угощал мороженым и ситро. Вот только в один из последних дней октября я пришел как обычно, а Мишки в детдоме не оказалось. Его, как оказалось, забрала неожиданно приехавшая мать. Отдал все подарки, что принес, Тимофею, потом подарил ему на прощанье червонец и ушел.

Деньги имеют привычку рано или поздно заканчиваться, поэтому я стал готовиться к операции, чтобы их пополнить. Еще только оказавшись в Москве и столкнувшись с денежной проблемой, я сразу стал думать, как ее разрешить. Из всех вариантов самым многообещающим стали мои воспоминания об уголовных делах, когда я работал в архиве МВД. Изредка, приводя в порядок старые уголовные дела, я пробегал их глазами, а иногда, которые казались мне наиболее интересными, даже прочитывал. Правда, опять выбирал наиболее интересные моменты. Я потратил не менее двух недель на описание этих отрывочных данных. В конце концов, я смог выделить только три эпизода из множества уголовных дел, которые произошли в Москве с 1940 по 1947 год. Нет, запомнил я намного больше, но в одних случаях не хватало точной даты, в других адреса. Все эти мелочи просто не уложились в памяти, хотя дела (убийства, хищения, подлоги и налеты) я помнил. Самый первый эпизод из трех восстановленных воспоминаний должен был состояться в ночь на четвертое декабря. Это был второй или третий "разгон" банды, состоявшей из четырех человек. (Разгон — вид мошенничества, когда преступники, одетые в милицейскую форму, изымают ценности). Сколько раз в общей сложности грабители ограбили обывателей, мне было неизвестно, но в деле, вроде, говорилось о пяти налетах. В память врезалась еще такая деталь. Когда их брали, в перестрелке был тяжело ранен один из оперативников. Даты ограблений и адреса я, естественно, не помнил, кроме одной, которая запала в память по одной простой причине. День и месяц рождения моей жены совпали с датой ограблением, а затем еще и сама дата совпала с номером дома, а название улицы отложилось чисто автоматически. Вот номер квартиры уже не помнил, да это, по сути дела, было и неважно. Просто мне их надо было дождаться. Подъедет машина, выйдут трое в милицейской форме. Побудут час — полтора в доме, затем выйдут с награбленными драгоценностями и деньгами, а тут я. Черный ангел смерти или красный Робин Гуд. В общем, что-то такое среднее. Я не помнил, что они в тот раз унесли, но знал, что кроме денег и драгоценностей ничего другого не брали. Только вот драгоценности мне тоже были не нужны, так как это прямой след ко мне. В комиссионку не сдашь, только барыге нести, а это значит, связь с блатным миром. Тоже хвост.

"Ладно, проблемы будем решать по мере их появления, — подумал я и занялся подготовкой.

Больше недели я изучал пути отхода, проходные дворы, заборы и тупики. Долго думал и планировал, как лучше провести операцию, какое взять оружие. Использование ножей было бы лучше всего, но они не давали 100% гарантии против людей с оружием и я решил остановиться на немецком пистолете с глушителем. Хотя его использование представляло для меня определенную опасность. Если этим делом заинтересуются органы госбезопасности, то сразу всплывет пистолет с глушителем, пропавший из чемоданчика немецкого агента. В итоге меня будут искать два ведомства.

На всю операцию у меня ушло два с половиной часа. С начала приезда машины и до финального расстрела. Машина во двор не въехала, а осталась за углом. Проследив три фигуры в форме, я приготовился ждать. Увидев их, я сразу успокоился, так до этого во мне сидел, грызущий меня изнутри, червячок по имени "сомнение".

Дождавшись, когда из подъезда выйдут три человека в милицейской форме. Они быстро огляделись по сторонам, а затем направились к машине. Не успели они сделать и двух десятков шагов, когда за их спинами вырос темный силуэт, а затем раздались глухие хлопки. Один. Второй. Третий. Услышав глухой стон, я быстро подошел к раненому налетчику. Еще один глухой хлопок и стон резко оборвался. Подойдя к мертвецу, рядом с которым валялся саквояж, я поднял его и быстрыми шагами направился к проходному двору. На часах было без двадцати минут два и народу на улицах практически не было. На что я и рассчитывал, но с другой стороны я выглядел довольно подозрительно для постороннего взгляда, если таковой будет на меня брошен. Путь мой был выбран специально и не раз хожен, поэтому я без особых проблем прошагал весь путь до своего временного дома. Пришел в четыре утра. Костика я еще вчера предупредил, что возможно заночую у одной знакомой девушки. Осторожно закрыл дверь, прошел в комнаты. Тезка спал в своей комнате беззаботным сном ребенка. Сунул саквояж под кровать, поставил будильник и сразу завалился спать. Утром поднялся первым, приготовил на скорую руку завтрак, что было привычным делом, так как Костик, словно маленький ребенок, просто не был способен просыпаться вовремя. Перед этим быстро просмотрел содержимое саквояжа и поморщился, так как то, что находилось внутри, меня, скажем, на треть, не устраивало. Драгоценности.