История Золушки

— Не слишком фамильярно? — спросила она.

— Зависит от вас.

— Ладно, будем считать дружеским жестом.

— Как скажете, — не стал настаивать Львов. — Бокал шампанского или сразу перейдем к водке?

— Нет уж! — усмехнулась Кира. — Гулять так гулять! Это я вам, Яков Иванович, как офицер офицеру говорю. Так что заказывайте шампанское, а водку мы к мясу возьмем.

Однако слова словами, а прикосновение не забылось. Казалось бы, пустяк! Тронул кончиками пальцев, убирая прядь, но иногда именно такая малость...

"Черт бы вас побрал, поручик! Мне только влюбиться недоставало!"

Тревога, не лишенная оснований, ибо "мы это уже проходили". Было дело, но всего один раз, давно и, по большому счету, неправда. А так, что ж, любовь на войне, что бы ни говорили люди далекие от армейского быта, случается нередко, если, разумеется, условия располагают. И пилоты в этом смысле — привилегированное сословие: живут цивилизованно, снабжаются отменно. Не окопы, если что. Не танк какой-нибудь, прости господи, и даже не линкор. Аэродром. И в большинстве случаев, находится он не краю света, а во вполне обжитых и населенных местах. Правда, речь обычно о девушках из обслуги, но и офицеру-истребителю есть из кого выбирать. Вопрос лишь в репутации и субординации, в условностях офицерской чести и прочих армейских традициях, но, если не зарываться, ни то, ни другое не помеха. Надо только правила соблюдать, и Кира их неукоснительно соблюдала, от и до. Поэтому не влюблялась, то есть, головы по большей части не теряла, но и анахоретом не жила. Вот только Львов...

"А что нам Львов?" — Вопрос не праздный, знать бы еще на него правильный ответ.

Между тем, за разговором — а со Львовым, как успела заметить Кира, разговаривалось легко и просто, — как-то совсем незаметно прошли и первый, и второй бокалы просто восхитительного Krug Grande Cuvеe Brut. И третий с четвертым — уже под закуску, под лосося gravad lax и преснушки с ячневой начинкой — нечувствительно ушли. А там, глядишь, и до водки добрались, и выпили изрядно — грибная солянка и стэйк из балтийского осетра прямо к этому располагали, как и душевный во всех смыслах разговор. И вдруг...

— Не надоело воевать? — спросил Львов, разливая по рюмкам очередную порцию ерофеича.

— Вы, о чем? — удивилась Кира.

— О войне, — пожал плечами поручик, возвращая на место хрустальный графин.

— О войне?

— О ней. Так что, не надоело, Кира Дмитриевна, воевать?

Честно сказать, после случившегося третьего дня ночного боя в голову могло прийти и не такое. Надоело воевать? Наверное, все-таки — да. Но...

— А кто меня спрашивает? — Кира достала из пачки папиросу, обстучала привычно о ноготь большого пальца и кинула в угол рта.

— Я, — протянул поручик зажженную спичку.

"И когда только успел?" — подумала порядком захмелевшая Кира.

— Я, — повторил между тем Львов. — Я вас об этом спрашиваю, комэск.

— Можете прекратить войну? — спросила, прикурив, и даже скрывать не стала откровенной иронии, прозвучавшей в ее словах.

— Нет, к сожалению, — вздохнул в ответ Львов. — Но могу организовать отпуск. Хотите, Кира Дмитриевна, съездить на вакации?

— С вами?

— Со мной.

— И куда поедем?

— Куда прикажете! — улыбнулся Львов, поднимая рюмку.

— В волшебную страну! — улыбнулась Кира, полагавшая, что все это шутка.

— В волшебную страну? — переспросил поручик. — Отчего бы, нет! Ваше здоровье, командир!

— Будем! — Кира опрокинула рюмку, проглотила водку и поспешила затянуться. Табачный дым удивительно хорошо сочетается с привкусом зверобоя.

— Половой! — крикнул Львов, отставляя пустую рюмку. — Телефон!

— Сию минуту! — половой в белом фартуке возник рядом с их столиком, как чертик из табакерки.

Если бы не алкогольный туман, несколько приглушавший остроту восприятия, от неожиданности родимчик мог хватить. Впрочем, зная репутацию Киры, скорее следовало ожидать молниеносной атаки кулаком в глаз. Ну, или залпа "из всех орудий".

