Палаццо Сольяно. З.К. Модиньяни

— Прошу Вас, давайте сядем, — ответила Урсула и села за стул перед ней.

Урсула позвонила ей ранним утром, и глубокоуважаемая синьора Танг Вей, ныне Кремонези, сразу же ответила. Женщина объяснила, что утром у нее занятия в школе на виа де Амичис, где она преподает музыку. Последний урок заканчивался в двенадцать, а потом у нее часовой перерыв. Они могли бы встретиться в четверть второго в баре на углу.

Урсула смотрела на эту грациозную женщину с огромным животом — свитер не по размеру никак не мог скрыть его величины.

— Я узнала от отца, что Ваш муж умер. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — ответила Урсула, и помолчав, не выдержала:

— Какие у Вас были отношения с моим мужем?

Китаянка проигнорировала вопрос, и спросила:

— Давайте перекусим?

Женщины заказали бутерброды с ветчиной и по бутылке минеральной воды. Потом Вей начала рассказывать:

— Уже много лет у синьора Сольяно отношения только с моим отцом. Ну и с мальчиком, конечно же. Когда родился Стив, он приехал за нами в Нью-Йорк, чтобы отвезти нас в Гонг Конг. Он купил нам маленький домик в деревне, у Перл Ривер. Он хотел, чтобы малыш знал кантонский, наречие, на котором говорят в Куалуне, и диалект мандаринов, распространенный в Западном Китае. И это не считая английского, разумеется. Эдуардо надеялся, что Стив, когда вырастет, будет заниматься его делами в Китае. Для Эдуардо было очень важно укрепиться на китайском рынке. Так мы с моими родителями растили ребенка в Китае. Когда Стиву исполнилось семь и малыш научился писать, синьор Сольяно отправил его в швейцарский колледж. Он регулярно навещал сына и часто звонил. Мы с Вашим мужем были вместе всего несколько дней, в Нью— Йорке, а потом он уехал. Я стала искать его несколько месяцев спустя, и то только потому, что он должен был узнать, что я ждала от него ребенка.

— Но какими у вас были отношения?

— Какие могут быть отношения у мужчины и женщины, которые проводят вместе несколько часов, чтобы избавиться от одиночества?

— А Вы не находите, что я имею право узнать больше?

— Я могу говорить только о себе, я очень мало времени провела с Вашим мужем.

— Какую роль Эдуардо сыграл в Вашем браке с итальянцем и в Вашем решении жить в Милане?

— Синьор Сольяно не имеет отношения к этой части моей жизни. Я вышла замуж три года назад, когда Стив уехал в колледж, и я люблю своего мужа. Наконец-то я нашла покой и уважение, которое искала много лет. Я благодарю Вас за теплый прием, который Вы оказали моему сыну, и если хотите, можете навещать его. Я понимаю Вашу враждебность по отношению ко мне, время покажет, насколько я искренна. А сейчас простите, мне нужно возвращаться в школу.

— Мы можем еще увидеться? Мне о многом нужно спросить Вас.

— Завтра суббота, и у меня нет уроков. Мой муж увлекается рыбалкой, и поедет в Тичино с другом, я буду одна. Мы можем встретиться с Вами у меня дома, когда хотите.

— Я приду к Вам поздним утром.

Выйдя из бара, Урсула пошла пешком до виа Торина. Она была взволнована и ей было необходимо пройтись, чтобы хоть как-то прийти в себя. Она подумала о Торре, о своей большой семье: никто из них и понятия не имеет, какие эмоции она сейчас испытывает... настолько сильные, что даже трудно дышать.

6.

Урсула пришла к Дамиане в магазин и предложила подруге прогуляться. Несколько минут они шли в молчании, а потом Урсула рассказала ей все:о том, как она узнала о существовании Стива, о своей поездке в Швейцарию, о встрече с китаянкой.

— Завтра я пойду к Вей в гости, чтобы узнать больше об этой истории с Эдуардо.

— Если я правильно поняла, рано или поздно ты расскажешь всем о существовании мальчика, — заметила Дамиана, которая до того слушала Урсулу, затаив дыхание.

