Звездайя

Звездайя

Оглавление

Пролог. "Генезис".

Глава первая. "Детский сад".

Глава вторая. "Ганни и Гелла".

Глава третья. "День знаний".

Глава четвёртая. "Час пик".

Глава пятая. "Toailion".

Глава шестая. "Эротеатр".

Глава седьмая. "Цирк".

Эпилог. "Семья".

Loading:

Количество тепла зашкаливало за все необходимые для старта параметры. Грело оранжево-розовое зимнее солнце и ночи напролёт освещала подёрнутые снегом просторы серебристо-сиреневым светом луна. Ведомый НачХозом Проект возвращался с наигравшейся вволю Земли.

— Звёзды над Городом становятся ярче... — Стеллс зябко куталась в объятия ХуРу. — Мне хорошо...

— Просто скоро рассвет, — с педантичностью часового механизма согласился, а скорей констатировал, Адер.

— Там много чего... — Эйльли покачивала на коленке Динулю, играя с ней в "коняшку". — Сразу и не разобрать — разноцветные стёклышки...

Букк взглянул на её голую подпрыгивающую коленку и улыбнулся, что с ним не часто: "Не так уж много. Мальчиш-Кибальчиш, город и, кажется, аметист. Пройдём!".

— Пройдём, в любом случае! — уверенно поддержал Транс и мигнул играющим в "куру-буру" на приседания Иггеру и Директору. — Там половина связей — родственные!

Ани спал. Орф играл в поддавки сам с собой.

Откладывать сталкинг больше было невмочь...

Пролог. "Генезис".

Ослепительный неон заливал родильную комнату, дежурные софиты не справлялись с надвигающейся радостью, а женщина, широко распахнувшая ноги в обтекающем белом плюше гинекологического кресла, продолжала стонать.

Молодой акушер-практикант уже пятнадцать минут безрезультатно возился с электронными эроген-стимуляторами. По бело-серебристой коже предплечий женщины, заломившей за голову руки, струился греюще-ласковый свет лампы Скрижевского (лампы нежности). Во впадинах ключиц и подмышек он концентрировался в направленные пучки, вызывая ощущение истягивающей эйфории во всём теле, а до бёдер простирался лишь слабыми волнами охватывающей щекотной прохлады. Грудь и лицо женщины постоянно подвергались ультразвуковому тепломассажу, вызывая лёгкий румянец смущения на щёчках и ушках изредка улыбающегося утомлённо лица и заставляя изо всех сил тянуться вверх розово-алые маленькие сосочки груди. Ноги женщины чуть заметно дрожали в непрерывном усилии над низкоамплитудным тренажёром, совершая небольшие сжимания и разжимания в коленках. Округлый мячик животика в центральном энергопотоке согревающего неона напрягался и осторожно тужился. Новый человек был разбужен, накормлен, подготовлен и приглашён. Но выходить вовсе не торопился...

Акушер успокаивающе целовал лежащую женщину в пупок и сам заметно нервничал. Наконец, он не выдержал и снял с пульсирующей кнопочки клитора влажную присоску-датчик ультразвукового стимулятора. Электронного дразнителя заменил язык самого акушера, и женщина задышала более учащённо. Видя, что эффект оказывается, акушер убрал и эроген-расширители, заменив их собственными пальцами. Интенсивно разглаживая тёплые нежные губки и окручиваясь кончиком языка вокруг клитора, молодой акушер принялся за проведение усиленной эроген-терапии. Женщина протяжно застонала на его языке и пальцах, животик дрогнул и замер, будто заинтересовавшись её реакциями, а акушер нажал правой ступнёй педаль аварийного вызова...

"Сами не справимся... Экстра-чайлд... бригаду сан-секс или мужа...", бормотал он в сторону материализовавшейся с чуть испуганным лицом медсестры Ильлечки, спешно восстанавливая дежурный электронный баланс на половых органах женщины замирающей в покачивающей её неге.

— Сан-секс в ауте все! С Новым Годом, если не помнит кто! — из-за плеча Ильлечки возникла рослая фигура другого акушера снимавшего белые стериновые перчатки. — Соберём, конечно, по островам, но ребятам бы отдохнуть хоть один день из трёхсот шестидесяти пяти... Ильлечка, дуй за мужем!

— Есть! — Ильлечка уже растворялась в воздухе, и рука медбрата нацелившаяся было хлопнуть её по попке, беспрепятственно скользнула в воздухе.

Через несколько минут спешно телепортировавшийся муж женщины шёл быстрым размеренным шагом по коридору родильного отделения, в сопровождении еле поспевающей за ним Ильлечки. Это был насквозь прожжённый космический волк. Второй пилот дежурного бота "Канаверал" нёс на себе, казалось, все следы случавшихся с его судном космоперверсий. Плотно стягивающий торс костюм офицера флота был унизан золотыми спайками швов стабилизации, а нижняя его часть вообще была превращена из форменных брюк в самые короткие шорты. Причём превращена была, видимо, посредством самого варварского отрывания: клочья серебряных нитей струились по крепким, загорелым, черноволосым ногам пилота. Один из лацканов кителя был надорван тремя сиреневыми полосками за отличие.

"Лапонька, что? Ты звала?", были первые слова мужчины обращённые к лежавшей в родильном покое женщине. Та широко распахнула глаза при виде его, затем столь же широко распахнула рот и попыталась раскрыть ещё шире и так растянутые до предела ноги. Слова она вымолвить так и не смогла. Соски её запунцовели так, что алым цветом озарилась вся околососковая область на покатых холмиках грудей. Молодой акушер уже перед лицом мужчины торопливо смахивал электронику с внешних и внутренних преддверий влагалища. Женщина застонала почти до плача, когда губы пилота легли на её воспламеняющуюся ему навстречу алую распростёртую розу. Через несколько мгновений из глаз женщины брызнули целыми потоками бурные слёзы, а сама она громко, искромётно и весело рассмеялась. Неудержимый смех неистового оргазма охватил всё её тело и затряс его в диких безумных конвульсиях. Волны страсти катились по всему телу смеющейся до постанывания женщины, а муж её осторожно и сильно раздвигал большие половые губы влагалища в стороны, всё сильней и сильней, натягивая их на ощетинившуюся тёмным пушком макушку выходящего в свет ребёнка...

Это чудо тыкалось под грудь мамы-женщины с озабоченным видом и понимать ничего не хотело. Женщина уже лежала навзничь на боку в кресле белого плюша, обращённого из кресла в кушетку, и мягко касалась губами тёмного пушка волосиков над лобиком нового существа. Датчики окутывали крохотное тельце со всех сторон, и родильный компьютер тихонько жужжал, ворочая дисками и выдавая уже результаты первичного анализ-обследования. "Основные физико-параметрические комплексы — в норме... Более подробно по адресу слежения — ...", в воздухе над дисплеем поплыли мерцающие строки отчёта, "Пол — М... Раса — homo sapiens...Имя, согласно внутреннему запросу на самоопределение — Мальчиш-Кибальчиш...". Мужчина-пилот несколько недоумённо смотрел на кувыркающееся под белой грудкой его улыбающейся жены маленькое приключение.

— Доктор, это баг вашего компьютера или ошибка моего визатора? — мужчина обернулся к улыбающемуся акушеру. — Какой же это "Пол-эМ", когда у этого пола основное устройство, как у моей нежно любимой!

— Нет, — молодой акушер улыбнулся ещё шире, — наши компьютеры замкнуты в сеть тройного контроля, и вероятность багов на них практически нулевая. Да и визаторы космофлота редко шалят. А ваш экстра-чайлд ещё в животике у мамы обещал выкинуть что-нибудь подобное! Случай, конечно, неординарный. Но вовсе не уникальный. Ребёнок считает, что у него пол именно "М", то есть мужской, а не какой-то иной, и переубедить его в этом будет, поверьте мне и нашим психоаналитикам, совсем непросто! Каким бы не было его, как вы сказали, основное устройство...

Пилот смотрел на свою дочу, с порога рождения обрадовавшую его известием о том, что она считает себя мальчиком, и думал, как же теперь и в каких формах им, маме с папой, любить своё неожиданно-отчаянное сокровище...

Глава первая. "Детский сад".

Детский сад Мальчиша располагался на тридцать седьмом этаже учебно-образовательного центра и по вечерам сквозь его большие, почти до самого пола, окна были хорошо видны огни ночного пейзажа раскинувшегося до самого горизонта города.

— Звездайя — наша страна. Она представляет собой один очень большой город — мегаполис. До самых далёких горных цепей простираются большие и красивые дома нашего города, расположенного прямо под звёздным небом! — больше всего на свете Мальчиш любила тогда воспитательницу Лику, нянечку Анечку и ночную сторожа бабу Машу; воспитательница Лика, выстроив мордочки оставшихся на ночь воспитанников в большое окно, описывала им красоту родной страны-города. — Смотрите, какими красивыми бывают дома поздними зимними вечерами. На окошках лежат полоски кажущегося тёплым на вид снега, и из каждого окошка на него льётся свой особенный свет...

Мальчиш любила слушать Лику в любое время дня и ночи. И когда она на утренней гимнастике объясняла, как нужно правильно оттопыривать попу и крутить обруч; И когда на занятиях она показывала, как нарисовать собаку под деревом, а не на дереве; И когда они всей группой телепортировались в парк для сбора листьев или рассматривания белок, и Лика водила их по дорожкам, рассказывая уже совершенно чудесные истории.

И ещё Мальчиш любила оставаться в садике на ночь...

Нянечка Анечка разложила малышню по развернувшимся розовыми складками бутонам ночных кроваток и перевела вечернее освещение в режим спокойного дежурного света. Этой ночью рядом с тихо жужжащей кроватью Мальчиша оказались такие же кроватки Грея и Натки. "Грей, ты что — спишь уже?", Мальчиш просунула руку в розовый пух по соседству и наткнулась на острое пацанячье плечо, "Давай письки показывать!". "Ага!", с готовностью согласился Грей, которому такое счастье перепадало не каждый день, "Только ты первая!". "Ладно... трусишка!", Мальчиш считала не достойным поведение Грея и в другой раз бы просто отвернулась к нему попой и заснула, но сегодня что-то сильно тревожило и хотелось совершенно непонятно чего, "Смотри!".

Мальчиш разворошила розовый пух одеяла и стянула свои детские трусики. Смотреть было ещё почти не на что, и Грей долго и напряжённо вглядывался в пухлые очертания маленькой стрелочки, указывавшей куда-то на голые коленки Мальчиша.

"Давай уже ты! Твоя очередь!", Мальчиш щёлкнула резинкой трусиков по животу. Грей засопел, выбираясь из-под одеяла и справляясь с трусами и, наконец, высвободил свою письку пред ясные от волнения очи Мальчиша. Маленький вставший писюн надуто закачался под животом Грея, и Мальчиш во все глаза пыталась его рассматривать. Грей, правда, скоро вернул резинку трусов на место. "Хочешь ещё у меня посмотреть?", Мальчиш выбралась из одеяла совсем и села на кроватке. "Угу...", Грей напряжённо сопел. Мальчиш стянула трусики и положила их под подушку, а сама сильно раздвинула коленки. Грей приполз и, не вылазя из одеяла, стал внимательно рассматривать розовую письку Мальчиша. То ли ему плохо было видно, то ли неудобно сидеть, но он всё время пододвигался и пододвигался ближе к Мальчишу. Так долго Мальчиш ещё никому свою письку не показывала, но она терпеливо сидела, не обращая внимания на ломоту в затекающих бёдрах.

"Мальчиш, а можно потрогать?", Грей смешно спросил почти в письку губами, как будто шептался не с Мальчишом, а с её розовой щелкой. "Ага...", Мальчиш и сама была не прочь потрогать себя за письку, она осторожно ткнула указательным пальцем в верх своей щелочки. Грей так же осторожно потрогал Мальчиша за губку, и они несколько минут по очереди трогали немножко мокрую и тёплую письку. Лицо Грея было уже так близко от неё, что Мальчиш не удержалась и шепнула, улыбаясь: "Лизни!". Грей испуганно поднял глаза: "Ты что! Я боюсь!". "Ну, ладно, иди тогда спать, трусишка!",

Мальчиш схлопнула ножки и стала укладывать Грея спать: теперь она чувствовала себя скорей его заботливой мамой, чем расшалившейся не в меру приятельницей по игре. Подсунув отвернувшемуся Грею под спину одеялко, Мальчиш сама отвернулась в другую сторону и потащила одеялко с Натки: "Натка, ты спишь?".

"Не-а", Натка повернулась к Мальчишу, улыбаясь смуглой чернобровой мордашкой — они дружили с ней уже целый год. "Давай письки показывать?", в глазах Мальчиша искрился играющий огонёк. "Чего их показывать?", не поняла Натка, "У нас же с тобой одинаковые!". "Ну и что!", Мальчиш села на кровати и заглянула к себе между ног, "Мне плохо видно у меня! И тебе тоже! Вот попробуй...". Натка тоже села в постели и посмотрела себе в трусики. "А попу мне у себя вообще не видно...", Мальчиш старательно наклонялась вперёд, демонстрируя всё неудобство рассматривания у себя самого интересного. "Ну, ладно...", Натка потянула трусики с ног, "Давай...".

"Я к тебе, Натка...", Мальчиш забралась на кроватку подружки и оказалась на ней "валетом-наоборот" — вверх ногами. "Чур, я сверху лежу!". "Нет я!". С полминуты они весело побарахтались, пока Мальчиш не схитрила: "Нянечка-Анечка!". Обе мгновенно притихли, но никого, конечно, не было, зато Мальчиш, раздвинув Натке коленки, вовсю уже любовалась на небольшую смуглую щелочку с крошечными ало-розовыми губками посредине. Натке пришлось любоваться на снежно-белую щелку Мальчиша снизу, но зато ей лучше было видно розовое колечко попы, за которое она Мальчиша и потрогала пальчиком. "Не щекотись, а то я расхихикаюсь!", зашептала Мальчиш, утыкаясь губами в Наткину коленку. Мальчиш со всех сторон рассматривала алеющую щелку Натки и изо всех сил убеждала себя выполнить данное себе честное слово.

На днях маленькая Гайечка рассказала ей, что один раз лизала писю у мамы и ей очень понравилось; и Мальчиш пообещала себе, что при первом же удобном случае потрогает какую-нибудь девочку за щелку язычком.

Но уже спящий теперь Грейка был прав — всё-таки было немного страшно. Натка тихонько хихикала позади Мальчиша, рассматривая её нежные складочки и теребя двумя пальчиками за мягкие губки. Мальчиш немного зажмурилась и приложила кончик сильно выставленного вперёд языка к алой щелке...

Хихиканье позади смолкло, по кончику языка пробежал будто лёгкий кисловатый разряд электротока, и Мальчиш отлепила язычок, спешно пряча его за губами. "Ой, Мальчиш, почеши мне ещё один разик так пальчиком!", прошептала Натка, полувысунув голову из-за ножек стоящей на четвереньках Мальчиша. "Дура, Натка!", Мальчиш обернулась с почти правдишней укоризной в голосе, "Я же не пальчиком!". "А чем?". "Языком...". Позади повисло глухое молчание.

"Ой, дура, Мальчиш!", очнулась, наконец, Натка и зашептала возбуждённым шёпотом, "Я же завтра расскажу всем, что ты в письку меня лизнула!". Мальчиш ненадолго задумалась и обернулась к Натке под животом. "Нет, Натка, это будет совсем не по-дружески!", точно сказала Мальчиш, "Давай лучше ты не скажешь никому, и у меня будет самый лучший на свете друг!". "Ну... хорошо...", неуверенно произнесла Натка, "А ты мне тогда ещё раз потрогаешь так?". "Ага...", Мальчиш повернулась к Наткиной письке и высунула язык. В полной тишине, нарушаемой лишь мирным жужжанием детских кроваток, Мальчиш несколько раз коснулась сложенным в лопатку кончиком язычка почему-то дрожащей письки Натки. Натка тихо довольно сопела, позабыв даже рассматривать Мальчиша.

"Мальчиш!", донёсся её совсем тихий шёпот. "А?", Мальчиш уже смело провела ребром язычка по горяченьким крошечным губкам внутри письки. "Я тоже... хочу... чтобы у меня был самый лучший на свете друг!". "Хорошо", поняла и согласилась Мальчиш, "тогда ты тоже меня лизни в письку, а я никому-никому не скажу!". Натка долго возилась позади Мальчиша, трогая её за губки пальчиками и не решаясь приблизить лицо. Наконец, Мальчиш почувствовала что-то маленькое, немного щекотное и очень горячее у себя на письке. Она замерла со своим язычком на письке Натки и невольно прижалась лицом к ней. Губы Мальчиша коснулись губок Наткиной щелки, превращая первое полизывание в первый любовный поцелуй...

Натки хватило с первой попытки всего на несколько раз-лизаний, но и этого для обоих было более чем достаточно. Довольные и возбуждённые до дрожи в животиках они пообнимались ещё немножко, и Мальчиш отправилась в свою кроватку. "Мальчиш, а завтра тоже вместе постелимся, да?", Натка обернулась к уже засыпающей в розовых пушинках Мальчишу. "Ага...", Мальчиш блаженно зажмурилась и, не открывая глаз, улыбнулась в ответ.

А ночью захотелось пописять. Убаюкивающий дежурный свет уже почти вовсе отсутствовал, и Мальчиш, нашаривая тапочки в темноте у кровать-раскладушки, напрочь позабыла о так и валявшихся под подушкою трусиках. Нянечка Анечка спала на самой крайней кровати, чуть приоткрыв свои пухлые губки, а веснушки на её лице светились, казалось, даже в ночной полутьме.

— Я писять хочу! — Мальчиш мягко потолкала нянечку Анечку в сисю.

— Маленькое... голое... привидение... — нянечка смотрела не желающими просыпаться глазами на Мальчиша и улыбалась спросонья. — Ну, пойдём... Тапочки обула?

В туалетной комнате свет ярко горел всю ночь. Нянечка Анечка задрала ночнушку и удобно устроилась на выдвинувшемся сиденье даэль-фарфорового стульчака. Мальчиш забыла за чем пришла и стояла перед нянечкой, во все глаза с интересом наблюдая за её широко раздвинутыми ногами. Тугая жёлто-золотистая струйка сильно ударила в стенки прибора из влажных розовых недр.

— Ох ты, какая она у тебя!.. Большая... и рыжая... вся смешная, как ты! — Мальчиш восхищённо созерцала писяющее разверстое естество нянечки.

— Мальчиш! — спохватилась полусонная нянечка Анечка, обнаружив прямо перед собой этот живой интерес. — Ты писять собиралась или рассматривать?

— Писять! — уверенно вспомнила Мальчиш. — Но я перехотела, нянечка Анечка! У тебя... такая писька красивая!..

Незамысловатая лесть тронула нежное сердце юной нянечки, и она ещё чуть шире раздвинула ножки, взглянув под себя: "Да?". Теперь они вместе смотрели, как последние капельки срываются проворными струйками с ало-розовых губ.

— Всё, бесстыжая девочка, кыш! — нянечка Анечка схлопнула вместе ножки и потянулась за влажной салфеткой, вжимая на стене кнопочки настройки биде.

— Ну, нянечка-Анечка, ну пожалуйста... — Мальчиш учащённо задышала, почувствовав, что всё самое хорошее в её жизни как-то слишком быстро закончилось. — Я не девочка! Я мальчик! Просто у меня писька девчачья... А Лика мне по секрету от всех сказала, что когда я вырасту, у меня будет писька какая я захочу! Ну, пожалуйста!!! А косички это я для бабы Маши вырастила, я ей так нравлюсь совсем! Ну, нянечка-Анечка... Ну, пожалуйста-препожалуйста!!!

— Да что, моя маленькая? Что — "пожалуйста"? — нянечка Анечка смеялась, сполоснувшись в биде и промакивая влагалище салфеткой.

— Пожалуйста, дай мне потрогать за писю!.. — определилась в желаниях Мальчиш.

"Ой, а писять ты когда уже будешь?", нянечка Анечка немного раздвинула ножки, и ладошка Мальчиша тут же скользнула ей под животик. "Потом...", Мальчишу на самом деле совершенно расхотелось писять, когда в пальчиках её оказались большие мягкие лепестки нянечкиного влагалища. Трогать их оказалось настолько приятно, что у Мальчиша даже кожа на плечиках покрылась "гуськой" от волнения.

— Анечка, а у тебя на пизде тоже есть конопушки, как везде? — нечаянно обронила Мальчиш лишь недавно выведанное ею в электронном справочнике забытых лексикологий название письки. — Дай посмотреть!

Нянечка Анечка откинулась в креслице стульчака и пошире раздвинула ножки.

— Ух ты! Точно... — Мальчиш с восторгом перебирала лёгкий пушок вьющихся рыжих волосиков. — А это что ещё за писюн у тебя торчит?

Мальчиш даже засмеялась, увидев, как весело блестит вылезшая вдруг алая головка клитора.

— Мальчиш, не хихикай! — нянечка Анечка обиженно сложила надутые губки. — Это клубничка такая. Она у всех девочек есть и называется "клитор"!

— Ты из него писяла, да? — Мальчиш положила на вздувшийся клитор руку и почувствовала, что ладошка будто в самом деле сжимает большую горячую клубничку.

