Арка 18

— Почему?

— Потому, что мы не хотим повторения трагедии Торонто, — отрезала она.

После этого разговор как-то сам собой ушёл в сторону, свернув на тему Броктон-Бей, "недобрых старых деньков" и кризиса СКП.

— Честно говоря, при Пиггот было как-то проще, — сказала Трещина. — Мрачнее, тяжелее, но проще.

Лиза, опять припомнившая Выверта, лишь сердито засопела в ответ. Она сумела сдержать все матерные слова, рвущиеся из неё и живописующие, насколько тогда было "проще". Чтобы освободиться от этого "проще", ей пришлось как следует потрудиться и сразиться, и к тому же ещё ряд случайностей сошёлся воедино, выстроившись, словно планеты в один ряд. Сумела бы она вырваться сама? Сомнительно. Не невозможно, разумеется, но крайне сомнительно, с низкими шансами на успех, слишком уж крепко Выверт держал Неформалов на крючке.

Разумеется, Трещина сего не знала, но злости Лизы это не уменьшало.

— Неужели с героями, наконец взявшими верх в городе, стало сложнее? — удивилась Саба. — Играй по правилам, не переступай черты, и будет всё хорошо.

Трещина скривилась, словно раскусила огромный лимон, но всё же ответила, зыркнув в сторону Лизы.

— В том-то и дело, что черту мы переступили.

Правда, пояснять насчёт истории Матрешки и Болотника она не стала.

— В СКП всё всегда было слишком просто: применяешь суперсилы и не герой? Значит, злодей! — сердито продолжила Вивьен, кромсая ложечкой кусок торта, словно подопытную лягушку. — Вот нас в злодеях и числили, а потом завертелось — одно за другое. Вначале нас не трогали, СКП и сама постоянно работала с Гильдией и заключала Соглашения, на фоне которых наши официальные дела с тестированием сил Лабиринт вообще не смотрелись. Потом начался кризис с этой информацией о Котле, в СКП начали изгонять масок, получивших силы из флаконов, снимать их с должностей командиров и лидеров, переводить и избавляться, под разными предлогами. Всплыла эта фигня с Делами 53, они начали уходить и собираться в Броктон-Бей под моё начало. СКП это не понравилось, началось расследование, всплыло прошлое Матрёшки и Болотника, к тому времени в Броктон уже вовсю ломились дураки, суперзлодеи, но всё равно дураки.

Лиза лишь улыбнулась печально, вспомнив разговор с Алеком, случившийся словно три жизни тому назад.

— Дело едва не дошло до нового мега-побоища, как в прошлый раз с Бойней, но к героям прибыло подкрепление из Бостона, включая звезду убийства Бегемота — Голема. Его тридцатиметровая бетонная форма быстро всех успокоила, но в процессе я его, гхм, немного повредила.

— Повредила? — удивилась Лиза. — Он ничего такого не писал!

— Писал? Вы с ним ещё и переписываетесь?

— Мечтаю затащить этого красавчика в Гильдию, — намекающе подмигнула Лиза, — не для себя, разумеется, у меня-то парень есть! Но он так и не поддался на мои уговоры, хотя я чем его только не соблазняла. Даже когда его на юг перевели, в Новый Орлеан, из-за кризиса отношений с Южной Америкой, так и не поддался.

— Эм-м, а как связаны перевод и уговоры? Давление злодеев из Южной Америки — понятно, вся эта информация и ваше изгнание, и злодеев юга США вы проредили, но уговоры-то тут при чём?

— Как же, — усмехнулась Лиза, откидываясь на спинку кресла. — Мы же нанесли крепкий удар по злодеям, прямой в солнечное сплетение, после чего их альянс развалился, а давление на США и Мексику сошло на нет.

И попутно вытащили Элита, но об этом Лиза говорить не стала.

— Голема же перевели, чтобы усилить команду Нового Орлеана перед лицом угрозы. Угрозу мы убрали, а он всё равно не согласился.

— Почему?

— Не знаю. Может, из-за того, что тоже встретил старых знакомых из Броктон-Бей? — пожала плечами Лиза, доедая мороженное и демонстративно облизывая ложечку.

