Наследники погибших династий. Общий

— Знакомых, ты знаешь на кого она нацелилась? — засмеялся Жерар.

— На кого? — я разглядывала художника, он уже приступил к работе, кисть плясала в ловких руках и, вырисовывалось что-то необыкновенное.

— На Бертрана Реми из твоей группы!

— Ничего себе, — я даже остановилась. — А как же ректор?

— Ректор на неё не реагирует, — Жерар откровенно подначивал сестру.

— Не самый плохой выбор, Бертран благородный человек. Вот только, именно это не оставляет тебе шанса — у него невеста в Ист-Адер. Дочь барона, брак давно одобрен семьями. Он давно и искренне влюблён. Кажется, она должна приехать на карнавал.

— Значит, буду очаровывать кого-то другого, — мадмуазель Кремпен совершенно не расстроилась.

Мы еще немного погуляли и договорились встретиться у фонтана, на площади. Теперь я думала, что зря. Таких встречающихся будет пол столицы. Радостное волнение, охватившее Саомар, передалось и мне, я побежала домой, переодеваться ундиной, скоро зайдёт Оливье.

— Девочка моя, какая же ты красавица, даже жаль, что лицо закроет маска, — мы с мадам Мари стояли у зеркала. Я сегодня была в ударе, даже взяла у мадам косметики взаймы. Ярко накрасила глаза, под её руководством, конечно, она же и заплела мои волосы в сложную косу, которая начиналась с самого верха и шла сбоку. Маленькую шляпку прикололи шпильками и теперь любовались на результат.

— Оливье гений!

— Кто там обо мне? О, и правда, я гений! — мы захохотали, наперебой хвалили друг друга, кривлялись у зеркала и ждали мсье Жака, чтобы передать ему мадам и пойти на праздник.

Серые глаза Оливье искрились счастьем, на нём был костюм собственного производства, тёмно синий с белым, как и моё платье. Он расправил плечи и уложил волосы в строгий хвост. Как же он был красив сейчас. Искренней, тёплой красотой, когда хочешь не просто смотреть, как на экспонат в музее, но и быть рядом, купаться в его любви и видеть своё отражение в ласковых глазах. Не было между нами чувств как между мужчиной и женщиной, это было нечто большее.

Мсье Жак и мадам Мари ушли. Черные, расшитые жемчугом маски заняли положенные места и мы, взявшись за руки, нырнули в пёструю толпу.

Мы пили горячее вино, густо заправленное ароматными пряностями, участвовали в многочисленных весёлых конкурсах а один, на лучший костюм, даже выиграли. Всё слилось в мешанину из звуков, запахов и света.

В полночь, с боем главных часов, начались танцы. Мы встретили Аманду с братом, не там где намечали, а прямо среди танцующих. Приятельница сразу положила глаз на моего спутника, до этого она не видела его ни разу, только слышала из моих рассказов. Жерар кружил в танце разодетую в золотые шелка незнакомку, и я оказалась вдруг совершенно одна. Мне совсем не было грустно, наоборот, я была рада тому, что друг забыл о несчастной любви и самозабвенно целуется с Амандой. Я ушла от пар, и тут чьи-то сильные руки поймали меня:

— Вы позволите? — не успела я отказать, как меня уже вели в танце. Голос был мне не знаком, а может быть, узнать помешало лёгкое опьянение. Из-под черной маски смотрели внимательные тёмные глаза.

— Я так долго искал тебя...

— Мы знакомы? — он не ответил, потянулся к моим губам и поцеловал. Не знаю, что нашло на меня, временное помутнение рассудка, адреналин или глинтвейн были тому виной, но я ответила с такой страстью, будто была опытной куртизанкой.

— Ваша светлость, вот вы где? — ирония, сквозившая в словах обратившегося к нам мужчины, обрушилась как холодный душ.

Фредерик Белами, я узнала его по голосу и волосам, с издевательской улыбкой смотрел на меня.

Взгляд его резко стал серьёзным, он хотел что-то сказать но, не дожидаясь лишних вопросов, я вырвалась из ласковых рук и убежала, туда, где пели и танцевали, в самую гущу праздника, где меня будет невозможно найти.

