Мальчиш попробовала засунуть в рот их сразу обоих. Входили вполне, но было неудобно, и она установила им очередь. Пока один радовался с членом в её губах, другой терпеливо дрочил у неё над ушком.

...— Ну вот и хорошо... — Мальчиш удовлетворённо облизалась после фонтанчика второго малыша, хлопнула его по попке и обернулась к Малити: — Теперь — срочно ко мне домой!

Малити поцеловала на прощанье в знак благодарности веснушчатую пышную грудь женщины в большой розовый сосок, пыталась поцеловать ещё и в клитор, но была оттянута Мальчишом, знавшей, что такие прощания оборачиваются бесконечными сериями. Мальчиш же не давала Малити отвлекаться и в душевой, где теперь датчики пищали почти из всех углов, сопровождая вращающееся кругом веселье, а светлая девушка, между прочим, очень соблазнительно смущалась и покачивала свободной попкой, вгоняя натянутый на себя страпон в оттопыренную задницу атлета. И Мальчиш же следила за тем, чтобы отпросившаяся "пописять" Малити не заглядывалась на совершенную кутерьму из тел астронавта и трёх дощебетавшихся девиц...

Мальчиш удовлетворённо потянулась всем телом над бдительно охраняемой ею на стульчаке Малити и рассмеялась так, что астронавт и девчонки на миг недоумённо обернулись, но тут же, впрочем, с улыбками продолжили своё дело. Утро определённо удалось, и Мальчиша откровенно безумила складывающаяся сегодня красота!

Глава шестая. "Эротеатр".

— Хочу в кукольный театр!

Суббота начиналась относительно спокойно, и Гелла сидел на полу, перебирая объёмные марки золотой коллекции "Pussies&Cocks". Он и ухом не повёл. Ганни намурлыкивала какую-то песенку над туркой с закипающим кофе и просто ничего не услышала.

— Хочу в кукольный театр! — Мальчиш не любила повторять дважды, поэтому дёрнула Геллу за мочку уха и поползла на четвереньках к Ганни, чтобы укусить её за голую попу.

— Почему в кукольный? — Ганни рассеяно обернулась и не заметила, что тем спасла себя от смертельного укуса.

— Может в фри-лав-клаб сгоняем?.. — пробормотал Гелла, масштабируя перед очками изображение какой-то совершенно африканской пизды. — Там, вроде, "Deep Hazard" приехали... Они выдают, что мама ро́дная!..

— Глухие какие-то! Вы что — обалдели или не поняли? Считаю до трех, и вы все соглашаетесь! — Мальчиш уже начала загибать пальцы на руках, но бросила и умоляюще-жалобно произнесла: — Я хочу в кукольный...

— Ты что, хорошее наше и самое доброе на свете существо? — Гелла даже очки в сторону отложил. — Ты же выросла уже так много лет назад! Тебе самой скоро можно будет рожать какую-нибудь игрушку и водить её в кукольный театр!

— Ээ-х! — Мальчиш столь сокрушённо пожала плечами, признавая правоту слов Геллы, что тот спешно вернул все свои доводы вместе с очками обратно, и вопрос с походом в кукольный театр был решён.

~*~

Очаровательным воскресным утром площадь-сквер перед зданием кукольного театра кипела детворой, звонким смехом, догонялками и прочими атрибутами заранее счастливого настроения от предстоящего сказочного действа. Мальчиш курила на одной из опрокинутых в беге лавочек, прижавшись к Ганни и щекоча пальчиками ножки увлечённо считывающего что-то с дисплея Геллу по колючему подбородку. Гелла не замечал ничего вокруг и потешно дёргал щекой, пытаясь спугнуть настойчивое насекомое. Ганни периодически отбирала у Мальчиша сигарету ("Ты в кукольный театр пришла или в публичный дом?") и с удовольствием затягивалась сама.

— До третьего звонка — три секунды! — как бы между прочим сообщил Гелла.

