Странник (новый вариант)

"Как было хорошо. Спокойно. Жил — не тужил. А работа, какая... Просто сказка".

Как вдруг меня словно ударило током. Как я мог забыть! "Зверь"! Хотя вспомнить о нем должен был сразу, ведь он являлся единственным вещественным доказательством моей преступной деятельности, в которой меня могла обвинить корпорация. Громкие слова, но, скорее всего, такую оценку дал бы обвинитель на суде моим действиям, если бы тот состоялся. Все началось с того, что нашей лаборатории предложили рассмотреть для практической разработки мономолекулярную нить. Химически она представляла собой цепочку атомов углерода, сцепленных между собой и представляющих единое целое. Нить настолько тонкая, что практически невидима, зато легко проходит сквозь любые молекулярные соединения, а если говорить по-простому, то может резать с одинаковой легкостью, как лист бумаги, так и ракетную сталь. Она всем хороша, за исключением одного минуса. В природе не было материала, который мог бы долго и надежно удерживать ее, рано или поздно, но крепежный материал разрезался самой нитью. Исследования велись довольно долго и когда, наконец, химикам корпорации удалось справиться с этой задачей, экспериментальный сплав передали нам для полного апробирования. После полутора месяцев исследований мы вплотную подошли к решению проблемы, и вдруг неожиданно нам объявляют, что тему у нас забирают. Без всякого объяснения причин. Моя докладная записка, как мера протеста, ничего не принесла мне, кроме жесткого разноса в кабинете у начальника. Чувство несправедливости по отношению к себе и к нашему труду в целом, дали мне силы и смелость пойти против правил установленных всемогущей корпорацией. В тайне ото всех, я начал работать на себя, параллельно моей основной деятельности. За это время я потерял два килограмма живого веса, сто раз проклял себя за безумную идею, заставившую меня идти по лезвию ножа, но в результате "Зверь" все-таки появился на свет. Он был задуман и исполнен, как нож с выкидным лезвием. Форма ручки ножа представляла собой фигурку ящерицы и в целом смотрелась как грубовато сделанная детская игрушка, если конечно не считать его убийственно смертоносной начинки. Внутри ручки находилась свернутая в спираль мономолекулярную нить, длиною в десять сантиметров. Она выскакивала и пряталась из пасти ящерицы, откликаясь на голосовую команду "Зверь — нож", настроенную на звуковой тембр моего голоса. Практически нить — лезвие можно увидеть только при специальном освещении, в обычном свете она была невидима, становясь от этого втрое опасней. По окончании работы у меня мелькнула мысль покаяться в своих грехах и отдать "Зверя" корпорации, но стоило мне заглянуть в свой экземпляр контракта, и пройтись по пунктам, которые я нарушил за время своей "нелегальной" работы, как она сразу пропала. Неделю я осторожно и скрупулезно уничтожал все, что могло иметь отношение к моей "тайной" работе, затем месяц готовил операцию по выносу "Зверя" и только когда тот оказался в специально оборудованном тайнике в моей квартире, я мог вздохнуть свободно.

"Неужели из-за него?! — вспыхнула запоздалая мысль, но сразу погасла. — Не может быть. Нож у меня уже четыре месяца.... Столько времени выжидать.... Нет. Это не в правилах СБ".

Мысли, вытащив меня из воспоминаний, вернули к действительности.

"Не о том думаешь, парень. Надо думать о том, что тебя ожидает, когда твоя двойная жизнь выйдет наружу! Как я понимаю, они установят, или уже установили слежку. Определят круг знакомых. Обыщут квартиру. Накинем еще сутки. Хотя,... если это касается моего прошлого, то счет уже может идти на часы. Впрочем.... Черт! Все так и бросить?! Бежать?! Будь оно все проклято!".

Мне до жути не хотелось верить, что для меня все кончено. Не хотелось и все!

