— Похоже, они строят новую машину Реальности, намного более мощную, — предположил Охэйо. — Или даже более высокого порядка. Они готовят контрнаступление, Лэйми.
— Контрнаступление?
— Я думаю, у них просто нет выбора. Мы же видели, что область их реальности сокращается. И потом... для нас её граница не стала непреодолимой преградой, а тварей она не задержала тем более. То, что их породило — да, разумеется, но сами эти порождения — нет. Они пробьются сюда — рано или поздно, но неизбежно, — если...
Лэйми промолчал. Они спускались всё ниже и теперь он уже видел дно этой невообразимой пещеры — похожее на чудовищных размеров карьер. Среди горообразных выступов скал суетились бесчисленные машины, казавшиеся крохотными игрушками с высоты.
— Они используют скальную породу как строительный материал, — заметил Охэйо. — Перерабатывают её в пластическом поле. И... посмотри-ка. Там, в центре...
Лэйми присмотрелся. Да, в самом центре дна зияла шахта. Он не обратил бы на неё внимания, но вокруг неё висело кольцо темных металлических массивов, обращенных остриями внутрь. Они напоминали молчаливых, упорных стражей и Лэйми начал понимать, что это всё означает. Он уже видел такую шахту — подобную горлу, ведущему в самую глубь земли...
Охэйо вдруг выругался. Лэйми испуганно вздрогнул — раньше Аннит никогда не позволял себе таких вещей — но, проследив за его взглядом, понял, что причина была. Прямо под ними из стены выступала громадная платформа — именно к ней вела труба лифта. На платформе стояли массивные угловатые машины с короткими трапециевидными крыльями, — лишь разглядев рядом с ними людей, он понял, что они величиной с дом, если не больше. Глухая броня и короткие стволы, выступавшие из передней части корпуса, не оставляли сомнения в их военном назначении. В замкнутом помещении, даже столь гигантских размеров, они были совершенно бесполезны. И для вылазок наружу их стоянка мало подходила...
— Лэйми, они хотят нас... — начал Охэйо, но договорить не успел.
Один из охранников вдруг вытащил из кармана нечто, похожее на часы на цепочке. Лишь когда эта вещь раскрылась, подобно цветку, Лэйми узнал блик — парализатор, созданный Охэйо.
Он успел подумать, что поток знаний к Зеркалу Хониара не был односторонним и что есть нечто забавное в том, что Аннита сразит придуманное им же оружие. Потом ослепительная вспышка смешала все его мысли.
11.
Придя в себя, Лэйми мгновенно пожалел об этом — голова болела и кружилась, его тошнило. Последнее он, правда, мог объяснить — судя по ощущениям, они куда-то падали. Сам он был крепко привязан к креслу.
Он бешено забился, охваченный диким, животным ужасом, и не сразу осознал, что его руки и ноги свободны — ремни не давали ему вылететь в воздух, но не больше.
Лэйми, наконец, догадался открыть глаза. Он падал в шахту с серебристыми, светящимися стенами — шахту без дна. Выступы скал казались сотканными из тончайшей паутины, между ними лежала темнота.
Какое-то время Лэйми пытался понять, не сон ли это из тех, что грезились ему в Хониаре, потом увидел, что смотрит на окантованный сталью экран. Его бледные отблески блуждали по тесной, набитой приборами кабине. Кресел тут нашлось два, в соседнем сидел Охэйо — глаза закрыты, голова свесилась набок. Он всё ещё был без сознания.
Лэйми протянул руку и потряс его. Аннит издал слабый стон, но не очнулся. Лэйми потряс его ещё раз, сильнее... и тут же увидел дно пропасти — шахта становилась цилиндрической и скала сменялась ровным металлом. Дно её было как бы затянуто пленкой — она мерцала и рябила, словно забитый помехами экран. Во снах Лэйми всегда просыпался на этом месте, но теперь...
Он пожалел, что это не сон. Зыбкая муть бросилась на него. Что было потом, он не запомнил.