"Нет, ты глупенькая!..", нянечка совсем уже до предела раздвинула коленки и говорила словно из тумана, "Писяла я писькой... Ой...". Мальчиш удивлённо с интересом смотрела нянечке Анечке на лицо, не отпуская заполнивший всю ладошку влажный бугорок: "Ты что, нянечка-Анечка? Тебе хорошо, да?". "Д..да...", нянечка Анечка закинула одну руку за голову, а другой прикрыла глаза. Мальчиш сжимала и чуть разжимала ладошку с готовой, казалось, вот-вот брызнуть в руке жаркой клубничкой. И она всё-таки брызнула... Правда, не сама клубничка, а чуть пониже. Нянечка Анечка приоткрыла свой пухленький алый ротик, несколько раз тревожно вздохнула, выгнулась в спинке и чуть приподняла попку. А из-под ладошки Мальчиша звонко прыснули две прозрачно-белые струйки в биде. "Спасибо, моя хорошая!", нянечка Анечка ласково улыбалась и гладила ничего не понявшую Мальчиша по голове.

— За что? Ты что снова уписялась, да? — в голосе Мальчиша звучало полное недоумение: ведь это она, вообще-то, собиралась писять, а не нянечка!

— Глупышка... я кончила... Ну это, когда очень-очень хорошо... Вырастешь — узнаешь... — нянечка Анечка медленно возвращалась в себя.

— И всё-таки он у тебя очень большой, этот клитор-клубничка! — Мальчиш держала себя за половые губки, пытаясь найти подобие Анечкиной "клубнички" у себя. — У меня, вон, нет ничегошеньки! И у Натки тоже, только это страшный секрет, не проболтайся никому, что я у неё видела! Почему у тебя такая большая клубничка?

— Ой, не знаю!.. Выросла потому что, наверное! — нянечка Анечка слегка видимо смутилась уже от расспросов Мальчиша. — У Лики ещё немножко больше! Попросишь, пусть она тебе покажет и расскажет почему, что и как!

Нянечка Анечка тихонько хихикнула, усаживая, наконец, Мальчиша на стульчак вместо себя пописять. Мальчиш замерла, прижавшись к мягкой груди под нянечкиной рубашкой, и слушала, как журчит струйка под животиком и как бьётся сердце в Анечкиной грудке...

Утром, проснувшись, Мальчиш долго разглядывала извлечённые из-под подушки трусики, соображая — одеть их или обойтись шортиками.

— Мальчиш, лапочка, завтракать! — услышала она нотки смеха голоса нянечки Анечки и только тут обратила внимание на то, что кровать её давно осталась в неприкаянном одиночестве, а на неё вовсю уставились улыбающиеся мордочки всей группы уже приступающей к утреннему питанию.

"Ой, ё! Блин, опять проспала!", Мальчиш быстро запрыгнула в трусики, натянула одежду, сладко потянулась в большое окно навстречу лучам солнца просыпающегося города, и под жужжание складывающейся в бутон тумбочки кровати направилась к столикам, стараясь непринуждённостью походки заставить забыть нянечку Анечку об умывальниках, пастах, щётках и прочей утренней ерунде.

А на дневных занятиях Лика показывала, как нарисовать зайца. Единственный нормальный заяц получился у самой Лики. Он висел, улыбаясь с электронного граффити доски, и всем даже казалось, что он умеет шевелить ушками. Зайцы на столах малышей ушками не шевелили, у них даже не у всех были ушки. Под озабоченное пыхтение всей группы пока получалась более-менее лишь заячья улыбка, к которой пририсовывалось что только можно и не можно. "Лика, извините, пожалуйста...", поднял свободную руку маленький скромный Тёмка, усердно выводя пушистый заячий хвост размером со всего зайца, "Я совсем не умею зайчика! Можно я письку вашу нарисую?". "Можно", Лика посмотрела на Тёмкино произведение искусства и улыбнулась.

— Лика-Лика, а я...! — Мальчиш спешно пыталась что-то произнести и тянула ладошку вверх.

— Что? — мягкой походкой Лика приближалась к предпоследнему столику Мальчиша, стоявшему почти возле огромных окон.

Зайчик у Мальчиша получался отчасти складный, почти пропорциональный, вдобавок она пририсовала ему в лапу морковку, и Лика с лёгким недоумением смотрела в граффити-центр Мальчиша:

— Что, хорошая моя?

— Лика... — Мальчиш перешла на шёпот, и Лика наклонилась к ней, чтобы слышать, — покажи мне, пожалуйста... свой... клитор...

Воспитательница чуть присела, скользнув трусиками по стройным смуглым ножкам, положила трусики в карман халатика и села на край столика Мальчиша и оказавшегося опять по соседству Грейки. Раздвинув ножки, она двумя тонкими пальчиками с длинными сиреневыми ноготками оттянула кожицу на маленькой торчащей над писькой палочкой. Аккуратная блестящая фиолетовыми отбликами головка уставилась на Мальчиша, замершую от радости, и Грейка тоже отвлёкся от своего ёжикоподобного зайчика.

Нежно-кремовые губки на писе Лики были сложены в опрятные гладкие складочки, чуть обрамлённые чёрным пушком волосиков. Скрытая в них щелочка немножко блестела и была похожа на первую трещинку в начинающем распускаться бутончике розы. А там, где у нянечки Анечки была алая "клубничка", у Лики высовывалась палочка очень похожая на торчащую письку Грейки, только более тёмная кожицей по краям.

Мальчиш взяла всей ладошкой за эту палочку и попыталась сжать, заглядывая в глаза воспитательнице, как она вчера ночью делала Анечке. "Нет, не так, моё солнышко! Вот так!", Лика отвела кулачок Мальчиша и двумя пальчиками скользнула по стволику клитора, "Быстро-быстро... если сумеешь...". Мальчиш постаралась суметь. Сложив пальчики, как показала Лика, она быстро задёргала ими по всё более скользкому стволику. Лика упёрлась ладонями в коленки и прикусила губку, прикрыв глаза. Нравилось ей это не меньше, чем вчера Анечке, и Мальчиш утопала всем кулачком в податливой щелке, дёргая пальчиками по отвердевшей палочке клитора. Иногда пальчики срывались и соскальзывали по головке. Лика чуть вздрагивала в коленках, но так и не открывала глаз. Мальчиш увидела, как слегка задрожал низ животика воспитательницы. "Ой-ф-х, моя прелесть... спасибо!..", Лика, всё так же опираясь ладошками в голые коленки, сильно прогнулась в спинке и тихо вздохнула. Мальчиш, открыв рот, во все глаза смотрела на напрягающуюся подрагивающую писю воспитательницы. Она перестала дёргать кулачком и сильно сжала твёрдый стволик клитора в пальчиках. Из приоткрывшихся губок влагалища вырвалась прозрачно сверкнувшая сильная струйка и ударилась прямо в отворот платьица Мальчиша...

— Маленькие мои, играем в школу! Грейка, будешь учителем! — Лика улыбалась группе, натягивая трусики. — Проверишь нарисованных зайчиков и поставишь отметки на школьной доске. Мальчиш, мы с тобой в душ!

Лика утащила Мальчиша за ладошку в туалетную комнату, и заважничавший Грейка пошёл вдоль столиков с проверкой смеющихся зайцев.

А вечером Лика устроила экскурсию в загорающийся ночными огнями городской скверик. И, рассадив остатки группы по банкеткам на полянке под белыми фонарями, играла с ними в испорченный телефон. А потом интересно рассказывала про школу, в которую превратиться их детский садик, когда им станет семь лет, и про маленький уютный домик, который появиться тогда у каждого и будет называться по-взрослому смешно "жилотсек". Мальчиш слушала свою любимую Лику, склонив голову ей на коленки, видела уже красивую школу, поливала цветы и кормила ящериц в своём жилотсеке, и потихоньку забывалась в убаюкивающем её сне...

Глава вторая. "Ганни и Гелла".

Первым делом в созданных для неё интерьер-рельефах полученного в подарок жилого отсека Мальчиш завела живой уголок.

Пушистые кролики и дрессированные собачки, цветные рыбки и без умолку трещащие попугаи, морские хрюшки и сухопутные рептилии забегали, заплывали и залетали к ней в специально отведённые телепорт-блоки, наполняя дом-квартиру несмолкающим лаем, стрекотом, а также, как казалось, порывами залетавшего с ними тропического ветра и свистом цирковых галёрок.

С каждым годом обучения в школе Мальчиш узнавала о существовании всё новых животных, и в квартире появлялись всё более диковинные представители планетной и инопланетной флоры и фауны. Живой уголок преображался с каждым новым жителем-гостем и неизменным оставался утихавший лишь поздними ночами тропический гам.

И, бесспорно, самым экзотическим приобретением Мальчиша стали эти два млекопитающих, подобранных ею ютящимися на какой-то из придорожных скамеек в объятиях издевающейся над ними любви.

...У неё были светлые волосы, ниспадающие до плеч, большая попа и обезумевшие глаза. У него был тёмный ёжик на голове, очки на носу и напряжённый хуй. На голых предплечьях обоих красовалось разбитое на двоих серебряное тату-знак душевного дисбаланса третьей степени.

Мальчиш присела на бульварную лавочку, завязывая шнурки на своих новых искрящихся ботиках, и, когда подняла глаза, засунула пальчик в рот и чуть прикусила его: этот хуй то входил, исчезая, то появлялся опять из-под большой белой попы, сидящей на коленках. Они пока целовались, не замечая ничего вокруг, а Мальчиш уже немножко нервно покусывала губками себя за палец, наблюдая за неспешным размеренным процессом на расстоянии вытянутой руки, и думала, что именно это она и искала последние годы и дни...

— Извините, а как вас зовут? — изо всех сил вежливая, Мальчиш спрыгнула с лавочки, подошла и осторожно потянула за ныряющий во влагалище хуй; процесс замер, вжав её кулачок во что-то мягкое и горячее.

— А-ах? — донеслось сверху нежное захлёбывающееся контральто, и мягко-горячее стало, вдобавок, ещё и мокрым.

— Привет, малыш! — на Мальчиша смотрели блестящие стёкла очков, нестерпимо слепя солнечными зайчиками.

Мальчиш не собиралась здороваться, она стояла и ждала ответ на поставленный ею вопрос. Очки исчезли, потом возникли опять, сменив солнечных зайчиков на искры просыпающегося интереса.

— Ганни... Её зовут Ганни! — очки рассмеялись над серьёзно настроенным Мальчишом. — А меня — Гелла!

— Её я буду любить больше тебя! — отомстила Мальчиш за никчёмный тут смех, и в очках показались захлопавшие немного растерянно, но кажется всё-таки хитро, ресницы.

"Надо их заманить как-нибудь к себе и не выпускать без присмотра...", думала Мальчиш, глядя уже на две обращённые к ней тепло смеющиеся мордочки, "Может их покормить чем-нибудь?". Но заманить, прикормить и приручить их оказалось делом крайне несложным: они доверчиво шли на малейшее поветрие любви к ним, и Мальчиш потом даже не знала порой, как от них и отделаться!

Вечером, разбросав софит-камеры по всем углам своей спальной комнаты, Мальчиш объявила им, что будет снимать про них "кино". Они валялись на мягком бархате покрывал на полу и не прореагировали на её заявление никак.

— Ну, давайте уже! Дубль первый. Секс в большом городе! — Мальчиш устроилась перед ними с горкой бутербродов и пирожных на подносе, со стаканом чая в руках и со всем вниманием на мерцающих различными ракурсами дисплеях перед собой.

— Скорей в пампасах... — сверкнул очками Гелла, оглядываясь на покачивающиеся в углах ветви пальм и прижимая за плечи Ганни голою грудью к себе.

— Не умничай, режиссёру видней! — Мальчиш откусила бутерброд и чуть увеличила на одном из экранов размер выглядывающего из-за Геллы торчащего розового соска Ганни.

Минут пятнадцать они целовались, и Мальчиш изъёрзалась, наводя дистанционные фокусы на их извивающиеся и цепляющиеся друг за дружку языки. Розово-алые пещеристые тела с расстояния в несколько сантиметров выглядели чудовищно и возбуждали безумно.

— Всё! — объявила Мальчиш. — Смена действия, перемена поз. Заваливай её, Гелла, уже вверх-тормашками!

— Упс... — Гелла оторвался от губ блуждающей глазами по потолку Ганни. — Только во вкус стали входить! Мальчиш, может ещё один дубль?

— У меня плёнка не резиновая! — Мальчиш хлебнула глоток чаю, крупным планом рассматривая разошедшиеся в стороны и горяще-алые, как у влагалища, губы рта Ганни. — Люби её уже сильно и внутрь — я снимаю!

Член надутой головкой полез в широко раздвинутые губки мокрой розовой вульвы, а свободная от чая и управления ладошка Мальчиша полезла под животик в короткие шортики.

— Мальчиш, зачем тебе это "кино"? — Гелла медленно вводил напряжённый ствол во влагалище, блуждая языком между распавшимися в стороны сиськами Ганни.

— Молчи, немедленно! Ты мне всю картину испортишь! — рассердилась Мальчиш, подцепляя на указательный пальчик головку своего клитора. — В школу отнесу! На уроки природоведения... Не болтать и не отвлекаться! Можно только ахать и тихо пыхтеть!

"Уу-ффф-х!", Гелла сильно вздохнул. Мальчиш резко навела дистанцион-фокус в недрах влагалища. "Не соврал!", подумала удовлетворённо Мальчиш, наблюдая, как дрожит крупной дрожью втиснутая в алые стенки фиолетовая головка члена, "Ну, давай уже, суй на всю!". Но Гелла и Ганни, видимо, пригодны были лишь для замедленной съёмки: каждое движение их растягивалось просто в какую-то бесконечность, а у Мальчиша в трусишках уже было мокро от писькиных слёз. "Б..б...бля... актёры из вас!", сквозь сжатые в волнении зубки молвила Мальчиш, цепляясь кончиком пальца за клитор и кончая чуть ли не против своего желания... На всех экранах Гелла размеренно колотился в розово-алую щель, а Мальчиш озабоченно снимала с себя и восторженно подносила к носику свои намоченные одежды.

Внезапно и сильно ей захотелось лизать.

— Вторая серия! — громко объявила она. — Пылко влюблённые расстаются, и сменяется режиссёр!

— Чего? — Гелла поднял голову с ничего не понимающими очкам: он, видимо, не до конца был согласен с таким резким поворотом сценария — Ганни едва только начала стонать у него на хую.

— Того... — пояснила Мальчиш, забираясь уже к ним между перепутавшимися ногами. — Всё равно я её люблю больше тебя! Иди, фильм снимай! Ганни, скажи ему!

Ганни чуть приоткрыла ротик (внизу из неё с влажным чмоканьем выскочил хуй), но сказать ничего не смогла, хоть можеть быть и не собиралась. Гелла сел к мониторам и запрятал за щёки надкушенный Мальчишом бутерброд.

— Только, чур, не подсматривать! — донеслось до него с розовеющего ложа любви.

— Как это? — чуть не поперхнулся от извечного своего непонимания Гелла. — А как же я буду снимать твою "кино", Мальчиш?

"На ощупь..." — Мальчишу было уже всё равно, если честно: почти прямо перед её языком низлежала раскрытая до чёрного влажного зёва посередине, вкусная даже на взгляд, пещерка-розочка Ганни — "Там кнопочки есть...". Но Гелла был не согласен на ощупь кнопочек. Он добавил музыкальное сопровождение к вечерней лесной какофонии в квартире Мальчиша, и на крайних дисплеях активировал режим голограмм гостей и гостий из сети. Ганни потянулась спинкой вверх, забираясь на груду подушек и с любопытством глядя на приближающуюся к её письке мордочку Мальчиша. Мальчиш, вцепившись ей в бёдра, осторожно трогала пока язычком их нежную тёплую внутреннюю поверхность, а потом широко раскрыла и приложила ротик к влаге на разверстых горячих губах. На несколько мгновений её словно не стало а, оторвавшись, наконец, она громко произнесла:

— Фу, противная!

Гелла по-прежнему спокойно жевал бутерброд, фигурки гостей оживлённо знакомились между собой на голографических экранах, а Ганни чуть не умерла...

— Тебе не нравится мой вкус? — её пальчики стремительно бросились вниз, к влагалищу, потом вверх, и застряли в губках её рта.

— Нет, запах! — Мальчиш была довольна и радовалась донельзя. — Шутка!

Ганни растерянно держала пальчик во рту с выражением тихого ужаса на лице.

— Это ты противная, Ганни, а не писька твоя! Потому что мне придётся любить тебя чуть ли не всю жизнь... — искренне вздохнула Мальчиш и пришлёпнула Ганни по попке: — Перестань быстро облизывать пальцы!

Пережитое треволнение сказалось на письке Ганни самым чудесным образом: она уже просто струилась, а не текла. Мальчиш потянула губками за подрагивающий клитор, и Ганни чуть слышно вздохнула. Гелла поочерёдно переводил взгляд с сильно оттопыренной попы Мальчиша на голубую голограмм-пару правого дисплея и на розовую голограмм-троицу левого. Мальчиш столь упоённо влизывалась в мягкую влажную глубину, что у самой исходила слюнками её небольшая приоткрывшаяся щелка. Ганни стонала и мучилась у неё в руках, оргазм подбирался щекотно-горячей волной, и пышные волосы метались по подушке. "Оооййй!.. Хорошая... моя... девочка!.. Ой-йё-ох!!!", Ганни ухватила обеими руками голову Мальчиша и сильно прижала к своей захлёбывающейся в чувствах дырочке. Мальчиш почувствовала палец у себя на попке и сильно дёрнула бёдрами, отчего палец Гелла провалился в её мокрую розовую письку. Мальчиш заурчала у Ганни в пизде и сама задёргалась на пальце в ознобе следующего своего стремительного оргазма... Вечер знакомства проходил как нельзя лучше.

Были и многие другие представители отряда прекрасноглазых. По достижении определённого полуюного состояния Мальчиш влюблялась с устойчивой периодичностью, и среди гомона диких джунглей в её жилотсеке часто раздавалось довольное урчание, глупый щебет и вздохи постанывания очередных и внеочередных представителей и представительниц разумных двуногих.

Ну, и конечно, принц с голубыми глазами...

Ещё с утра Мальчиш напоминала обычный океанский тайфун в своей жизнерадостности. Она позволила Геллу и Ганни накормить себя завтраком и улетучилась то ли в направлении школы, то ли в сторону залитого солнцем двора-площадки на крыше соседнего небоскрёба. Вечер вернул её в дом растрёпанной вдрызг, растерянной напрочь и расстроенной в слёзы.

— Он пропал неизвестно куда! Как вы теперь мне найдёте его?! — Мальчиш точно знала, кто виноват во всех её жизненных бедах.

— Кто, моя радость? — Ганни виновато гладила Мальчиша по сбитой коленке. — Где ты было, наше сокровище?

— Номер видела? — Гелла осторожно гладил по соседней коленке, пытаясь вычислить глубину поражения несчастной души Мальчиша.

— Кто-кто! Мальчик... У него глаза голубые!.. И даже ресницы... серебряные... Мы катались на американских горках и я боялась, как кто?.. А он может тоже боялся, но когда он держал потом меня за руку, то я не боялась совсем!.. А потом... — у Мальчиша воздуха не хватало на порывы заходящегося в отчаянии объяснения, — А потом всё закончилось... и он пропал...

— Его увела мама? — Ганни лизнула слезинку на щеке Мальчиша.

— Ага... А я даже не заметила куда!..

— Номер, Мальчиш. Номер должен был быть, по идее, как раз на руке, которой он тебя держал! — Гелла ущипнул Мальчиша за булочку. — Очнись, перестань плакать!

— Номер? — Мальчиш смятенно приходила в себя, усиленно вспоминая золотистые молнийки на рукаве мальчика. — Бе... бе...

— Не мычи! Номер, я тебя спрашиваю! Ну, напрягись немножко, радость наша пожизненная!

— Бе, бе, один, семь и три! — выпалила Мальчиш. — Это я не мычу, это номер, балда!

Гелла довольно улыбнулся:

— Ну тогда найдём. Чего слёзы-то было лить!

— Ну и пошли тогда!

— Куда?!

— Искать!

Возражать было бесполезно. Стояла жаркая новогодняя ночь. Все втроём они, наспех переодев и умыв Мальчиша, отправились на поиски по сверкающему огнями ночному городу.

Жилотсек мальчика с голубыми глазами и серебряными ресницами располагался в одном из глухих пространств-районов раннего индастриала. Контуры коридор-проходов и внешнее оформление жилотсеков здесь напоминали древне-суфийские поселения промышленных стоиков. По стенам прыгали какие-то ломкие знаки и абрисы, под ногами порой гремела огрызками самая настоящая арматура, и, вообще, впечатление складывалось такое, что в любой момент прямо в проходе из-за поворота может показаться допотопный позванивающий трамвай.

— Пришли! — Гелла ещё раз сверил полученные от электронного адресатора данные с вытравленными коррозией по нержавеющей стали опознавательными граффити. — Мечта всей твоей жизни и последних пятнадцати минут, Мальчиш, находится за этой дверью! Звони...

Мальчиш усердно затыкалась всеми пятью пальцами в плату оповещения. Но ожидаемый эффект достигнут не был: по-видимому, никого не было дома. На Мальчиша неожиданно жалко стало смотреть.