— Думаю, да, малыш мне по-настоящему нравится. Но сначала мне нужно рассказать свекрови и детям. Потом надо будет разобраться с завещанием Эдуардо. Включил ли он Стива в число наследников? Или даже не упомянул? У меня сейчас сложный период, подружка.

Они шли медленно, рядышком, гуляли по извилистым улочкам исторического центра. Открывая подруге сердце, Урсула чувствовала, что просыпается, что избавляется от своих кошмаров, что возрождается вновь.

— Я бы хотела остаться в Милане, потому что это мой город. Да, в Торре прошли последние тридцать лет моей жизни, но здесь я родилась и выросла, и мне хочется вернуться к своим миланским корням, ведь Эдуардо больше нет, а дети выросли.

— Осторожнее, Урсула. Это опасное желание — убежать от ответственности.

— Дамиана, я так устала. Я даже не хочу ужинать. А завтра мне еще встречаться с китаянкой. Давай вернемся домой, — предложила Урсула подруге.

Они остановили такси и вместе поехали на виа Мельзо.

7

Выйдя из метро на станции Сант'Амброджо, Урсула дошла пешком до виа Конка дель Навильо. Китаянка жила в буржуазном палаццо шестидесятых годов, с двориком и тенистой аллеей со скамейками. Вовсю цели магнолии. На табличке у домофона Урсула прочитала: Кремонези-Танг, безличный голос сказал: "Пятый этаж". Урсула вдруг почувствовала, что хочет вернуться домой, забыть об этой истории, но любопытство, желание знать все детали все-таки победило. В этот момент открылась дверь лифта — показалась синьора Кремонези Вей, одетая в бесформенный сарафан из блестящего шелка, в китайском стиле.

— Здравствуйте, я пришла поприветствовать Вас. Пойдемте.

Урсула буркнула, оказавшись на пороге квартиры:

— Мне нужно было хотя бы принести Вам цветы. Простите.

— Не извиняйтесь. Я понимаю, у Вас в голове совсем другие мысли, — ответила женщина, показывая Урсуле просторную гостиную, заходя в которую, сразу же бросалось в глаза пианино.Почти ничего не напоминало о Китае, кроме гобеленов на стенах, изображавших рисовые поля, и большого постера с видом на небоскребы Гонг Конга.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласила Вей, указывая Урсуле на диван. Женщина вышла и через несколько минут появилась с огромным подносом, который поставила на стеклянный столик. Хозяйка предложила выпить чаю и попробовать маленькие пирожные из рисовой муки.

— Вчера вечером я разговаривала о нашей встрече с мужем, — сказала китаянка, отхлебнув ароматный чай. — Он посоветовал мне ничего не скрывать от Вас, потому что у Вас есть право узнать мою историю, которая сплелась с историей Вашего мужа лишь на короткий момент и имела продолжение только потому, что родился Стив. Но сначала я бы хотела спросить Вас, каким он был, синьор Сольяно? Да, у меня от него сын, но я никогда не знала его.

— Он никогда не открывал своих мыслей. У Сольяно, как и у многих семей кораллари с вековой историей, еврейские корни — рассудительность, бережливость, скрытность стали врожденными качествами, как и любовь к коммерции и деловая интуиция. Мой муж обладал всеми этими качествами.

— Мне действительно очень жаль, что его больше нет, и Стив очень страдает. Мы вчера разговаривали об этом и договорились, что завтра утром я поеду к нему и мы побудем вместе несколько дней.

— Мне тоже нужно уезжать завтра. Я вернусь в Торре и расскажу о Стиве своим детям, которые пока о нем не знают.

Вдруг раздался какой-то шум из другой комнаты.

— Я думала, мы одни, — заметила Урсула.

— Мы сейчас останемся одни. Если разрешите, я позову супруга, поздороваетесь.

Вдруг в гостиной показался улыбающийся сорокалетний мужчина, внушительный и кажущийся надежным. Его смешанное происхождение выдавали узкие миндалевидные глаза, смотрящие на мир с любопытством за толстыми стеклами очков.

— Знаю, Вам надо поговорить с моей женой, не буду Вам мешать. Я пойду за покупками, мы на последних неделях беременности, и я не хочу утруждать Вей. Потом я пойду к родителям, ну, значит, побудете одни.