— Кому телефонировать-то собрались? — поинтересовалась, ощущая острое желание нажать на гашетку.

— Сейчас узнаем, — усмехнулся ее визави, принимая у расторопного полового аппарат, за которым через весь зал тянулся черный жирно поблескивающий провод.

— Алло! — Львов набрал на телефонном диске некий номер и неожиданно заговорил странным напрочь незнакомым Кире тоном. — Кто?! Ну, и славно. Кондратия Никитича мне дай!

Голос поручика звучал жестко, требовательно, с теми барскими интонациями, с какими обычно говорят большие начальники, а не простые обер-офицеры.

— Обойдешься! — отрезал между тем Львов. — Коли знаю сей номер, значит право имею. Сомневаешься? Нет? Тогда переводи! — и через мгновение. — Здравствуй, Кондрат! Узнал? Отлично! Значит, богатым буду! Занят? Ну, ты мне, на самом деле, без надобности. Будь другом, спусти по инстанциям приказ. Мне и моему комэску штабс-капитану Амелиной недельный отпуск с сего дня, и свободен! Только, ты уж смотри там, сразу и без задержки!

"Недельный отпуск? — удивилась Кира, все еще полагавшая, что вопрос о вакациях является обычной шуткой в меру выпивших офицеров. — Что он несет? Какие вакации?"

Но, если честно, не менее интересно было, с кем это Львов так разговаривает. С каким армейским полубогом?

— Да, прямо сейчас! — подтвердил поручик. — Спасибо, Кондрат! Не забуду! Служи!

— Так, — сказал Львов, положив трубку на рычаги, и продолжая глядеть на Киру в некоторой задумчивости. — Отпуск у нас есть... С сего дня и до... Десять суток получили от щедрот... Осталось найти тыкву и крысу...

— Что? — опешила Кира, мгновенно потерявшая нить разговора.

— Золушку давно не перечитывали? — и Львов стал снова крутить диск.

"Золушку? — удивилась Кира. — В смысле Cendrillon? Шарль Перо, и все такое?"

— Доброй ночи! — сказал мгновение спустя в трубку Львов, но уже совсем другим голосом и с другими вполне человеческими интонациями. — Хозяйка спит, полагаю? Нет? Тогда зови! Скажи непутевый Яков тревожит. А ты что думал! Конечно живой!

— Вот ведь люди! — обернулся он к Кире. — Полгода не позвонишь, и все — записали в убитые! Разливайте, Кира Дмитриевна, если не затруднит, а то мне одной рукой несподручно...

— Мария Антоновна! — встрепенулся поручик. — Здравствуйте! Я, а кто же еще?! С чего бы вдруг? Живой конечно. Целый. Невредимый. Да, вот и сами сможете убедиться. А чего тянуть? Если сейчас выйдем... Ну, не сейчас, разумеется, а где-нибудь через час-два... Нет, не один, — довольно усмехнулся Львов и благодарно кивнул Кире, принимая у нее рюмку. — Не поверите, Мария Антоновна, женщина. Красавица! Глаз не отвесьть! А вот и не скажу. Буду интриговать. Пусть пока остается инкогнито!

"Это я красавица? Это он обо мне? Он так действительно думает, или это тоже шутка юмора?"

Она знала, что недурна собой, — особенно в некоторых местах, — но, чтобы вот так вот без обиняков назвать себя красавицей, пожалуй, остереглась бы. Красавицы — это совсем другие женщины. Легкие, как весенний ветерок, улыбчивые... В общем, не такие, как она. А Кира, как ни крути, в первую голову пилот истребительной авиации.

— Тыква, — сообщил Львов, положив, наконец, трубку. — Тыкву мы вам, Кира Дмитриевна, организовали, фею предупредили, а крыса мы, комэск, по дороге отловим. Есть у меня один на примете! Настоящий крыс, породистый! Только пьет, мерзавец, много. Но это не беда, а в данном случае, скорее достоинство. Ваше здоровье!

Глава 4

"Любопытный поворот!"