— Этого не может быть! Он просто, наверно, уснул! — выдвинуло растерянное до дрожи в коленках сокровище бредовую версию.

— Может, просто в гости к кому-нибудь пошёл? — попыталась утешить Мальчиша Ганни, касаясь ладонями её порозовевших щёчек. — Завтра придём, хорошая моя...

— Как же завтра, если я люблю его уже сегодня! — даже не поняла и обиделась Мальчиш. — Гелла, сделай дверь прозрачною!

— Ну, вообще-то, это не совсем правильно... — Гелла копался в таблицах эффективного хаккинга на вспыхнувшем перед ним экране голограмм-дисплея.

Через минуту дверь поплыла очертаниями, и сквозь рельефы её смутно проступило интерьер-убранство прихожей жилотсека.

— Ой, тапочки, тапочки!.. — Мальчиш чуть не захлопала в ладоши от радости.

— Мальчиш, давай завтра придём, в самом деле! — Гелла щёлкнул панелью на стене, и сверху поплыла полоса реструктуризации, возвращая дверь в обычное текстурированное состояние. — Ну зачем тебе тапочки? Мы ещё лучше тебе найдём!

— Балда глупый какой! Это же Его тапочки! Значит он дома! Просто крепко уснул! — блеснула Мальчиш скоропалительной логикой, подпрыгнув лапкой к панели и остановив реструктуризацию на середине. — Гелла, ты откроешь мне дверь?

— Нет! — спокойно и твёрдо сказал Гелла. — Во-первых, аварийный доступ-вход в жилотсек осуществляется только службами экстренной помощи...

— Ты что! — Мальчиш задрожала глазами. — Я же и есть его самая экс... экстренная помощь! Я же люблю его уже целый день! Гелла, Геллочка! Ну, пожалуйста-препожалуйста...

— Нет! — спокойно и твёрдо сказал Гелла, и полез в таблицы аварийного доступ-вхождения.

— Мальчиш, ну это, в самом деле, какой-то кошмар... — попробовала ещё приостановить и урезонить Мальчиша присевшая на полу коридора Ганни. — Ну, подумай. Вот ты бы спала, а к тебе кто-нибудь через аварийный доступ заходил! И, вообще, может твой мальчик там не один. Видишь, вон, сапожки стоят?

— А с кем? — при последних словах Мальчиш от удивления даже обернулась на не интересовавшую её до этого Ганни.

— Ну, с девочкой, например... не знаю... Может к нему уже пришёл кто-то...

— Ой, я хочу его сразу с девочкой!.. — Мальчиш радостно вздрогнула всей шкуркой.

— Не "хочу", а "люблю"... А то ты выглядишь, как какая-то жадная жадина... — внёс коррекцию Гелла, набирая на панели подобранный код силового доступа. — Чёрт, одно старьё в базах! Мальчиш эта фигня приоткроется всего на полторы секунды. Если успеешь нырнуть — твоё счастье. Если нет — я больше в ламер-гангстеров не играю, завтра придём! Давай, на четвереньки и на старт, как игрушечная лошадка — внизу самый большой люфт времени, проскочишь. Приготовилась?

— Ага... — Мальчиш стояла на лапках и даже попу приподняла от усердия.

— Три... два... один... Давай, наше солнышко!

Гелла клацнул "Enter""ом на панели управления дверью, и дверь превратилась в исчезающую вверху голубую пелену энергии. Почти сразу же голубая волна ринулась вниз, и шмыгнувшая в проём коридора Мальчиш успела. Бы... Если бы не металлоидный её переливающийся пояс, сильно оттопырившийся над задницей на штанишках. Задранная полоска, сверкнув, ударилась о возникшую энергетическую преграду, волна энергии задрожала в режиме технической неопределённости, охватив Мальчиша за поясницу, а Мальчиш напрочь застряла в дверном проёме буквально на пороге своего счастья. Гелла уже было потянулся рукой к плате управления для активации ещё одного открытия, но рука его повисла в воздухе под остановившее её Геллыно же — "Стоп!".

— Прелесть какая, Ганни, смотри! — Гелла погладил Мальчиша по сжатой тканью штанишек попке, и Ганни заинтересованно пододвинулась ближе, касаясь дёргающейся в нетерпении босоножки.

— Ну, что вы там? Гелла, давай быстрей! — Мальчиш ещё ничего не поняла и по-прежнему стремилась исключительно вперёд.

— Не-а... — Гелла нашаривал под животиком Мальчиша полязгивающую застёжку засадившего её в энергетическую ловушку металлоидного пояса. — Во-первых... там, может быть, вообще никого нет... Во-вторых, может все спят... А, в-третьих... (Или даже всё-таки опять, во-первых!..) Мы тебя любим...

Застёжка, наконец, поддалась, и штанишки скользнули по высоко задранным бёдрам Мальчиша. "Какая попка!", вздохнула Ганни. Гелла возился с теперь уже брыкающимися сандаликами.

— Вы что, обалдели совсем? Да? Я потом, когда вылезу, съем вас всех вместе с трусиками! — пыталась Мальчиш внести смятение в ряды нежданно объявившегося позади неприятеля; в конце концов, она выдвинула самый убедительный аргумент: — Мне же неудобно здесь!

— Точно... — Гелла озадаченно почесал в затылке и потрогал за правую дужку очки. — Вон пуфик маленький стоит. Попробуй придвинуть!

Мальчиш потянулась и подсунула под себя мягкий пуф из прихожей. Гелла уже вовсю демонстрировал строение прекрасных черт Мальчиша подбирающейся всё ближе лицом Ганни. "Погоди, я сниму...", Ганни внезапно резко ретировалась, и через мгновение к мягкому освещению прохода добавился яркий свет нескольких софит-камер.

— Эй, вы что там ещё придумали? — послышался жалобный встревоженный голос Мальчиша из-за той стороны энергетической завесы.

— Снимаем "кино", — пояснил Гелла, разворачивая попку перед одним из объективов и растягивая в стороны мокрые губки. — Не верно вламываться в дом любимого без подарка. Принесёшь ему это наше "кино". Про любовь! Серия не помню какая, но ты в главной роли!

— Балбесы балбесские! — донеслось из голубого прозрачного потусторонья. — Отпустите меня срочно! А?

— Не-а!.. — эхом откликнулся Гелла: он самым вульгарным образом возился теперь с поясом своих собственных брюк. — Тебе что там — скучно? Книжки пока почитай!

— Б..блин! Гелла, балда! Почитала бы я тебе книжки! — Мальчиш почувствовала, как большая головка нахально разводит в стороны её малые губки.

— Зря!.. — Гелла осторожно водил крепким надутым шариком головки назад и вперёд в начинающих сочиться половых губках Мальчиша. Ганни выбирала всё новые и новые ракурсы, преодолевая желание поцеловать Мальчиша в растопыренные от волнения пальчики на ножках, а Гелла продолжал наставительно: — Очень интересные попадаются... книжки... Там в одной Мальчишу-Кибальчишу муку великую выдумывали... А он смеялся, но так им и не сказал, что самая великая мука — это, вот, мука любви... Мальчиш, ты будешь смеяться?

Гелла не выдержал напряжения и качнул чуть сильней.

— Буржуины проклятые! — донеслось из жилого отсека.

— Ничего-ничего!.. — Гелла нежно похлопал по попе Мальчиша, покачивая её своим набухшим достоинством и доводя его уже до глубин.

"Хер..ра себе — "ничего"!", подумала Мальчиш, чувствуя распирающее всю её нутрь наполнение: размер Геллы порой доходил просто до неприличия... Пизда её уже хлюпала слюнками, а тут ещё Ганни, оставив свои снимающие рампы в автопокое, забралась со своими поцелуями под остававшуюся снаружи часть животика. Мальчиш застонала на пуфике и заелозила коленками по полу внешнего коридор-прохода. Медленно, но верно становилось до невозможного хорошо... Тепло побежало от кончиков пальцев по ножкам, по животу, по рукам; а тут ещё Ганни дёрнула язычком, зацепившись за пуговку клитора... Мальчиш почувствовала лёгкий стремительный улёт в голове и, поджав пяточки к попе Геллы, кончила.

— Любимая, ты будешь? — услышала Мальчиш за спинкой, и по попке её мурашками пробежала змеиная шкурка предчувствия — сейчас её снова отъебут... — Если что — я сниму!..

— Ой, нет! Пускай девочка отдохнёт! Потом... Дома... — Ганни ласково разглаживала складочки на ступнях Мальчиша, касаясь щекой возбуждённо подрагивающей попки.

— Ага... Мальчиш, одеваемся! — Гелла натягивал на ноги Мальчиша штанишки, пока Ганни промакивала салфеткой её влагалище. — На этот раз ещё более резко, пожалуйста, а то то так до утра будем входить!

Через несколько секунд Мальчиш, осторожно ступая, проходила в комнаты жилотсека. Любимый и ненаглядный мальчик её действительно спал в объятиях мамы, мирно прикрыв своими серебряными ресницами свои голубые глаза...

Мальчиш немного подумала над тем, вежливо ли играть в любовь сразу с мальчиком и с его мамой, если она их только второй раз в жизни видела. Мыслепроцесс ни к чему не привёл, и Мальчиш наобум потянула маму мальчика за тёплую руку: "Здравствуйте... Простите... Я вас люблю!"...

Глава третья. "День знаний".

Как-то с улицы Мальчиш влетела мокрая, растрёпанная и возбуждённая.

— У Та́иси сестра старшая в гости приехала! И мы с ними целый день в "дочки-матери" на шалопеты резались! — сообщила Мальчиш с порога валяющимся уже в постели Геллу и Ганне. — Я была папой, и они меня до жути достали!..

— Как это — "на шалопеты"? А, варвары? — не понял Гелла, прижимая к себе за задницу голую Ганни.

— Больно, наверное... — поддержала его мурлыкающая Ганни.

— Ничего не больно, балбесы! — Мальчиш, сделав вид, что забыла о существовании душа, залезала между ними, неся с собой в постель ветреные запахи городской пыли и далёких разбойничьих костров, которые они постоянно разводили с малышнёй во дворе. — Просто каждый, кто забыл, что он там мама, сестра или двоюродный дядь, получает щелбан. Правда, редко, жаль: у них всех сразу была память хорошая. Ой, умора, Таиська бегала весь день и тыкалась в каждый сучок — "Что это? Что это?"!

— Она заболела, что ли, от радости? — Гелла любил своим непониманием ещё немного подзавести Мальчиша, когда у той случались приступы нервного возбуждения.

— Сам ты заболел! — Мальчиш укусила его за плечо и ущипнула за рельефный живот. — Она просто была самой маленькой дочкой! И не знала ничего! Ей всё надо было объяснять! Блин!.. Даже, как устроен твой хуй!

Мальчиш ухватилась за иронично подталкивавший её снизу член Гелла и крепко стиснула его в кулачке. Бусинка серёжки в левом ушке её засветилась, и была тут же укрыта мягкими горячими губами Ганни.

— Идиоты какие-то! Ни о чём с ними серьёзно не поговоришь! — Мальчиш сердито поцеловала Геллу в грудь и брыкнулась попкой о мягкий животик Ганни. — Всё, замучили! Завтра я буду, как Таиська, бегать и про всё спрашивать, а вы, как я сегодня, будете важно раздувать ноздри и что-нибудь придумывать и всё мне объяснять!

— Ого! — Гелла залез к Мальчишу между ног и пощупал мощно вздымающийся страпон, а Ганни продолжала вылизывать ей ушко.

В общем, к угрозе вечером никто не отнёсся серьёзно.

А на следующий день, уже утром с Мальчишем случился приступ, который впоследствии Гелла, поправив очки на переносице и откашлявшись в воротник, обозначил, как "день знаний".

Всё утро Мальчиш отказывалась выбираться из простыней; то и дело требовала у Ганни пососать грудь; в упор не узнавала Геллу; и, наконец, напрочь отвергла завтрак под предлогом того, что она ненавидит манную кашу.

— Хочу гулять! — сообщила Мальчиш им обоим, недоумённо взирающим на сервированный стол в поисках "манной каши"; и добавила, чтоб сбить их улыбки на всякий случай: — Весь день!..

Солнечный ветер встретил их на широком проспекте, на который они телепортировались прямо чуть ли не из-за стола.

— Для чего ты носишь очки на носу? — Мальчиш непринуждённо вышагивала между Геллой и Ганни.

— Что? — рассеяно переспросил Гелла, смотря на какую-то ворону на дереве.

— Я щелбаны буду отпускать! — предупредила Мальчиш. — Как вчера! Я спрашиваю, на хрена тебе эти стекляшки на лбу, которые ты только протираешь, когда нюхаешь старые книги?

— Очки — это сложный оптический прибор, применявшийся в древности для достижения точной фокусировки зрения... — Гелла оставил свою ворону и занялся Мальчишем. — Мне так читать прикольней!

— Другое дело... — удовлетворённо проурчала Мальчиш. — Ганни, что такое "пизда"?

— Ну... пизда, вообще-то, это ты, моя девочка... — Ганни слегка поплыла в своих муках обыденной влюблённости, но тут же была одёрнута строгим взглядом Мальчиша и спешно поправилась. — Название женского полового органа из пяти букв! Больше ничего не знаю! Правда...

— Пойдёт!.. — Мальчиш довольно тиснула попу Ганни в ладошке и ненадолго убежала вперёд, изучая будто заново предстающий перед нею мир.

Некоторое время она беззаботно прыгала впереди, пока внимание её не привлёк блеск играющей хрусталём в солнечных лучах огромной витрины.

— О! Игрушки! Быстрее ведите меня сюда!

— Это игрушки для взрослых! — Гелла только начинал осваиваться в новой игре Мальчиша, но увидел такие широкие замершие в ужасе голубые глаза, что с ходу сдался и переменил тактику: — Ну, ладно. Пойдём.

Голограмма робота-продавца возникла сразу за порогом секс-маркета.

— Доброе утро! В случае необходимости могу помочь вам выбрать необходимое приобретение или просто скрашу ваш досуг!

— Доброе утро! — поздоровалась с ним Мальчиш. — Скрасьте, пожалуйста, а то эти кретины ничего толком сами не понимают, не то что мне объяснить, как ребёнку!

Она влезла на стоявшую посреди зала нейлоновую козочку и, качаясь на ней, листала в воздухе голограммы каталога. Почувствовав, что на несколько минут они случайно свободны, Ганни и Гелла, тут же опустились на пол рядом и принялись целоваться взасос. Робот стоял рядом с Мальчишем и внимательно изучал каталог вместе с ней.

— Ой, какая прелесть! — Мальчиш громко засмеялась и захлопала в ладоши над голограммой и-страпа с изящной пятиконечной звёздочкой на головке; мгновенно стихнув, она подняла полные наивности глаза на робота: — А что это такое?

— "Electronical/Life Strap-On DC-137-eZ". Электронный страпон класса и-дзет. Идеальная искусственная оболочка для Вашего энергетического тела. Одна из последних модификаций, — с готовностью откликнулся робот. — Изысканный дизайн в сочетании с удобством инсталляции. Питание — от тела энергии.

— Какой ещё "инсталляции"? — Мальчиш уже крутила в руках материализовавшуюся из воздуха модель. — Его что — на письку одевают? И для Ганни объясните, пожалуйста, что такое тело энергии...

— Касательно последнего вопроса. Тело энергии — один из основных узлов в строении тел разумных и неразумных живых существ; основной источник жизненной энергии (любви, счастья, радости и так далее); среди представителей человеческой расы тело энергии обычно выполнено в виде полового органа или органов. Касательно предшествовавшего вопроса. Инсталляция — установка модели в теле пользователя. Установка собственно фаллоимитатора производится на женские внешние половые органы. Чипы осязания располагаются, как на внешних, так и во внутренних пределах влагалища. В соответствии с целевыми обязательствами фирмы-производителя "Вы сможете обрести и прочувствовать мужские формы, не утрачивая женских".

— Ох ты! А померить можно? — Мальчиш показала язык Геллу, который внимательно смотрел на Мальчиша, очевидно припоминая, надела сегодня она собственный, подаренный ими ей в последний день рожденья, и-страп или нет.

Как выяснилось, не одела, и следующие три минуты Мальчиш провела, карячась на нейлоновой козочке, задирая юбочку до груди и подставляя роботу-продавцу своё влагалище для примерки. После недолгих мучений по инсталляции под животом Мальчиша гордо раскачивалась сияющая пятиконечием алая звезда.

— Ну как, мне идёт? — Мальчиш подсовывала источающий запах мускуса электронный конец чуть ли не под нос Ганни. — Правда, здоровский?

— Волшебный!.. — Ганни с похороненной навеки иронией поцеловала Мальчиша в звёздную головку.

— Ай, щекотно! — Мальчиш дёрнулась попкой от неё.

— Чувствительность настраивается автоматически, но при первом применении возможны лёгкие сбои, — сообщил робот-продавец. — Пусть это вас сильно не заботит! Вам удобно внутри?

— Ой, внутри мне неудобно с утра! — доверчиво сообщила роботу Мальчиш и шепнула в учтиво склонённое к ней серебристо-сиреневое ухо: — Они меня два дня не ебут!

Робот понимающе улыбнулся и сочувствующе покачал головой. Мальчиш с интересом рассматривала своё приобретение, обнажая головку, перекатывая в ладошках крупные яйца и оттягивая их на себя в стремлении заглянуть на свою обворожительную пиздёнку, издававшую почавкивающие звуки.

— Просто чудо! — пришла, наконец, она к окончательному выводу, и Геллу вспомнилось изречение из недавно попавшейся в руки агитброшюры "Антисекс и война миров": "...если это электронное "чудо" прибавить к женскому "влагалищу", то получиться "чудовище"!...".

— Мальчиш, ты чудовище! — сообщил вертящейся на козочке Мальчишу Гелла, отрываясь от губ Ганни. — Это же не твой размер!

— Я в рот сейчас тебе его дам! — пригрозила в ответ Мальчиш, покачивая внушительным и-страпом.

— Нет, я занят! — Гелла вернулся к блуждающим по его щеке губам Ганни.

И дальше по улице она уже прыгала со смешно топорщащейся своей мини-юбкой — размер страпона, в самом деле, был великоват, да и новый и-страп только осваивался с её телом. Но переубедить Мальчиша и заставить отложить тесное знакомство с новой игрушкой хотя бы до дома, было делом практически невозможным. Проспект уже был довольно оживлён и частые прохожие оборачивались на Мальчиша с вызванными её подпрыгиваниями улыбками.

— Ой, что это у меня в ухе звенит?! — Мальчиш внезапно остановилась, как вкопанная, и наклонила голову влево.

Гелла чуть не налетел на неё с ходу и еле удержал равновесие. Мальчиш озадаченно сняла левую серёжку и рассматривала её на ладошке.

— Смотри, светится ещё... Гелла, чё это она?

— Пи-пи хочет! — съязвил в шутку Гелла, за что немедленно и поплатился.

— Щелбан за прокол! Стратил! Давай заново! — Мальчиш подпрыгнула радостно и таки умудрилась щёлкнуть Геллу по лбу.

— Датчик-индикатор эротического настроения предназначен для определения состояния человека — его владельца, — почёсывая лоб, Гелла невольно припоминал стиль общения с Мальчишом робота-продавца, от которого Мальчиш осталась, судя по всему, без ума. — Существует довольно сложная градация порогов эротического возбуждения по семибальной шкале Рихтера. Но практическое использование обычно имеют лишь состояния "да/нет" для внешней сигнализации и визуализации, а также состояние бесшумной вибрации, служащее внутренним оповещением для самого хозяина датчика о начинающемся повышении уровня основной энергетики...

— Классс!! — Мальчиш иногда просто обожала слушать, как из Геллы потоком несутся непонятные слова: в такие минуты он даже казался ей умным. — Продолжай...

— В зависимости от класса половой принадлежности (женский/мужской) датчик-индикатор светится красным, либо синим цветом, соответственно. Носится датчик-индикатор на левой стороне тела и обычно работает в паре с симметричным ему правым датчиком предпочтения, который выражает уже не только степень активности через яркость, но и вид, либо виды, сексуального предпочтения через цветные светодиоды. Цветовые гаммы эродатчика предпочтения могут быть самыми обширными. Основные используемы цвета: синий или голубой — предпочтение партнёрства мужских полов; красный или розовый — предпочтение полов женских; серый или матовый экран — режим самоудовлетворения; сиреневый — согласие на любое партнёрство.

— Ой, а у дяденьки, вон, зелёный горит! Это что? Кого дядя любит? — Мальчиш держала себя за руку, чтоб не тыкать невежливо пальцем.

— Уф... Это значок, Мальчиш, а не эродатчик! — Гелла вытер пот со лба. — Значок охраны природы. Дядя лесник. Он любит лес.

— Здорово!.. — согласилась Мальчиш. — Как друид...

— До чего же хочется согласия на любое партнёрство!.. — потянулась всей спинкой Ганни, пять минут уже слушавшая болтовню Мальчиша и Геллы, стоя у окошка какого-то автомата и облокотившись на его перемигивающиеся лампочки.

— Да, я тоже уже ебаться хочу, а ты, Гелла — достал! — Мальчиш вкручивала попискивающую серёжку обратно в ушко и очень старалась одновременно высовывать на показ язык облегчённо замолчавшему Гелле.