— Пожалуйста, не потеряй список покупок, — попросила профессора его жена.

Эта просьба, высказанная с волнением, выдала полнейшую неприспобленность мужчины к быту. И Вей объяснила Урсуле:

— Он ужасно рассеянный.Я как-то попросила купить мне очищающий крем, а он заявился домой с огромной коробкой стирального порошка.

Они услышали, как закрылась дверь. Китаянка расслабилась, устроилась поудобнее в кресле напротив Урсулы, и спросила:

— Синьора Сольяно, мне нелегко рассказывать о том, что случилось много лет назад. Вы уверены, что хотите обо всем услышать?

— Да, пожалуйста, — тихо попросила Урсула.

— Я думаю, мне тоже станет легче, когда я Вам все расскажу. Хотите еще чаю?

Урсула приготовилась слушать.

Танг Вей

1

Танг Вей закончила убирать туалет в номере на последнем этаже Fullon Hotel, в то время как Асако, ее коллега, заканчивала расставлять свежие орхидеи на столике в гостиной. Смена Вей начиналась в шесть утра. Уже пробило два часа дня, и у нее было два часа перерыва — чтоы принять душ, поесть и спуститься на нижние этажи гостиницы для ежедневных упражнений на пианино. Пианино, концертный Берштайн, был подарком миссис Кэрри Харригнтон, юной и меланхоличной английской синьоры, жены синьора Джона Харрингтона, в резиденции которого она жила еще несколько месяцев назад.

Вей исполнилось восемь, когда миссис Кэрри забрала ее, случайно встретив девочку в гостинице, куда англичанка приехала вместе с мужем на несколько дней. Мистер Хэррингтон владел фирмой по экспорту-импорту: китайские товары он импортировал в Англию, а из Англии экспортировал товары для Китая. Он приехал в Тайвань, чтобы договориться о поставке вееров, а жена его сопровождала. Она не занималась делами мужа, а поездкой воспользовалась, чтобы посетить многочисленные оранжереи, купить несколько растений и цветов, и потом посадить их в саду их дома в Гонг Конге. Миссис Кэрри вышла за покупками ранним утром, надеясь избежать полуденного зноя. А возвращалась тогда, когда влажность уже становилась невыносимой. В их многокомнатном номере в Фуллоне женщина с удивлением обнаружила хорошенькую малышку, помогающую матери менять постели. Горничная, китаянка неопределенного возраста, попросила прощения за присутствие дочери и попросила синьору не заявлять в дирекцию, одновременно объясняя, что школы были закрыты, а сама она побоялась оставить дома маленькую Вей одну, ведь девочка — самая младшая и самая любимая из ее пятерых детей. Английский у горничной был очень приблизительным, но Кэрри сразу же поняла ситуацию.

Она наблюдала за грациозной малышкой — казалось, та пыталась спрятаться за массивной фигурой матери, и подумала, как несправедливо обошлась с ней жизнь, ведь она так хотела детей, а теперь вынуждена довольствоваться лицезрением чужих малышей.

— Я бы могла забрать ее в Гонг Конг на каникулы. Мне очень нужна услужливая малышка, которая может помочь моей служанке.

— Мне надо поговорить с синьором Танг Чу, моим мужем, — ответила женщина.

Вей жила у Харрингтонов до пятнадцати лет, и это был один из самых счастливых периодов в ее жизни. Служанка миссис Кэрри совершенно не нуждалась в помощи девочки, в то время как ее меланхоличная хозяйка, проводящая дни за чтением, за заботой о саде и за игрой на пианино, хотела, чтобы малышка разделяла с ней ее ежедневные заботы. Понадобилось немного времени, чтобы понять, что Вей была умненькой и восприимчивой.

Синьора заметила, что девочка внимательно следит за ее игрой на пианино.

— Тебе хотелось бы научиться?

Вей кивнула, она была скромной и говорила мало, но ее глаза говорили сами за себя.

— Я научу тебя играть, я закончила консерваторию в Вене, прекрасном европейском городе, колыбели великих музыкантов, которые прославили свой город на весь мир. Однажды мы съездим туда.

— А много времени понадобится, чтобы научиться играть на пианино?