"Никому не мешаю. Тихо живу. За что мне все это?! — легкий приступ истерики встряхнул меня, вывел из стрессового состояния, вернул логичность и жесткость мыслям. — Не время расслабляться! Ты, Дэвид, давно уже не мальчик, которого пинками, как нашкодившего щенка, выбросили из университета. Теперь меня так просто не возьмешь. Научился давать сдачи".

Став снова самим собой, я приступил к обдумыванию своих последующих практических передвижений и действий, с учетом возможной слежки.

"Немного гуляю для маскировки. Потом иду домой. В тайнике забираю три тысячи кредитов и "Зверя". Как знал, что рано или поздно они мне пригодятся. Но что делать с пятью тысячами на счету? Всю сумму снять, наверно, не получиться. Привлеку излишнее внимание, а может, даже спровоцирую свой арест. А вот тысячи полторы будет в самый раз. Теперь делаем вид довольного жизнью человека... и пойдем".

С легкой улыбкой на лице, а сам внутренне сжавшись, как пружина, я вышел из бара. Лениво посмотрел по сторонам, как бы решая, куда лучше пойти, затем, словно решившись, двинулся к ближайшей стоянке такси, стараясь выдерживать прогулочный шаг. Мне все время хотелось обернуться, но я сдерживал себя. Правда, с большим трудом.

ГЛАВА 7

Не успела захлопнуться дверца такси, как я опрометью бросился в проулок между домами, провожаемый удивленно-любопытными взглядами нескольких прохожих, оказавшихся свидетелями столь необычного поведения пассажира такси. Их можно было понять. В их понятии люди, имеющие деньги на такси, не шныряют, как мелкая шпана, по грязным подворотням.

От этого переулка начинался кратчайший путь до намеченной мною цели, имевший ряд специфических особенностей, которые должны были сбить со следа возможных шпионов, решивших последовать за мной. Проскочив мимо глухой стены автоматической прачечной, я быстро перелез через двухметровую стенку, после чего обогнул установленные в ряд контейнеры — утилизаторы. Пробежал узкий дворик, с парой пошарканных скамеек и десятком чахлых кустов, снова скользнул между домами и выскочил на параллельную улицу. Придав себе вид гуляющего зеваки, я неторопливым шагом вошел в широко распахнутую дверь тотализатора. Здесь двадцать четыре часа в сутки толкались люди, делали ставки, а затем отходили от касс к экранам, чтобы потом снова бежать к кассам. С трудом, пробившись сквозь возбужденную толпу, я прошел здание насквозь и вышел дежурным выходом. Снова перейдя на торопливый шаг, пересек открытое пространство пустыря, раскинувшегося сразу же за черным входом, после чего затаился в густых кустах, росших на противоположной стороне. Остановился и стал наблюдать. Прошла минута. Пять минут. Никто не преследовал меня. Пришло время задуматься. Где слежка? И была ли она? Ведь предположение о возможных преследователях исходило только от меня самого.

"Гм. Может, ничего и нет, а все дело в богатом воображении и моих старых страхах, — но тут я вспомнил тоску в глазах Фей и слова Джона, сказанные тогда в баре: "...в полном объеме". Воспоминание снова заставило зашевелиться мой страх. — Нет, парень, рано успокаиваться. Не все так просто. Ведь они могут вести тебя на расстоянии. Трудно им что ли посадить жучок на мою одежду или облучить каким-нибудь изотопом. Да мало ли у них методов!".

Поднявшись, я с оглядкой пересек маленький парк, состоявший из пяти десятков деревьев, и вышел к очередному ряду угрюмых и безликих многоэтажных домов. Один из них был моей целью.