— Ага, — засмеялся Гелла, не выдержав и теребя Мальчиша за щёчки, — министерство основной энергетики и здравоохранения настоятельно рекомендует не сдерживать, но по возможности развивать свою эроэнергику. Давай, ищи уже быстрее!

Мальчиш покрутила головой по сторонам, и взгляд её остановился на небольшом фонтане в околопарковой зоне проспекта. Через миг она уже тянула с собой за ладошку Ганни. "Мальчиш, мы будем купаться? Ты же собиралась...", Гелла еле поспевал за ними.

Но Мальчиш не намеревалась купаться. Рядом с фонтаном стояла утопающая в зелени лавочка, на которой они все втроём и оказались. На лавочке сидела молодая мама с коляской и играла искристыми голограммами со своим малышом. Малыш смеялся весело переливающимся над коляской фигуркам и периодически потешно агукал. Оба эродатчика в бисеринках ожерелья женщины светились ярко розовым. Вдобавок, молодая мама, видимо, довольно увлеклась своим занятием, потому что животик под её лёгким платьем выпирал острым мячиком следующей беременности. Мальчиш присоединилась к её играм с коляской почти сразу же.

— Ой, а можно я его поглажу? — вопрос касался вовсе не малыша в коляске, а малыша в животике: Мальчиш уже задирала платьице на молодой маме и прикладывала ухо к её чуть выпуклому пупочку. — Ой, шевелится! Хороший мой!.. Как ты там? Попу не жмёт? Ел сегодня? Вот, умница...

Мальчиш высунула кончик языка и стала гладить через животик молодой мамы своего пока молчащего собеседника. Молодая мама, улыбаясь, чуть замедлила покачивание коляски, гладила свободной рукой Мальчиша по голове и блаженно жмурилась, всё выше к небу поднимая глаза: лизать и целоваться, что ни говори, эта малолетняя засранка умела, как никто на свете! "Почему у беременных женщин такой вкусный и мягкий разрез влагалища?", думала про себя Мальчиш, спустив до коленок женщине трусики и влизываясь в недра алой намоченной вульвочки, но была неожиданно услышана Геллой и Ганни. "Во время беременности железы внутренней секреции выделяют...", начал было ответ Гелла со всей собранностью недавно схлопотавшего линейкой по лбу школьника, и Мальчиш была вынуждена подумать ему уже целенаправленно: "Заткнись! Это я просто так спросила. Я тоже хочу себе такой животик и такую вкусную письку! Когда вы мне уже сделаете?". Гелла и Ганни тихо рассмеялись, целуясь друг с другом: "Совсем скоро! Ты ещё маленькая! Мы пока Ганни такой животик сделаем для тренировки!". "Налижусь!..", Мальчиш мечтательно закрыла глаза, всхлипывая от радости во влагалище беременной молодой мамы. Женщина пребывала уже на седьмом небе от счастья и осторожно сжимала ножками щёчки Мальчиша. Через несколько мгновений малыш в её животике боднул чем-то Мальчиша в язычок, и молодая мама, тихонько застонав, кончила, улыбаясь в сияющее над её глазами небо...

Гелла и Ганни целовались, как отрешённые, рядом на лавочке, и Мальчиш, отцепив одной босоножкой другую, толкнула их голой пяточкой. На что они абсолютно никак не отреагировали.

— У меня новый чудесный писюн вот... — Мальчиш забралась на лавочку с лапами и уже задирала свою мини-юбочку, демонстрируя своё приобретение блаженствующей на солнышке молодой маме. — Правда, красивый? Мне нравится...

Молодая мама взялась за возбуждённый страпон кулачком и лизнула по вздрогнувшему стволу. "Вы не могли бы... пожалуйста... меня отодрать?", Мальчиш ласково и немножко нервно гладила её по рукам и плечам. "Ой, не знаю...", молодая мама нерешительно улыбнулась и сильно сжала в кулачке страпон так, что Мальчиш тихо охнула, "Я почти не умею... И он очень большой, мне кажется, для Вас, моя ласковая!..". Молодая мама перестала покачивать коляску с уснувшим своим сокровищем и погладила Мальчиша по большим горячим яйцам. "Ничего... Мне дяденька-робот сказал, что там три величины активации!.. Войдёт на самой маленькой...", Мальчиш умоляюще елозила губками по нежному ушку женщины. "Ну хорошо... попробуем...", женщина с сомнением покачала головой и принялась стягивать трусики и платье. Мальчиш оперативно деинсталлировала искусственный член. Тот сразу сдулся и заново вставал уже вмонтированным во влагалище молодой женщины. А Мальчиш уже торопливо вцеплялась в спинку лавочки, задрав мини-юбочку и сильно прогибаясь в пояснице.

— Маленькое моё чудовище! — отвлеклась Ганни от поцелуев с Геллой. — Никогда не успевает толком раздеться.

Она оказалась за лавочкой, над Мальчишом, и с ловкой нежностью стала стягивать с неё топик и мини-юбочку прямо через голову. Мальчиш не сопротивлялась и только осторожно покусывала Ганни в изгибы локотков раздевающих её рук. Молодая мама сильно расставила ножки и возилась с приподнятым страпом, вводя его в узенькое влагалище. Наконец, головка скользнула в тесно сжатые скользкие губки, и Мальчиш одновременно почувствовала, как толстый член заполнил её малышку на всю глубину и как надутый мячик животика беременной женщины коснулся спинки и ягодиц выгнутой вверх попки. "К..кайф!..", простонала Мальчиш, наклоняя голову и с интересом наблюдая, как размашисто начинают толкаться об её лобок большие пушистые яйца страпона. Ганни переклонилась через лавочку и поглаживала ладошками, целуя, шарик надутого животика женщины, а Гелла присел рядом и подталкивал одной ладонью молодую маму в попку, помогая ей обрести привычный Мальчишу ритм. Молодая мама уже вновь заходилась в лёгкой эйфории нахлынувших чувств, а Мальчиш изо всех сил вибрировала животиком, сжимая и разжимая мышцы влагалища на втиснутом в неё электронном хую. Хуй постанывал и пускал слюнки у неё в пизде, молодая женщина стискивала в руках маленькую талию Мальчиша и, закрыв глаза, учащённо дышала открытым ртом. Гелла свободной ладонью стал водить по её мягким подёргивающимся грудям с тёмно-коричневыми сосочками, и соски мгновенно подобрались в твёрдо-упругие торчащие бугорки. Мальчиш почувствовала приближение оргазма и, сильно поджав, потянула пиздою несколько раз за хуй. Женщина пронзительно вскрикнула и вогнала страпон до упора под нежные ягодицы. Мальчиш всей попкой ощутила мягкое наложение горячего трепещущего прижатого к ней животика. Струя спермы ударила жаркой волной в дрожащую от волнения матку, и Мальчиш впилась губами в мягкий белый бочок Ганни, испытывая головокружительную эйфорию ответного оргазма...

Вечером, подводя итоги дня на одной из отдалённых улиц города, Мальчиш пришла к выводу, что быть ничего не понимающим ребёнком ей сегодня очень понравилось. И она пообещала Геллу и Ганни, что достаточно им будет лишь "хорошо себя вести", и она им устроит подобный "день знаний" ещё неоднократно.

Глава четвёртая. "Час пик".

...Двери автобуса распахнулись, и она на мгновение залюбовалась видом двух полуобнажённых поп, чуть не выпадающих наружу. Никто выходить на этой остановке, как оказалось, не собирался, а им всем троим необходимо было оказаться в автобусе во что бы то ни стало: ждать Мальчиш не любила и не смогла бы простить двум своим спутникам даже такой малой жизненной неудачи. Поэтому Гелла собрал в охапку свисающие попы и подал их вперёд со всей нахрапистостью промышленного бульдозера. Мальчиш тут же ринулась в образовавшуюся щель между бёдрами пассажиров, а Ганна окончательно вогнала её в автобус своими стройными сильными формами. Первые десять метров пути двери автобуса отказывались закрываться напрочь, но Мальчиш, наконец, извернулась и чудом проскользнула с подножки в центр задней площадки. Позади раздался хлопок уплотнительных створок, и водитель перестал излагать по внутреннему коммутатору своё мнение о родственниках вновь вошедших.

Мальчиш висела на поручне с топиком задранным почти до уровня сосков и думала о том, что никогда не могла понять, почему транспортная толкучка называется "часом пик". В карты здесь никто, вроде, не играл... Может под пиками подразумевались те штыки, что донимали порой представительниц женских полов... Или может имелся в виду тот жалобный писк, который поднимался от эродатчиков в это время с особым ожесточением...

— Девушка, вы сходите? — толстый дядька прервал этимологические грёзы Мальчиша на полумысли: он немного замешкался и теперь, пребывая в одних шортах, спешно протискивался большим волосатым пузом прямо по оголяющейся всё больше её груди.

— Впиздусвамисходитеещёбпослеостановкиспросил! — не повышая голоса и глядя в усы дядьке взглядом невинного голубоглазого ребёнка, произнесла довольно внятно Мальчиш и добавила совсем уже тихо: — Бля...

У дядьки тут же сработал и засветился эродатчик впирсингованный под левый сосок мохнатой груди. Он еле отвёл глаза от голубых озёр-глаз Мальчиша и выскочил из автобуса уже чуть ли не на ходу — ему, видимо, действительно нужно было уже выходить. Мальчиш, довольная произведённым впечатлением, зависла на поручнях сразу двумя руками, не заботясь о выпрыгнувших уже окончательно наружу своих грудках. И вдруг на левом ушке клипса ожила первыми сигналами вибропозыва. "Блин!", этого Мальчиш не ожидала так рано — эпизод с толстым дядькой нечаянно подзавёл и её саму. Она срочно сглотнула капсулу деактиванта из жевачки: без хорошей разминки Мальчиш не любила участвовать даже в дворовых драках в детстве. Клипса утихла, а Мальчиш с проблесками первого интереса начала оглядываться по сторонам.

По бокам её, словно в неусыпном конвое, уже отвисали порядком поднадоевшие ей за это утро Ганни и Гелла. Оба, то по очереди, то вместе, гладили её незаметно по попке, отчего тащились неимоверно. Впрочем, датчики обоих молчали и даже не вибрировали. Ганни отвернулась от Мальчиша и хотела курить. А Гелл вообще читал какую-то затёртую книжонку, поднося её к стёклам близоруких донельзя очков, перелистывая страницы чуть ли не носом и являя собой вид самой оголтелой асексуальности. "Буржуины проклятые!", подумала им Мальчиш, и Гелла сжал её булочку под мини-юбкой своей мокрой пятернёй чуть сильней, нахально ухмыльнувшись в потрёпанный бестселлер. Прямо перед Мальчишом качалась затянутая в шёлк пышная фигура какой-то тётеньки, о которой Мальчиш пока только смогла подумать, что если бы она вышла вместе с тем дядькой, то час пик в автобусе сразу бы кончился. Покрутиться на месте, как любила делать Мальчиш на задней площадке для улучшения обзора, никак не получалось — тесно на этот раз было в самом деле чуть не до хруста в костях. А клипса ждать долго не будет, раз уж очнулась... Мальчиш ещё раз с ожесточением толкнула в бок Гелла, от неожиданности тут же тихонько чихнувшего в книгу, ущипнула за подставленную мягкую половинку попы Ганни, и решила уйти от них куда-нибудь навсегда, например на среднюю площадку или даже в самый перёд. Но тут автобус качнуло на развороте, и взгляд Мальчиша упал на симпатичную худенькую женщину, стоявшую сразу за необъятными формами впереди.

Женщина стояла спиной к Мальчишу и смотрела в окно. Острые лопатки на спинке подрагивали в бесконечном, до самой поясницы вырезе платья, а в левом ушке мигало и еле слышно в автобусном грохоте попискивало рубиновое колечко. Аналогичное правое колечко предпочтения горело ярко выраженным синим светом. "Ничего... Подождём немножко...", Мальчиш с долей уверенности оценивала окружающую женщину ситуацию. Кроме пышных грудей рядом с ней находилась только какая-то совсем юная студентка, изучавшая конспект в подвешенном на поручень мониторе и беззаботно грызшая большое зелёное яблоко. Представителей мужских классов близко не было, и ждать действительно пришлось недолго. Худенькая женщина нервно перебирала ножками, а синий свет её датчика предпочтения уже соседствовал с розовым. "Ещё немножко... моя хорошая... сейчас... вот...", Мальчиш чувствовала, что действие деактиванта скоро подойдёт к концу. Все цвета датчика на ушке женщины, наконец, сменились одним ярко-сиреневым. "Ну вот... Теперь кто хочет, куда хочет, и как хочет...", удовлетворённо потянулась Мальчиш к краю своей мини-юбочки, наблюдая за сиянием тихо позванивающего аметиста. Она ещё раз оглянулась по сторонам — нет, больше всего на свете, она не могла перенести в людях равнодушия! Очкарик этот с книжкой, студентка с конспектом — человек погибает, а у них ноль-эмоций! "Блин, самая читающая страна в мире просто...", в негодовании Мальчиш даже слегка порозовела щёчками и дотронулась до объёмной попы перед собой.

— Тётенька, пропустите меня, пожалуйста, а то меня здесь эти двое за попу хватают! — попросила громко Мальчиш, протискиваясь к полуобнажённой нервно подрагивающей спинке.

— Проходи, проходи, моя девочка! — обладательница пышных форм прикрыла всем своим телом сзади Мальчиша и, обернувшись, показала пухлый розовый язык Геллу и Ганни.

Мальчиш тут же коснулась кончиком язычка вздрагивающей спинки: медлить было нельзя — сиреневый аметист мог вот-вот уже обратить свой свет в серый режим самоудовлетворения, и ручка женщины уже тянулась вниз по животику. Левая клипса Мальчиша незамедлительно завибрировала и перешла, засветившись, на лёгкий писк, а правую Мальчиш активировала в красный тон — никаких писунов, кроме своего собственного, она сейчас видеть не хотела. Худенькая женщина своей стройной талией сразу выгнулась назад, маленькой попкой уткнувшись Мальчишу в живот, и Мальчиш обеими руками взяла её за раскалённые лучами солнца плечи. Худенькие плечики чуть вибрировали в тряске автобуса, и из-под мини-юбочки Мальчиша полез вверх неутомимый страпон. Мальчиш осторожно обнажила хрупкие плечики женщины, стянув с них лёгкую ткань платья, поцеловала немножко ещё в верхние бугорки позвоночников, потрогала небольшие напряжённые грудки женщины, и нырнула обеими ладонями в трусики прямо через глубокий разрез платья. Как и следовало ожидать, клитор был уже надут словно спелая ягода, а гладкая щель напоминала свежеразломленный апельсин. Трусики были мокры насквозь, и, немного повозившись с истекающими негой складками страждущей вульвочки, Мальчиш взяла трусы за края обеими руками и резко сдёрнула до самых коленок женщины, всей спиной сама утонув на миг в роскоши горячего тела позади себя. Порывы жара со спины её не сильно беспокоили, поскольку она вполне надёжно была прикрыта вся той толстой тётенькой сзади.

Задрав край платья и потрогав ещё чуть-чуть влажный зев истекающего соком влагалища под попкой женщины, она сжала в руке и направила головку своего электронного чуда в подставленный зёв. Женщина вздохнула и сильно прижалась к стеклу автобуса всем телом, одновременно выгибая в талии попку как можно сильнее назад. "Блин, до чего неудобно!", подумала Мальчиш, чувствуя, как сильно начинает забирать волна чувств поднимающаяся из-под живота от входящего в ритм жаркого соприкосновения голых тел внизу. Но думать не помогло, узкое влагалище женщины так крепко ухватилось за член, что Мальчиш испытывала лёгкое головокружение от кайфа, и через несколько минут Мальчиша качало, как заведённую, над выгнутой попочкой уже громко стонущей женщины. Плюнув на всё, Мальчиш крепко стиснула двумя руками женщину за талию и начала вгонять ей в полный рост до пошлёпывания мокрых яиц страпона по текущим и капающим губкам вульвы. Полная женщина позади изо всех сил упиралась в поручни, стараясь в окружающей тесноте высвободить максимальный простор для раскачивающейся попки Мальчиша. Наконец, её собственный эродатчик не выдержал и комаром зазвенел. Женщина у окна протяжно вздохнула и закрыла глаза, подставляя лицо лучам ослепительного солнца. Животик она сильно напрягла, и створки её влагалища превратились в тугой сильно сжимающий замок. "Ууу-х, бля!", вырвалось из нежных девичьих уст Мальчиша, и она стала бурно кончать в глубину зажавшего её крепкой хваткой влагалища. Женщина подёргивала попочкой, кончая в ответ...

Вслед за оргазмом женщина обернулась и, благодарно улыбаясь, потянулась к губкам Мальчиша для поцелуя. Увидев, с кем имеет дело, она перевела сиреневый ритм в розовый, но оба датчика продолжали гореть, и Мальчиш не стала деактивировать страпон. Они так и раскачивались, продолжая несильно волновать друг друга в поцелуе. Но целуясь со своей автобусной пассией, Мальчиш почувствовала что-то неладное между своих сжатых булочек. Явная фаллоформа прижималась к ней в тесноте, и Мальчиш уже готова была поклясться, что на подобное хамство мог решиться только Гелла, этот близорукий исследователь античных фолиантов!.. Она скосила глаза — Гелла читал по-прежнему в довольно безопасной недосягаемости, и очки у него сползли на нос. Кто мог ещё отважиться на такое безобразие при её алом свете клипсы предпочтения, Мальчиш в толк взять не могла, поэтому она освободила осторожно ротик из объятий своей женщины, и та с готовностью вновь отвернулась к окну, чуть сильней завибрировав попкой по торчащему стволу Мальчиша. А Мальчиш обернулась с открытым вопросом в широко распахнутых глазах к полной прикрывавшей её тыл тётеньке. "Лапочка моя!.. Ну, пожалуйста!!!", в глазах тётеньки читалась невыразимая мольба, а с губ срывался прерывистый шёпот. От искренности этой мольбы попка Мальчиша чуть раздвинулась, а один край клипсы заметно поголубел. "Хоть познакомиться...", вздохнула Мальчиш, пошире раздвигая ножки и пропуская под себя внушительное достоинство тётеньки, которая также, как и Мальчиш, видимо, не расставалась с электронным страпоном; лапка Мальчиша потянулась к себе между ног для знакомства-исследования. На горячем, чуть влажном стволе уже лежала чья-то узкая ладошка. И эту ладошку, увитую серебряными спиралями вечности, Мальчиш смогла бы узнать не из одной тысячи. Она шлёпнула по ней, и Ганькина ладошка проворно улизнула из пылающей жаром промежности. Но Мальчишу вдруг показалось что-то подозрительным, и она согнулась сильней в спинке, перебирая в пальцах горячую отвисшую мошонку и пробираясь пальчиками дальше. Дырочки влагалища не было... Перед ней (а точней позади) был самый настоящий транс! Мальчиш охнула, клипса заиграла сиреневым светом, а ладошка Мальчиша уже толкала вздутую головку тётеньки-транса к себе во влагалище. Теперь Мальчишу не нужно было больше двигаться: полная тётенька, прижимая огромными горячими грудями Мальчиша к спинке худенькой женщины, драла их сразу обоих своими мощными телодвижениями. Рядом пискнул ещё один эродатчик, и Мальчиш, чуть обернувшись, увидела, как меркнет экран дисплея, и загораются щёчки стоящей рядом студентки. Датчики высветили сразу розовый и голубой, студентка потянулась губками к ушку женщины прижатой к окну, но Мальчиш подставила ей своё ушко, сама трогая губами нежную шейку постанывающей женщины. Невдалеке пропищало ещё что-то в крайне знакомых Мальчишу тонах — это очнулся ещё один почтенный читатель. Гелла вправлял свой надыбившийся отросток юной студентке со всем накопившимся в нём чувством юмора, ежесекундно поправляя очки на переносице и стараясь удержать захлопнутую книжку под мышкой.

Через полчаса в автобусе было жарко не только от полуденного слепящего солнца. Мальчиш отдувалась в объятиях целующей её в плечи полной тётеньки и истекала потом между двух женских тел. Утешало её в жару этой печи только одно: Геллу с его натянувшейся на хуй студенткой было ещё неудобней. Неопытная студентка забросила сгоряча одну ножку на поперечный поручень автобуса, и теперь её разрывало в полушпагате от толчков члена вверх и автобуса во все стороны. Она видимо мучалась, ужасно краснела и взахлёб целовалась с пожилой женщиной, сидевшей на сиденьи прямо у неё под пиздой. Ножку, впрочем, студентка опустить и не пыталась, то ли оттого, что женщина ласково похлопывала её пальчиками по пизде, то ли и в самом деле было некуда. А Гелла донимал, ко всему, какой-то пятилетний ребёнок. Девочка дёргала его за край спущенных шорт и упрашивала "Дядя, дай пососать... Дядя, дай...". Мама ребёнка была отвлечена от надлежащего воспитания усатым дяденькой с портфелем и в тапочках, который ёб её, ласково похлопывая пухлой ладошкой по попке. Лишь изредка женщина отвлекалась и сквозь стоны произносила нечто вроде "Солнышко... Ну как же дядя тебе даст... Ох-хо!... когда у дяди один только член... Дядя занят, не балуйся... ты маленькая ещё... Уух!". Девочка обиженно оборачивалась на маму и продолжала теребить Гелла за шорты, но у того сил хватало только на то, чтобы погладить ребёнка по голове: его самого уже довольно сильно штормило не первый десяток минут, и в наплывах чувств он еле дышал. Мальчиш с трудом просунула руку, потрогала яйца Гелла и засмеялась, увидев несчастное лицо девушки-студентки внутри которой вздыбился до предела его хуй. "Ууф-фх! Пизда, а не девочка!", на одной ей понятном наречии строго выдохнул Гелл в сторону Мальчиша и наклонился к уху студентки: "Немножко ещё потерпи, моя хорошая! Сейчас разгрузка придёт...".