12.
Во второй раз он очнулся неохотно — чья-то крепкая рука безжалостно трясла его. Он по-прежнему падал, но теперь ему стало получше. В его теле появилась странная легкость — не связанная с невесомостью — и голова соображала почему-то гораздо свободней.
— Лэйми, черт бы тебя побрал! — Охэйо вцепился в его ухо и принялся старательно крутить.
Лэйми вскрикнул и отбил его руку. Аннит удовлетворенно откинулся в кресле.
— Я уже испугался, — сказал он с улыбкой. — Извини за ухо.
— Извиняю, — буркнул Лэйми, зажав ухо ладонью. Оно горело и, вроде, стало больше раза в два.
Он посмотрел на экран. Они с невообразимой скоростью мчались в туннеле со стенами из скрученных спиралью полос серого тумана. Лэйми не отказался бы узнать, как всё это выглядит на самом деле, но окон в корабле не было. Зато здесь нашлось множество экранчиков, ручек и кнопок — ни одна из этих вещей, впрочем, не работала.
— Корабль управляется автоматически, — сказал Охэйо, оставив бесполезные попытки. — Хотел бы я знать, сколько нам ещё... падать.
— Мы в туннеле, — сказал Лэйми. — В туннеле, ведущем во Вселенную Мроо, — он коротко рассказал о своих наблюдениях.
Охэйо вдруг зло рассмеялся.
— Что в этом забавного?
Аннит сунул руку за пазуху. Вытащил брахмастру и секунду смотрел на неё, словно не зная, что это. Глаза Лэйми тоже удивленно расширились.
— Она... она работает?
— Насколько я могу её чувствовать — да.
— Тогда как же это понимать?
Охэйо откинулся в кресле. Лицо его стало задумчивым.
— Сначала я решил, что нас просто отправили Мроо в дар. Пока не понял, что мне мешает под рубашкой. Должно быть, они её туда засунули. Но вот кто...
Лэйми помотал головой. Ему вдруг померещилась широкая усмешка Лэйит... да, кажется, они лежали на полу... уже на платформе, возле люка корабля... её брат о чем-то яростно спорил с охранниками... которые не смотрели на них... а в это время она... но её усмешка относилась не к этому.
— Кажется, она просила нас не дать убить себя слишком быстро, — сказал Охэйо, когда Лэйми рассказал ему. — Продержаться до... вот черт, я не помню... эти типы повернулись к нам, она подняла блик, и... нет, это бред какой-то...
— Так как это всё понимать?
— Мы снаряд, Лэйми. Снаряд, выпущенный в Мроо. Вот что здесь происходило с харранцами. Их отлавливали и посылали сюда — не как дар, а как бомбы. Потому, что за ними — вся мощь Хары. Только бомбы не возвращаются, знаешь ли.
— Мы умрем?
— Трудно сказать. Эти тела погибнут наверняка, а вот сознания...
— Мы можем... как-нибудь вернуться в Хару?
— Знаешь, есть один безотказный способ. Только им никогда не пользуются. Или, по крайней мере, не хвалятся.
— Какой?
— Самоубийство. Если тело, занятое сознанием харранца, будет разрушено, то он немедленно вернется. Брахмастра работает и я могу попробовать... только хочешь ли ты этого? С её помощью мы сможем, по крайней мере, уничтожить этот туннель, — а чтобы Ирринай уцелел, нужно стрелять со стороны Мроо. Как, по-твоему, — это стоит двух жизней?
— Я хотел бы добраться до этих тварей, — угрюмо сказал Лэйми. — До тех, которые отправили нас сюда.
— А как бы ты поступил на их месте? Когда тела твоих друзей без спроса и предупреждения захватывают чужие сознания, взявшиеся бог весть откуда? Одно это могло напугать их до смерти.
— И они убивают своих друзей, как одержимых дьяволом. Очень мило.
— Мы ведь не знаем, так ли это. Может быть, у них антологическое сознание.
— Какое?