Дойдя до нужного мне подъезда, я открыл дверь электронной универсальной отмычкой, изготовленной еще в те времена, когда я работал в подпольной лаборатории. Перед тем как войти, резко оглянулся и обежал глазами пространство. Никого и ничего подозрительного. Поднявшись по лестнице на третий этаж, остановился перед обычной дверью стандартного квартирного блока. За ней жил необычный человек, торговец фальшивыми документами, по кличке Черный Пупе. Торговал он ими оптом и в розницу, с официального разрешения некоронованного короля здешних мест Папаши Дугласа. Все, кто хотел получить новое имя и биографию, шли к нему. Пупе был глубоким стариком, с презрением относившийся ко всем новомодным веяниям, поэтому дверь открывал сам, на условный стук. В свое время мне пришлось передавать ему пару раз статус — карты и некоторые другие документы, прошедшие переделку в нашей лаборатории. По местным уголовным меркам он был заметной фигурой и имел статус полной неприкосновенности. Сейчас стоя под дверью, я молил бога, чтобы этот чертов старик, не помер за время, пока меня здесь не было, или не сменил звуковой код. Но на мое счастье, дверь, после короткого, но томительного ожидания, открылась. На пороге возник сам Пупе, совершенно ни изменившийся за эти полтора года. Та же густая грива всклокоченных седых волос, длинный горбатый нос, недельная щетина на щеках. Увидев меня, он сначала отпрянул от неожиданности, потом попытался закрыть дверь, но я не дал ему такой возможности. Сильный толчок ногой по двери распахнул ее настежь, отбросив старика к стене. Зайдя в небольшой тамбур — коридор, я аккуратно закрыл за собой дверь.

— Зачем? Какого черта, ты сюда явился?! — в возмущение старика вплетались визгливые нотки страха. — Ты что...

Я не дал ему договорить: — Пупе, мне срочно нужна новая статус-карта. Сделаешь в течение двух часов — восемьсот кредитов твои. За час — еще двести кредитов сверху.

Старик медленно вытер старческую мутную слезу, норовящую выкатиться из левого глаза, потом медленно покачал всклокоченной головой: — Ты дурак, Сакс. Уходи. Никаких дел. Если ты уйдешь прямо сейчас, могу пообещать, что никому не скажу о тебе, если, конечно, это не будут парни Папаши Дугласа.

Мой план, включавший в себя "левые" документами и бегство из города, был готов провалиться в самом начале. Не рассчитывая на подобный исход, я растерялся. Если за мной следили, то я своими действиями только укрепил подозрения в отношении себя у агентов СБ, которые теперь могли перейти к активным действиям. Все шло к тому, что времени у меня осталось в обрез. Сейчас или никогда! Я надвинулся на Пупе. Тот медленно, не сводя с меня глаз, стал отступать вглубь квартиры, пока не оказался прижатым к старому шкафу, место которому давно на свалке.

— Ты полный кретин, Сакс. И не делай угрожающего вида. Из тебя — убийца, как из меня любовник, — тут он противно хихикнул, но буквально через секунду его лицо снова стало серьезным. — Люди Дугласа знают, что ты здесь.

Эти слова ударили меня не хуже, чем разряд полицейского нейрошокера. Прошлое до сих пор жило во мне. Страх, липкими холодными лапами, охватил мое сердце, хотя я надеялся, что внешне он ничем не проявил себя.

— Ты, что такое городишь, старик. Никто...

— Я тебе уже толковал, что ты дурак... — снова завел свою шарманку Пупе.

Но мне уже было не до его болтовни. Если они знают обо мне, то от кого? Фил? Ему-то зачем? Сам вытащил.... Нет. Глупо. Мысли заметались, я уже не знал, что и думать.

"Впрочем, меня могли узнать, когда я выходил из такси, или по пути сюда. Пусть так! Но откуда знает Пупе? Я нахожусь в Пустоше, от силы, полчаса. Мать моя! Какой же я дурак! Да он меня на понт взял! Старый козел!".

— Ах, ты старый пень! Если ты думаешь, что я тебе поверил, то ты сильно ошибаешься. Документ — или я тебе переломаю все кости! Шутки кончились, старик!