Ещё минуты три они сладко карячились на этих поручнях, пока по внутреннему коммутатору не донеслось "Граждане пассажиры! Автобус перегружен по классу А-Цэ-три икс. Просьба всех имеющих возможность пересесть в поданный автобус разгрузки!". К счастью возможность ещё была более, чем у половины пассажиров, и после непродолжительной стоянки заметно полегчавший автобус вновь закачался широкими боками по магистрали.

Ситуация сразу резко разрядилась, и на весёлом хорошо теперь продуваемом со всех сторон солнечном просторе продолжали раскачиваться уже лишь самые увлёкшиеся процессом случайной любви пассажиры. Мальчиш вовсю целовалась с расхристанной вдрызг худенькой женщиной стонущей у неё на губах. Их полная транс-налётчица, скинув совсем одежды, стояла на четвереньках и влизывалась в совокупляющиеся промежности своих любовников. Гелла, только что испытавший головокружительный совместный оргазм со своею студенткой, без сил сидел на мягком сиденьи, а между его широко раскинутых ног ползал, играя ротиком со спущенным членом счастливый ребёнок, оцеловываемый не утратившей нежности студенткой. Девушка никак не могла прийти в себя после получасовой растяжки и, стоя на карачках, никак не могла свести ножки вместе. Этим вовсю пользовался усатый обладатель портфеля и тапочек. Он стоял сейчас позади девушки и усердно вколачивал ей под оттопыренную попку свой средних размеров предмет женского обожания. А мама ребёнка теперь удобно устроилась на тех самых поручнях, которые мучили девушку-студентку, и, широко раздвинув колени, давала вылизывать свою влажную незащищённость по очереди пожилой даме и Геллу.

"А где эта пизда-крошка?!", мелькнула тревожная мысль в голове Мальчиша, и язык её щекотнул нёбо закатывающей глаза женщины. Вместе с её головкой развернув свой взгляд и не отрываясь от сладко-горячих губ, Мальчиш обнаружила предмет своей тревоги в самом углу автобуса в переливах трёх до очень тёмного смуглых тел. Белоснежное тело Ганни терялось и выныривало, отчаянно контрастируя с почти чёрными телами каких-то дико наколотых и изукрашенных персонажей, чью принадлежность к человеческой расе обозначали только офицерские светодиоды на сброшенных кителях. "Грязная проститутка!", горячо встрепенулась Мальчиш, и женщина застонала и забилась попкой, прижимаясь к её телу. "Расистка проклятая!", добавила Мальчиш уже направленно Ганни, "Сейчас всех троих отберу себе!". Ганни улыбнулась одними глазами, поскольку рот был занят, и вильнула попкой на крепком хую в сторону Мальчиша. Будь они одни, Мальчиш ни за что не потерпела бы такого. Она и сейчас уже ринулась было в сторону этой бедламящей с Ганни троицы, но оргазм женщины, заходившейся в чувствах у неё на губах и на страпоне, заколотил заодно и тело Мальчиша своими конвульсиями. А женщина-транс захватила в рот оба яйца Мальчиша и подбородком сильно упёрлась во влагалище. Мальчиш оторвалась от пылких губ замершей в сотрясающем отрешении женщины и от одного взора на её искажённое любовной мукой лицо стала испытывать всё нарастающую дрожь в коленках и невероятно-приятную щекотку в пизде...

Когда всё кончилось, Мальчиш нашла себя сидящей на мягком полу автобуса и мирно посасывающей тугую головку большого члена ласкающей её женщины-транса. Женщина гладила её по голове, нежно трогала сисечки и подмышки, а поджатые яйца её свидетельствовали о том, что член её вот-вот разрядится полновесной порцией спермы прямо Мальчишу в рот. Мальчиш сильно вдохнула через раздувшиеся ноздри носика и несколько раз крутанула головой вправо-влево, губами вращаясь вокруг головки. Женщина не выдержала, засмеялась и сильно откинулась назад, вдвигая поглубже Мальчишу в ротик хуй. Хуй запульсировал и пенный поток молока побежал, не вмещаясь, у Мальчиша по губам...

Ближе к вечеру в автобусе, нёсшемся без остановок с самой разгрузки, стояла почти полная тишина изошедшейся в неге любви. Тела простирались там, где застали их последние любовные схватки, и только из головы автобуса ещё иногда доносились всё более редкие постанывания и всхлипывания. Чарующий нежный запах утомлённой любви не в силах был выветрить, казалось, даже тёплый вечерний ветер в распахнутые форточки. Оранжевые лучи солнца ластились по белым, серебряным, жёлтым, чёрным, коричневым, голубым телам, и плавно покачивающийся боками автобус негромко удовлетворённо урчал.

"Бляди, приехали!", негромко подумала Геллу и Ганни Мальчиш, разыскивая свои трусы в горках наваленных куч одежды, "Где вы там?". Найти тела товарищей оказалось не намного легче, чем отыскать собственные трусы. Гелла возник откуда-то из-под сиденья автобуса с треснувшей дужкой очков и видом форменного идиота. Ганни вообще никуда не хотела идти и никак не могла выпустить изо рта чернокожий мирно спящий член, который она, видимо, уже считала неотъемлемой частью собственного тела. "Отъебать бы вас, пиздамоты, ещё по разу, чтоб помнили! Да всё некогда...", Мальчиш вытаскивала Ганни из сумеречно-жаркого переплетения и целовала в упирающиеся коленки, "Пошли уже... остановка наша... ну вас в пизду...".

Гелл нажал кнопку "По требованию", и автобус с мягким урчанием притормозил, распахивая дверки. И только коснувшись стопами земли, Мальчиш почувствовала, как непослушны и легки стали не сходящиеся в коленках ноги.

— Блин! Думала же девочкой не быть хоть день... Всё из-за вас, раздолбаи! — Мальчиш чуть покачивалась на неверных ногах, постепенно обретая ощущение почвы под собой. — Из-за вас, мои дорогие придурки, меня так разъебли!

От праведного, но не совсем справедливого гнева "дорогих придурков и раздолбаев" спасал только их ещё более жалкий вид. Гелла на карачках обнимался с остановочной скамейкой, а Ганни просто сидела на тёплой вечерней земле, и в глазах её было написано полное и блаженное всё равно...

"И для чего люди ездят в автобусах, трамваях там разных, троллейбусах?..", размышляла Мальчиш несколько озадаченно, глядя на косые лучи ярко-алого закатного солнца проливающегося всей своей красой сквозь ажурные конструкции вышки Air-станции, на верхней площадке которой посверкивали серебром лёгких металлов три совершенно свободных скоростных геликоптёра...

Глава пятая. "Toailion".

Летним солнечным утром Мальчиш сидела среди изумрудного безумия окружающей растительности на одной из диких банкеток городского парка культуры и отдыха и дотягивала коктейль из продвинутого Пушкина & классик Боккаччо.

— Одна! Опять одна! — она с удовольствием потянулась на зажужжавшей банкетке, радостно жмурясь от солнца и ощущая лёгкие покалывания тоски по "этим дебилам".

Гелла и Ганни неделю назад были выперты ею в полумесячный круиз по океанам планеты, чему Мальчиш радовалась вполне естественно несколько первых часов и немного искусственно всё остальное время.

Солнечное её потягивание закончилось выпадением из рук инфокристалла и сигналом клипсы-эродатчика. "Ага...", Мальчиш удовлетворённо похлопала себя ладошкой по губкам под шортиками, "Самое время... Повеселимся, приятели!". То, что "приятели", к которым по привычке относилось обращение, веселились сейчас за многие часовые пояса от неё, Мальчиша совсем не смущало: в парке легко можно было найти что-нибудь интересное в любое время суток. Мальчиш встала с банкетки и даже слегка подпрыгнула от упругого весёлого настроения под животиком. Оба датчика уже сияли вовсю. "Разнесу ближайший сортир!", определилась в желаниях Мальчиш и стремительно по-детски поскакала по зелёным аллеям и тропинкам.

Бело-прозрачный домик паркового туаильона подвернулся ей навстречу почти сразу же, но внутри его Мальчиша ожидала печальная неожиданность: туалетный павильон был пуст абсолютно, и в нём можно было разве что пописять и поиграть в самоудовлетворение. Любовью к себе любимой наедине с собой же самой Мальчиш занималась вчера, позавчера и три дня назад. Не то чтобы надоело, но сейчас просто явно тянуло на приключения.

Мальчиш озадаченно осмотрела ряды пустых кабинок оправления, повертелась среди сверкающих никелем душевых и даже заглянула в саун-комнату в конце павильона. Никого и нигде не было! "Как это?", Мальчиш чувствовала себя будто в лёгкой ирреальности, "Может его только что построили?". Она вышла на улицу и только тут обратила внимание на то, что аллеи парка не по-утреннему пусты, а совершенно пусты. "Оп-па! А я не сплю?", Мальчиш хотела потрогать себя за и-страп, но сегодня он остался дома, и ладошка сжала подающие сигналы желания губки в шортах.

В любом случае в парке ей сейчас было делать нечего. До ближайшего городского туаильона было минуты три ходьбы или мгновение телепортации. Но Мальчиш решила немножко помучить свою заводящуюся милашку и мало того, что отправилась пешком, но и пошла неторопливым шагом прогуливающейся по парку собирательницы гербариев. Хватило её не надолго: к концу первой минуты она уже подпрыгивала на ходу, а потом перешла на свой обычный подобный лёгкому аллюру бег. "Ух ты!", она зацепилась за сверкающий турникет на выходе из парка. Над турникетом в объёме переливался текст — "Closed on preparation!". "Через вход надо заходить, а не через заборы лазить!", раздался над ухом голос Гелла. Мальчиш обернулась по привычке, чтобы скривить ему рожу, но тут же опомнилась: "Ой, глюки уже! Это же я сама подумала. Ничего, вернётесь вы у меня!".

Невдалеке уже показалось своими хрустальными отблесками здание городского стационара общественной гигиены, а клипса предпочтения Мальчиша ярко сияла сиреневым цветом. "Ну, нет, так не пойдёт!..", Мальчиш на ходу разгрызала шелестящую обёртку деактиванта. "Скромнее надо... скромней... Только пописять. Ну или, может быть, ещё покакать...", обе клипсы на ушках Мальчиша присмирели, и вскоре даже излишне скромное юное очарование с огромными голубыми глазами вошло неспешно в двери под переливающимися искрами неона: "Toailion".

Обстановка в бело-никелевых покоях павильона царила мирная и довольно безмятежная. Несколько девочек негромко, но оживлённо щебетали в соседних друг с другом кабинках; вихрастый подросток дрочил, откинувшись на кресле оправления; темноволосая женщина вытирала махровой салфеткой влагалище, собираясь покинуть своё минутное пристанище.

Мальчиш с почти незаметно светящимися датчиками проследовала в дальний конец комнаты оправления, по дороге внимательно оглядывая ряды присутствующих. Она уселась на гигиенический стульчак прямо напротив усердно кряхтящего дядьки в форме то ли пожарника, то ли персонала, и сразу сильно раздвинула ноги в стороны, будто писять она умела только в этой не слишком удобной позиции. На всякий случай, чтоб не промахнуться, она сильно растянула за губы в стороны свою зудящую дырочку и громко рассмеялась над видом своего истязаемого распростёртого бутона.

На хулиганскую выходку обернулись все присутствовавшие, женщина с махровым тампоном в руках застыла на мгновение и улыбнулась в сторону Мальчиша, а из Мальчиша уже со звоном вылетала и разбивалась о даэль-фарфор серебристо-жёлтая струйка. Дядька мигом своё откряхтел и теперь прятал смущающийся взгляд за дежурною суетой по настройке биде. "Интересно, успеет подмыться?", Мальчиш внимательно смотрела на член дядьки, покачивающийся между ног и кажется начинающий увеличиваться в размерах. Звонкая струйка иссякла под ней, но Мальчиш так и продолжала сидеть, широко растягивая алые губки перед суетящимся и нервно поглядывающим на неё дядькой. Наконец, на лацкане у него вспыхнула молния эродатчика, и Мальчиш удовлетворённо шмыгнула носом, наблюдая как из-под кожицы шкурки высовывается во всей красной красе возбуждающаяся головка. Мужчина спешно ополаскивал зад над возникшим под ним биде. "Успел...", Мальчиш перестала тискать пизду и закусила средний палец левой руки вместе с нижней губой, создавая образ озадаченного дядькиным суетливым поведением ребёнка. А тот, лишь чуть выше колен подтянув штаны, уже приближался к кабинке Мальчиша со своим вздыбленным на все семьдесят пять достоинством. "Дяденька, дай пососать!", Мальчиш вынула палец изо рта и собиралась произнести эту прицепившуюся к ней в последнее время и ставшую дежурной фразу, но не успела: здоровенный хуй въехал к ней в ротик, издав лёгкий "хлюп" и оставив Мальчишу возможность только мычать, старательно насаживаясь головой. "Вот так, блин...", думала Мальчиш, наяривая дяденьке торчавший уже на полные сто половой член, "И не поговорить толком по-человечески!..". Но хуй ей нравился. Так, что она еле успевала сглатывать обильно прыскающие слюнки. Его поджарые бока, его горячие отвисшие яйца в её коготках, его тугая головка пускающая, как и она сама, слюни... Мальчиш почувствовала, что забывает, как её зовут и подняла подёрнутые поволокой глазоньки на стонущего над ней дядьку. Он держался двумя руками за поручни и пытался, но от кайфа всё время забывал совершать коитальные движения ей в рот. "Ббб..л..л..л-яяя... сейчас!", Мальчиш почувствовала, как заиграли яйца дядьки у неё на ладошках, и потянулась к ним языком, не снимая рта с головки заходящегося в экстазе хуя. Достать до яиц она, конечно, не достала, но тот поток спермы, который, под ахающий стон наверху, рванулся ей в горло, достал, как показалось Мальчишу до самого желудка...

— Спасибо, было очень вкусно! — Мальчиш заправляла дядьке отвисший конец в форму брюк.

Дядька только дышал, как спринтер, и гладил её по левой щёчке. Наконец, он поцеловал Мальчиша в лобик и скрылся, а Мальчиш услышала над собой:

— Приятного аппетита! А можно и я?

Мальчиш подняла глаза по длинным смуглым ногам и обнаружила перед собой ту самую темноволосую женщину, которая собиралась, но, видимо, позабыла покинуть гигиен-заведение. "Сейчас, я только покакаю...", Мальчишу в самом деле нежданно приспичило, она спешно потыкала в клавиши кабинки и уже дулась на мягком приёмнике.

— Можно, я посмотрю? — женщина присела на корточки и мягко развела Мальчишу ножки в стороны.

— Вы вуайеристка, да? — Мальчиш усердно напрягала щёчки.

— Нет, меня зовут Малития или просто Ма́лити... — совсем не поняла с интересом наблюдающая женщина Мальчиша изъяснявшуюся на древних языцех.

— Нельзя подглядывать за какающими девочками!.. — Мальчиш почувствовала, что начинает заводиться.

Причём, что-то тревожное и волнующее присутствовало в этом заводе, но она пока не понимала ещё что.

— Нельзя!.. Ой... Никогда! — маленькая какашка выпрыгнула и ускакала в даэль-фарфоровое жерло приёмника. — Достаньте, пожалуйста, до цыпочек попой ко мне!

— Ой, с удовольствием!.. — женщина с готовностью распрямилась всем своим стройным смуглым телом, обернулась и ловко выгнулась задницей к Мальчишу.

Не вставая с биде и ещё выполаскивая гладкие щёчки своей попки, Мальчиш уже нетерпеливо клала весь свой язычок на приоткрывшийся перед ней разрез розово-алого влагалища. Женщина взялась за поручни и плавно водила бёдрами у Мальчиша над лицом. "А-аххх!", Мальчиш даже не выдержала и замерла всем лицом между жарких створок женщины. По всему лицу её скользили ароматы тонких духов в сочетании с чарующими запахами намокающего влагалища и всего приходящего в трепет тела. Через несколько мгновений Мальчиш лизала, как обезумевшая, стискивая ножки на стульчаке до того, что сама готова была кончить в любой момент. Она так и сделала: когда женщина задрожала попкой и положила в приступе ласки свои ладошки на крепко сжимающие её бёдра руки Мальчиша, Мальчиш перехлестнула, скрестив накрепко, свои ножки и сильно потянула ротиком взасос скользкий налитый клитор. Женщина вся выгнулась в спинке, кончая Мальчишу на лицо хлынувшей влагой любви, а Мальчиш кончила прямо в биде короткой весёлой струйкой...

Вот на самом пике страсти Мальчиша и вставило. До этого постепенно нараставшее неопределённое чувство вполне определилось и выразилось в её голове. "Малити... Малити!..", она учащённо дышала и целовала лицо вновь сидящей перед нею на корточках красивой женщины, "Я уже поняла... Малити!.. У тебя пизда вкусная... Нет, не это... Малити!.. Я люблю тебя!.. Давай поженимся хоть на эту неделю, пока не приедут эти мудаки!..".

— Что такое "эти-мудаки"? — ласково улыбалась Малити, глядя прямо в большие голубые глаза, и пытаясь поймать за нижнюю губку целующий её ротик Мальчиша.

— Я тебе потом объясню... там... дома... Ты согласна ведь? А? — Мальчиш уже страдала в муках любви своего нового романа.

— Согласна, конечно... Я тоже тебя люблю!.. — Малити рассмеялась и всё-таки впоймала Мальчиша за губку.

— Врёшь!? — Мальчиш капризно вырвала эту губку, пытаясь тут же её надуть. — Когда это ты успела влюбиться в меня?

— Правда-правда... — Малити продолжала смеяться, уже покусывая Мальчиша за розовеющую щёчку. — Я ещё раньше тебя влюбилась... Как только увидела... Я уже любила тебя, как сумасшедшая, пока ты сосала тут хуй...

— Кла-а..ссс-с! — Мальчиш испытывала чувство стихийной эйфории, когда кто-нибудь влюблялся быстрей, чем она сама.

Она подставила лицо поцелуям влажных горячих губ Малити и вся прижалась к её упругим сиськам в греющем нежном трепете.

— Тогда пойдём хоть кого-нибудь отъебём в этом сортире! — вновь рванул из Мальчиша на радостях древний сленг, и Мальчиш покачала головой на возникший вновь в глазах Малити вопрос: "Бедная девочка, ты совсем не понимаешь по человечески!..".

На что "бедная девочка" просто сгребла её со стульчака и потащила в душевую. Мальчиш ещё успела оглянуться на остававшихся посетителей: "Они ещё не ебутся?". Нет, они ещё не еблись. Подросток-самоудовлетворитель уже куда-то подевался, но зато рядом с кабинками щебечущих девушек стоял, сжимая в руках своё веское кресалово какой-то астронавт, и пока он ссал в настен-писсуар, щебет в соседних кабинках за прозрачными стенками значительно поприутих...

В душевой было более оживлённо. Через большие хрустальные окна утреннее солнце заливало параллельные ряды кабинок, на входах которых там и тут висели сброшенные одежды моющихся посетителей. Правда эродатчики почти у всех находились в спокойном потушенном состоянии, но Мальчиша уже трудно было остановить — когда она искала, то редко не находила. За одной из стеклянных дверей мускулистый намыленный торс покачивал таким крепким поднадутым членом, что Мальчиш чуть не качнулась в его сторону: "Дяденька, дай по...". Она резко оборвала себя на полумысли и строго себе подумала: "Достала уже с этим "дяденька дай"! Никогда больше этого не скажу. Хоть три дня. Как соска несовершеннолетняя себя ведёшь! Там же тишина полная! Может, просто от купания встал немного, а ты...". Дав суровый обет, Мальчиш чуть поуспокоилась и прижалась к телу покачивающей голыми бёдрами Малити. Теперь её интересовали только две вещи на свете: вьющийся тёмными кудряшками лобок Малити и хоть один активированный эродатчик бы на эту ё.. душевую. Когда характерное попискивание донеслось в одной из кабинок по пути их следования Мальчиш чуть не взвизгнула от радости. За прозрачной стеклошторкой купалась девушка с мокрыми до пояса белыми волосами. Эродатчики на её мизинцах были в хлопьях пены, но и из-под хлопьев был отчётливо виден синий свет предпочтения.

— Вот, блин! — Мальчиш в явной растерянности стояла на пороге распахнутой кабинки, с удовольствием и нарастающим сожалением взирая на изящное полупрозрачное тело и большие карие глаза девушки. — Ну почему я сегодня забыла страпон?!!

