Фельдшер вскоре определила, что у больного учащённое сердцебиение и что он полностью потерялся в реальности. Были все признаки депривации сна, но вот почему так, решительно непонятно. Больного надо срочно госпитализировать, брать анализы, и лечить в стационаре, но не в обычной больнице, а в психиатрической. Это явно их профиль.
Сообщив о своём решении, фельдшер столкнулась с агрессивной реакцией окружающих. Её саму назвали психом, обложили матом и хорошо, что не избили. С тем бригада скорой помощи и уехала. Фельдшер как положено подробно задокументировала выезд, зная, что больной тяжёлый и вскоре последует повторный вызов.
На следующий день повторный вызов был сделан, но уже другая бригада забрала с собой Никиту Галуева, полностью превратившегося в зомби. В психоневрологическом заведении попытались помочь, но состояние парня становилось всё хуже. Организм начинал уже погибать.
Семья Галуевых совсем сбрендила. За бутылкой водки папаша Юрик и брательник Васька решили, что виновата школа: их Никиту явно там злостно переучили, вот он и заболел. Особенно в этом плане злобствовала химичка, которая сломала ногу.
— И математик Никитосу ставил двойки, — бубнил Васька. — А Никита у нас что, дурак? Да он умнее других будет, а его в психушку. У, гниды.
Васька решил, что непременно для начала надо пробить колёса в машине математика, а папа Юрик, пьяно пообещал, что начистит математику чавку. Вот прямо сейчас встанет, пойдёт по посёлку искать математика, найдёт и начистит ему чавку капитально. Зачем откладывать такое мероприятие в долгий ящик? Кулаки уже зудят в предвкушении, поэтому надо идти и бить интеллигента смертным боем.
Васька с паханом не пошёл: он обдумывал, как лучше пробить колёса Вольво математика. И придумал. Он немного понимал слесарное дело, понемногу варил, но основной его заработок был, это сдача металлолома в скупку. Для этого в семье была приспособлена старенькая Нива с прицепом. Вот на этой Ниве Васька и ездил по окрестностям, собирая металл, который плохо лежит. Он не гнушался даже металлом, который имел хозяина. А ты е
* * *
лом не щёлкай. Было вашим — стало нашим, закон бизнеса в джунглях. Чем занимался старший Сторчак, никто не знал, но поговаривали, что чем-то нехорошим. Себя он, впрочем, называл предпринимателем. Ага, говорили злые языки — предприниматель с большой дороги.
Уже смеркалось, когда старший Галуев нашёл Никодима в посёлке. Градус в крови и природная злоба требовали немедленно разобраться с гнилым интеллигентом. Если есть план, то самое время его осуществить. Чего тянуть? Гнусный учитель в сумерках спокойно стоял возле старого деревянного столба. Казалось, что он кого-то ждал: может свидание у него с какой девкой. Вот нужное место и нужное время. Хорошо, что свидетелей нет — промелькнула дельная мысль в голове Юрика. Разводить с лохом антимонии и высказывать претензии Юрик посчитал излишним. Он решил просто и незатейливо избить хлюпика. Правда, тот высокий, но Юрик с его ста кило и бычиной силой в посёлке никого не боялся. Это его боялись, зная, что он связан с криминалом и отличается злобным и неуравновешенным нравом. Такого лучше не трогать — целее будешь. А этот урод посмел тронуть, правда, через сына Никитку, но посмел. Ща у него Фаберже съёжатся от страха!
Юрик подошёл к учителю, сложив пальцы правой руки в клюв орла. Таким образом, он хотел для начала ткнуть лошару под ребро. Будет больно, а значит доходчиво для лоха, кто здесь главный. А потом, когда лох сложится, можно и по морде ему пройтись, и по почкам. Юрик без замаха нанёс коварный удар.