— Или годы постоянных упражнений, или нужно обладать талантом. Слышать музыку. Иногда пианист ограничивается тем, что правильно воспроизводит произведение, а слушатели не испытывают никаких эмоций. Техника очень важна, но чувства еще важнее.

— Я бы хотела быть такой же умной, как ты, Ну Ши, — выдохнула Вей. Она звала Кэрри Ну Ши, "синьора".

— Я не так уж хороша, как ты думаешь, малышка. Я ушла из музыки, когда вышла замуж за мистера Харрингтона. У него очень важная работа, и я намеревалась быть рядом с ним, очень хотела детей, которых, к сожалению, так и не получилось родить, — грустно ответила женщина.

Когда каникулы закончились, миссис Кэрри смогла убедить родителей Вей, чтобы малышка осталась в Гонг Конге у супругов Харрингтон. Кроме занятий музыкой, Вей посещала частную католическую школу, учила английский, и свой язык, мандаринский диалект, ведь на нем говорили восточные художники восемнадцатого века. Миссис Кэрри часами могла страстно рассказывать о какой-нибудь картине. Малышка Вей начинала понимать и любить искусство. В свободные вечера Ну Ши водила ее по выставкам.

В 12 лет, когда Вей закончила школу, пришла пора выбирать колледж. Вей приехала в Тайвань навестить семью. Ее братья тем временем женились и разъехались. Старший брат, к великому сожалению семьи Танг, женился на японке, переехал в Осаку. Супруги Вей поплакали и предсказали скорый крах этого брака. Вторая дочь вышла замуж за цветочника и переехала на другой остров. Остались два сына — один работал в аэропорту на международных линиях, а второй, переехав в Нью-Йорк, встретил соотечественницу, у родителей которой был магазинчик китайского фарфора в Бруклине, и женился на ней. Он работал на парковке Hotel Marriott Marquis на Times Square.

— "Настоящая диаспора!", — прокомментировала ее мать Асако, продолжающая работать в Фуллоне горничной по этажам, в то время как ее отец Чу работал на кухне того же отеля. Родители не видели Вей четыре года, и теперь плакали от радости, видя, как выросла и похорошела их дочка.

— У нас осталась только ты, — сказал отец, а потом добавил: — Через несколько лет найду тебе хорошего мужа.

Они находились в своей крошечной квартирке на окраине города. Девочка оглядывалась вокруг с горьким чувством разочарования, потому что она забыла, как беден ее собственный дом, как беден ее квартал, похожий на вечно неспящий улей. Вей приехала к родителям провести долгие каникулы. Она находилась дома всего несколько часов, и уже скучала по резиденции Харрингтонов. Предложение отца найти мужа показалось ей угрозой. Ее мать поняла настроение дочери, и прошептала:

— Не бери на веру то, что говорит этот старый ворчун, он всегда беспокоится о будущем своих детей. Ты должна еще вырасти, научиться своей профессии. До того, как он найдет тебе мужа, пройдет много времени.

Танг были родом из деревень, они всегда работали на земле, занимались крестьянским трудом, прежде чем были вынуждены переехать на остров и найти новое дело. Танг Чу свято чтил традиции своего рода, и пытался сохранить их хотя бы в кругу семьи. Он хорошо устроил старшую дочь, и мечтал о той же участи для младшенькой. Вей вернулась в Гонг Конг с облегчением.

2

Это все еще были замечательные годы, за которые Вей расцвела и превратилась в прекрасную девушку, страстно любящую музыку и обожающую компанию своей наставницы. Миссис Кэрри поняла, что просто не может обходиться без компании Вей, и именно она стала учить девушку музыке, обещая ученице, что однажды возьмет ее с собой в Европу. Она отправит ее к своему старому профессору, который все еще управляет консерваторией, а тот подвергнет Вей суровому экзамену. Но когда Вей исполнилось пятнадцать, в их дом вползли страх и тревога. Муж миссис Кэрри становился все мрачнее и неразговорчивее. Он иногда отсутствовал, говоря, что встречается с людьми, которых раньше с радостью принимал у себя дома, а сейчас, казалось, хотел держать домочадцев на расстоянии от рабочих проблем. А с этих встреч он возвращался еще более мрачным, закрывался в своем кабинете с женой, из которого потом и она выходила подавленной.