"У меня есть...", девушка смущённо потянулась к своей сумочке, и у неё чуть порозовели щёчки и эродатчик на правом мизинчике. Малити весело улыбалась и двумя пальчиками теребила клитор, глядя, как Мальчиш торопливо встраивает и активирует электронный страп в своей вульвочке. А Мальчиш уже уговаривала смущающуюся девушку "посильнее прогнуться". Девушка ухватилась за никелевые держатели где-то почти у себя под ногами, и Мальчиш нетерпеливо завозилась попкой над её выгнутой навстречу спинкой.

— Хорошее моё нежное очарование! — улыбалась Малити Мальчишу. — Ты же даже не дала девочке вымыться!

Действительно, белая спинка девушки, её грудки и животик всё ещё были покрыты местами медленно опадающими хлопьями голубой пены. "Но я правда... уже не могу!!!", Мальчиш искренне распахнула глаза на Малити. Девушка упёрлась губками в плечо Малити и счастливо рассмеялась нетерпеливой напористости Мальчиша. Мальчиш вцепилась ей в бёдра и всадила на всю. И-страп только вживался, вчувствывался в новое для него тело Мальчиша, а Мальчиш уже колотила вовсю им в податливую тугую глубину девушкиного влагалища. Малити стала на четвереньки и целовалась с девушкой взасос. Поливало Мальчиша из не выключенного душа, как из ведра, но она даже не замечала этого и не в силах была протянуть руки к кнопке выключателя в десяти сантиметрах. Когда она окончательно вошла во вкус и перестала свирепо дёргаться, сменив бешенный ритм на размеренное потихоньку доводящее девушку до исступления покачивание, Мальчиш заметила, что Малити тоже уже нещадно ебут. Обладатель мускулистого торса и столь же мускулистого достоинства вгонял новой любви Мальчиша под попку своё чудо, и Малити сладко постанывала у девушки на губах. Мальчишу это сильно понравилось. Она вошла сначала в синхронный, потом в противоположный ритм. Игрок попался приличный и держал хорошо. Девушка с Малити совместно кончили. На Мальчише и атлете это никак не сказалось, и они продолжали играть впереглядку друг с другом над телами изнывающих под ними женщин. "У-ууу-х!.. Оттяг...", Мальчиш почувствовала, как кайф пробирает стремительными иголочками всё её тело и стягивает упругим жаром каждую мышцу. Атлет тоже дышал через раз в состоянии небесного транса. Девушка задрожала попкой опять в руках Мальчиша, и Малити не замедлила расплакаться слезами счастья у неё по лицу. Мальчиш и атлет продолжали колотить в сложных ритмах уже на почти полном отсутствии сознания. "Всё... больше не могу... голова отлетает...", успела подумать Мальчиш, всем телом вибрируя в такт своему колотящемуся и зудящему страпону. Атлет широко растянул смуглые булочки Малити и замер. Попа Малити подёргивалась у него на хую от толчков члена и её собственного оргазма, а Мальчиш тихонько скулила над самым ушком светловолосой девушки, испуская ей внутрь порцию накачанной за этот бесконечный процесс спермы, и девушка также тихо всхлипывала в ответ...

Потом Мальчиш ополаскивалась под струями так и не выключенного душа вместе с атлетом, сглатывала слюни, глядя на его болтающийся из стороны в сторону член, и думала о том, что ещё немного и прощай её честное слово...

— Малити, пошли от них! Пусть сами ебутся тут! — Мальчиш выскользнула из-под прохладных струй, уступая место отодранной ею милой девушке, и ухватила Малити за ладошку. — Пойдём ещё немножко попаримся, а?

— Ага... — весело рассмеялась Малити и шепнула Мальчишу в ушко: "А с писькой своей расстанешься?".

— Ой, извините! Пожалуйста... Спасибо большое!.. — Мальчиш торопливо деинсталлировала и протянула страпон светловолосой девушке.

Девушка снова немного смутилась и теперь держала в руках страпон, как что-то не совсем понятное для неё в применении...

Малити приоткрыла дверь парилки саун-отсека, обернулась к Мальчишу и развела руками: парная была занята каким-то многочисленным чинным семейством.

— Проходите-проходите, поместимся! — раздался из-за приоткрытых дверей женский голос.

Мальчиш чуть пожала плечами и первой скользнула в жаркий отсек. "Ни фига себе — "поместимся"!", Мальчиш стояла у нижней полки и рассматривала супружескую пару со столь многочисленными разновозрастными отроками, что сосчитать их у Мальчиша не хватало терпения. Несколько полная златокудрая женщина со смеющимися в веснушках глазами подвинула своего супруга и втащила на место рядом с собой немного обалдевшую Мальчиша. Малити скользнула вслед и нечаянно удобно устроилась у её ножек, тут же разведя их на ширину своих плеч.

— Малити, глупенькая, не безобразничай! Мы мешаем... — Мальчиш укоризненно взяла за лапку и укусила в пальчик свою любимую.

— Ничего-ничего... — женщина слева была просто само обаяние. — Во-первых, мы уже почти заканчиваем. А, во-вторых, у меня датчик, глядя на вас, уже начинает вибрировать...

— Да? — Мальчиш из строгой недоверчивости покосилась на ушко женщины и вполне удовлетворённо отметила розовый отблеск. — Ну, ладно, Малити, полижи!..

Малити настолько бесцеремонно ввела свой язычок сразу на всю длину в письку Мальчиша, что Мальчиш даже охнула, вызвав заинтересованный блеск в глазах сразу нескольких детей. Двое пацанят подошли поближе и стали с интересом разглядывать сильно оттопыренную пизду Малити. Один протянул ручонку и потрогал взрослую тётеньку за надутые половые губы. Малити замурлыкала и завертела язычком в пизде Мальчиша с ещё большим ожесточением. Мальчиш зажмурилась от обессиливающей щекотки под животом и припала губами к мягкой щеке своей доброй соседки. Та обернулась и большой грудью опрокинула Мальчиша навзничь, вставая на четвереньки и предоставляя для наблюдения юным исследователям ещё одну, свою, златокудрую мохнатую прелесть... Когда Мальчиш кончила под прессом двойного натиска, жара в парилке стояла невыносимая: супруг пёр рыжую женщину в большую розовую попу; два подростка по очереди ебали старшую сестру; самая маленькая девочка внимательно смотрела, чтоб они всё делали правильно, и трогала себя двумя пальчиками; а один из бывших созерцателей пытался засунуть свой членик в попу другому.

— Ну, куда ты его суёшь? — не выдержала Мальчиш мучений неопытности ребёнка. — Иди сюда!

"Это не дяденька, у него можно...", выдала Мальчиш себе пропуск в рай и взялась губками за неокрепшую детскую письку.

— И я хочу! — второго тоже надо было куда-то девать.

Мальчиш попробовала засунуть в рот их сразу обоих. Входили вполне, но было неудобно, и она установила им очередь. Пока один радовался с членом в её губах, другой терпеливо дрочил у неё над ушком.

...— Ну вот и хорошо... — Мальчиш удовлетворённо облизалась после фонтанчика второго малыша, хлопнула его по попке и обернулась к Малити: — Теперь — срочно ко мне домой!

Малити поцеловала на прощанье в знак благодарности веснушчатую пышную грудь женщины в большой розовый сосок, пыталась поцеловать ещё и в клитор, но была оттянута Мальчишом, знавшей, что такие прощания оборачиваются бесконечными сериями. Мальчиш же не давала Малити отвлекаться и в душевой, где теперь датчики пищали почти из всех углов, сопровождая вращающееся кругом веселье, а светлая девушка, между прочим, очень соблазнительно смущалась и покачивала свободной попкой, вгоняя натянутый на себя страпон в оттопыренную задницу атлета. И Мальчиш же следила за тем, чтобы отпросившаяся "пописять" Малити не заглядывалась на совершенную кутерьму из тел астронавта и трёх дощебетавшихся девиц...

Мальчиш удовлетворённо потянулась всем телом над бдительно охраняемой ею на стульчаке Малити и рассмеялась так, что астронавт и девчонки на миг недоумённо обернулись, но тут же, впрочем, с улыбками продолжили своё дело. Утро определённо удалось, и Мальчиша откровенно безумила складывающаяся сегодня красота!

Глава шестая. "Эротеатр".

— Хочу в кукольный театр!

Суббота начиналась относительно спокойно, и Гелла сидел на полу, перебирая объёмные марки золотой коллекции "Pussies&Cocks". Он и ухом не повёл. Ганни намурлыкивала какую-то песенку над туркой с закипающим кофе и просто ничего не услышала.

— Хочу в кукольный театр! — Мальчиш не любила повторять дважды, поэтому дёрнула Геллу за мочку уха и поползла на четвереньках к Ганни, чтобы укусить её за голую попу.

— Почему в кукольный? — Ганни рассеяно обернулась и не заметила, что тем спасла себя от смертельного укуса.

— Может в фри-лав-клаб сгоняем?.. — пробормотал Гелла, масштабируя перед очками изображение какой-то совершенно африканской пизды. — Там, вроде, "Deep Hazard" приехали... Они выдают, что мама ро́дная!..

— Глухие какие-то! Вы что — обалдели или не поняли? Считаю до трех, и вы все соглашаетесь! — Мальчиш уже начала загибать пальцы на руках, но бросила и умоляюще-жалобно произнесла: — Я хочу в кукольный...

— Ты что, хорошее наше и самое доброе на свете существо? — Гелла даже очки в сторону отложил. — Ты же выросла уже так много лет назад! Тебе самой скоро можно будет рожать какую-нибудь игрушку и водить её в кукольный театр!

— Ээ-х! — Мальчиш столь сокрушённо пожала плечами, признавая правоту слов Геллы, что тот спешно вернул все свои доводы вместе с очками обратно, и вопрос с походом в кукольный театр был решён.

~*~

Очаровательным воскресным утром площадь-сквер перед зданием кукольного театра кипела детворой, звонким смехом, догонялками и прочими атрибутами заранее счастливого настроения от предстоящего сказочного действа. Мальчиш курила на одной из опрокинутых в беге лавочек, прижавшись к Ганни и щекоча пальчиками ножки увлечённо считывающего что-то с дисплея Геллу по колючему подбородку. Гелла не замечал ничего вокруг и потешно дёргал щекой, пытаясь спугнуть настойчивое насекомое. Ганни периодически отбирала у Мальчиша сигарету ("Ты в кукольный театр пришла или в публичный дом?") и с удовольствием затягивалась сама.

— До третьего звонка — три секунды! — как бы между прочим сообщил Гелла.

— Ну и балбес же! Раньше не мог сказать! Я ещё снау-пусиков даже не ела! — Мальчиш куснула Геллу за щёку, потом, подумав, лизнула пару раз и дёрнула за рукав: — Полетели уже быстрей!

Они телепортировались на свои места в одном из углов куб-зала ещё оживлённого движением таких же вечно опаздывающих зрителей. Сцена посередине нарядно светилась, но была ещё погружена в затаённую тишину. Постепенно и в зале всё стихло. Всё вокруг наполнил таинственный полумрак, и Мальчиш приоткрыла рот, взирая на сцену и держась за коленку Ганни.

Над сценой разлилось лучистое сияние: "Дикие лебеди". Возникли черты сказочного королевского замка, и первые голограмм-персонажи улыбнулись восторженно замершей в созерцании сказочных чудес малышне. Королева-мама, вдоволь наигравшись в любовь с королём-отцом, подарила ему двенадцать основных героев сказки и вышла замуж за короля соседнего королевства. Счастливый король, не долго думая, завёл для игр с одиннадцатью принцами и одной принцессой им новую маму-королеву. Новая мама-королева немедленно прекратила совместные любовные игры братьев с сестрой, под тем малопонятным предлогом, что "мне её самой не хватает!". Принцессу с красивым сказочным именем Элиза королева спрятала от всех в "глухой неизвестной никому деревеньке", где играла с ней исключительно в своё удовольствие — то в крестьянской избушке, то в деревенской баньке, а то и прямо в лесу. Столь же весело она играла по возвращении домой с одиннадцатью принцами, и даже немного веселей: на одном из озёр она выдумала и научила их превращаться в больших белых лебедей, с которыми и проводила время, плескаясь в синих прозрачных водах и отдаваясь всей дикой страсти их юной неокрепшей любви. Но дикие принцы-лебеди оказались дики не только в любви и однажды, вернувшись из "глухой деревеньки", королева обнаружила, что все они разлетелись невесть куда по всей сказочной стране. А поскольку ей самой было некогда (она как раз собиралась вот-вот поздравить короля-папу с тринадцатым наследником или наследницей), то на поиски братьев отправилась их сестра — прекрасная и самая добрая принцесса Элиза. После целого ряда приключений по окрестным лесам, прекрасная принцесса, наконец, собрала вместе своих странников-братцев и попыталась более-менее по-человечески приодеть, поскольку на принцев эти дети дорог были уже почти не похожи. Братья долго не соглашались и требовали от измученной уже их поведением сестрёнки всё новых и новых доказательств любви. У неё ножки уже болели, но она стойко переносила все трудности по возвращению в королевскую семью сразу одиннадцати блудных сыновей. Когда всё уже было улажено, и бесценные чада предстали пред счастливые королевские очи на всеобщую радость, самый младший брат-принц изловчился всё-таки и поотрывал рукава у своего чудного новенького камзола. Счастливый отрок произнёс весело сверкающей мордочкой: "Клифт!"; и отказался напрочь менять это варварское произведение покрой-дизайна до самого конца сказки. Способность превращаться в диких лебедей за возвращёнными братьями сохранилась, и они часто и совсем по-новому играли со своей любимой сестрёнкой...

Зрительский зал, оживлённо волнуясь и заворожено замирая, представал то сказочным лесом, то сказочным замком, то берегами синего озера, то просторами волшебной страны. По его отсек-кабинкам всё время бродили сказочные персонажи, превращая зрителей в героев и героев в зрителей.

Мальчишу повезло уже почти в самом начале представления — на их отсек выпала роль той самой "никому не известной глухой деревушки", в которой пребывала в любовном заточении сказочная принцесса. Вокруг шумели пышными кронами голограммы высоких зелёных деревьев; на чисто выструганном полу крестьянской избы сидел на горшке совсем юный зритель — сосед по отсеку; а Мальчиш, только что увлечённо вертевшая на пульте зрительского столика голограмму прекрасной принцессы в попытках понять, как снимаются с неё озолочённые по кайме трусики, теперь с распахнутыми глазами смотрела на входящую в низенькие двери самую настоящую принцессу Элизу. Мальчиш чуть растерянно обернулась к Ганни, но рядом на лавке сидела весёлая старушка с озорными глазами, которая гладила Мальчиша по бархатным ушкам, приговаривая: "Тише, Барсик... Тише, мыши... Тише, запечный ёж... К нам гости из королевского дворца в дом пожаловали!". Где находился Гелла, было вообще непонятно, наверное, где-то за большой белой печкой. У окна на длинной скамье сидели мал-мала-меньше — остальные соседи по зрительскому отсеку. "Мам!", беспорточное детство в веснушках поднялось с горшка и потянуло за рукав длинной белой рубахи такую же веснушчатую девчушку на скамье, выглядевшую немногим постарше, "А правда принцесса настоящая? Живая? Да?". "Не знаю...", девчушка вполне достоверно пожала плечиками, "Пойдём, спросим...".

— Тётенька принцесса, а вы — настоящая? — малыш протянул ручонку, осторожно касаясь голой коленки под коротеньким платьицем принцессы, а другой рукой крепко сжимая складки рубашки девочки-мамы.

— Настоящая... Самая настоящая... — вздохнула принцесса Элиза. — И меня по-настоящему отправили сюда на полное одиночество!.. Ох, где-то теперь мои прекрасные братики-принцы?..

Братиков-принцев наблюдала, как раз, Мальчиш на дисплее, принявшем на деревянном столе форму тарелки-блюда с вращающимся яблоком. Принцы были пока очень заняты с королевой-мамой, и о прекрасной принцессе действительно почти не вспоминали.

Принцесса присела к столу рядом с черноухим котиком хозяйки-старушки, почесала ему шейку и шепнула на ушко: "Оставишь покурить? Под столом потом дёрнем...". На что и не думавшая курить в детском театре Мальчиш чуть сама не поверила в то, что принцесса самая настоящая! Но захотелось её, эту прекрасную, волшебно пахнущую сказкой и хлопающую чуть опечаленными разлукой с братьями ресницами... захотелось эту милую, ласковую принцессу до напряжённого прогиба в спине... "Бабушка-ладушка!..", промурлыкала Мальчиш, втираясь в коленки Ганни мягкими пушистыми ушами, "Преврати меня в мальчика-братца для нашей принцессы! Я буду её веселить!". "Что ты, котенька? Что ты, серенький?", старушка видимо растерялась, проходя кончиками пальцев по дыбящейся серой шкурке черноухого зверя, "А кто будет мышей ловить-веселить?".

— Бабушка! Бабушка! Преврати! — радостно захлопали в ладоши мал-мала-меньше на лавочке.

— Да как же я превращу? — бабушка озадаченно оглядывалась по сторонам. — Вот разве что ёж запечный...

Ёж пощёлкал переключателями на пульте стола, и Мальчиш увидела, как появляются прямо из воздуха её широкие полотняные штанишки, оттопыренные под животом вздымающейся дубинкой страпона.

— Ой! — принцесса Элиза испуганно отодвинулась от русоволосого Мальчиша, попадая прямо в объятия Ганни-старушки.

— Не бойся, принцесса! Он нежный... очень... Правда, Мальчиш? — бабуля скользнула ладошкой за отворот платьица принцессы, осторожно сжимая её маленькую грудку.

— Ага... — Мальчиш чуть напряжённо пыхтела над верёвочкой-пояском штанишек, ловя на себе озорные весёлые взгляды притихшей скамеечки. — Принцесса, я не знаю, как здесь развязывается! Вы не поможете мне?

Принцесса смущённо потупила большие глаза и потянула за поясок. "Ах!", чуть ли не из рук её выскочил большой звёздноголовый член Мальчиша и закачался головкою в воздухе. Девочка-мама встала с лавочки и подошла посмотреть. Принцесса Элиза забиралась на столик, разводя в стороны ножки и задирая юбочку платьица. В отороченных золотыми стёжками трусиках принцессы раскрывалась всё шире разрез-дырочка на полупрозрачной ткани. Ещё два пацанёнка оторвались от лавочки у окна, и скоро все зрители отсека собрались рядом со столиком, на котором полусидела, откинувшись на хрупкие локотки, сказочная принцесса.

Мальчиш не торопилась вводить. Она вволю налюбовалась сама и позволила всем насладиться видом широко разведённых ножек принцессы. Легонько касаясь надутой головкой её розовой пещерки в золотистой каёмке ткани, Мальчиш раздвигала в стороны лепестки малых губ, трогала пальчиком принцессу за клитор и сжимала в лапках белоснежные булочки. Принцесса Элиза с таким же интересом, как и окружающая её малышня, смотрела себе под животик и иногда тихонечко ойкала.

— Змея пойду запускать! — сердито сказал один вихрастый малыш и вышел из дверей избушки.

Дверь, едва прикрывшись, открылась заново, и на пороге предстал седой крепкий старик с белой бородой до пояса и дорожной клюкой.

— Вот, в гости к тебе, Марфа, пожаловал! — объявил с порога старик. — Вижу весело у тебя! Как не зайти!". "

"Не шуми, дедушка Джи!", девочка с белыми локонами подскочила к нему и дёрнула за штанину, "Видишь — принцесса у нас в гостях!". "Принцесса?", дед Джи почесал в бороде, "Ну-ка, ну-ка, посмотрим!". Он подошёл к столу и погладил принцессу Элизу по голове.

— Точно! Вижу! Принцесса! Глаза только печальные. Отчего? Да оттого, вам скажу: знаете вы, что принцессе вашей нужно поправить смех?

Поправлял смех дед Джи запросто — достал из штанов поправлялку и приложил к губкам улыбающегося ротика принцессы. "Папка, ты что! У принцессы ротик же маленький, не налезет на это твою...", другая девочка озабоченно смотрела, как растягиваются в узкую полосочку нежные розовые губки принцессы Элизы и, не выдержав, потеребила девочку с белыми локонами за рубашку:

— Мам, ну скажи ему!

"Глупенькая-глупенькая!", погладил дед Джи обеспокоенную дочь по плечику, "Так правят смех!". А Мальчиш уже вовсю насаживала принцессу Элизу на свой намокший от волнения писюн. Принцесса постанывала, надвигаясь по возможности глубже одновременно и на торчащий палкою член деда Джи и на горячий ствол Мальчиша. По нежному телу её блуждали легкокрылыми мотыльками пары детских исследующих рук. Глаза её то прикрывались, то распахивались в неге волнами окатывающей страсти. "Ах вот ты как проводишь время в моё отсутствие!", послышался оклик с порога явившейся королевы-мамы, и принцесса Элиза стала бурно и протяжно кончать. Её гибкое тело билось в грациозных извивах на столе, со ствола Мальчиша в глубину животика её проливалось толчками парное молоко спермы, а в ротике клокотала, выплёскиваясь краями губок, целая молочная река с кисельными берегами...

"Лапонька моя!.. Не обижали тебя тут?", королева-мама адресовала вопрос исключительно самым малолетним зрителям. "Не-е-ет!", радостно успокоили её юные герои только что завершившейся сцены. "Любили тебя, моя ласковая?" — "Да-а-а!". Мальчиш заправляла штаны, чувствуя, что впрямь с удовольствием оказалась бы под столом — так захотелось курить... "Ганни, Гелла, я быстренько! На секундочку... в туалет...", Мальчиш спешно рылась в сумочке Ганни: пропускать надолго представление ей не хотелось, "К завтраку успею!..".