Ос 18.9. Пейдж Маккаби

13 июня 2012 года, Новый Орлеан

Пейдж тщательно расчесала ярко-жёлтые волосы, поправила перья, расположив их на манер венца, использовавшегося индейцами. Подобные венцы носили, как правило, воины и шаманы, и Пейдж тихо вздохнула, разглядывая себя в зеркало. Теперь она была воином, благодаря Кенте, и немного шаманом, во всяком случае, песни её точно приводили слушателей в экстаз и заставляли впадать в транс.

Она надела маску, закрывающую верхнюю часть лица, с хищным клювом и прорезями для глаз. Пейдж ушла, осталась лишь Канарейка, боевая птица, сопровождающая своего Дракона на место битвы с теми, кто бросил ему вызов, собираясь присвоить его золото.

— Поехали, — бросил Лун, едва Канарейка вышла из особняка.

На лице его, как всегда, была типовая металлическая маска, жилетка не скрывала ни мышц торса и рук, ни татуировок на теле. Вместе с ними в машину погрузились, как всегда, Джанго и Мамору. Будь у них суперсилы — быть бы им лейтенантами, но суперсил у них не было, и они являлись, по факту, самыми доверенными и приближенными к Луну из числа обычных людей. Выше сержантов, но ниже лейтенантов.

— Весёлый Роджер уже на месте, босс, — с сильным ямайским акцентом сообщил смуглый Джанго, — с ним отделение Четырёхпалого и Следопыт Джимми, так что ни одна крыса не сбежит.

— Хорошо, — басовито отозвался Лун.

Мамору молчал, бесстрастно глядя куда-то перед собой. Из подручных-масок ещё был Ковбой и она, Канарейка. Но Ковбой охранял "бизнес", то есть сидел в готовности дать отпор другим суперзлодеям, если они решат воспользоваться отсутствием Луна, а вот Канарейка ехала на дело. Неожиданно она поймала себя на мысли, что предвкушает стычку, и секунду спустя даже поняла почему: концерт, её ждал концерт. Выступление перед враждебно настроенной аудиторией... единственная доступная ей теперь форма концертов.

Пейдж улыбнулась печально, и мысли её обратились в прошлое, к тому, с чего всё начиналось.

Декабрь 2008 года

— Что? Что это?! — Пейдж нервно провела рукой по ярко-жёлтым волосам.

Пальцы задержались на одном из перьев, и она дёрнула, стараясь избавиться от такого "украшения". Перо не поддалось, и Пейдж ощутила боль.

— Такое бывает, — спокойно заметила женщина в белом халате, продавшая ей силу во флаконе. — Вы решили рискнуть...

— У вас запредельные цены! — заорала истерично Пейдж. — Я не могла набрать такой суммы!

Она ощутила нечто. Голос, что-то случилось с её голосом. В нём появилась сила... суперсила?

— Вы были осведомлены об условиях, — ничуть не взволновавшись, ответила женщина, — приняли их, поставили свою подпись. Дальнейшая попытка воздействовать на меня суперсилой будет расценена как расторжение условий контракта.

— Что? — воскликнула Пейдж. — Забирайте обратно свою силу, мне она не нужна такая! И верните мои деньги!

— Денег мы не возвращаем, — терпеливо напомнила женщина. — Можем лишить силы, но внешность ваша останется такой же.

Пейдж едва не задохнулась от возмущения. Ей хотелось открыть рот и заорать, обрушить на эту гадкую женщину волну приобретённой суперсилы, но в то же время здравый смысл ей нашёптывал, что не стоит этого делать. Те, кто умел давать суперсилы, наверняка умел и забирать их, что автоматически означало умение справляться с буйными паралюдьми. Тогда она останется без денег (чтобы заплатить за флакон, ей пришлось залезть в серьёзные долги, и всё равно денег не хватило), без суперсилы и с этими дурацкими жёлтыми волосами... повсюду. Брови, во всяком случае, стали такими же ярко лимонно-жёлтыми.

— Хорошо, — скрежетнула зубами Пейдж, — надеюсь, мы больше никогда не встретимся!

