Полонский погост

Мы каждый день меняем маски,

На службе, дома и в гостях,

И так же мир меняет краски,

И жизнь на новых скоростях.

С последним аккордом я уже знал, что мне нужно делать.

Застегнув молнию на брюках, я снова сел на свой стул, не люблю кресла, и деловито сказал:

— Спасибо за доставленное удовольствие, так, что там у вас...

Я сразу обрубил мосты и пресек ненужный мне служебный роман. Не хочу. Если мне что-то понадобится, то выбирать я буду сам и по старому принципу, что партнер не должен быть коллегой по работе. Категорически. И второе. Семья всегда на первом месте и если даже что-то и было, то на семью это никак не должно отражаться.

Свои замечания, уважаемые дамы, можете оставить при себе. Нормальные женщины не скажут по этому поводу ничего, осудят меня лишь только те, кто близостью с начальником пытаются решить свои производственные и материальные проблемы.

Еще я хочу сказать, что мне отчаянно везло во всем. За что бы я ни брался, все у меня получалось, а подчиненные за глаза говорили, что я умею четко поставить задачу и горе тому, кто не исполнит мое задание в срок.

— Тебе не кажется, что ты слишком много работаешь? — как-то спросила моя жена. — Я не успеваю разглаживать твои морщинки, и маленькая седина на твоих висках несколько увеличилась.

— Не волнуйся, дорогая, — успокаивал я ее, — я совершенно не перерабатываю и не чувствую никакой усталости.

Глава 7

Почему-то так получилось, что после года работы в должности председателя комитета внешнеэкономических связей администрации области, меня вдруг выдвинули кандидатом в депутаты Законодательного Собрания. Везде они называются по-разному, но это, как бы сказать, местный парламент. Раньше депутаты избирались лично, а сейчас избираются партии. Раньше голосовали за конкретное лицо, а сейчас за вывеску. Проголосовал за вывеску, а там такие лица, хоть святых выноси.

Вызывает меня губернатор.

— Не засиделись ли на одном месте, Андрей Васильевич? — спрашивает он меня. — Я человек не вечный, двадцать лет на одной должности сижу и чувствую, что скоро меня попрут на пенсию. А кому я все это оставлю? — и он широким жестом обвел всю обстановку в кабинете, а обстановочка там такая, что королеве английской позавидовать можно. Один только стол для переговоров в узком кругу что стоит. Десяток сортов дерева, все дорогие и дощечка к дощечке подогнаны, настроение чтобы создавать. — Сначала пройдешь депутатство. Потом тебя бросим в Сенат как бы на стажировку, на заведение полезных связей и представление двоим, а потом и будем тебя предлагать на мое место. Понял?

— Что вы, Константин Иванович, — говорю я, — да разве я область потяну? Тут опыт нужен, а с таким опытом вас еще лет двадцать никто не тронет.

Видите, поработал в чиновничьей среде и сразу слог стал чиновничьим, и позвоночник превратился в хорду и все слова в отношении начальника стали льстивыми, как будто я так подхалимом и был рожден. А что? Все мы из крепостных крестьян. А помещики, если даже они Пушкины или Лермонтовы, Суворовы или Кутузовы, Вяземские или Карамзины, они помещики и есть. Чуть что, так крепостного на конюшню и плетюганами по спине, да так, чтобы до крови, или в солдаты на двадцать пять лет, в патриоты значит. А потом по бабам крепостным пойдут, ляжки пощупать и целок попортить, так сказать, правом первой ночи воспользоваться. А потом цари их в гении записные включили и в школе мы их стихи учим и биографиями умиляемся.

Так откуда у человека нашего может дух свободы быть? После крепостного права одно поколение прошло, как революция началась, и коммунисты пришли, которые крестьян снова в крепостное право, а всех остальных в идеологи, скажи, что не так, в лагеря и на лесоповал. Большевиков скинули и все равно мало чего изменилось.

Вот в новой ситуации всё рабское, что в человеке было, снова стало востребованным, иначе человеку и не прожить.

