— Встречающие приехали, — заметил Аннит, вновь коснувшись браслета. — Я не люблю, когда люди бегают вокруг моей особы, так что никаких церемоний не будет. Я открываю.
Малла напрягся. В шлюз проникло глухое гудение, потом многослойные броневые плиты плавно скользнули в стороны, впуская внутрь серый свет дня. Весь пол шлюзовой камеры — он служил также посадочной площадкой для имевшихся на борту скиммеров — выехал наружу. Тут было неожиданно холодно — столица Тайат располагалась на севере, почти возле полюса. Теперь Маллу отделяли от земли всего метра четыре высоты и частые перила. Он заметил, что челноки с транслайнера выстроились параллельными рядами — по два с каждой стороны. Между ними остался широкий проход. Трапы-люки на их днищах были откинуты и по ним бодро спускались марьют, строясь двумя, тоже параллельными шеренгами.
С марьют Маулы — по крайней мере с этими, из линии Б-1Б — Малла уже был знаком и не мог сказать, что знакомство оказалось приятным. Боевые марьют были значительно сильнее, быстрее и выносливее людей. И, что бы там не говорил Охэйо, дрались они действительно очень хорошо. Малла не представлял, как смог побить сразу пятерых — от боли его охватила дикая ярость, от неё он плохо соображал и почти ничего не запомнил. Синяки болели ещё долго.
Казалось, марьют неотрывно смотрели на него, хотя их блестевшие ртутным зеркалом глаза, косо посаженные на литых темно-золотых лицах, представлялись незрячими. Это должно было защитить их от ослепления лазерами, — излюбленным оружием ару. В руках они держали плазмометы — на вид короткие, тяжелые копья с круглыми, как игла, наконечниками, обрамленными тремя зазубренными, загнутыми вперед упорами. Все они были в коротких, отделанных золотом черных куртках, черных шароварах с высокими ботинками и круглых шапках с козырьками. Броню им заменяли небольшие генераторы силового поля — они помещались за спиной, в небольших, плоских металлических ранцах.
Малла заметил, что многие марьют откровенно ёжились. Несмотря на суровые лица, они походили больше на замерзших мальчишек, чем на воинов. В общем, это действительно были военные игрушки по сравнению с настоящим наземным оружием, — Инту, боевыми машинами, артиллерией и шоггот, которых делал Мэтлай, Верховный Координатор сарьют.
Марьют, наконец, построились. Охэйо ожидал этого с видимым нетерпением. Жителей Тайат нигде видно не было. Малла заметил единственную машину — маленький микроавтобус — стоявший возле корабля. Возможно, их напугало это вторжение.
— Ты был здесь раньше? — тихо спросил он.
— Раз триста, — так же тихо ответил Охэйо. — На протяжении последней тысячи ста лет. Собственно, если бы не я — тут ничего не было бы...
К платформе подогнали трап, они спустились. Малла вздрогнул, когда его босые ноги коснулись холодных шершавых плит. Чужая земля. Впрочем, он первый раз в жизни стоял на настоящей земле.
Впереди, шагах в десяти, замерло несколько девушек в одинаковых коротких темно-зеленых платьях, похожих на какую-то форму. Малла с трудом заставил себя успокоиться. По крайней мере сейчас ему не придеться ничего делать. Только заниматься любимым делом — смотреть и запоминать.
Охэйо быстро подошел к тайат и, прижав к груди скрещенные руки, слегка поклонился. Девушки синхронно повторили его движение. Все они старательно не замечали босых ног Маллы — странности сарьют считались здесь их личным делом.
— Приветствую вас, — негромко сказал Охэйо. — Это мой друг, Малла Охэйо анта Хилайа. Он будет помогать мне.
Юноша вздрогнул: Охэйо представил его, как сарьют. У марьют было лишь одно имя. Нельзя сказать, что это не польстило ему, но куда больше Малла испугался. Он не представлял, как должен вести себя сарьют. Оставалось надеяться, что Охэйо не оставит его здесь одного.
— Приветствую вас, — повторила одна из девушек. Рослая, с великолепной фигурой, она походила на молодую королеву. Её тяжелые черные волосы, собранные в высокий пучок на макушке, блестящим каскадом струились по спине. Широко расставленные глаза, высокие скулы и крупный рот говорили о хорошей породе. Если бы это была марьют, Малла решил бы, что она из линии А — эти марьют-посредники руководили остальными.
Но перед ним была не марьют и не сарьют. Это был свободный человек — нечто, стоявшее вне всей системы его оценок. Впрочем, поскольку марьют мог управлять кто угодно, только не они сами — такие опыты неизменно кончались плачевно — в представлении Маллы люди были просто какой-то странной разновидностью сарьют.
— К делу, Лэйит, — Охэйо говорил очень ровно. — Всех этих марьют и челноки тоже вам прислала Маула Нэркмер. Это подарок и они будут вас слушаться. Только им нужны хорошие командиры — боевые марьют не очень-то умны.
Лэйит не изменилась в лице — вероятно, её опыт общения с сарьют был достаточно большим. Те очень любили делать подарки — часто такие, которые легко могли напугать.