— Ну и балбес же! Раньше не мог сказать! Я ещё снау-пусиков даже не ела! — Мальчиш куснула Геллу за щёку, потом, подумав, лизнула пару раз и дёрнула за рукав: — Полетели уже быстрей!

Они телепортировались на свои места в одном из углов куб-зала ещё оживлённого движением таких же вечно опаздывающих зрителей. Сцена посередине нарядно светилась, но была ещё погружена в затаённую тишину. Постепенно и в зале всё стихло. Всё вокруг наполнил таинственный полумрак, и Мальчиш приоткрыла рот, взирая на сцену и держась за коленку Ганни.

Над сценой разлилось лучистое сияние: "Дикие лебеди". Возникли черты сказочного королевского замка, и первые голограмм-персонажи улыбнулись восторженно замершей в созерцании сказочных чудес малышне. Королева-мама, вдоволь наигравшись в любовь с королём-отцом, подарила ему двенадцать основных героев сказки и вышла замуж за короля соседнего королевства. Счастливый король, не долго думая, завёл для игр с одиннадцатью принцами и одной принцессой им новую маму-королеву. Новая мама-королева немедленно прекратила совместные любовные игры братьев с сестрой, под тем малопонятным предлогом, что "мне её самой не хватает!". Принцессу с красивым сказочным именем Элиза королева спрятала от всех в "глухой неизвестной никому деревеньке", где играла с ней исключительно в своё удовольствие — то в крестьянской избушке, то в деревенской баньке, а то и прямо в лесу. Столь же весело она играла по возвращении домой с одиннадцатью принцами, и даже немного веселей: на одном из озёр она выдумала и научила их превращаться в больших белых лебедей, с которыми и проводила время, плескаясь в синих прозрачных водах и отдаваясь всей дикой страсти их юной неокрепшей любви. Но дикие принцы-лебеди оказались дики не только в любви и однажды, вернувшись из "глухой деревеньки", королева обнаружила, что все они разлетелись невесть куда по всей сказочной стране. А поскольку ей самой было некогда (она как раз собиралась вот-вот поздравить короля-папу с тринадцатым наследником или наследницей), то на поиски братьев отправилась их сестра — прекрасная и самая добрая принцесса Элиза. После целого ряда приключений по окрестным лесам, прекрасная принцесса, наконец, собрала вместе своих странников-братцев и попыталась более-менее по-человечески приодеть, поскольку на принцев эти дети дорог были уже почти не похожи. Братья долго не соглашались и требовали от измученной уже их поведением сестрёнки всё новых и новых доказательств любви. У неё ножки уже болели, но она стойко переносила все трудности по возвращению в королевскую семью сразу одиннадцати блудных сыновей. Когда всё уже было улажено, и бесценные чада предстали пред счастливые королевские очи на всеобщую радость, самый младший брат-принц изловчился всё-таки и поотрывал рукава у своего чудного новенького камзола. Счастливый отрок произнёс весело сверкающей мордочкой: "Клифт!"; и отказался напрочь менять это варварское произведение покрой-дизайна до самого конца сказки. Способность превращаться в диких лебедей за возвращёнными братьями сохранилась, и они часто и совсем по-новому играли со своей любимой сестрёнкой...

Зрительский зал, оживлённо волнуясь и заворожено замирая, представал то сказочным лесом, то сказочным замком, то берегами синего озера, то просторами волшебной страны. По его отсек-кабинкам всё время бродили сказочные персонажи, превращая зрителей в героев и героев в зрителей.