Январь 2009 года

После того, как первые приступы паники, слёз и выкриков прошли, Пейдж села и хорошенько всё обдумала. Её сила, голос, она могла воздействовать на людей, внушать им что-то, приказывать, влиять. С такой силой легко можно было стать суперзлодейкой, сколотить собственную банду, но этот путь Пейдж не прельщал. Не тянуло её и в СКП — сражаться с другими паралюдьми на публику? Нет, мысль о выступлениях на публику ей нравилась, но сражаться? Бр-р-р.

Поэтому Пейдж решила стать Бродягой. Она сходила и зарегистрировалась в СКП, ознакомилась с моментами, касающимися Бродяг, получила предложение соблюдать правила и получать за это небольшую стипендию. Мысль понравилась Пейдж, правила она нарушать не собиралась, сражаться тоже, а новую внешность можно было использовать к собственной выгоде.

Улучшенный голос, ведь не обязательно воздействовать на людей, правда? Можно просто петь, выступать и получать за это деньги. Пейдж хотела иного, когда покупала суперсилу во флаконе, но раз уж дела обернулись так, оставалось только приспосабливаться к новым обстоятельствам. Перья обстричь, жёлтые волосы обыграть... цыплёнок? Нет. Канарейка! Певчая птица, безобидная, домашняя, да это будет отличный псевдоним.

Концерты, песни и никаких сражений.

Лето 2010 года, Бостон

Пейдж, усталая, но счастливая после двух часов концерта, ступила за кулисы, предвкушая, как сейчас выпьет стакан холодного сока и сядет, расслабится. Вместо этого она увидела перед собой Артура, своего бывшего парня, который смотрел на неё, словно кот на канарейку. Хорошее настроение сразу увяло, и предчувствие проблем не обмануло Пейдж.

— У тебя была истерика! — орал Артур. — Я успокоил тебя, привёл в себя, подтолкнул к сцене! Я вывел тебя в люди!

— Да ты что? — саркастично отозвалась Пейдж.

Гнев и ярость накапливались внутри, от усталости болела голова. Счастье и энергетика концерта куда-то трусливо сбежали, едва Артур озвучил свои притязания. Потребовал половину её доходов, аргументируя это тем, что с его подачи Пейдж пошла на сцену. Нелепость! То, что когда-то они были вместе, представлялось Артуру неким дополнительным гарантом его притязаний.

С точки зрения Пейдж это была дополнительная, особо дерзкая наглость.

Мало того, что Артур изменял ей, так ещё потом и бросил и напоследок заявил, что нихрена у неё не выйдет. Вышло, но не благодаря его усилиям. Пейдж трудилась и старалась, пела, выступала с концертами на всё более крупных сценах, и вот дело дошло до возможности контракта с крупной записывающей компанией. Сегодняшний концерт — два часа хитов, непрерывный восторг зрителей — должен был подтвердить правильность их выбора, окончательно склонить записывающую компанию к подписанию контракта с Пейдж. И всего этого она добилась собственным трудом и голосом, так что притязания Артура были смешны, нелепы, глупы и раздражающи.

Но сам он отказывался это видеть и признавать.

— Ты должна мне! — кричал Артур. — Попользовалась мной и бросила, и теперь делаешь вид, что всего добилась сама!

Это стало последней каплей цинизма, сломавшей плотину терпения Пейдж. Она набрала полную грудь воздуха, ощущая, как топорщатся её метафорические и реальные пёрышки, и заорала в ответ:

— ИДИ В ЖОПУ!

Артур остановился на середине слова, замер в неловкой позе, а потом пошёл. Буквально. Уставшая и злая Пейдж не сразу сообразила, что происходит, иначе она остановила бы этого идиота, но, увы, время оказалось упущено, а на звуки их криков и ссоры собралось слишком уж много свидетелей. Артур выбежал из ее гримерки, схватил нож и начал резать себя на части, а куски запихивать самому себе в жопу, выполняя приказ Пейдж.