— Каковы будут ваши планы, Охэйо-сарьют? — неожиданно скромно спросила девушка. Малла подумал, что в её представлении сарьют были почти что богами. Что ж: она явно не слышала вопля, которые данный конкретный небожитель издал, уронив Врата Хаоса — то бишь, брахмастру — на пальцы своей босой ноги. А потом Охэйо что-то сказал. Слова были незнакомые — Малла не знал их, но постарался запомнить: с очень уж большим чувством они были произнесены. Может быть, эти люди — просто одичавшие марьют, по чьей-то ошибке утратившие стерильность?
— Ну, пока никаких, собственно. Я хочу осмотреть город. Можно на вашей машине?
— Да, разумеется, Охэйо-сарьют.
— Отлично. Малла, залезай.
Юноша быстро проскользнул внутрь, устроившись у окна. Салон оказался очень теплым, кресло — неожиданно уютным. К тому же, Охэйо сел рядом с ним и это успокаивало.
Аннит с сомнением посмотрел на брахмастру — казалось, он не знал, что делать с ней дальше — и осторожно положил на колени. Игнорируя удивленные взгляды, он бессовестно зевнул, потом коснулся браслета. Платформа уползла внутрь корабля и изогнутые плиты сомкнулись, не оставив и следа люка.
— Поехали. Я покажу, куда.
Машина двинулась неожиданно мягко. В неизвестность. Малла с тоской оглянулся назад.
Марьют Маулы возвращались в челноки. "Аннита" возвышалась над ними, словно холм — Малла в первый раз видел её снаружи. Массивный сегментированный обод овального основания, плоский параболический свод, перекрывающий всю переднюю часть. На их стыке блестела прозрачная броня смотровой галереи. Заднюю часть корабля составляли скошенные металлические массивы. Дюзы наглухо закрыты, из-под основания виднелась серая подошва — благодаря ей корабль мог ползать, как улитка, почти по любой ровной поверхности. Особого смысла в этом не было — просто Охэйо это показалось забавным. Но для Маллы это был его единственный дом.
* * *
Минут через пять они миновали ворота в высокой решетчатой ограде космодрома. Над ней поднимались треногие караульные вышки, но никакой охраны Малла не заметил — в самом деле, зачем она, если весь город защищает Отклонение?
Охэйо решил начать знакомство со столицей с окраин — как он сказал, чтобы осмотреть периметр. Лэйит, к удивлению Маллы, не возражала. Вероятно, она была даже рада показать, что от гостей ничего не скрывают.
Аннит сам указывал, куда ехать — похоже, он хорошо знал этот город. Кварталы, примыкавшие к летному полю, были старыми — судя по тому, что деревья здесь вымахали выше длинных восьмиэтажных домов.
Отпустив машину, они втроем побрели по небольшому пустынному скверу и вскоре вышли к берегу обширного озера. Другой берег темнел неровной синеватой полосой, ближе виднелся низкий массив острова. Над береговым обрывом, примыкавшим к самой границе Отклонения, стояло светлое плоское здание, поднятое на высоких стальных опорах. Вся его передняя стена состояла из цельного громадного стекла. Лэйит небрежно заметила, что это кафе, и что она не прочь перекусить. Малла и Охэйо согласились — они с утра ничего не ели.
Изнутри здание походило на "Анниту" — легкие стальные конструкции, светлый пластик отделки, легкие кресла, легкие столы, около трети которых было занято. Здесь собралась, в основном, пёстро одетая молодежь. Они скорее ковыряли еду, чем ели — очевидный признак местного изобилия. До Маллы долетали небрежные разговоры, тихий смех.
Они устроились у самого окна, откуда открывался роскошный вид на озеро. По синеватым тучам медленно плыло пятно спектрально чистого фиолетового света, заставляя их рассеиваться и бурлить — луч одного из орбитальных солекторов, как небрежно пояснила Лэйит. Время от времени тучи разрывались и на землю падали косые прозрачные струи. Малла и Охэйо несколько минут любовались этим зрелищем, пока луч не уполз за горизонт. Юношу удивило, что ару не трогали солекторов.
Украдкой он рассматривал посетителей. На них тоже косились, но нельзя сказать, чтобы сильно — без темных очков и брахмастры Охэйо не слишком-то бросался в глаза. Малла видел, что Лэйит тоже принимает его за сарьют. Это очень льстило ему, хотя и немного пугало — он знал, что соответствовать этому мнению довольно трудно. И, в то же время, здесь ему было уютно — вокруг были марьют, его соплеменники. Малла хотел думать о них, как о будущих друзьях, хотя в голове то и дело проскакивало, что марьют здесь не очень хороший и весь какой-то перепутанный: юноши не отделены от девушек, сильные — от слабых. Кое-какие особи сарьют просто постыдились бы показывать — за подобную работу их бы подняли насмех, а Охэйо не стал бы даже сам смотреть на них — просто отдал бы своим марьют и те быстро довели бы бедняг до истерики своими насмешками. Сарьют умели работать — но были безжалостны к слабости и неумению. Плохую работу надлежит осмеять — иного она не заслуживает. Но этих марьют никто не делал — они разводились сами и это казалось юноше необычайно волнующим и удивительным.