Власть всегда себе партию создаёт и приказывает чиновникам, чтобы партия эта на выборах победила. А те рады стараться, и партия эта побеждает. Девяносто процентов мест в парламенте забрала. У власти мозги сработали, что люди рабы-рабы, а могут и обман почувствовать. Оставила она этой партии семьдесят процентов голосов, а остальное другим партиям отдала, тем, которые для нее не опасны, и стала правящая партия законы шлёпать, совершенно не оглядываясь на так называемую оппозицию, что в Думе сидит и деньжищи вместо получки получает.

Позвонили сверху и сразу депутаты закон приняли, что если кто-то соберется в количестве больше пяти человек без разрешения органов полимилиции, то тем штраф в полмиллиона рублей. А если кто-то сопротивление полимилиции окажет, то тех штрафовать миллионом рублей или садить в тюрьму на десять лет. Кто мысли атеистические высказывает или непотребно против церкви говорит, так тех сразу на семь лет сажать.

— Чего её тянуть? — засмеялся губернатор. — Её тянуть не надо, это она тебя потянет. Главное не упираться, а выполнять всё, что прикажут сверху. Особенно, давать заказанный процент на выборах. Больше можно, меньше — нельзя. Снимут враз, мявкнуть не успеешь.

— А вдруг не выберут меня в депутаты? — высказал я свои сомнения. — Народу я человек неизвестный.

— При чём это здесь? — засмеялся губернатор. — У нас народа нет. Есть население, причем быдловатое и инертное. И доверять ему нельзя. Его задача идти на выборы и голосовать за тех, на кого начальство пальцем укажет. Выбирать будем мы! А мы уже выбрали. Я тебе еще вот что по секрету скажу. Мы специально не будем организовывать твою избирательную кампанию. Сиди и работай. За пару месяцев до выборов выдвинем твою кандидатуру на областной конференции правящей партии. И всё. Увидишь, какой высокий будет у тебя результат. Пусть эти всякие листовки печатают, плакаты развешивают, с избирателями встречаются. Пусть тешатся. Все равно их не изберут. Это в молодые годы в настоящих выборах участвовал, все думал, где деньги взять. Деньги взять не проблема, потом их отрабатывать надо. Давай, подумай на досуге, что можно такое в области провернуть, чтобы в это люди поверили.

Глава 8

Выборы прошли как по-писаному, то есть так, как сказал губернатор.

Был назначен день выборов, в воскресенье, все сходили, проголосовали, телевидение, корреспонденты газет, наблюдатели от партий, ожидание результатов.

Я обошел своих конкурентов ненамного, процента на три-четыре, но обошел. Я стал депутатом, а они нет. Они бегали, волновались, тратили деньги и проиграли. Я ничего не делал, но выиграл.

А причина в том, что мы говорим власть — подразумеваем партию власти, мы говорим партия власти — подразумеваем власть. Как у Маяковского: мы говорим ПАРТИЯ — подразумеваем ЛЕНИН, мы говорим ЛЕНИН — подразумеваем ПАРТИЯ.

Все сложное очень просто. Формула власти: слияние партии власти и самой власти. Как у коммунистов. Правда, они плохо кончили, мы тоже плохо кончим, но не так скоро. Как только население станет народом, так нам сразу придет хана. Около каждой избирательной урны поставят наблюдателя, и наблюдатели будут участвовать в подсчете голосов. И кончилась партия власти. Те, кого изберет народ, а не население, быстро поставят всех на место. Так что, мы здесь все временщики. Они тоже будут временщиками, потому что выборы может выиграть другая партия. В этом и есть суть поступательного развития любого государства. Пока мы этой поступательной сути дали укорот.

На первом же заседании меня единогласно (!!!) избрали председателем парламента. Спикером, как это сейчас модно говорить. Вот она сила административного аппарата при поддержке партии власти.

— Дайте мне хоть осмотреться по-депутатски, — говорил я губернатору, — я же ничего не знаю в процедуре.

— А тебе и не надо знать, — просто сказал Константин Иванович, — аппарат всё знает. Ты должен вести линию партии и Власти. Ты думаешь, что те, кто сидят в Сенате и руководят им, что-то знают? Такие же, как ты. Принцип старый — не Боги горшки обжигают. А уж мы вдвоем сработаемся.