Вляпалась, опять вляпалась. Я устало развязала маску, и теперь она грустно висела в опущенной руке. К кому у нас обращаются 'Ваша светлость'? Правильно к герцогу, причем, только к нему, к его детям обращаются иначе. Вывод: я только что, как продажная девица, целовалась с одним из трёх герцогов Саомара. Почему трёх? Да потому, что четвёртый в это время стоял рядом и смеялся. Да, это очень даже в моём стиле, почему нет? Наследников я знаю, пора переходить на новый уровень.

Узкая улочка, по которой я шла, была пустой и тёмной, куда я забрела? Позади послышались чьи-то уверенные шаги. "Догнали", — обреченно пронеслось в голове. Я повернулась и увидела совсем не того кого ожидала. Экономист из университета, тот, который пытался бежать рядом на физической подготовке. Узнала, он был тогда на экзамене! Это он кривился при виде меня и обвинял в глупости.

— Что вам угодно? — он был уже изрядно пьян и не ответил.

Набросился, зажал рот руками и попытался сорвать платье.

— Прошу вас, прекратите, не вынуждайте! — я попыталась докричаться до него.

— А то что? — мутные глаза с бешенством глядели на меня, — позовешь одного из своих высокородных? Я покажу тебе твоё место, шлюха! Раздевайся! — он выхватил нож и приставил к горлу.

Я закрыла глаза, стояла как парализованная, словно вновь оказалась в поезде, наедине с Морелем , мерзкий запах перегара ударил в нос. Вот только, я больше не была одна.

Мощная лапа ударила по спине насильника, полетела кровь. Шедевр Оливье был безнадёжно испорчен. Слёзы покатились из глаз, Серебряный не стал церемониться, просто прокусил горло. "Я не хотела, не хотела, не хотела..." — набатом било в ушах. Какая разница, хотела или нет, ты виновата, ты допустила это, замечала его взгляды на стадионе, он пожирал тебя глазами, а от недоступности, сходил с ума. И ты видела это! "Убийца! Ты убийца Мелисент", — рыдания сотрясали тело.

В бреду я дошла до дома, улицы были пусты — праздник в самом разгаре, сняла испачканное платье и бросила в камин гостиной, который разожгла трясущимися руками. Пламя радостно приняло подношение. Я прошла в свою комнату, обняла Серебряного, он лёг рядом. Уснула, тяжело дыша.

С днём рождения, Мелисент.

Глава 5

На утро после карнавала я, не выспавшаяся и дергающаяся, пошла на работу. Мсье Мегре буквально выгнал меня домой обратно, настолько болезненно я выглядела.

— Вот молодежь, совсем пить не умеете, — беззлобно ворчал аптекарь, — вон и друг твой, пришёл под утро, с улыбкой до ушей и весь в помаде. Видать, хорошо погуляли.

Я посмотрела на Оливье, он красный, но безумно счастливый, пожал плечами и разбил очередную склянку. Ударился головой о прилавок, задевая при этом стоявшие там лекарства. В конечном итоге, мсье Мегре выгнал и его.

Мы немного погуляли по городу. Друг рассказывал о том, как провел вечер. После моего ухода Аманда куда-то исчезла, но Оливье не расстроился, её место быстро заняла другая девушка. За ночь он сменил четверых или пятерых, среди них второй или третьей по счету, была и неразделенная любовь портного, дочь бакалейщика. Поцеловавшись с ней, и сравнив её с другими, он решил, незачем больше страдать, та ничем не лучше других.

Кажется, я на свою голову, вырастила нового ловеласа и скоро мне придётся утешать не его, а брошенных им девушек.

— Ника, что случилось? Почему ты нервничаешь? — Оливье внимательно вглядывался в моё лицо. — Тебя кто-то обидел вчера?

— С чего ты взял? — я отвернулась, пытаясь скрыть страх и слёзы. Мы сидели на скамейке, напротив закрытой пока кондитерской. Улицы были пусты. Горожане отсыпались после праздника.

— Посмотри на меня и расскажи, иначе я больше никогда не буду тебя слушать, и ты никуда не выйдешь одна!