— Ты поешь, — насмешливо сказал Охэйо. — Глазами сыт не будешь.
Малла спохватился. Он и в самом деле забыл, что голоден. Вся еда оказалась незнакомой, очень вкусной — и её было гораздо больше, чем он мог съесть. Правду говоря, он мог лишь предполагать, из чего она. Как и всегда.
Когда они насытились, Охэйо, явно довольный тем, что он назвал "психологическим климатом", решил, наконец, съездить в Центр, куда их усиленно заманивали ещё в машине. Лэйит с готовностью согласилась.
По пути Малла непрерывно крутил головой. Центральные, новые районы Тайат производили впечатление. По широкой, как взлетная полоса, проезжей части рядов, наверно, в десять мчались машины, среди которых с трудом можно было отыскать две одинаковых. Сама улица напоминала мелкий каньон — на половине высоты её пологих травяных откосов по тротуарам пёстрыми реками текли люди, так тесно, чтобы только не мешать друг другу. А ещё выше, за низкими барьерами зелени, на некотором отдалении, вздымались безоконные, похожие на утесы здания — по девяносто, по сто двадцать и сто пятьдесят метров высоты. Глухие гладкие фасады были сплошь расписаны — или цветными волнами, напоминающими облака на закате или тропически-пасторальными пейзажами — синие волны, зеленые пальмы, белые агнцы, золотокожие юноши и девушки, причем почти без одежды на своих стройных и мускулистых (у юношей) телах. Краски несколько выцвели или потускнели от пыли, но на взгляд Маллы для марьют рисунки были вполне симпатичные. Не шедевры, конечно, но и без той аляповатости, какой можно было ожидать.
В просвете между домами-картинами промелькнуло здание вполне традиционного вида, однако облицованное тщательно спаянными листами темно-красной меди. В его окнах непроницаемо блестели монолитные золоченые стекла. Как пояснила Лэйит, это был Медный Дом — жилище тех, кто считал электромагнитную радиацию всех видов чрезвычайно вредной.
Центр — он возвышался в конце проспекта — был виден издалека: громадный — наверное, метров в двести высотой — куб с глухими стенами. Его плоскую крышу покрывали настоящие джунгли из высоких перистых антенн и здоровенных кондиционеров — каждый мог бы сам сойти за небольшое здание. Стены Центра тоже были расписаны, вернее, облицованы листами цветного стекла — что-то вроде мозаики. В ней преобладали холодные, синеватые тона. Малла вновь увидел цветущие и усыпанные плодами деревья, девушек с преувеличенными глазами, играющих на флейтах, пасущихся агнцев и водопады. Одинаково высокие скулы и большие глаза делали нарисованных людей похожими на марьют, но их белая кожа казалась мертвенной, и во всей картине было нечто странно тревожное. Впрочем, так, может быть, лишь казалось из-за её колоссальных размеров. Все-таки девушки ростом в тридцатиэтажный дом, пусть даже и нарисованные — не вполне обычное зрелище.
Подъехать вплотную к Центру им не удалось — сходившиеся лучами улицы впадали в кольцевой проспект, через который протянулась масса пешеходных мостов. Вокруг Центра был обширный парк, скорее луг с жидкими кустиками.
Охэйо решительно ступил на дорожку, ведущую к единственному входу. Кое-что здесь было странным — земля в парке плавно поднимались вверх, но затем обрывались в окружающую здание выемку. За подобием набережной был крутой травянистый откос, а между ним и стеной Центра — широкое, сплошь залитое бетоном пространство, к которому дорожки спускались венцом лестниц. К ним двумя встречными потоками текла живая река, вливаясь и вытекая из ряда низких арок. За каждой начинался короткий туннель, пронизывающий многометровую толщу стены. Малла миновал его — и...
И замер, постыдно приоткрыв рот. Весь куб внутри был полый — вернее, его заполняли правильные ряды многогранных колонн толщиной в несколько метров. Они подпирали множество причудливо нарезанных террас, соединенных мостами-лестницами.
Едва Малла вошел внутрь, его охватил ровный мощный гул, похожий на гул водопада. Множество излюбленных в Тайат люминисцентных ламп заливали внутренность колоссального здания ярким белым светом.
Юноша поднял голову, потом спешно опустил её, так как она закружилась. Над ним, пронизывая всю толщу террас, спиралью поднималась широченная лестница. Она начиналась слева, сбоку. Впереди вестибюль был ограничен глухой стеной. Малла заметил в ней ряд выступов, точно соответствующих входным аркам — как он догадался, торцы запорных цилиндров, способных, в случае угрозы, наглухо закупорить туннели. С правой стороны вестибюля поднималось сразу несколько лестниц меньшей ширины. Они тоже разделялись на два ряда — и каждая в каждом вела на другой уровень. С непривычки здесь ничего не стоило заблудиться.
Охэйо начал активно проталкиваться на главную лестницу, почему-то почти пустую. Впрочем, Малла почти сразу заметил, что опорные колонны одновременно служат и шахтами лифтов — а желающих подниматься пешком на двухсотметровую высоту в любом месте немного.