Сиротин, как и три года назад, сидел в дальнем конце зала... Попал он этим вечером в "Золотой галун" практически случайно. Ненароком пересекся в штабе дивизии с одним из своих однокашников по училищу, но там — в штабе, — за суетой и на людях поговорить они толком не смогли. Вот и сговорились, встретиться вечером в ресторане, чтобы нормально отобедать, — в "Голуне", по общему мнению, готовили на ять, — выпить в разумных пределах чего-нибудь, что горит, и потолковать без спешки о том, о сем. Вспомнить золотые годы юности и "поскрипеть" по-стариковски, что "нынче все не то, что давеча". Встретились, сели за столик, сделали заказ и даже успели выпить по рюмке водки, когда, мазнув случайным взглядом по залу, Сиротин увидел Львова и Амелину. Парочка сидела довольно далеко, и о чем они говорят полковник не слышал, зато видел обоих в профиль и мог поклясться, что "просто так" мужчина и женщина друг на друга так не смотрят.

"Неужели роман? Но, с другой стороны, отчего бы и нет? Люди они еще молодые, бессемейные. Да и живут рисково. Что ни день под богом ходят! Пусть себе любятся на здоровье, лишь бы службе не мешало!"

Третьего дня при ночном перехвате колонны галифаксов отличились оба. Амелина лично сбила два бомбардировщика, но главное — грамотно организовала атаку, в очередной раз показав себя отличным истребителем и хорошим комэском. Одиннадцать сбитых галифаксов и расстроенные планы противника дорогого стоят. Особенно планы! А ведь полк Сиротина, включая сюда и 2-ю эскадрилью, не на то заточен. Ночные перехваты не их специализация, да и оборудованы истребители, скорее для дневных полетов над морем, чем для охоты на британские бомберы во тьме ночной. Однако, судя по результатам, справились и притом совсем неплохо. Эскадрилья Амелиной даже потери понесла ниже ожидаемых. Так что по всем статьям — молодец. Впрочем, не она одна. Все хороши, и, разумеется, тот же Львов. Куда нам без него! Безупречно вывел атакующие группы прямо на английские бомбардировщики, да и в бою, как, впрочем, и всегда, не подкачал, записав на свой счет еще один галифакс. Хороший истребитель, и будь, что будет, но Сиротин его снова представит к награде, а остальное в руках господа и высшего армейского командования.

"Девочку надо будет к "Витовту" 1-й степени представить, — отметил в уме полковник, — да и звездочки с погон пора бы убрать! Большая уже..."

— Кто такие? — проследив за взглядом Сиротина, спросил приятель.

— Интересная, между прочим, парочка, — усмехнулся в ответ полковник. — Женщина — пилот истребителя и командир той самой эскадрильи, которая третьего дня одиннадцать галифаксов сбила.

— В ночном бою? — уточнил собеседник, служивший в штабе армии и знавший ситуацию по сводкам.

— Именно, — кивнул Сиротин. — Двух томми сбила сама, и еще одного приплюсовал он. Так что, на круг, три галифакса на один столик приходится.

— Не дурно! А он кто? Не вижу отсюда, какое у него звание.

И в самом деле, кто? На этот счет было у Сиротина несколько идей, но наиболее достоверным представлялось то, что под фамилией Львов, как под маской на бале маскараде, скрывается кто-то из ягелонов или гедеминовичей. И тех, и других в империи должно было быть, как минимум, по дюжине, имея в виду мужчин призывного возраста. Но кто именно, в жизнь не угадаешь, тем более, что для этого надо хорошо знать все родословные, а Сиротин все-таки пилот, а не специалист по генеалогии.

— А он, Гриша, литерный, — сказал он вслух. — Знаешь, небось, о чем говорю.

— Литерный? Сочувствую! — хмыкнул собеседник. — Ну, давай, Миша, за встречу!

Казалось, что глухая ночь, но на самом деле выехали в начале двенадцатого. Не сказать, что пьяные, но определенно навеселе. Впрочем, как показывает опыт, для хорошего истребителя уровень алкоголя в крови не проблема, даже если на дворе ночь и гроза, и дорога так себе, одним словом, не новгородское шоссе.