Непривычно серьезный тон и уверенность, с которой он говорил, заставили меня обернуться. Я не подняла глаз, просто разревелась у него на груди. Он гладил по волосам и утешал, как мог. Когда выплакалась, не смогла больше нести одна этот груз и рассказа Оливье об ирбисе и о том, что произошло вчера.

— Он сейчас с нами?

Он поверил сразу, сказал, что ожидал нечто подобное. — Ты слишком красивая, чтобы быть простой горожанкой, есть в тебе что-то волшебное.

— Да, прямо перед тобой, — Серебряный поставил на него лапу и лизнул.

— Я чувствую, это просто невероятно! Расскажи, какой он.

— Он очень красивый, сильный и смелый, — кот, будто понял, что речь о нем, разлегся рядом и шевелил ушами, — большой, серебристый и зеленоглазый.

— Всё будет хорошо, я не дам тебя в обиду, — крепко обнял меня Оливье и, я закрыла воспаленные глаза. — Никто ничего не узнает, слышишь? Не смей никому рассказывать, даже мадам Мари! Тем более мадам, она может рассказать сыну совершенно случайно, поняла меня? — я согласно кивнула.

— Я сожгла твоё платье, — всхлипнула я.

— Я сошью тебе двадцать платьев, даже лучше этого! — он погладил меня по растрепанной голове.

Мы вернулись в аптеку. Оливье спустился за вечерним выпуском 'Саомарских вестей'. Закутанная в желтый плед, я со страхом ждала друга на его чердаке. Я почти ничего не ела. Все, что с трудом удалось запихнуть в меня Оливье, тут же оказывалось в унитазе, и он сдался.

— Всё хорошо, — с порога заявил он, — никто ничего не видел. Посчитали это нападением невесть откуда взявшегося в центре столицы волка, или бешеной собаки. — Нет, тебе это видеть не нужно, — и он тихонько отвел дрожащие, как у пропойцы руки, которые я уже тянула к газете.

Ночевать я осталась у друга. Судя по тому, что утром он не мог проснуться, я кричала во сне и мешала ему спать. Сонный и шатающийся, он строго прервал все мои возражения и проводил до Университета.

Шла консультация по экономической теории, это занятие было общим для нас и экономистов. Скоро должны были начаться первые экзамены, и такие подготовительные семинары были на каждом предмете. Я думала о карнавале, изо всех сил гнала мысли о гибели несчастного студента, безуспешно. Картинка его смерти стояла перед глазами. Зато почти не вспоминала о мужчине, с которым страстно целовалась той ночью. А сейчас опустила глаза, от воспоминаний заалели щеки.

Преподаватель долго и нудно объяснял законы спроса и предложения, студенты лениво срисовывали кривую с доски в свои тетради, а Элиас Белами не сводил с меня глаз, от чего я начала дергаться и чесаться.

— Меланика Нюгрен, вас просят к ректору, — помощница руководителя университета громко передала приглашение.

Вся аудитория, примерно пятьдесят человек, посмотрели на меня. Под пристальным вниманием я вышла из кабинета и, не задавая никаких вопросов, последовала за секретарем.

Чем моя скромная персона заинтересовала ректора? Полиция узнала, кто был в ту ночь рядом с погибшим! Или, может быть, раскрылся мой обман? Пришло сообщение из Карлстада, что никакой Меланики не существует! У меня задрожали руки, секретарь провела меня в святая святых — кабинет ректора. Я так испугалась, что рядом появился Серебряный, хотя он никогда раньше не приходил в университет. Ирбис прислонился к моей ноге и шел совсем рядом, безмолвно поддерживая и успокаивая.

— Мадмуазель Нюгрен! — Шарль Верни пожал мою руку и усадил перед собой. -Так вот из-за кого сыр-бор. Мсье Дюпон, размахивая Вашим тестом, вытребовал у меня грант на место в "Дипломатическом корпусе". А мадам Мартин не прекращает на каждом собрании упрекать его "воровством, прямо из под носа" ценной студентки, — он смешно передразнил профессора. Я улыбнулась ему в ответ, и по-прежнему сидела натянутой как стрела.