В сияющем павильоне театрального туалета было пусто и тихо — ни писять, ни умываться никому ещё не захотелось. Мальчиш приложила к губкам ароматный кончик сигареты и вдруг услышала звук разбивающейся о даэль-фарфор струйки. Кто-то всё-таки был рядом. Мальчиш просто так, из любопытства, прошла вдоль рядов туалетных кабинок и совершенно неожиданно обнаружила сидящей на креслице с непринуждённо приоткрытыми ножками принцессу Элизу.

— Так ты что — в самом деле настоящая? — Мальчиш застыла с сигаретой в руке, ошеломлённо взирая на жёлтую бьющую из-под животика принцессы струю влаги. — То есть... я хотела сказать... не настоящая?.. Тьфу, блин... Ты — человек?

Мальчиш несколько подзапуталась.

— Ну да... декорации только из голограмм... Дай затянуться! — принцесса протянула к Мальчишу свою сказочную лапку, взяла сигарету и с наслаждением вдохнула призрачный дым.

— Класс! — Мальчиш присела на корточки, ухватившись за коленки принцессы. — А ну...

Она ринулась лицом под животик принцессы и припала ртом к ещё солёным губкам влагалища. Принцесса Элиза рассмеялась, напрягла животик и выдала ещё одну короткую стремительную струйку прямо Мальчишу в ротик. "Настоящая!.. Самая...", Мальчиш подняла порядком подобалдевший взгляд на держащую в двух пальчиках сигарету и пускающую дым колечками принцессу, "Всё! Теперь я у тебя отлижу!". "Опоздаем же! Там выход вот-вот...", принцесса Элиза, смеясь, задёргала ножками, пытаясь вырвать их у Мальчиша. Но язычок Мальчиша был уже глубоко... Принцесса выбросила сигарету и сильно прижала Мальчиша за голову к своему лону: "Ах-х-ххх... хорошая моя...". Через минуту она уже захлёбывалась чувствами, вцепляясь перламутровыми ноготками в плечики Мальчиша. Доведя принцессу свою до порога, Мальчиш несколько раз жёстко и сильно провела языком по всей узкой щели от самой попки до дёргающегося клитора, принцесса Элиза закричала в пустом ослепительно сверкающем туалет-павильоне и кончила...

Они успели как раз к завтраку. В королевском дворце, на лесном берегу, в крестьянской избушке и в других уголках зрительного царства приступали к утренней трапезе. А впереди был ещё целый день детской эротической радости.

Поздно вечером, когда они шли по широкому проспекту, возвращаясь домой, Мальчиш спорила до лёгкого подпрыгивания с Геллой и постоянно апеллировала к нежно целующей её Ганни: ей никак не удавалось убедить этих балбесов в том, что принцесса Элиза была самая-пресамая настоящая...

Глава седьмая. "Цирк".

Она нашла его где-то на пустынных аллеях зимнего парка. Он шёл ей навстречу, заложив руки в карманы длинного отутюженного пальто и улыбался немного печальными глазами. По своему обыкновению подбирать и тащить в дом всё мало-мальски интересное и удивительное, Мальчиш привела его с собой и сказала:

— Знакомьтесь! Это дяденька фокусник!

"Дяденька фокусник" пожимал плечами, дул в озябшие руки и протягивал широкие ладони для приветствия...

...— Блин, ну почему это обязательно надо делать в мою бедную маленькую попку? Всё у вас через задницу! — Мальчиш озабоченно трогала мокрую липкую дырочку широко раззевающего ротик сфинктера и сжимала в руке только что выскользнувший из неё хуй.

Ганни валялась перед ней в полуобморочном состоянии. Гелла пыхтел, как паровоз над стоящей на карачках Малити, случайно зашедшей в гости и гостившей уже три дня. А директор цирка стоял на коленках, довольно отдуваясь и улыбаясь, возле сидящей на немного уже побаливающей попе Мальчиша.

— Балда! — Мальчиш дёрнула ладошкой за всё никак не опускающийся хуй директора цирка. — Никак не привыкну к этому варварству! Лучше бы Ганни, вон, выебал — у неё попа раза в два больше!

Очнувшаяся Ганни потянулась по ковру и поцеловала Мальчиша в коленку. Директор присел на корточки и нежно погладил Мальчиша своими большими лапищами по её маленьким мягким сисечкам:

— Мальчиш, пойдём работать к нам в цирк!

— Ага... только трусики натяну! — Мальчиш с детства хотела участвовать в номере "Летающие космонавты" и потому в счастье своё с ходу не верила. — Можно, конечно... А что — дрессированные животные у меня уже есть!

Она прикусила за плечико тут же ойкнувшую Ганни и чуть развела ножки перед лицом вколачивающего Малити Геллы, который потянулся к щелке Мальчиша в не совсем удобной для себя позиции. Так Мальчиш, видимо, пыталась продемонстрировать способности своих "дрессированных животных", в частности умение подавать голос и принимать вычурные стойки.

— Ну я же серьёзно, Мальчиш! — директор цирка оттянул её за ручку от чуть не опрокидывающегося Геллы и усадил к Ганни на коленки. — Будешь жонглировать шариками и раздавать мороженое малышам!

— Нет, я хочу добрым клоуном с прыгающими собачками! — Мальчиш скакнула у Ганни на коленках, толкнув её своей мягкой попкой в живот. — С фантиками на ушах и с золотыми цепочками!

Так Мальчиш попала в ученики к известным городским клоунам братьям Бипу и Чипу...

— Здравствуйте, я — новый клоун... — на пороге студии-гримёрной стояло юное очарование в топике и короткой юбке.

— Оппа-на! — обернулся от зеркала рыжей физиономией с круглым носом Бип.

— Уу-пс! — поддёрнул штаны, листавший голограмм-иллюстрации еженедельника "XXX-humor!", рыцарь печального образа, арлекин с высоко вздёрнутыми бровями, Чип.

— И чем будем смешить? — прервал полуминутную паузу взаимного созерцания скрывающий улыбку под пудрою Бип.

— Да есть тут одна фигня... — Мальчиш приподняла юбочку, под которой из резинки трусиков торчала вверх не вмещающаяся головка со сверкающею звездой. — Больше пока ничего...

— Хы-хи-ххи-ххи-гых! — упал из кресла-качалки печальнобровый Чип.

Бип посмотрел на него, как на душевно несдержанного.

— Ну-ка, ну-ка... Иди-ка сюда! — с полной серьёзностью Бип нахмурился под смеющейся маской грима и встал навстречу Мальчишу.

Он присел на корточки перед сжимающей край юбочки у груди Мальчишом и потянул её трусики до колен. "Ага!..", Бип сжал торчащий раскачивающийся ствол так, что головка залоснилась и засияла над его кулаком. Мальчиш пискнула и глубоко вздохнула: в яйцах страпона заломило привычное тёпло-тревожное чувство.

— Нет, не пойдёт! — сосредоточенно произнёс Бип, оттянул ствол вниз и резко отпустил, щёлкнув Мальчиша по пупку. — У нас есть уже таких два!

— Давай так, — рядом сидел уже бледнолицый, картинно веснушчатый Чип, — мы сейчас это быстро сосём, а потом отстёгиваем и убираем на полочку. Нам в труппе, как раз, нужна девочка, а не мальчик! Идёт?

— Идёт... — Мальчишу всё больше нравились эти братья Бип и Чип, и она согласна была быть у них кем угодно.

Чип высунул кончик длинного розового языка и коснулся головки. Мальчиш приоткрыла ротик в немом вздохе и сильно откинула плечики, далеко вперёд выставляя свой вставший на всю длину член. Чип его поглотил почти до середины и поднял изумлённый свой гримом взор к глазам Мальчиша. Мальчиш от вида этого излома тонких высоких бровей на белом печально-комичном лице задохнулась в страстном томлении по стволу и прижала ещё чуть сильней ладошками за голову Чипа. "Осторожней, Чип, не конфету грызёшь!", подсказывал сидящий рядом Бип, касаясь концами пухлых пальцев сопряжения растянутых краёв рта Чипа и входящего в него ствола Мальчиша, "Языком, языком подкачни!". Мальчиш почувствовала, что надолго её не хватит и опёрлась в изнеможении на плечо Бипа. "Вот так... вот так... теперь резко! Тяни!". Чип надвинулся всем ртом на ствол Мальчиша до самого корня и щекотно зашевелил губами у самых яиц. Мальчиш всей раскалённой головкой почувствовала тесноту его горла и пронзительно пискнула, сжав попку и выпуская в рот Чипа струю за струёй...

— Ну что, новый клоун, теперь покатаемся? — Бип отложил в сторону деинсталлированный и-страп Мальчиша и ласково погладил по её освобождённой пиздёнке.

— Покатаемся... — охотно согласилась Мальчиш. — А как?

— На велосипеде! — засмеялся Чип. — Иди, покажу...

Он сел в своё кресло-качалку и расправил шёлк на разноцветных штанах. Откуда ни возьмись, из распаха мягкой ширинки выпрыгнул вертикально эрегированный член. Мальчиш подошла к нему и залезла в кресло, прижимаясь к сильному телу Чипа и налезая створками влагалища на дыбящийся хуй. "Нет, Мальчиш, повернись, так Бип не войдёт!", Чип коснулся накрашенными тонкими губами ушка Мальчиша. Не совсем понимая, Мальчиш развернулась к нему спинкой и вновь попыталась надеться писькой на член. "Нет... чуть ниже... попкой... вот так... Садись...", Чип подвинул немного её за бёдра и коснулся головкой члена дырочки в попе. Мальчиш с лёгким недоумением привстала и обернулась на его торчащий ствол.

— Ну и куда же тут садиться? — она искренне не понимала. — Сам посмотри, Чип — он же толстый какой! Не войдёт!

— Почему? — посмотрел ей в распах ног заинтересовавшийся Бип.

— Почему-почему! Потому что дырочка у меня маленькая, а у него головка, как у меня кулачок в детстве! — попыталась доходчиво объяснить Мальчиш и сокрушённо вздохнула: — Нет, такой не войдёт! Сильно большой...

— Мальчиш, девочка нежная, не горячись! — Чип пристально рассматривал свой хуй, держа в кулаке. — Был бы у меня большой, так я был бы не клоуном, а директором!

— У директора, кстати, не такой уж большой! — сообщила ему, обернувшись, Мальчиш.

— Что — входил в попу тебе? — спросил Бип, поглаживая коленки Мальчиша.

— Один раз только... — немного смутилась Мальчиш.

— Тогда войдёт! — уверенно произнёс Чип.

Мальчиш взглянула на Бипа — тот подтверждающе покивал головой: "Проверено! Пробуем?". Мальчиш нерешительно вновь коснулась попкою члена, сильно растягивая булочки в стороны. "Погоди... крем-эластик... даже больно не будет!..", возился под её раскрытою попкой Чип, смазывая напряжённый член и узкое колечко, "Всё... давай... только осторожно... потихоньку присаживайся...". Мальчиш почувствовала, как сильно тянется её маленькое колечко, насаживаясь на медленно входящий член. Наконец, головка его скользнула внутрь и дальше попка уже более спокойно пошла по всей длине одинаковой толщины. Когда ягодицы Мальчиша коснулась мягкого шёлка в паху Чипа, она уже не боялась ничего, но от схлынувшего напряжения не могла и шевельнутся на раздувающей её попку палке. Бип осторожно вставлял в раскрытую и ставшую, по ощущениям Мальчиша, такой узенькой пизду.

Прошло около минуты, пока Бип возился и умащивался в её влагалище. Чип потянулся к приборному выключателю, и пространство вокруг наполнила столь ласковая и покачивающе-прекрасная музыка, что Мальчишу чуть не захотелось уснуть ненадолго прямо в объятиях своих любовников.

Все втроём замерли на мгновение. Под растворяющиеся в воздухе звуки проливающейся нежным трепетом эйфории Бип стал потихоньку раскачивать исполненное чувств кресло. Ощущения смешались, стали медленно, очень медленно нарастать, и Мальчишу стало казаться, что она сама, подобно парящей тихой музыке, зарождается где-то внизу, между этих тёплых, сильных тел, и взлетает всё выше, выше и выше...

Музыка ещё висела, затихая понемногу, в комнате-гримёрной, а Мальчиш никак не могла восстановить в памяти пространственно-временные координаты: кто она... где она... куда и когда... Из писи её под влажный "чпок!" выскочил сдувающийся хуй Бипа, с трудом отрывающегося от раскачивающегося кресла... В попе ещё было немного тесно, и Мальчиш повторила "чпок!", сделав попытку подняться на подкашивающиеся ножки... Член Чипа выскочил из её попы, и печально улыбающийся арлекин еле успел подхватить Мальчиша за талию и привлечь к себе, не давая упасть... Мальчиш подняла блаженно улыбающуюся мордочку и зажмурилась: всё вокруг было словно подёрнуто нестерпимо сияющим дрожащим туманом. Такого улёта с ней не было ещё никогда!

...— Когда расставят силовые тяги для гимнастов, подтащишь это бревно и скроешься максимально быстро! — Бип как всегда немножко нервничал, выглядывая из-за кулис, но старался улыбаться, оборачиваясь к стоявшей рядом Мальчишу. — Языки обрадованной детворе не крутить и попусту не кувыркаться! Лады?

— Как же я его подтащу? — Мальчиш с сомнением смотрела на бревно в добрых три её роста. — Ты что, Бип?

— Оно лёгкое... из синти-пены... почти воздушное... — услышала Мальчиш у себя над ухом тёплое дыхание и обернулась.

— Ох-ты! Лошадка говорящая! — Мальчиш радостно и от неожиданности невежливо тыкала пальцем в стоящую рядом полосатую зебру.

— Это не лошадка, Мальчиш! Это биосапиенс Сима! — оглянулся и не сдержал смеха Бип. — Про генную биоинженерику слышала?

— Слышала, конечно... — Мальчиш извинительно чуть сжала плечики и потянулась обеими ладошками к круглым яблокам щёк зебры Симы. — Но я не знала же, что у вас... На арене всегда все молчат... И сейчас, и когда я была маленькая... Вы простите меня?

Изящно-полосатая Сима потянулась в ответ к ней мордой-лицом и пощекотала большими мягкими губами щёку. Мальчиш прижалась к тёплой морде всей грудкой и услышала: "Приходите сегодня ко мне!.. Хорошо?..".

...Гала-представление кипело в самом разгаре, Бип и Чип мотались, как оглашенные, еле успевая менять маски-образы между цирковыми номерами, а Мальчишу в этот раз было поручено контролировать поведение всей био-сапиенс группы, поскольку их старший лаборант Пауль был в экстренной командировке. Вместе с младшим лаборантом, дочкой Пауля Дашенькой, Мальчиш всё представление напоминала развязно ведущим себя сотрудникам о необходимости очередного выхода на сцену. Лев Трофим курил в туалете больше разрешённого, пользуясь отсутствием прямого начальства; крокодил Денчи подсматривал за переодевающимися девочками-украшениями; медведица Белка рассказывала оленёнку Олеше, какая попочка у недавно вошедшей в состав группы антилопы Гну; тигра Тимура было не вытащить из сети, в которую он постил прямую трансляцию изображения виляющей перед ним голой попы зебры Симы. Мальчиш с Дашенькой выуживали необходимых им по ходу действия персонажей и держали перед кулисами по десять минут, чтобы они не запропастились невесть куда, как у них это было заведено.

— Ну, милая... нежная моя... лошадушка... ну давай!.. — Мальчиш обвивалась обеими руками вокруг шеи смущённо уклоняющейся зебры Симы. — Смотри, это подарок... тебе!

В руках Мальчиша появился гигантских размеров царь-страп, который она специально выбирала в секс-маркете для Симы и примеряла потом полчаса, любуясь своим ошалелым изображением в зеркале.

— Симачка, нравится? — Мальчиш водила концом страпона по лицу своей шалеющей "лошадки". — Чувствуешь мой запах?

— Глупышка, Мальчиш... Я твой запах чувствую, когда ты ещё только в цирк входишь!.. У меня же чутьё с коэффициентом три и семь относительно вашего... — зебра дёрнула левым ушком с крохотной серьгой и шевельнула полосатой задницей.

— Сейчас всё это будет в тебе... — шепнула Мальчиш в дрожащее мохнатое ушко Симы.

— Мальчиш!.. С ума сошла!.. Девочка моя!.. — зебра Сима топотала копытцами и отворачивала морду от ластящихся поцелуев Мальчиша. — Мне семь минут осталось до выхода!.. Не успеем!.. Вон, кольца уже понесли!..

— У тебя серёжка на ушке полыхает уже! — увещевала Мальчиш, спешно инсталлируя чудо-страпон под свой животик. — Тебя ебать надо уже полчаса, а ты брыкаешься! Я быстро! Успеем... Выгни попку!

Зебра Сима покорно прогнулась в спине и чуть присела на поджарые задние ножки. Пися её под напряжённо оттопыренным хвостиком прираздвинулась, и Мальчиш уверенно взялась за полосатые упругие ляжки. И-страп только входил в податливо-тесное лоно, а директор уже вмешался, показавшись с той стороны кулис: "Заканчивайте здесь! Сима, готова?". "Готова-готова...", вместо замирающей уже в неге кайфа Симы пробормотала с трудом двигающая попкой Мальчиш, "Сейчас, отъебу мою крошку, и будет готова! Уууф-х... и задница же у тебя, моя прелесть!!!". Зебра Сима покачала в ответ своими игривыми бёдрами, и Мальчиша не на шутку разобрало. Изо всех сил принялась она вгонять скользящий всё легче страпон в сжимающуюся и разжимающуюся вульву зебры-подружки. Сима пыхтела, как мустанг, в две ноздри и всё ниже склоняла головушку... Из-за кулис пробежали отработавшие Бип и Чип: "Сима, твой выход! Мальчиш, прекрати! Не затягивайте!". Где-то там раздавался голос объявлявшего номер Симы директора-конферансье... А Мальчиш вколачивала, как прикованная, в мягко-неготочащее влагалище, и зебра Сима изо всех сил сдерживала ржание охватывающего её оргазма, уткнувшись губами в подставленные ладоши Дашеньки... В зале над ареной повисла напряжённая тишина и послышались медленно приближающиеся к кулисам шаги утомлённого уже поведением своих подчинённых директора... Мальчиш пустила первую ошеломительную струю в недра зебры-лошадки и стремительно выдернула пульсирующий член из туго схлопнувшегося лона, отводя его в сторону, чтобы не забрызгать нарядно-полосатую задницу... Сима широко распахнула рот, прикрыла глаза и задрожала присаживающейся всё сильнее попкой... "Ййй-о-хо-хо!!!", вырвалось из её широко раскрытого ротика весёлое приветственное ржание, и не открывая глаза, зебра Сима подпрыгнула и поскакала на восторженно приветствующую её арену...

Когда Мальчиша пригласили на свой день рожденья братья-близнецы из труппы гимнастов, она поначалу отказывалась, ссылаясь на то, что у неё нет подарка, настроения и на то, что, вообще, у неё сейчас месячные. На самом деле у неё всё, кроме месячных, было, и она просто хотела устроить сюрприз, заявившись в самый разгар намечающегося празднования. Но братья-близнецы сказали, что главный подарок для них — она сама, а настроение они ей создадут, какое она захочет. О понятии "месячные" из всей гимнастической пятёрки представление имел только Техо, по эрудированности превосходивший, наверное, Геллу. Но Техо промолчал, лишь ухмыльнувшись, хоть в душе и был удивлён наличием таких познаний у Мальчиша. И Мальчиш решила обойтись без сюрпризов.

Пятёрка гимнастов или "Звезда" состояла из двух братьев-близнецов, двоих их погодок сестёр, которые тоже были близняшками, и одного робота. Когда-то в школе они были членами одной октябрятской звёздочки, и теперь на арене имели схожие имена, различные лишь порядковым номером: Луч-1, Луч-2 и так далее. На самом деле братьев звали Лайт и Лайн, сестёр — Дея и Дия, а робота — Техо. Оба брата были похожи друг на друга, как две капли воды, за исключением лишь того, что у Лайта при рождении оказалась писька мужского рода, то есть фаллос, а у Лайна между ног оказалась писька женского рода, то есть вульва. Каприз природы стал семейной традицией после того, как близняшки-сестрёнки точно так же родились с противоположными знаками пола: Дея с мальчишеской писькой, а Дия наоборот. А мыслящий и чувствующий робот Техо был куплен малышам ещё тогда, когда разумных роботов можно было покупать и продавать. У него с половой идентификацией и вовсе всё было свободно: он мог не только превращаться в мальчика или девочку по желанию, но и умел несколько видоизменять основные и вспомогательные черты своего тела. В целом же это была самая обычная, очень весёлая цирковая семейка, которая летала под куполом без страховки, жульничала в электронные карты с биосапиенсами и последнее время души не чаяла в Мальчише...