Лето 2010 — весна 2011, Бостон

Дальнейшие месяцы прошли для неё как в тумане. Её держали взаперти, в одиночной камере, в кандалах и с кляпом во рту, чтобы она "не смогла применить свою суперсилу к охране". Вежливые и фальшивые оправдания тому, что с ней обходились как с животным. Взбесившимся и опасным животным. Финалом нарушения всех её человеческих прав (разве могут быть права человека у животного?) стал приговор суда: отправка в Клетку.

Пейдж ни разу не нарушала закона, за исключением случая с Артуром, но "правило трёх нарушений" оказалось забыто и выброшено в мусорную корзину в её случае. Там, в суде, стоя в кандалах, которые смогли бы удержать стадо слонов, в маске, закрывающей всю голову и особенно рот, Пейдж знала причину подобного приговора.

Страх. Страх перед Симург.

Она осознавала своё сходство с "ангельским" Губителем: перья, воздействие голосом, и сделала всё, чтобы уйти от ассоциаций. Одевалась в яркие цвета, благо псевдоним и цвет волос располагали к такому, стригла перья (пока не набрала достаточно популярности, во всяком случае) и старалась избегать любых упоминаний или вопросов о своей суперсиле. До момента с Артуром это работало, во всяком случае, родственники жертв Симург не кидались на неё с обвинениями. После атаки Симург на Мэдисон был особенно тяжёлый для Пейдж период, но всё обошлось, по крайней мере, в тот момент.

И всё же Мэдисон сыграл свою роковую роль в судьбе Пейдж, больше года спустя после атаки. Симург атаковала Канберру, в феврале 2011, кто-то провёл параллели между Пейдж и Симург, припомнили мутантов, выпущенных в ходе атаки на Мэдисон, после чего ситуация резко осложнилась. Вяло тянувшееся было дело резко обрело второе дыхание, движимое страхом судей, присяжных, адвокатов и публики. Во имя страха судья нарушил закон, во имя страха её отправили в Клетку, во имя страха ей не предоставили слова.

Лето 2011

Поэтому потом, когда её и Кенту по ошибке освободили из транспорта Дракон, направлявшегося в Клетку, Пейдж не стала поднимать шума и привлекать внимания общественности к несправедливому приговору. Она поняла, что все нормы и законы бессильны перед страхом, и в свою очередь испытала страх, что стоит ей остаться без защиты, как её сразу схватят и снова бросят в Клетку. Поэтому она осталась с Луном, с Кентой, поэтому она последовала за ним, несмотря на всё... своеобразие его характера.

Вначале они тихо жили в Новом Орлеане, Кента вроде бы и не собирался создавать новую банду, но затем в их жизнь снова вмешалась Гильдия и всё опять изменилось. Устранение "Независимости" не только стало вызовом для Луна, но ещё и расчистило место в суперзлодейской среде Нового Орлеана, и Лун мощной ногой ступил на эту почву. Пытавшиеся помешать ему были разбиты, пытавшиеся устранить — уничтожены, и в этих сражениях рядом с ним стояла Пейдж в маске Канарейки.

Она пыталась быть милой, пыталась не использовать суперсилы (разве что для пения, а не влияния на людей), но стоило ей оступиться раз, как общество показало своё истинное отношение. Поэтому новая Канарейка стала боевой птицей, готовой сражаться за место под солнцем. Лун, в свою очередь, отошёл от концепции "банда азиатов", и вместе они покорили Новый Орлеан, стали там самой значимой силой. К тому времени союз их дополнительно скрепила постель, и Пейдж окончательно смирилась со своей новой судьбой, найдя в ней и приятные стороны.

Ноябрь 2011

Столкновение с Големом всколыхнуло ненависть в душе Пейдж, ведь мало того, что он прибыл на помощь героям — противникам Луна, так ещё и был Голем из Бостона. Того самого Бостона, где так несправедливо обошлись с Пейдж! Она даже попробовала подчинить его, впервые со времён Артура сознательно обратившись именно к этому аспекту силы (обычно она просто усыпляла песней, рассеивала внимание врагов или, наоборот, бодрила и укрепляла своих). Асфальтово-каменный Голем оказался невосприимчив к её песне, в отличие от сотрудников СКП, и Канарейка внутри Пейдж взъярилась ещё больше, понеслась в новую атаку, воинственно встопорщив перья.