— Но я вызвал вас не за тем, чтобы взглянуть, — началось,— скажите, Меланика, у вас проблемы со столичной полицией? Обещаю оказать всю возможную помощь, если вы ответите честно.

— Не знаю, я ничего не совершала, — за меня это сделал ирбис, — может быть, это связано с работой в аптеке? — я взволновано посмотрела на мсье Шарля. — Но я не получала ни одного замечания, все клиенты были довольны. Даже вечно брюзжащая соседка... — ректор захохотал. Ему смешно, а мне не очень. — А что случилось?

— Глава Саомарской полиции, а теперь уже министр правопорядка, в первый день обучения запросил списки студентов первого курса "Лечебного дела", через две недели "Экономического факультета", еще через неделю "Биологии", потом, когда он проверил, почти весь университет и осталось всего пара факультетов, я понял, он кого-то ищет. Вызвать недовольство такого человека опасно, хоть университет и подчиняется лично Премьеру. Я позвонил, ему и поинтересовался, кто конкретно его интересует. Он спросил о вас, Меланика. Я решил, сначала переговорить с вами.

— Я не знаю, что нужно от меня мсье Франсу, но, по странной случайности, я снимаю комнату в доме его матери, — ректор вопросительно изогнул бровь, — если бы, он навещал мадам Франс чаще, чем два раза в год, то непременно встретил бы меня. Завтра у неё именины. Он обещал быть с невестой. Я спрошу у него сама, зачем понадобилась и сообщу вам.

— Прошу вас, будьте осторожны. В тридцать пять лет не так просто стать главой министерства, тем более такого. Мсье Франс сложный человек, слухи о нём не самые приятные, — как будто я сама этого не понимаю, кивнула.

— Ника, у вас нет родственников в столице? Ваше лицо кажется мне знакомым...

— Нет, мсье Верни, никого. Все мои родственники остались в Норд-Адер.

Соврала, и даже не покраснела. Вот, что значит опыт. Я была почти горда собой.

— До встречи, мадмуазель,— ректор неожиданно поцеловал мне руку, будто я как минимум графиня или даже принцесса рода Нордин.

Я засмеялась неожиданной мысли. Принцесса Нордин, скрывающаяся от правосудия, вынужденная подрабатывать уборщицей в паровозах, но достигшая небывалых карьерных высот, ведь она стала помощницей аптекаря.

Когда вернулась в аудиторию, обратила внимание на совершенно счастливую Агату. Она не спускала влюблённых глаз с Белами. Карнавал, небось, всю ночь целовались. Быстро Элиас присмотрелся к невесте, почему-то стало обидно. Он мне даже не нравится, почему я ревную?

Загадочное женское сердце.

Подарок дорогой мадам я купила пару дней назад. С выбором помогал Оливье, в его вкусе я уже убедилась. Мы остановились на элегантной вязаной накидке, которую он украсил цветочной вышивкой и длинных кожаных перчатках к ней. У мадам появился поклонник, надо же его поразить?

Сейчас я радовалась, что приготовилась заранее.

В семь часов следующего дня мсье Мегре начал выгонять меня на праздник. Я находила тысячу причин, почему не могу уйти: не дописала, идёт реакция и непременно надо проследить, у нас очередь. В конце концов, аптекарь спросил:

— Дорогая, ты не хочешь поздравлять Мари? — тут мне стало очень стыдно. Из-за собственного страха я опоздала на час. Не нужно прятать голову в песок, подобно адамарскому страусу. Иди и выясни, что от тебя нужно министру. "Если бы они узнали и хотели посадить в тюрьму, то давно бы это сделали, не думаю, что подозрение в убийстве скрыли бы от ректора", — подбадривая себя, я дошла до дома.

Веселье было в разгаре. Кумушки соседки сидели с красными щеками и перемывали косточки знакомым и не очень. Мадам Мари вышла ко мне, мы обнялись, и я торжественно вручила подарок. Гости поохали и поахали, мсье Жак сыпал комплименты всем без разбору, я тихонько посмотрела в сторону стола и не увидела никого, отдаленно напоминающего сына хозяйки. Неужели не пришел?