Стигма. Общий файл

— Да кто ты такой? — возмутился толстяк и требовательно уставился на Бритого, будто подозревал его в подлоге взрывчатки к нему в автомобиль.

— Грибник, — почти злорадно ответил Бритый и с достоинством выдержал пренебрежительный взгляд.

Чиновник не дурак, не поверил.

Перепалка могла продолжаться долго, но совсем недалеко послышался знакомый вой. Стая почти догнала.

— Надо уходить! — тихо, но четко произнес Бритый. — Хочешь жить, не отставай.

— Никуда я не пойду! У тебя есть автомат, — сказал он рассудительно. — Застрели их всех.

— С таким же успехом можно попробовать заговорить их, — сказал Стас. — Пошли, иначе подохнешь здесь.

— Если вы не заметили, я крайне истощен, — скривил крайне недовольную гримасу Штырь, — дайте хотя бы пожрать.

— Слушай, недотепа! — тихо процедил сквозь зубы Бритый. — Пока будешь трапезничать, тебя раз десять другие сожрать успеют. Ты своими воплями все окрестности всполошил. И сейчас все кому не лень сюда сбегаются, чтобы посмотреть, не перепадет ли им что-нибудь. Так что, если хочешь, оставайся. А мы пошли.

Стас повернулся к чиновнику спиной и пошел к ручью, потянув за собой Киру. В другой раз она бы запротестовала, нельзя же вот так бросать человека, но в тот момент ей было не до толстяка. Навалилась дикая усталость. Воронцова едва держалась на ногах. В ручей ступила, не глядя. Поскользнулась на мокрых камнях. И снова Бритый поймал, не дал свалиться кулем в ледяную воду.

— Ты как? — поинтересовался он, брови сошлись на переносице. Переживает. От Киры это не скрылось и потешило женское самолюбие. Хоть и не до этого сейчас было, а все равно приятно.

— Устала.

Стас понимающе кивнул и тут же вскинулся на очередной протяжный вой.

Несмотря на большое расстояние, пройденное путниками сегодня, оборотни быстро сокращали разрыв. Пусть даже кто-то из них сгинет по дороге в папоротнике — основная масса все равно пройдет.

— А теперь ноги в руки и вперед!

— Эй! Постойте! — чиновник проворно спрыгнул в воду. — Я с вами!

Вой, пробирающий до нутра, пронял и Милослава Игоревича.

— Не отставай, Толстый!

Толстый, как коротко окрестил чиновника Стас, несмотря на комплекцию, и не думал отставать. Припустил так, что оказался бы далеко впереди, не укажи Бритый ему место в конце группы.

Ручей, глубиной по щиколотку, оказался ледяным, пахло тиной и болотной гнильцой. Холодная вода бодрила и придавала сил двигаться дальше. Шли долго, за это время чиновник успел достать вопросами всех. Наверное, от его болтовни вокруг папоротники вяли, потому что вдоль ручья почти ни одного мутировавшего растения не встретили.

— Кто вы такие?

— Люди, — Стас постарался придать голосу максимально отстраненную интонацию.

— Сам вижу. А конкретнее?

— Бритый, Кира.

Чиновник тяжело вздохнул, но отставать не собирался.

— Куда мы идем?

— Прямо.

— По дороге идти не судьба?

Бритый промолчал, притормозил. Кира тоже насторожилась. В лесу стало светлее, приглушенное фиолетовое сияние исходило с правого берега от многочисленных колючих шариков, словно кто-то развешал на деревьях новогоднюю гирлянду. Красиво, необычно...именно это необычно и настораживало. Чего ждать от этой неуместной красоты?

— Что это за ежики? — громко поинтересовался Шпаков, от звуков его голоса ежики завибрировали.

Кира шикнула на чиновника, в ответ получила испепеляющий взгляд. Плевать, лишь бы заткнулся. Пусть хоть дыру на спине просмотрит, только бы молчал. Стас поднял со дна камень и швырнул в кусты, недалеко от ближайшего скопления ежиков. Несколько из них сорвались с веток и бросились в место, куда упал камень.