Львов гнал машину сквозь ливень и тьму и читал стихи. Стихов поручик, как выяснилось, знал много и чувствовал их отменно, что встречается не так уж часто, тем более, среди военных. Кира увлеклась, заслушавшись, и даже забыла о "смятении чувств". А они, следует заметить, были смятены и спутаны. Сметены и унесены прочь. Впрочем, под полковника Гумилева — "Что за бледный и красивый рыцарь проскакал на вороном коне..." — она мимолетно подумала нечто вроде "Уговорил, черт сладкоречивый, на койку!", но тут же переключилась на романтику и экзотику, на жирафов и конквистадоров, и думать забыла "о всяких глупостях". А потом и вовсе заснула. Укачало, видно. Была б за рулем, никогда бы не сморило, а пассажирам спать сам бог велел, на то они и пассажиры. А тут ко всему плотный обед с обильным возлиянием, и, оказавшись в тепле автомобильного салона, Кира быстро осоловела. Пригрелась, заслушалась, как поручик Львов читает стихи, и проснулась только под утро.

Дождь перестал. И воздух заметно посветлел, так что стали видны некоторые подробности пейзажа: гранитные скалы, сосны, и недвижная гладь озера, похожая цветом на оружейную сталь.

— Где это мы? — спросила Кира, рассматривая в некотором недоумении открывшийся перед ней суровый пейзаж.

— Как звать-то вас помните, капитан? — хмыкнул Львов.

— Вроде бы, Кирой в младенчестве нарекли... — Во рту было сухо и гадко, и в голове туман.

— Выпить хотите, Кира Дмитриевна?

— А есть? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Ну, кто же предлагает, если нету? — И Львов протянул ей флягу. — Держите, командир! Туркестанский бренди пить приходилось? Этот лучше!

Бренди оказался, и в самом деле, неплох.

— Хорош! — признала Кира, возвращая ополовиненную флягу. — Так, куда же вы меня, поручик, завезли?

— Еще час езды, может быть, два и будем в Брунфло. Была бы карта, сказал бы точнее, но, увы!

— Брунфло — это Свея?

— В общем, да, — подтвердил поручик догадку Киры. — Но дело не в том, что это Свеаланд, а в том, что в Брунфло обитает наш породистый крыс. Так что нам туда, комэск. А Швеция это или, скажем, Псков, нам совершенно без разницы.

— Крыс? — недоуменно вскинулась Кира, припомнив давешний разговор в "Золотом галуне".

"Господи боже мой, сколько же мы вчера выпили?!"

Представлялось, что много, но никакие цифры в голову не приходили. Одним словом, много.

— Тыква и крыс? И еще вы говорили о фее...

— А вы что же думали, я шучу? — удивился ее вопросу Львов.

— Вообще-то, да, — призналась Кира. — Думала, шутите.

Она так действительно думала, — если вообще была способна думать, — но, похоже, все обстояло куда заковыристей.

— Ерунда! — отрезал Львов, прибавляя скорость. — Я такими вещами, Кира Дмитриевна, никогда бы шутить не стал. Обещал свозить Золушку на бал к королю, значит, так и будет. Каникулы только начинаются, госпожа штабс-капитан. Наберитесь терпения, то ли еще будет!

* * *

Увидев накануне в "Золотом галуне" Львова и Амелину, Сиротин не то, чтобы сильно удивился, — в жизни всякое случается, — скорее, заинтересовался этой необычной парой. Тем более, что оба два служили в его полку, а это, согласитесь, обязывает. Каждый из них, — и "литерный" Львов, и вечное "исключение из правил" Амелина — вызывали у полковника живое сочувствие, смешанное с немалой дозой любопытства. И вот, подишь ты, не успели как следует познакомиться, — всего месяц прошел, как штабс-капитан приняла эскадрилью, — а уже появляются вместе. Конечно, ресторация не сеновал, и ничего предосудительного в том нет, чтобы провести вечер в заведении, славящемся отменной кухней и неплохим винным погребом. Могло случится и так, что они выбрались в кабак без какого-либо тайного умысла. Просто как офицер с офицером. Допустим, поспорили о чем-нибудь на застолье, заключили пари, или приехали отметить какое-нибудь знаменательное событие. Например, чтобы "обмыть" три британских бомбера, сбитых ими в одном бою. А что смотрели друг на друга "особым образом", так, во-первых, Сиротин мог и ошибиться, далеко было, а, во-вторых, чай, не дети. Двое взрослых людей, — мужчина и женщина, — так почему бы и нет? В общем, вроде бы, и не случилось ничего из ряда вон выходящего, а все же цепляет.