Как так получилось, Юрик не понял, что вместо мягкого тела лоха, пальцы кулака встретились со старым деревом почерневшего от времени столба. Лох умудрился как-то отскочить, а рука Юрика со всей дури двинула по столбу. Дикая боль сковала руку нападавшего человека. Он увидел, что его большой палец правой руки был выгнут под неестественным углом, кроме того из него торчала здоровенная заноза проникшая под ноготь чуть ли не до середины пальца. Заноза сломалась и теперь её хрен вытащишь из под ногтя. В сумерках Юрик видел, как с руки буквально ручьём льётся чёрная кровь и чувствовал дикую боль. Такой боли он никогда не чувствовал до этого момента. Эта боль была запредельной и вызывала тошноту, она не прочистила мозги, находящиеся под градусом, а наоборот вызвала звон в ушах и пелену в глазах. Рука была капитально изуродована. Вот как так получилось, что вместо лоха он изуродовал сам себя.
Этому столбу уже было сто лет в обед. На нём давно уже не висели провода, он просто торчал из земли, привязанный к ржавой рельсе скруткой из арматурной проволоки. Вот рука и попала между рельсом и самим столбом. Куда смотрит администрация посёлка, что стоят, где попало старые бесхозные столбы? А люди руки свои портят об них.
Лох куда-то слинял, живых рядом никого не наблюдалось, никто не спешил оказывать первую помощь. Юрик, скрепя зубами от боли, кое-как добрался до дома, а когда при свете лампочки рассмотрел картину с пальцем, ему ещё больше поплохело. Рана выглядела ужасно и из неё обильно сочилась кровь, брызгая на футболку и штаны, когда Юрик неосторожно мотал рукой. Впрочем, на полу крови тоже было предостаточно. Дотронуться до пальца, чтобы удалить щепку было нестерпимо больно, да и щепка, зараза, скользкая от крови, не хотела покидать рану. Как только рычащий от боли Юрик и хлопотавший около него Васька не пытались достать из раны щепку, ничего у них не получалось. Надо было ехать к специалисту, а это значило, что надо ехать в город. Мужики так и решили, иначе так можно и кровью истечь. Юрик и так уже выглядел откровенно плохо.
Как назло Нива начала выделываться и ещё битый час Васька пытался реанимировать машину, наконец, та сжалилась над непутёвыми владельцами и решила ехать. Ещё час был потерян на поездку до больницы скорой помощи. Ну, а в больнице пока раскачались дежурные врачи, пока готовили пациента к операции, Юрик стал совсем плохим. Всего-навсего щепка под ногтём, а столько дел наделала.
Операцию по удалению злосчастной щепки героические врачи провели великолепно. Под обезболиванием Юрик почти ничего не ощущал и, вскоре, его отправили на койку отдыхать, предварительно напичкав его организм антибиотиками и сделав прививку от столбняка. Врачи думали, что всё будет в норме, но рано утром у Юрика развился обширный инфаркт. Организм не выдержал каждодневных пьянок, плюс жизнь на нервах. Бывает. Юрика перевели в палату интенсивной терапии, реанимации в городе не было. Врачи посетовали, что больного долго везли: надо было его сдать в местную поселковую больничку, где раньше была хирургия и урология. Но, то было до оптимизации: хирургию там благополучно оптимизировали, а в урологии остались два стареньких врача. Скоро и урологию....того.
Через трое суток умер, не выходя из комы Никита. Васька разрывался от забот на части. Он не знал, как сказать больному отцу, что Никиты уже нет.
В посёлке такие вести встретили, мягко говоря, философски. Оказалось, что никто не любил эту семейку. В школе директриса даже не направила завуча для выражения соболезнования родным и близким по поводу гибели её ученика. Кому соболезновать? Ваське?
Только не подумать о Никодиме Викторовиче что-нибудь плохое — постоянно твердила директриса сама себе, но никому о своих наблюдениях и мыслях она говорить не собиралась. Ей было уже откровенно страшно.