И понеслась работа. Два аппарата готовят документы парламента и администрации губернатора. Проекты выносятся на депутатское обсуждение. Утрясаются все спорные вопросы. А чего их утрясать. Единичные депутаты от оппозиции всегда находятся в меньшинстве. Учет их мнений заключается в покровительственном похлопывании по плечу, типа, лет через сто и вы получите большинство, тогда будете принимать те законы, которые вам нравятся, а сейчас, браток, подчиняйся воле большинства.

По окончании заседаний представительская работа на открытии выставок, участие в мероприятиях в президиуме, поездки в составе губернаторской делегации, выезды за границу с парламентскими делегациями, высокопоставленная рыбалка и работа с талантами.

С талантами работают по-всякому. Честно говоря, не одобряю тех начальников, которые вместо серьезного отношения к талантам, превращаются в их папиков. Правда, это все зависит от таланта, который рвется вверх.

Зная это, молодые писатели часто присылали мне на отзыв свои книги и сборники стихов. Как говорится, сел в кресло, будь готов выполнять то, что положено для этого кресла. Если бы гении пробивали себе дорогу сами, то необходимость в нас бы отпала. Но у нас гениев назначают. Точно так же назначают их во всем мире, не только у нас. Даже на Нобелевскую премию нужно столько начальнических резолюций, что лауреаты и сами не рады, что их выдвинули на эту премию.

И вот один местный гений прислал мне сборник стихов, а в нем это:

(удалено по рекомендации издательства)

Ну, что вы скажете? Сплошное вольтерьянство. Никаких авторитетов. Как такого в гении пускать? Так и напишем, что стихи с низким художественным уровнем. Никакой идеологии и упоминания о низовом жанре. У нас, знаете, как уважают антисоветчину и низовой жанр, то есть блатные песни? Так и думаешь, что вся страна сидела и везде слушает песни из зоны. Так и закрыл я дорогу этому Пушкину. Лучше уж пускай пишут дурацкие стихи про Таму из Тямы. Лишь бы в политику не лезли.

Глава 9

Через полгода работы приглашает меня к себе губернатор во внерабочее время и говорит так, с лукавой усмешкой:

— Чего это ты, Андрей Васильевич, любовницу себе не заводишь? Белой вороной выглядишь. Все у тебя есть. Семья, квартира, служебная машина, государственная дача, зарплата будь здоров, а любовницы нет.

— А зачем она мне, Константин Иванович? — сказал я. — Мне она без надобности.

— Вот какой непонятливый, — сказал губернатор, — ты же нас всех палишь. Вот, скажут, председатель Законодательного Собрания без любовницы обходится, берите с него пример и нас под твою гребенку подстригут. А представь, каково тебе будет находиться на пикнике, где все с любовницами, а ты как пуританин какой-то без любовницы? Это как появиться на нудистском пляже во фраке и в валенках. Сейчас я тебя познакомлю с одной фрау, она и введет тебя в курс дела.

Губернатор нажал кнопочку под крышкой стола. И как по волшебству в кабинет вошла женщина средних лет в классическом костюме чиновницы и с папочкой в руке.

— Анна Николаевна, — сказал губернатор, — просмотрите с Андреем Васильевичем программу зарубежной командировки. И постарайтесь побыстрее, часа через два доложите мне.

Мы расположились с Анной Николаевной в шикарной комнате отдыха председателя регионального парламента. Мой предшественник любил жить шикарно и на широкую ногу. У щедрого народа щедрые начальники, которые не пересчитывают мелочь в кармане потертых брюк. Страна богатая, а старый принцип "все вокруг колхозное — все вокруг мое" еще никто не отменял.

С бумагами мы "расправились" в течение пятнадцати минут. Можно было быстрее, но еще мой начальник говорил давным-давно:

— Если тебе дали дело, с которым справишься за пять минут, то тебя очень быстро заменят на того исполнителя, который будет исполнять это дело в течение недели и не докучать начальнику тем, что ему нечем заняться.

Судя по всему, Анна Николаевна уже была здесь, потому что она без труда нашла зеркальный бар-холодильник, светящийся отраженным в зеркалах хрусталем, достала из него бутылку хорошего французского вина (французского, а не подделку под Францию), бокалы и поставила их на столик в стиле Мария-Антуанетта с малахитовой поверхностью, стоящий около изящного дивана, на котором мы сидели с бумагами.

— Андрей Васильевич, — томно сказала Анна Николаевна, — разлейте, пожалуйста, вино. Я так и не научилась это делать.