День рождения по сложившейся традиции проходил в самом тесном кругу приглашённых. Традиция такая сложилась благодаря директору цирка, который сам каждый раз в приказном порядке ограничивал до предела круг собирающихся на очередное семейное торжество. Если директор по какой-либо причине отсутствовал, то на веселье собирался весь коллектив большой цирковой семьи, и в итоге к концу вечера всё превращалось, по выражению самого директора, в балаган. Ему же этих "балаганов" вполне хватало и на общих внесемейных праздниках. Поэтому на дне рождения Лайта и Лайна, кроме членов их гимнастической "Звезды", оказались только Мальчиш, сторож Готлиб, коммивояжер или как её называли "кормилица" Ни и силач-атлет Матвей.

— Мальчиш, ты девочка ещё? — рассмеялась из-за праздничного стола навстречу входящей, как всегда, позже всех Мальчишу Дия.

В комнате гимнастов уже царил уютный полумрак, в котором весело искрились серёжки, клипсы, значки и прочие эродатчики всех присутствовавших.

— Ну да... Эти клоуны достали уже, хоть я их и люблю! — Мальчиш никогда не упускала случая пожаловаться на свою горькую долюшку в работе с Бипом и Чипом. — Ебут и ебут... сил уже никаких моих женских на них нет!

Дия и Дея захихикали, сторож Готлиб крякнул, а Мальчиш спохватилась:

— Но смеяться все будут завтра... у кого ещё получится! Я в гости без хуя не хожу!

Мальчиш задрала юбку, дёрнула вниз трусы и внушительно покачала торчащим, как штык, своим страпом. Кормилица Ни восхищённо всплеснула пухлыми ладошками, и сторож Готлиб притянул её к себе за талию. Вечер пошёл своим чередом.

— Вот, это Сагги! — Мальчиш протягивала братьям-именинникам диковинного зверька с большими глазами в невероятно пушном оформлении. — Я зову её Сайечка. Кормить семнадцать раз в день и воспитывать в заботе и нежности. Впрочем, от вас дождёшься! Когда Дия родит что-нибудь подходящее, подарите её крошке... Поздравляю вас обоих с днём рождения, желаю наебаться, как маленьким!

Зверёк скользнул по руке Лайта и тут же оказался у него на плече, а Мальчиш уже сидела у коленок Дии, ластясь к её начавшему округляться в последнее время маленькому животику. Лайн присел рядом, обнимая Мальчиша за плечи и водя ртом по ушку. "Лайн, ну почему ты не носишь писюн?", не оборачиваясь от животика Дии и медленно стягивая с неё тонкую полоску трусиков, спросила Мальчиш, "Мужчина без хуя выглядит так же смешно, как девочка без трусов!". "Не знаю... не привык...", Лайн сильными ладонями прижимал к себе попку Мальчиша, сидящую уже между его ног, "Мне и с пиздой как-то не грустно всю жизнь! К тому же мне всегда было жалко Дею: если я могу приделать себе страпон, то она-то ведь никак не может превратить свой колоссальный торчун во влагалище! А я люблю её и поэтому как бы с ней заодно...". "У Деи попка такая, что не каждое влагалище сравнится!", Мальчиш вздёрнула свою собственную задницу высоко вверх, "На, лижи пока... Дело твоё, Лайн, конечно! Я тебя понимаю — я и сама Дею часто люблю до нервного синдрома... Но я научилась плохому у Бипа и Чипа, и поэтому будь готов к неожиданностям: сегодня я отъебу тебя, как последнюю девчонку!". Лайн, влизываясь во влагалище Мальчиша над болтающимися яйцами страпа, чуть пожал плечами, узко думая Мальчишу: "Попробуем, моя ласковая... Ты же знаешь — я не бываю против... Но и в прошлый раз, вот, всё вышло наоборот... Я буду послушен, как тысяча чертей, но всё же, поверь мне — выебу тебя я!..".

— Эхк-хэх! Молодёжь пошла! Ничего не поймёшь — у кого что, кому, куда! — сторож Готлиб негромко сетовал прижимающейся к нему кормилице Ни. — Вот в наше время...

Кормилица Ни с непременным усердием соглашалась "Ну, да... Ну, да...": ей никак не давал покоя давно топорщивший ширинку штанов сторожа кряжистый его хуй.

"Дия, а от кого у тебя будет ребёночек — от Лайта или от Деи?", Мальчиш справилась уже со всеми праздничными одеждами сидящей девушки и теперь блуждала ротиком в серебристом пушке её подмышек. "Ой, не знаю...", Дия всегда предавалась ласкам Мальчиша с лёгким отрешением чувств, "Наверное, от обоих... Мальчиш, я люблю тебя!". "Отъебать бы их обоих по разику... да всё недосуг...", Мальчиш делано вздохнула и отняла вылизываемую попку у Лайна, "Девочка моя хорошая, стань на лапки... я осторожно, самым маленьким... Он у меня трёхступенчатый, как ракеты древности!..". Дия встала на четвереньки и полукругом прогнулась в спинке. Мальчиш нежно ввела свой член-страпон в узкую дырочку попы.

Лайт обнимался с Деей, и им жутко мешали толкающиеся головками напряжённые члены обоих. И брату и сестре уже невмоготу хотелось засунуть их куда-нибудь, но оба не любили торопиться с достижением удовольствия.

Лайн ушёл к Техо, которое выглядело сегодня шикарного сложения женщиной с распущенными чёрными волосами и с небольшим эрегированным писюном. Он присел пиздой к Техо на коленки и постепенно натянулся на немного толстоватый для него член. Медленно Лайн начал двигать тазом над откинувшейся в кресле, замирающей Техо.

Силач-атлет Матвей немного смущался, по своему обыкновению, в углу, засовывая своего столь же крепкого, как и он сам, младшего силача в задницу уже вовсю сосущей у сторожа кормилицы Ни.

— Мальчиш, у тебя попа белая! — произнёс, наблюдая за двигающейся в Дие Мальчишом, Лайт.

— Не первое апреля, Лайт! — парировала Мальчиш. — Вы бы лучше засунули моей девочке что-нибудь в рот — она уже извелась вся дышать в пустоту!

Дия действительно несколько минут уже слегка задыхалась в страсти, прикрыв глазки и обеими ручками трогая себя за клитор. Лайт приблизился и молниеносно скользнул всем своим гибким телом под неё. Его хуй тут же оказался у так и не поднявшей век Дии в ротике, а губы ласково отстранили от пизды её лапки. Дея обняла сзади за плечи Мальчиша, прижимаясь к попке возбуждённым членом. Ладошки её нежно скользнули к возбуждённым сисечкам Мальчиша, и обе грудки Деи коснулись лопаток на спинке. Ласково обнимая, Дея вводила вздымающийся член Мальчишу во влагалище под раскачивающиеся над попкой Дии горячие яйца. Все знали об этой особенности Мальчиша — двойного возбуждения своих основных эрозон она долго переносить не могла...

— Эк..к! кха! Молодёжь... — не вынес интенсивного созерцания сторож Готлиб и вынул член изо рта кормилицы Ни. — Пойду, пособлю...

Но кормилица Ни не собиралась отпускать его далеко, она сжала в ладошке выпирающий ствол сторожа и отправилась "пособлять" вместе с ним. Силач-атлет Матвей накачивал её в задницу и в походе, поэтому кормилице Ни пришлось пробираться к покачивающейся всё напряжённей группе на широко расставленных четвереньках. Таким дружным артистическим "паровозиком" они и одолели в какую-нибудь минуту расстояние в пару метров.

— Пососите, красавицы! — сторож Готлиб стал размеренно ебать в два с ходу подставленных рта Мальчиша и Дею.

Ствол сторожа быстро вонзался в губки строго по очереди Деи и Мальчиша, Ни гладила Готлиба по яйцам, загнав свой пухлый пальчик в тугую дырочку его задницы, а внизу уже беспрерывно постанывала двигающаяся всё быстрей Дия.

— Ох ты! — Матвей покраснел всем лицом и почувствовал, как яйца его, прижимаемые ладонью Лайта к пизде Ни, начинают заходиться в первых порывах.

Через мгновенье одновременно салютовали сразу два ствола: Матвей и Дея кончили в пылающие недра Ни и Мальчиша. Мальчиш ойкнула и ухватилась губами за пришедшийся на её очередь член Готлиба, не отпуская уже, слыша радостное "Кха-эхм!" над собой и чувствуя тёплый разлив у себя во рту. В попку Дии врывалось порывисто испускаемое содрогающимся телом горячее молоко Мальчиша, которую захлёбывающаяся в оргазме Ни сосала в отвоёванный у ладошки Деи сосок. Дия отсасывала хуй у Лайта в полном беспамятстве — волны любви крепко увили её стройное тельце и не обещали скоро отпустить, а писька сильно пульсировала, брызгаясь любовным соком. Потоки любви Мальчиша, и обеих его сестёр стекали по лицу Лайта, когда и его накрыл ошеломляющий оргазм, заставивший полностью разрядиться сестрёнке в рот.

На ближайшие много минут праздничная комната погрузилась в счастливую тихо постанывающую тишину. Только в углу ещё слегка поскрипывало кресло, на котором до третьего оргазма доводил расслабленную Техо своей пиздой двигающий задницей Лайн...

Эпилог. "Семья".

"Мальчиш, доброе утро, моя крошка! — над Мальчишом склонилось улыбающееся в утренних лучах солнца ласковое лицо мамы. — Просыпайся, моё нежное сокровище, в школу проспишь!".

Мальчиш потянулась и приоткрыла глаза. Прямо над ней Ганни увлечённо рисовала солнце на стене, а Гелла скворчал яичницей на кухне. Голая грудь Ганни покачивалась в нескольких дюймах от лица Мальчиша, и Мальчиш ухватилась губами за надутый розовый сосок.

— Проснулась... Доброе утро, моя крошка! — Ганни обернулась улыбающимся лицом к не отпускающей её грудь Мальчишу.

— Ганни! — Мальчиш выпустила, наконец, изо рта обслюнявленный сосок. — Где мои мама и папа?

— Ну... ты же знаешь... — как обычно, в таких случаях, Ганни слегка терялась.

— Знаю! Давай, рассказывай заново про не возвращающихся космонавтов! — Мальчиш села на подушку и усадила в постели перед собой Ганни, приготовившись к внимательному прослушиванию.

— Видишь ли... Сверхдальние межзвёздные экспедиции ранней астронавтики нуждались в своих пионерах... — Ганни насколько могла несбивчиво приступила к многажды повторявшемуся повествованию. — И твои папа с мамой, Мальчиш, стали одними из таких пионеров...

— Когда они уже домой вернуться ко мне, эти пионеры? — перебила Мальчиш — сегодня ей было немножко грустно, и совсем не хотелось слушать всегда занимавшую её историю от начала и до конца.

— Никогда... — грусть Мальчиша легко и стремительно, как всегда, перекинулась в огромные серые глаза Ганни. — При скоростях близких к скорости света время смещается... И когда они вернутся, их встретят наши дети... или внуки... или...

Душевное расстройство у Ганни всегда проявлялось очевидней, чем у Мальчиша, чего Мальчиш в ней просто терпеть не могла и сразу же лизнула в блеснувший краешек глаза: "Не реви, балда! Я просто так спросила... Я больше не буду!".

— Гелла! Я больше не могу... — Ганни, видимо, тоже всерьёз повело этим ясным солнечным утром.

На пороге комнаты возник Гелла, поправляющий очки ручкой брызгающейся сковородки и щурящийся в лучах наполняющего комнату солнца. "Тоже мне, кулинар!", прыснула про себя Мальчиш, которой смеяться уже хотелось больше, чем Ганни, но пока было никак нельзя — нужно было утешать расстроенную ею обнажённую красавицу.

— Не можешь — кончай! — по утрам Гелла был непревзойдённым мастером идиотских афоризмов.

— Кончаю... — печально вздохнула Ганни, — Гелл, я всё расскажу нашей девочке, а?

— Обо что? — Гелла моментально сосредоточился и поставил шипящую сковородку на полированный столик электронной почты.

Ганни смотрела на него с нежной преданностью нечаянно влюблённой пятилетней малышки.

— Ну расскажи, конечно... Хотя... Да, ладно... Я давно говорил, что пора... — забормотал в несвойственном ему смущении Гелла и присел на пол, как стоял, почти у порога.

"Девочка", которой шёл двадцать первый год и которая-то и девочкой себя никогда не считала, с выражением неимоверного интереса на засверкавших глазах поудобней устроилась, подмяв под попу подушку: явно намечалось что-то сверхинтересное, как порнографический этюд "Сёстры XXX-милосердия", ставившийся недавно в драматической студии их жилого района.

— Мальчиш! — Ганни строго, как могла, посмотрела на неё, целуя в лапки, и приступила к повествованию. — Когда-то давно мы жили с Геллой в соседних отсеках и были совсем маленькими...

"Само собой мы влюбились друг в друга с первого взгляда без памяти: он, сидя на горшке в нашей песочнице, я — испекая песочные пасочки на выдуманный ему день рожденья.

Мы росли вместе, вместе ходили в садик, в школу и вообще. Потом мы выросли и несколько раз поженились ненадолго, что нам обоим очень понравилось. Тогда мы решили пожениться на всю жизнь, и Гелла стал астронавигатором по классу "Di-Dzen" седьмого уровня, а я пошла работать в детский садик воспитательницей. ("Каким ещё астронавигатором по классу?", Мальчиш посмотрела на протирающего очки Геллу, всегда меньше всего походившего именно на космонавта. "Ну, пилотом корабля их какого-то... Я не разбираюсь... "Канаверал", кажется, штурмовик какой-то там... Галактику штурмует...", как смогла пояснила Ганни).

Ну и вот в один прекрасный день мы доженились, наконец, и я оказалась в медицинском центре с симпатичным кругленьким животиком. Роды были слегка осложнены (Блин, я чуть не умерла от счастья, рожая тебя!..), и в итоге на свет появилось наше чудо-природы — долгожданный и задолго до рождения любимый ребёнок.

Малыш заявил о всей нестандартности своего характера с порога рождения: считал себя существом противоположного физическому пола, обладал уникальным именем, нестерпимо щекотался при кормлении и так далее. Кибер-психологи, как один, сходились во мнении на том, что ребёнок нуждается в максимально расширенных возможностях для самоопределения с одновременно возможно более сильным притоком любви. В общем, оригинальность характера требовала оригинальности окружения.

Мы, я и Гелл, помучались немного, думая, как лучше нам устроить одновременно полную и свободы и любви жизнь нашего малыша, и придумали, вот, то что получилось... Первые годы жизни наше сокровище вообще не подозревало о нашем существовании, а потом мы появились в его окружении в качестве добрых и до невозможного любящих друзей...

Правда-правда! Мы любили и любим тебя до безумия и мы твои..."

— Мама и папа?! — всё более внимательно слушавшая сосредоточенно излагающую Ганни Мальчиш чуть не подпрыгнула на подушке. — Гелл, скажи — это вы пошутили так? Да? Вместо утренней физзарядки?

— Да! — Гелл отложил на столик очки и распрямил обычно чуть сутулые плечи, покрывавшиеся прямо из воздуха какой-то странной дикой одеждой. — Около двадцати лет назад мы довольно весело, на мой взгляд, пошутили. И результату нашей той давней шутки до сих пор улыбаются и смеются все ей попадающиеся на жизненном пути друзья и товарищи!

Мальчиш, как завороженная, сидела на вжатой в попку ногами подушке и переводила ошеломлённый свой взгляд с одного на другого:

— Бип и Чип... скромно курят, сидя тихонечко... в сторонке... Мои дорогие... и с детства любимые... мама и папа... Ганни и Гелла... я люблю вас, но не знаю, как вам об этом сказать...

— Моё солнышко... ты говорила об этом нам постоянно! — Ганни протянула руку к пылающей щёчке Мальчиша, и Мальчиш подумала, что никогда не замечала, какая тёплая и мягкая у Ганни ладошка.

— Задержался я с вами тут. Из звёздной вахты вычеркнуто двадцать лет моей жизни, и клянусь, мне не довелось пожалеть ни об одном из них. Но мне пора! — Мальчиш видела, как наливаются сталью некогда сухопарые рельефы тела Гелла, облачённого в изодранный не по уставу звёздный свой китель; как словно сияние Млечного Пути над его головой серебрит воздух проступающая по всему чёрному ёжику седина; как подозрительно долго целует Ганни ей, Мальчишу, плечо, по которому скользит щекотная непонятно откуда взявшаяся капелька влаги...

Нет, так Мальчиш точно уж не могла! Только, можно сказать, обрела родительские заботу и ласку... А тут любимый папа улетает...

— И не отъебёшь на дорожку? — Мальчиш потупила взор и подумала, что раньше этот жест ей никогда не удавался...

— Разок? — второй пилот межзвёздного штурмового фрегата "Канаверал" обернулся на пороге, чуть сдвинув брови и что-то припоминая.

— Не более... — вполне была согласна Мальчиш, раздвигая пошире ножки себе и, на всякий случай, Ганни.

— Перед полётом, согласно уставу, вещь допустимая, порой — обязательная! — суровый межзвёздный волк растопырил мотню на своём форменном рванье.

Красиво отточенный хуй вошёл в мягкое податливое лоно, и только тут память второго пилота-штурмовика прояснилась: подобное "на дорожку", как и свой ответный "разок" он слышал уже... двадцать или что-то около того лет назад... и, кажется, ещё двадцать лет до того... и ещё... и ещё... и ещё... Звёздный вздыбленный хуй проницал собою бескрайне раскинутую перед ним исходящуюся в неге страсти Галактику...

Продолжение следует...

Unloading:

Сталкинг вернул из полёта, но неостановимо продолжал греть изнутри всю группу-Проект.

— Что это — вокруг нас? Для чего мы здесь? Откуда мы пришли и куда мы уйдём? — спросила Эйльли с непривычно задумчивыми глазами.

Проект сосредоточился и был обречён на очередную версификацию не впервые даваемого ответа.

— По первому вопросу — ХуРу! — сообщил рассматривающий расписание внутренних коммуникаций Директор.

— С удовольствием!.. — ХуРу поцеловал на всякий случай Эйльли и ушёл в дальний угол к своим арт-приборам, откуда и продолжил. — Вокруг нас определённо реальность планеты Земля с временными координатами начала двадцать первого века по одной из хронологий предосознания человечества. Планета — красивая, реальность — художественно развивающаяся. Много путаницы, но готовы вот-вот проклюнуться окрепшие ростки Нового Мира... У меня пока всё.

— Второй вопрос — Диана!

— Ну, мы здесь для того... — Динуля, как всегда, приступала к любому серьёзному делу решительно, с первого же шага внимательно смотря на немедленно приходящего ей на помощь НачХоза. — ...Чтоб посеять чего-нибудь... Ага... Мир спасти... Любить животных разных...

Иггер покатился по полу со смеху, выдавливая сквозь приступы: "Ани... это... про тебя!..". Ани деликатно отвернулся и принялся вылизывать окутывающий его хвост. Транс покачал головой, когда Иггер докатился до него и с трудом привёл его в чувство.

— Конкретней, пожалуйста! — Директору давно уже хотелось кофе, а не мучить бедного ребёнка.

Динуля слегка растерялась, но Адер внимательно заглянул ей в сини-очи, и она без запинки произнесла:

— На данный момент настоятельнейшей необходимостью перед Проектом выглядит эротизация окружающей действительности посредством пост-связи с основными энергетическими структурами Нового Мира!

— Ага... Чтоб всем ребятам, всем трулялятам было веселей! — закончил за Динулю Начхоз. — Оставьте донимать моё счастливое детство немедленно!.. Спасибо...

— По третьему — Орф... — Директор облегчённо вздохнул и постучал костяшками пальцев по столу, за которым Транс и Букк резались в трёхмерные нарды: "С победителем!".

— Пришли мы из Нового Мира, в него и уйдём, — Орф пожал плечами. — Вопрос о том, какая именно структура Нового Мира нас сюда выслала, пока остаётся открытым, поскольку не до конца выяснены некоторые технические тонкости Проекта. Впрочем, и само название "Новый Мир" носит слегка обусловленный характер, но это не столь важно. Эйльли, достаточно?

— А? — Эйльли вовсю уже обнимала чем-то занятую Стеллс и пропустила последний вопрос вовсе.

— Достаточно. Вполне, — Орф сделал вывод самостоятельно и пошёл к рабочему месту Стеллс: — Эйльли, подвинься, я с вами...

Сталкер — Стеллс (Проект "Aly Ir")

Транслятор — Транс (Проект "Aly Ir")

Художественный редактор — ХуРу (Проект "Aly Ir")

Орфографический редактор — Орф (Проект "Aly Ir")

Художник — ...

Аниматор — ...

Игровой программист — ...

Бук-публикатор — ...

Веб-дизайнер — Диана (Проект "Aly Ir")

Веб-администратор — Адер (Проект "Aly Ir")

Нач. хоз. — НачХоз (Проект "Aly Ir")

Директор — Директор (Проект "Aly Ir")

The special internal thanks:
Аркадий Гайдар, "Сказка про Военную Тайну, Мальчиша-Кибальчиша и его твёрдое слово" (источник-версия 0.1)
Г.-Х. Андерсен (сказка "Дикие лебеди")
Sopor Aeternus & The... (композиция "Inschrift / Epitaph", Dead Lovers' Sarabande {f. 1}, 1999)
Александр Колкер (музыкальное сопровождение)
& all others...
Исполнено на портативной персональной ЭВМ "iRU"

Версия 1.1

2006