Безпалько, за очередной рюмкой хорошего коньяка, вытащенного из тайника, вспомнил слова математика: "Говорите, спать Никита не будет. Ну-ну". Вот же как интересно получилось, подумал он, но что-то говорило Семёну Митрофановичу, что эти мысли лучше оставить при себе.
Баба Серафима при виде математика только что не крестилась. Она старалась просто не попадаться ему на глаза. Плохой у него взгляд. Жуткий и пронизывает до пяток.
Комическая история произошла на уроке математики, который проводила бабушка Мамошина. На очередном уроке, в самом его начале, она взяла мелок и тихо шамкая объявила, что это мелок волшебный, поэтому лучше, от греха подальше, ученикам выключить телефончики и слушать преподавателя, а то она старая и громко говорить ей трудно. В классе наступила гробовая тишина.
Вот кто не мог нарадоваться на Никодима, так это его хозяйка баба Валя Коновалова. Она всем прожужжала уши о том, какой золотой у неё постоялец: вежливый, работящий, к лоточку приучен, никогда не отказывает отвезти бабу Валю в город за покупками или в поликлинику. У него как-то всё легко получается. Вот недавно он достал ей нужное лекарство, которое она долго не могла купить. А он достал, причём по приемлемой цене. Наверное, у Никодимки появилась девушка в Комаровске, что-то часто он стал туда мотаться. Не иначе любовь-морковь. Но то дело молодое. Обсудив Никодима, соседки переходили на цены, урожай и проблемы с болячками. У всех что-то болело. Но они соглашались, что прожили хорошую жизнь, а вот современная молодёжь вымирает. Вот опять похороны: отец и сын Галуевы представились. Один за другим: сначала сын, а через день отец. Плохого о покойных односельчанах не говорили, замолкали. Лучше о своих проблемах говорить.
Действительно, Никодим что-то зачастил в город. Но баба Валя удивилась бы, что молодой человек посещает город не с целью поиска любовных приключений, а для изучения уникальных руин. Почему-то его к ним тянуло.
В этом небольшом городе особых развлечений для молодёжи, а тем более для детей, не было. Однако, народ любил прогуливаться в парках города, где стояли старинные чугунные лавочки и росло множество тенистых деревьев. Вот там и прогуливались степенные пожилые жители, весёлая молодёжь и малые дети с мамочками. Вчера Никодим попал в этот город по своим делам, связанным с распутыванием одной исторической тайны, которая его интересовала уже много лет. А в этом городе ещё сохранились древние камни, могущие приблизить его к разгадке. Размышляя о значении некоторых символов, которые он обнаружил на камнях этого города и, сопоставляя их с уже имеющейся информацией, он неспешно бродил по улицам города, естественно, зашёл и в его парк. Был тёплый вечер, даже, можно со всем откровением сказать, что очень тёплый, хоть на календаре было начало октября. Скорее всего, это произошло от отсутствия ветра. В этом же парке была тень от многочисленных деревьев, не успевших сбросить все листья, что давало локальный комфорт. А комфорт Никодиму нравился, несмотря на то, что такому существу как ему, совершенно безразличны проявления погоды. Был бы ветер или сильный дождь, то они немного отвлекли бы его от решения задач, а так думалось легко и непринуждённо, без всяких отвлечений на окружающее. Может из-за этой будничности, что сегодня Никодима ничего особо не отвлекало от своих задач, он и обратил внимание на незатейливый конкурс детского рисунка на асфальте. Дети, с естественной для них незашоренностью, и со свежим взглядом на мир, выражали свои эмоции на асфальте с помощью разноцветных мелков. Эмоции существ этого мира, это то, что ещё удерживало Никодима от критики царящих здесь порядков. Но, он стал замечать, что чем больше становится особей в этом мире, тем их эмоции становятся бесцветней и безвкусней. Что печально. Поэтому Никодима удивила волна светлых эмоций, исходившая от участников и зрителей этого рисовального конкурса. Он прошёлся мимо детей и взрослых и обнаружил мощную эмоциональную волну, щедро изливающуюся от девочки лет пяти-шести, которая рисовала мелками. От такого подарка молодой человек не мог просто так пройти мимо. Затесавшись в незначительную толпу зрителей, состоящую в основном из мамочек, он присмотрелся к рисунку, который, сопя и пыхтя, творила девочка. Наверное, это был заяц. А может другое, неведомое местной науки существо. Не суть важно. Главное то, что на её рисунке не было ни одной лишней чёрточки или штриха, но в этом "зайце" были виртуозно переданы эмоции, всего несколькими линиями. Лёгкое сканирование сознания девочки показало, что она обладает удивительным для этого рационального времени воображением, которому невозможно научиться. Никодим максимально незаметно приблизился к ней и положил перед ней пачку своих "волшебных" мелков: белого, чёрного, жёлтого, красного и синего цветов, которые непонятно каким образом очутились в его руках.