— Распределенное, Лэйми. В теле и в машине например. Тела, в любом случае, для них ничего не значат — не больше, чем для нас одежда. Если их можно менять, то, думаю, можно и создавать новые. Это наверняка сложнее, и намного, но при такой пластической технике — возможно. В таком случае они не теряют ничего. Кстати, сам Ирринай мне понравился. И его жители — тоже.
— После того, что они с нами сделали?
— Лэйми, какое это имеет значение? Ирринай — всё, что осталось от целого мира — мира, который подвергся агрессии Мроо и был разрушен. Мы ведем одну войну — а на ней не всегда приходится поступать так, как хочется или нравится. Есть вещи, которые мы просто должны делать.
— А если они все — Манцибурны? Очень похоже.
— Лэйми, я успел заметить кое-что. Быть может, их культура страдает от избытка гедонизма, но избытка жестокости в ней точно нет. Чтобы вести такую жизнь в таких условиях, надо быть очень стойким. Если Манцибурны достигли такого уровня мимикрии — то они уже просто люди. Может, даже лучше настоящих.
Лэйми хотел возразить, но не нашел аргументов. Они падали, мчались со скоростью, которой не могли представить. Потом впереди показалось крохотное темное пятно — почти точка, но Лэйми не сомневался, что видит выход из туннеля. Выход во Вселенную Мроо. Охэйо вновь зло рассмеялся.
— Неприятное чувство, правда? Все мы знаем, что придет срок умереть, но узнать его — всё равно, что уже быть мертвым. По-моему, это всё, друг. Прощай.
Мрак прыгнул им навстречу и поглотил их.
13.
Всё мгновенно и полностью изменилось. Прежде всего, исчезло его тело — во всяком случае, его он не чувствовал. Корабль ощущался бессмысленной скорлупой, мешающей и ненужной. Внутри неё, на острие многоэтажной пирамиды сознания Охэйо, зажегся ослепительный свет — Лэйми впускал его в свое сознание, но не видел, как не видел и себя, хотя и знал, что выглядит примерно так же — за исключением жгучего сияния брахмастры. Другого света здесь не было нигде, разве что в его памяти.
Всё это было ему уже знакомо, но его чувства тянулись дальше, всё дальше, очень далеко. Он словно вбирал в себя всё окружающеё безмерное пространство — или, быть может, оно вбирало его. Рядом — хотя они быстро от него удалялись — было что-то невообразимо громадное, массивное: те же сплетения сил, из которых здесь состояло всё, но многократно наложенные и углубленные. Оно оказалось живым и внимательно следило за ними. Лэйми старался понять, где тут проходит граница между материей и мыслью, но не смог. Похоже, её вообще не было.
Продолжая рассматривать эти бдительные потоки и сети энергии, невообразимо мощные и сложные, — точнее, сконцентрировав на них свое внимание, он опознал в них источник бесконечно длинной трубы, уходящей куда-то вглубь пространства — в место, от которого болели глаза его воображения. Он не мог представить его, хотя и старался.
Охэйо выстрелил. Время здесь было каким-то иным, может быть, более быстрым — Лэйми сознавал, что видит вещи, происходящие в неуловимо малые доли секунды, или, скорее, чувствует их — как сдвигаются пласты наверху пирамиды-Аннита, как все её силы, сходясь в непредставимо малой точке, разрывают пространство, открывая путь кипящему хаосу, в котором нет следствия и причины. Увиденный лишь на миг, он ударил Лэйми, словно взрывная волна. Пламя, бесконечно, ослепительно яркое, лестница, уходящая всё вниз... и вниз... и вниз... в место, в котором нет дна. Всё сущее было не более чем пеной на поверхности этого моря.
Они разделились. Пирамида-Охэйо осталась на месте, всё столь же внимательная и готовая к новой атаке, а это новое плетение, поддерживающее крошечную — собственно, не имевшую размера, но всё же существующую точку, ворота в мир хаоса, — устремилось назад, ко входу в туннель. Лэйми видел, как пламя из-под изнанки мира втекает в неё, разгорается, как это плетение становится больше, как оно обретает разум — отражение разума, копию того, с чем ему предстоит слиться, чтобы и цель, и снаряд исчезли без остатка.