— Надо обходить, — шепотом произнесла Кира.

Стас кивнул:

— За излучиной снова сойдем в ручей.

— Кто-нибудь объяснит, что за цирк тут происходит? — бушевал Шпаков, гудение ежиков усилилось.

Кира прикрыла глаза, досчитала до десяти и на выдохе, произнесла:

— Заткнись!

Стас уже вскарабкался по вязкому грунту на берег. Опустил автомат. Воронцова ухватилась за ремень и рывком преодолела путь на берег. Вдвоем с кряхтением и натугой вытянули следом толстяка. Фонарик выключили, в приглушенном свете ежей даже на другом берегу видно было хорошо, но все равно каждый шаг проверяли прутьями.

Страшно было ступать в заросли крапивы, разросшейся далеко вдоль ручья. И как же приятно ощутить привычный ожег не мутировавшего растения. Нет, конечно, неприятно, но как-то спокойно. Благополучно обогнули светящееся место и снова спрыгнули в ручей.

Один чиновник остался стоять на берегу, грозно хмуря брови:

— Почему не выходим к шоссе? — уперто проговорил он. — Премся, как идиоты, по воде?

— Ты не особо наблюдателен, — тихо, но сердито ответил Бритый, вынужденная задержка не радовала. — Мы пытаемся оторваться от стаи...— на последнем слове он запнулся, призадумавшись, стоило ли рассказывать чиновнику о тех, кто гнался за ними? Ведь если он до сих пор не встретил в лесу мутантов, так может и не нужно ему об этом знать. Ежиков он тоже воспринял спокойно, как чью-то неуместную шутку. Вернется к цивилизации, постепенно стресс сойдет и будет вспоминать с улыбкой, как заблудился в лесу, приукрасит немного для друзей пару моментов и забудет, как плохой сон. Поэтому, несмотря на то, что чиновник у Стаса вызывал только негативные эмоции, реалии от него он решил скрыть. — Стаи хищников. На открытом пространстве они нас растерзают, а замочив ноги, собьем их со следа. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

В холодном взгляде Шпакова читалось недоверие. Кира его понимала, сама, встретившись со Стасом неверно оценила его поведение, испугалась оснащения. Только при этом от расспросов ее сдерживал страх перед оружием у попутчика, а у чиновника похоже таких проблем не было. Он хоть сейчас готов был лечь под пули за правду. Имелся в нем внутренний стержень, который вызывал уважение.

Стас стиснул челюсти, скрипнули зубы.

— Может, лучше поговорим в более подходящем месте? Нельзя останавливаться здесь, — Кира постаралась произнести это спокойно, весомо.

Чиновника это ни капли не тронуло.

— Никуда я не пойду, пока не получу объяснения! Кто вы такие, — при этом его взгляд остановился на оружии Стаса.

Как ему рассказать, как объяснить, что происходит вокруг? Да, он сразу же покрутит у виска и ломанется в лес на радость первой аномалии и мутантам. Наконец, Кира осознала, почему Стас скрытничал, не договаривал, когда они встретились.

— На кой ты тогда поперся за нами? —

Чиновник ответил гневным взглядом. Эдаким взглядом можно при желании руку сломать или дом спалить. А что он мог сказать в ответ? Испугался воя, растерялся, устрашился остаться один — признаться в собственной трусости, его никто бы не заставил, но больше всего бесило то, что имелись свидетели его тогдашнего малодушия.

С ближайшего орешника спикировали две тени.

Воронцова от неожиданности чуть не свалилась в воду, поскользнувшись на камне. Бритый присел, вскидывая оружие. Чиновник молотил руками воздух, отгоняя атаковавшую пару летучих мышей, размером с хорошего ворона.

— Перестань дергаться! Они вроде не опасны, — попытался урезонить толстяка Стас.

Напавшие твари действительно лишь кружили над головой, подлетая близко к лицу и невыносимо кричали. У летучих мышей отсутствовали лапы и было всего по одному большому глазу. Действительно, вроде не опасны, но при этом Киру не оставляло ощущение тревоги. И не зря.