Потом было все то, что показывают в современных кинофильмах. Легкий поцелуй и жаркие объятия, скомканная одежда у дивана и неимоверная страсть, навеянная то ли участием в этом фильме, то ли старанием исполнить назначенную должность-роль.

Я лежал на Анне Николаевне и видел, как она одновременно с придыханиями внимательно рассматривает меня, оценивая мой экстерьер и определяя перспективу своего карьерного роста под моей опекой.

Вот так делаются головокружительные карьеры. Я знавал одну полуграмотную машинисточку из машбюро, которая индивидуально печатала одному выдающемуся начальнику с огромными перспективами. Потом я встречал ее обремененную ученой степенью и должностью руководителя одного из значимых департаментов.

Наполеоны делают из солдат маршалов, и начальники делают из машинисток начальников. Главное — преданность и усердие. А усердия Анне Николаевне не занимать. И назначил я ее на должность руководителя аппарата председателя парламента. Все кадры и организация всего и вся на ее плечах. И под боком постоянно.

Глава 10

Зарубежные командировки сыпались одна за другой. Это не ездить с горой чемоданов и выстаивание очередей за билетами и на оформлении посадки. Все по высшему разряду. Чартерные самолеты или залы VIP, встречающие и провожатые. Все расписано и все готово. Переговоры, ланчи, обеды, ужины, смокинги, фраки, одежда для барбекю и гольфа. Проталкивание проекта строительства в сельской глубинке и в пригородных зонах индивидуальных домов по канадскому проекту, строительства завода гофротары и т.п. Участие в симпозиумах, избрание в состав международных комиссий. Известность. Телевизионные интервью. Славословие партии и любимому правительству. Участие в выездных и проездных заседаниях Госсовета. Поддержка губернатора во всех делах. Чтение конфиденциальных документов и выслушивание таких же информационных сообщений.

Боже, как же все повязаны друг с другом. Все высказывания о тебе и о других начальниках скрупулезно зафиксированы и положены в соответствующие папочки досье. Точно такие же бумажки на меня лежат в других досье и по толщине этих папочек можно судить, насколько сильны твои козыри и много ли их, чтобы исполнять козьмапрутковский наказ — козыряй.

На менее высоком уровне тоже самое не так заметно. Там тоже оценивают взгляды друг на друга и все высказывания быстро несут своему начальнику, чтобы зафиксировать свою преданность и быть включенным в резерв людей на выдвижение вверх.

Я не буду рассказывать всю подноготную чиновного мира, но скажу, что не все там благостно и благочинно. Вся наша жизнь — это сплошной сортир. Разница только в том, кто и какую роль занимает в этом сортире: унитаза, стульчака, какающего, смывающего, воды, труб, винтиков, гаек, кафеля, туалетной бумаги и прочих причиндалов, которые есть в каждом общественном и индивидуальном заведении подобного рода.

Особым образом нужно упомянуть о ревности. О, это самое сильное чувство как в отношении двух противоположных полов, так и однополых сообществе, соединенных между собой не столько сексуальными, сколько служебными отношениями.

Если любовница начинает ревновать своего любовника, то она начинает ему гадить везде и по-всякому. Точно так же гадит начальник своему заревнованному подчиненному. И дело всегда кончается тем, что кто-то из них уходит, как правило, подчиненный.

Так и с моей стороны нужно было добиться того, чтобы не было ревности у губернатора. А для этого нужно все ему сообщать и вообще избегать встреч с теми, кто может стать ему оппонентом в любом деле. И тут получается такая штука: у этого человека есть связи в верхах и отказ от встречи с ним является проявлением нелояльности и даже враждебности к этим верхам. И это не прощается, если самые верхние верхи вдруг откажут в протекции тебе.

— Ага, — скажут они, — ты нашими людьми гребовал, так получи за это по полной программе.

И спета псенка этого человека, хотя он был в среде небожителей.

— Боже, упаси меня от встреч нужных и ненужных, — молились все чиновники, не подозревая парадокса в том, что плохая встреча может стать хорошей и наоборот. Тут, как говорится, раз на раз не приходится.

А тут подошло время, когда губернатор приступил к реализации своей самой главной задачи перед уходом в отставку.