То громадное существо-машина, ворота, осознало опасность. Лэйми ощутил, как там пришли в движение потоки энергии, как начала подниматься защита, — но он уже знал, что всё бесполезно. Эту неистовую точку хаоса не остановит ничто — кроме второй такой точки.
Чем больше сближались выстрел и цель, тем медленнее шло время. Лэйми чувствовал, как вокруг сферической волной растекалась тревога, как очертания, которые ему не хотелось даже представлять, со всех сторон устремляются к ним — но он знал, что они не успеют.
Когда заряд и цель соприкоснулись, Лэйми испытал удивление — ему казалось, что этого уже никогда не случится, что они будут лететь навстречу друг другу вечно. Теперь он видел, как сливались плетения, как распадается то, что послала брахмастра, как исчезают ворота в мир хаоса, в вакуум, как вся накопленная энергия — бесструктурный, разрушительный поток — начинает растекаться, растворяя портал, подобно размывающей песок воде...
Волной пламени на него обрушилась чудовищная боль. В определенном смысле этот мир был лучше его собственного — здесь Лэйми чувствовал ВСЁ, что происходит с другими, в том числе и их страдания.
Ему словно загнали в сердце раскаленный кинжал. Он не мог это вытерпеть, ему хотелось лишь одного — немедленно умереть, но даже этого здесь ему не было дано. Агония длилась, казалось, целую вечность, — один бесконечный миг.
Когда то, что управляло порталом, умерло, он начал таять, распадаться. Плетения рвались, освобождая заключенные в них силы — невообразимые, различные, они растекались, сражаясь, подобно хаотической буре.
Лэйми вновь ударила огненная волна — на сей раз, уже совершенно реальная. Он ощутил, как распадается хрупкая скорлупа корабля, однако не почувствовал боли — похоже, здесь у него действительно не осталось тела. Зато потом он ощутил боль — в него, в самую душу, вторглось что-то непереносимо жгущее и ядовитое. Он не сразу понял, что это обычный, настоящий свет, которого не должно быть в этом мире.
Это было более простое мучение, чем ощущение чужой агонии, однако более сильное. Лэйми понимал, что, будь он в своем живом теле, он бы мгновенно сгорел, но это не могло его утешить. Он чувствовал, что может умереть — его сознание тоже начало распадаться, не выдержав чудовищного напора энергии.
Лэйми инстинктивно метнулся в сторону, в спасительную темноту. Он понял, что обогнал свет, но испытал лишь слабое удивление. На миг он растерялся от одиночества, потом заметил Охэйо и метнулся к нему. Через миг они оказались совсем рядом. Лэйми попытался заговорить с ним, — постарался понять, как это можно сделать, — но не успел.
Он вдруг ощутил впереди нечто невыразимо, бесконечно громадное — нечто, по сравнению с чем даже портал Ворот казался не более чем пылинкой. Нечто, что размером и массой подобно звезде, настоящУЮ машину Реальности — источник тьмы Мроо, проникшей в Мааналэйсу через туннель и сотворившей Сугха. Он ничуть не удивился, когда Охэйо выстрелил и в ЭТО.
А потом Лэйми почувствовал, что Охэйо готовится выстрелить ещё раз — в свой собственный заряд.
14.
На миг он испуганно замер. Брахмастра была абсолютным оружием... но и она имела недостатки. Её цель должна быть достаточно велика... и далека... и, самое главное, — это оружие никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзя использовать против подобного: брахмастра забирала энергию Извне, из мира хаоса — из квантового кипения пустоты — и количество её не было ограничено. Стараясь одолеть друг друга, два заряда набирали бы всё больше и больше энергии... пока... пока что?
Лэйми этого не знал и даже не мог представить. Он просто налетел на Охэйо — и остановил его.