Мальчишу повезло уже почти в самом начале представления — на их отсек выпала роль той самой "никому не известной глухой деревушки", в которой пребывала в любовном заточении сказочная принцесса. Вокруг шумели пышными кронами голограммы высоких зелёных деревьев; на чисто выструганном полу крестьянской избы сидел на горшке совсем юный зритель — сосед по отсеку; а Мальчиш, только что увлечённо вертевшая на пульте зрительского столика голограмму прекрасной принцессы в попытках понять, как снимаются с неё озолочённые по кайме трусики, теперь с распахнутыми глазами смотрела на входящую в низенькие двери самую настоящую принцессу Элизу. Мальчиш чуть растерянно обернулась к Ганни, но рядом на лавке сидела весёлая старушка с озорными глазами, которая гладила Мальчиша по бархатным ушкам, приговаривая: "Тише, Барсик... Тише, мыши... Тише, запечный ёж... К нам гости из королевского дворца в дом пожаловали!". Где находился Гелла, было вообще непонятно, наверное, где-то за большой белой печкой. У окна на длинной скамье сидели мал-мала-меньше — остальные соседи по зрительскому отсеку. "Мам!", беспорточное детство в веснушках поднялось с горшка и потянуло за рукав длинной белой рубахи такую же веснушчатую девчушку на скамье, выглядевшую немногим постарше, "А правда принцесса настоящая? Живая? Да?". "Не знаю...", девчушка вполне достоверно пожала плечиками, "Пойдём, спросим...".

— Тётенька принцесса, а вы — настоящая? — малыш протянул ручонку, осторожно касаясь голой коленки под коротеньким платьицем принцессы, а другой рукой крепко сжимая складки рубашки девочки-мамы.

— Настоящая... Самая настоящая... — вздохнула принцесса Элиза. — И меня по-настоящему отправили сюда на полное одиночество!.. Ох, где-то теперь мои прекрасные братики-принцы?..

Братиков-принцев наблюдала, как раз, Мальчиш на дисплее, принявшем на деревянном столе форму тарелки-блюда с вращающимся яблоком. Принцы были пока очень заняты с королевой-мамой, и о прекрасной принцессе действительно почти не вспоминали.

Принцесса присела к столу рядом с черноухим котиком хозяйки-старушки, почесала ему шейку и шепнула на ушко: "Оставишь покурить? Под столом потом дёрнем...". На что и не думавшая курить в детском театре Мальчиш чуть сама не поверила в то, что принцесса самая настоящая! Но захотелось её, эту прекрасную, волшебно пахнущую сказкой и хлопающую чуть опечаленными разлукой с братьями ресницами... захотелось эту милую, ласковую принцессу до напряжённого прогиба в спине... "Бабушка-ладушка!..", промурлыкала Мальчиш, втираясь в коленки Ганни мягкими пушистыми ушами, "Преврати меня в мальчика-братца для нашей принцессы! Я буду её веселить!". "Что ты, котенька? Что ты, серенький?", старушка видимо растерялась, проходя кончиками пальцев по дыбящейся серой шкурке черноухого зверя, "А кто будет мышей ловить-веселить?".

— Бабушка! Бабушка! Преврати! — радостно захлопали в ладоши мал-мала-меньше на лавочке.

— Да как же я превращу? — бабушка озадаченно оглядывалась по сторонам. — Вот разве что ёж запечный...

Ёж пощёлкал переключателями на пульте стола, и Мальчиш увидела, как появляются прямо из воздуха её широкие полотняные штанишки, оттопыренные под животом вздымающейся дубинкой страпона.

— Ой! — принцесса Элиза испуганно отодвинулась от русоволосого Мальчиша, попадая прямо в объятия Ганни-старушки.

— Не бойся, принцесса! Он нежный... очень... Правда, Мальчиш? — бабуля скользнула ладошкой за отворот платьица принцессы, осторожно сжимая её маленькую грудку.

— Ага... — Мальчиш чуть напряжённо пыхтела над верёвочкой-пояском штанишек, ловя на себе озорные весёлые взгляды притихшей скамеечки. — Принцесса, я не знаю, как здесь развязывается! Вы не поможете мне?

Принцесса смущённо потупила большие глаза и потянула за поясок. "Ах!", чуть ли не из рук её выскочил большой звёздноголовый член Мальчиша и закачался головкою в воздухе. Девочка-мама встала с лавочки и подошла посмотреть. Принцесса Элиза забиралась на столик, разводя в стороны ножки и задирая юбочку платьица. В отороченных золотыми стёжками трусиках принцессы раскрывалась всё шире разрез-дырочка на полупрозрачной ткани. Ещё два пацанёнка оторвались от лавочки у окна, и скоро все зрители отсека собрались рядом со столиком, на котором полусидела, откинувшись на хрупкие локотки, сказочная принцесса.