Следом за летучими тварями из подлеска выпрыгнула тяжелая туша, напоминающая здоровенную жабу. Объемами она могла потягаться со Шпаковым. У мутанта отсутствовала верхняя часть головы, вместо выпуклостей для глаз располагались две ямки, на которые тут же взгромоздились летучие мыши и удобно устроились, точно один живой организм.

Оторопь спала, как только из улыбающегося беззубого рта жабы выскочил, точно крупная змея, длинный язык. Он прилип к одежде чиновника и рывком дернул к раскрытой пасти.

Стас открыл огонь. Кира тоже выхватила пистолет, но стрелять не стала. Короткая автоматная очередь полоснула по зеленой бородавчатой кожи, в лучшем случае оставляя мелкие царапины. Пули для этой туши были все равно, что дорожные знаки для лосей. Не смертельно, но монстру такая помеха не понравилась. 'Глаза' жабы взмыли вверх и набросились на Бритого. Вреда не наносили, но отвлекали и не давали возможности прицелиться. А чиновника все ближе притягивало к огромному черному провалу пасти, в который казалось легко могли поместиться и два Шпакова.

Гудение и напряжение от ежиков усилилось. Они затряслись, как осенняя листва при порыве ветра — вот-вот сорвуюся.

Кира убрала пистолет и подняла из речки крупный камень, на котором совсем недавно поскользнулась. Как следует размахнулась и швырнула острогранную булыжину прямо в разинутую пасть. Подавись, скотина! Скотина не подавилась, даже не заметила упавшую в ее нутро тяжесть.

Воронцова вскарабкалась на берег по размякшему от влаги уступу рядом с брыкающимся чиновником. Из жабьей пасти воняло, просто невыносимо смердело. Кира достала нож из кармана. Пригодился подарок старика! Лезвие выскочило из пазов, Кира вонзила его в красный язык и потянула на себя. Душераздирающий крик летучих мышей словно раскаленным железом прошелся по сознанию. Жаба дернулась от боли, хватка ослабла, выпуская жертву.

Ежики затряслись сильнее, когда тяжелая туша, отскочив, оказалась в зоне их досягаемости. Заискрились фиолетовым. Полетели первые снаряды, впиваясь в прочную кожу. Жаба затряслась, как от удара током. Хотя не как, а именно от удара электрическим разрядом. Запах горелой плоти ударил в нос, заставив Киру скривиться.

Стас пулей вылетел из воды и вовремя. Несколько ежиков, не допрыгнувшие до противоположного берега, оказались в речке. Соприкоснувшись с водой, они взрывались и на дно падал слегка фосфоресцирующий в темноте камень, колючую оболочку уносило потоком.

Жаба медленно теряла силы, оседала бесформенной массой на землю, напоследок тело дернулось несколько раз и затихло. Ежики словно высасывали труп, оставляя лишь внешнюю оболочку. Сами они разбухали и светились ярче, слегка пощелкивая искорками.

'Глаза' жабы беспорядочно летали над телом, будто мотыльки возле лампы, чуть ближе подлетишь — обожжешься.

Путники отошли в сторону, спрятались за плотно стоящими деревьями.

Дыхание Шпакова было хриплым, неровным.

Чиновник провел рукавом по лбу, чтобы вытереть пот, забыв, что костюм испачкан землей и слизью.

— Да чтоб тебя! — выругался он, моргая и отплевываясь, затем снова разразился бранью.

Прежде, чем он успокоился, спутники пополнили свой лексикон несколькими крепкими выражениями явно уркаганского происхождения.

Кира нахмурилась, не нравилось ей, что Шпаков производил столько шума.

— Это что за хренотня была? — емко завершил свое выступление чиновник.

— Потом все вопросы, — сдержанно ответил Стас, — лучше поблагодари девушку за спасение.

Бритый с гордостью посмотрел на Киру, которая тщательно оттирала о траву нож. Так обычно смотрит отец на дочь, когда та оканчивает с золотой медалью школу.