Одной рукой я схватил его за горло, придавив к стенке шкафа, вторую угрожающе поднял. Сейчас я был готов не только бить, но и убить его из-за только что испытанного мною страха. Старик, звериным инстинктом, ощутив мою решимость, струсил. Глаза суетливо забегали, с лица быстро сползла глумливая улыбка, ведь он, как никто иной, знал почти все о злобе и жестокости людей. Бросил взгляд на кулак, готовый опуститься на его голову, открыл рот, как... раздался стук в дверь. Условный стук. Страх, на время вытесненный злобой, снова возник. Еще сильнее сдавив худое старческое горло, другой рукой я выхватил "Зверя" из кармана. Тепло рубчатой рукоятки вселило в меня некоторую уверенность.

"Неужели старик оказался прав?! Да нет же! Этого не может быть! Это просто очередной клиент!".

Но сердце не желало успокаиваться, отчаянно колотясь об грудную клетку. Старик, не шевелясь и почти не дыша, смотрел на меня мутным взором, зная, что сейчас решается его судьба. Я видел страх, плескавшийся в его глазах, знал, что здесь "на дне", где человеческая жизнь, особенно чужая, разменная монета, которой легко откупятся, лишь бы остаться в живых самому. Мы оба это понимали, но я прожил на "дне" всего десять месяцев, а не всю жизнь, как Черный Пупе, поэтому, отпустив его горло, сделал шаг в сторону. После чего кивнул головой в сторону двери: — Иди, открывай.

Пупе некоторое время смотрел на меня, потом потрогал рукой шею, словно хотел убедиться, что она на месте, затем привычным движением смахнув слезу и медленной, шаркающей походкой двинулся к двери. Щелкнул замок. Я замер и напрягся.

"Что ж, я сделал все что мог!".

Сжав покрепче рукоять, приготовился сражаться. Боевики не ожидают, что у меня есть такое страшное оружие, а значит, есть шанс прорваться на улицу. А там... Шаги все ближе. Быстро шепнул: — Зверь. Нож.

Активировав его, застыл в состоянии сжатой пружины. Я был уже готов атаковать врага, как в комнату... вошла девушка и замерла при виде меня. Некоторое время мы разглядывали друг друга. Совсем мnbsp;олоденькая. Девочка — девушка. Миловидное личико. В глазах любопытство и настороженность, как у зверька. Перевел взгляд на Пупе, стоящем за ее спиной. Его губы кривились в ехидной ухмылке, как бы говоря: "ну, что теперь ты будешь делать, герой?". Я снова перевел взгляд на девушку. В памяти что-то шевельнулось. Пока я пытался уловить это нечто, девушка прошла мимо меня и выставила на стол контейнер с набором саморазогревающейся посуды. Память тут же проснулась. Около двух лет назад я видел ее с такими же судками, когда приходил к старику. Просто теперь детская фигура оформилась в девичью, обозначив бедра и грудь. Но лицо изменилось больше всего. Теперь оно действительно девичье, миловидное, а тогда с трудом можно было понять, кто перед тобой, мальчишка или девчонка. Пока я наблюдал за ней, она разложила посуду на столе, а затем стала раскладывать еду на тарелки.

— Крыска, — неожиданно вырвалось у меня ее детское прозвище. Так ее тогда назвал старик и пояснил, что свою кличку она получила за острые зубы, когда в одной из драк сильно покусала своего обидчика. Услышав ее, она резко развернулась ко мне. Губы поджаты. Глаза злые.

— Извини. Случайно вырвалось.

Мои извинения удивили ее не меньше, чем присутствие в квартире чужака, который ее знал.

— Ты что меня знаешь?

Вдаваться в подробности мне не хотелось, и я только кивнул. Старик стоял, все это время в стороне, с таким отрешенным видом, словно являлся посторонним человеком, а не хозяином квартиры. Я понимал, что теряю драгоценное время, но все равно медлил. План провалился, а что делать дальше, я не знал.

— Я привык есть один, — указав мне на дверь подобным образом, старик, шаркая ногами, направился к столу, где над тарелками поднимался пар. Понимая, что проиграл вчистую, я направился к двери. Что меня ожидало в будущем, даже думать не хотелось. У лифта меня догнала Крыска.

— Меня зовут Тата. А ты кто?