— Как тебя зовут, девочка? — тихо спросил он её, подталкивая к ней пачку мелков.
— Надя, — мельком взглянув на молодого мужчину снизу вверх, ответил ребёнок.
Она была вся в рисунке, поэтому тут же забыла о его существовании, но подаренные мелки схватила.
Тут же произошло маленькое чудо. С помощью этих мелков на ребенка накатила волна озарения, она стала видеть совершенно по другому, чем окружающие люди. Плюс её дар фантазировать. Её рука очень быстро забегала по асфальту, создавая небывалые и немыслимые существа. Казалось, что сами линии проступали на асфальте как водяные знаки на казённой бумаге, а пальчикам девочки только и оставалось, что их обвести. На асфальте появлялись фантастические рыбы; щенок, который, спит на земле; огромная оса, которая, казалось, сейчас взлетит. Было такое впечатление, что у свирепого насекомого вибрируют крылышки. Вдруг из асфальта стал вырисовываться внимательный глаз рептилии. Монстр пристально своим жёлтым глазом смотрел на людей, выбирая кого бы сегодня употребить на ужин. Мелом передавались тончайшие движения души неведомых зверей. Это была чистая магия, а не искусство. Амплитуда чувств зашкаливала и чем больше смотришь на рисунок, тем он больше затягивает. Особенно гипнотизировал глаз огромной змеи. Он словно светился изнутри чарующей силой. Эмоции самой девочки уже светились ясным пламенем, казалось, она внезапно стала носителем ясновидения и может проникнуть в суть любого пласта природы и времени. Своего рода фея рисунка. Но, была в этих картинках и некоторая нотка грусти и трагичности, из-за светлой печали настоящего человека-творца. Это всегда вызывает отторжение у окружающих. Зачем такое глубокое размышление? Это опасно! Можно и нужно быть серостью, как все, верить в то, во что положено верить, но не думать. Думать вредно. Да ещё ребёнку. Всё это уместно для взрослого одарённого человека, официального гения, но не для серой толпы.
Первой засуетилась какая-то мамочка, чей ребёнок заплакал навзрыд, впечатлённый неведомыми монстрами на асфальте. Она отвела впечатлительного ребёнка в сторону и стала его успокаивать, зло поглядывая на юную художницу. О, какие сильные негативные эмоции. Потом откуда-то появилась бабка с клюкой, одетая во всё серое. Этой до всего было дело. Она плюнула для начала на рисунок осы, а потом стала своей клюкой втирать его в асфальт. Получалось плохо, поэтому она стала тереть рисунок своей растоптанной туфлёй. Некоторые дети так же приняли участие в вандализме. Один малыш остервенело закрашивал своим мелом изображение щенка, при этом ребёнок излучал совсем уж чёрную эмоцию. Другие дети старались пройти по рисункам, правда, по глазу монстра боялись. Конкурс как-то сам собой прекратился. От греха подальше, мама девочки увела её за руку домой. Мамаша была явно сильно удивлена и напугана. Ничего, дитя. Зато, это был твой звёздный час. В плюсе остался только неизвестный молодой человек, получив от аборигенов много незамутнённых чувств.