— Кира, милочка, выходи за меня замуж? — жалобно попросил Шпаков.— Буду за тобой, как за каменной стеной.

— Доживи до ЗАГСа, — ответила Воронцова.

Бритый прыснул в кулак.

Она не обиделась, не нужна ей благодарность Шпакова. Хотелось только одного, чтобы он заткнулся.

— Закурить есть? — спросил чиновник, проигнорировав адресованное ему высказывание.

Стас покачал головой.

— Посидим?

Снова отрицательный ответ.

— Чего сидеть? Ждать, когда еще какая дрянь попрет? Топать надо.

Чиновник был явно не согласен. По несчастному взгляду видно. Искал предлог остаться и не находил.

— Ладно, — неохотно согласился он. — Веди.

Дальше отправились вдоль берега, в воде остались светиться десяток камней от распада электрических ежей. Проверять их свойства никто не решился.

Напоследок Кира оглянулась на погибшую жабу и тут же отвернулась. Труп изменился, ссохся, но все же в останках можно было угадать пышнотелую пассажирку рейсового автобуса. Ту, что больше всех боялась за свои сумки.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Местность становилась все более непролазной. Заросли гуще. Сумрачно, зябко, сыро и противно. Под ботинками чавкало, похрустывало, сзади оставались цепочки глубоких следов, которые быстро заполнялись водой. После встречи с жабой, чиновник шел на удивление молча. Натужно пыхтел и шлепал по лужам.

Воронцова его понимала. На нее саму снова навалилась апатия. Давила не столько даже физическая усталость, сколько эмоциональный перебор. Абсолютное безразличие ко всему, в том числе и к собственной жизни. Если бы сейчас из темноты перед ней выскочил монстр, Кира, наверное, даже не попыталась бы сопротивляться, просто потому что уже не видела в этом смысла. Сознание Воронцовой парило где-то отдельно, а тело жило само по себе. Избавиться от него, все равно что выбросить платье с пятном от вина на подоле, которое так и не удалось вывести после новогоднего корпоратива. Когда-то оно было красивым и нарядным, теперь его и надеть-то стыдно.

Кира не сразу поняла, что произошло, когда Стас вдруг поднял руку:

— Стой! — Он застыл в напряженной позе, поводил из стороны в сторону стволом автомата, всматриваясь в темноту леса. Кира с беспокойством отметила, что автомат снят с предохранителя. Уроки Бритого по обращению с оружием не прошли зря.

Как ни странно, даже чиновник незамедлительно повиновался приказу и замер. Раньше хрен бы он проявил такие чудеса послушания. Понял, наконец, что не на вечерний променад по парку вышли. Тут любой будет повиноваться. Услышал приказ от того, кто рядом, лучше сначала выполнить, если жизнь дорога, а уж потом возмущаться, коли охота. Лучше и вовсе не возбухать. Невозможного никто не требует и все распоряжения для твоего же блага.

— Что там? — насторожился Шпаков.

— Дождь закончился. Привал.

И только когда свет фонаря осветил невысокий берег, вдоль которого в обе стороны разбегался ручей, Воронцова наконец-то расслабилась, чтобы тут же рухнуть на твердую землю, облакотившись спиной о шершавый ствол дерева, больше двигаться не осталось сил. Она чертовски устала. Мышцы ныли, глаза начинали предательски слезиться, рот раздирала зевота. Мокрая, грязная одежда словно налилась свинцом. 'Высокая мода' в этом сезоне подразумевала полный отказ от элегантности и человекоподобия.

— Здесь заночуем, — сообщил Бритый после осмотра местности.

Рюкзак скользнул с плеча в траву, словно был живым и весь день мечтал только о том, чтобы отделаться от хозяина.

Место для остановки попалось удачным, вроде и сами не торчали, как три тополя на Плющихе, и, если кто подбираться станет, успеют заметить прежде, чем будет поздно.

— Так все же, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

— Устроимся для начала, — Стас достал из внутреннего кармана спички, проверил не намокли.

Над ним навис Шпаков.