Мальчиш не торопилась вводить. Она вволю налюбовалась сама и позволила всем насладиться видом широко разведённых ножек принцессы. Легонько касаясь надутой головкой её розовой пещерки в золотистой каёмке ткани, Мальчиш раздвигала в стороны лепестки малых губ, трогала пальчиком принцессу за клитор и сжимала в лапках белоснежные булочки. Принцесса Элиза с таким же интересом, как и окружающая её малышня, смотрела себе под животик и иногда тихонечко ойкала.

— Змея пойду запускать! — сердито сказал один вихрастый малыш и вышел из дверей избушки.

Дверь, едва прикрывшись, открылась заново, и на пороге предстал седой крепкий старик с белой бородой до пояса и дорожной клюкой.

— Вот, в гости к тебе, Марфа, пожаловал! — объявил с порога старик. — Вижу весело у тебя! Как не зайти!". "

"Не шуми, дедушка Джи!", девочка с белыми локонами подскочила к нему и дёрнула за штанину, "Видишь — принцесса у нас в гостях!". "Принцесса?", дед Джи почесал в бороде, "Ну-ка, ну-ка, посмотрим!". Он подошёл к столу и погладил принцессу Элизу по голове.

— Точно! Вижу! Принцесса! Глаза только печальные. Отчего? Да оттого, вам скажу: знаете вы, что принцессе вашей нужно поправить смех?

Поправлял смех дед Джи запросто — достал из штанов поправлялку и приложил к губкам улыбающегося ротика принцессы. "Папка, ты что! У принцессы ротик же маленький, не налезет на это твою...", другая девочка озабоченно смотрела, как растягиваются в узкую полосочку нежные розовые губки принцессы Элизы и, не выдержав, потеребила девочку с белыми локонами за рубашку:

— Мам, ну скажи ему!

"Глупенькая-глупенькая!", погладил дед Джи обеспокоенную дочь по плечику, "Так правят смех!". А Мальчиш уже вовсю насаживала принцессу Элизу на свой намокший от волнения писюн. Принцесса постанывала, надвигаясь по возможности глубже одновременно и на торчащий палкою член деда Джи и на горячий ствол Мальчиша. По нежному телу её блуждали легкокрылыми мотыльками пары детских исследующих рук. Глаза её то прикрывались, то распахивались в неге волнами окатывающей страсти. "Ах вот ты как проводишь время в моё отсутствие!", послышался оклик с порога явившейся королевы-мамы, и принцесса Элиза стала бурно и протяжно кончать. Её гибкое тело билось в грациозных извивах на столе, со ствола Мальчиша в глубину животика её проливалось толчками парное молоко спермы, а в ротике клокотала, выплёскиваясь краями губок, целая молочная река с кисельными берегами...

"Лапонька моя!.. Не обижали тебя тут?", королева-мама адресовала вопрос исключительно самым малолетним зрителям. "Не-е-ет!", радостно успокоили её юные герои только что завершившейся сцены. "Любили тебя, моя ласковая?" — "Да-а-а!". Мальчиш заправляла штаны, чувствуя, что впрямь с удовольствием оказалась бы под столом — так захотелось курить... "Ганни, Гелла, я быстренько! На секундочку... в туалет...", Мальчиш спешно рылась в сумочке Ганни: пропускать надолго представление ей не хотелось, "К завтраку успею!..".

В сияющем павильоне театрального туалета было пусто и тихо — ни писять, ни умываться никому ещё не захотелось. Мальчиш приложила к губкам ароматный кончик сигареты и вдруг услышала звук разбивающейся о даэль-фарфор струйки. Кто-то всё-таки был рядом. Мальчиш просто так, из любопытства, прошла вдоль рядов туалетных кабинок и совершенно неожиданно обнаружила сидящей на креслице с непринуждённо приоткрытыми ножками принцессу Элизу.