Она напугала первого встречного, человек скрылся за поворотом. Ее вид привел его в ужас. Она поняла, что с "выходом в люди" придется повременить.
Постепенно память сопоставила образ темнокожего человека с прошлым. Эл узнала Марата. Это был он, изменившийся, потрепанный жизнью, но тот же добродушный и чуткий человек, каким она вспомнила его. Иногда Марат маячил за ее дверью, чаще остальных. Его ощущения натренированные практикой были более утонченные, чем у прочих. Он мог чувствовать, мог прочесть мысль, если верно ее послать. Он вовсе не проверял обстановку, как говорил подчиненным. Он приходил с надеждой на новую встречу. Когда он появлялся, она чувствовала его теплоту и радостное ощущение. Именно такие чувства стали привлекать ее теперь. Он приходил с надеждой и уходил с надеждой. Совсем другое испытывал Алик, и это заставляло ее сердце сжиматься. Он приходил еще чаще, чем Марат. Внутри его существа царила неразбериха. Он страдал, совсем непонятно от чего. Ощущая собственное право войти к ней, он удерживался всякий раз и уходил. Странно. Дверь была открыта. Ему было тяжело. Неизвестность настораживала его.
Однажды она подошла к двери и произнесла:
— Войди.
Алик мгновенно оказался рядом, посмотрел на нее и готов был заплакать. Жалось отразилась в его взгляде. Он ничего не мог сказать, просто смотрел на нее. Потом протянул руку, хотел коснуться.
— Не нужно, — остановила она его и отошла в сторону.
— Как ты себя чувствуешь, Эл? — наконец спросил он.
На самом деле он не это собирался спросить. Он хотел знать помнит ли она его, помнит ли достаточно хорошо, чтобы они могли поговорить.
Она не готова была с ним разговаривать.
— Мне трудно тут находиться, — искренне ответила она.
— Скажи, где тебе будет лучше. Тебе немедленно предоставят все что нужно.
— Марат мне говорил. Я помню. Могу я пройти по кораблю и посмотреть, где мне будет удобно? Еще мне необходима пища, тогда я не буду потреблять энергию извне. Извини, что доставляю неудобства.
Она говорила безучастным тоном и не смотрела в его сторону. Она чувствовала, как он хочет увидеть ее глаза, но его воображение рисовало не ту картину, которую он увидит в действительности. Она специально отводила взгляд, когда он старался привлечь ее внимание. Он расстроится, если не увидит то, что ждал.
— Что ты, Эл. Перестань. Хочешь, уйдем отсюда прямо сейчас?
— Да.
Они покинули комнату вдвоем. Алик пропустил ее вперед. Десантники у дверей переглянулись, он подал знак, что они свободны. Оба улыбнулись и последовали за ними.
В конце длинной галереи Эл остановилась и стала медленно поворачиваться на месте.
— Вы находите меня забавной? — она повернулась и посмотрела на десантников. В глазах у нее появился недобрый блеск. — Капитан дал вам понять, что вы свободны.
— У нас приказ нашего командира охранять вас, капитан, — осмелился подать голос один из десантников.
— Нет необходимости. — Алик всем своим видом попросил их удалиться.
В ответ они переглянулись и остались стоять на месте.
— Тогда я уйду, — сообщила Эл и исчезла.
— Черт бы вас побрал. Вот где теперь ее искать? — выругался Алик.
Он стал оглядываться. Десантники сорвались с места и проследовали до первой камеры переброски, там и исчезли. Когда Алик вновь обернулся, Эл опять стояла рядом с ним. Лицо Алика выразило смесь удивления и беспомощности.
— Это иллюзия. — Она показала пальцами замысловатый жест.
— Ты воздействовала на них? На нас. На меня.
Она сохранила свою бесстрастность.
— Я выбрала место.
Она дала понять, что объяснения не будет. Она привела его на нижнюю палубу, легко открыла замок аварийного бокса и вошла. Зажглось освещение, потом свет стал мигать и горел уже более тускло.
— Здесь? Эл, тут холодно. Впрочем, если ты так решила... — Алик подумал, что лучше с ней не спорить. — Могу я иногда навещать тебя?
Она не отвечала, прошлась по боксу, зажгла экраны, чтобы видеть звезды, вызвала себе кресло и села в него. Алик подошел ближе и присел на корточки рядом с ней. Потом расстегнул свою капитанскую куртку и подал ей.
— На. Возьми. Замерзнешь. Я распоряжусь, и уже завтра у тебя будет собственная форма. Капитанская, как раньше.
Эл провела по рукаву протянутой куртки пальцем, остановилась на знаках отличия и панели наград.
— Капитан класса Д, — произнесла она задумчиво. — Значит, ты главный на этом корабле.
— Да, это мой корабль. То есть, я командую экипажем. Но зато я везу самый ценный груз. Тебя. — Он улыбнулся и подался вперед, чтобы хоть чуть-чуть к ней прикоснуться. Она взяла куртку и отстранилась.
— Спасибо. Капитан класса Д. Много летал. Награды. Ты достиг, чего хотел. — Она словно говорила сама с собой.
— Тебя удивляет, что я старше по званию? — смутился Алик.
Он подумал, что ей это может быть неприятно. Формально он имел право ей приказывать, но ни за что бы не стал. Стоило ему так подумать, и она впилась в него испепеляющим взглядом. Алик проглотил комок.
— Не обольщайся, — сурово сказала она.
Его окатила холодная волна. Алик вздохнул и встал.
— Никто. Ничего не сделает против твоей воли, — холодным тоном сказал он. — Эл, все понимают, где ты побывала, тебе нечего опасаться.
— Опасаться нечего. Но на счет понимания ты преувеличиваешь. Здесь никто, ничего не понимает, ты в том числе. Аккуратно, капитан. — В ее тоне не было угрозы, только холодное безразличие.
— Прости, если сказал что-нибудь неуместное, — извинился он.
— Ничего. — Она помолчала. — Ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Ольга пусть тоже приходит. Обещаю больше ее не пугать. Тот кто навестил меня первым, был Марат, я верно его узнала?
— Ты вспомнила. — Алик от радости забыл про досаду, которую только что испытывал.
— Не сразу. Постепенно. Он тоже может придти. Я могу перемещаться по кораблю?
— Да. Разумеется. Ходи куда пожелаешь. Впрочем, подальше от генераторов. Ты слегка лишила нас энергии, — мягко попросил он.
— Я не причиню вреда.
Она отвела взгляд и погрузилась в свои мысли. Алик стоял еще какое-то время, а потом сообразил, что разумнее всего удалиться. В душе остался неприятный осадок от такого натянутого общения. Она дала понять, что пойдет на контакт настолько, насколько ей захочется. Никакие его порывы и чувства не были ею услышаны.
Он забыл про трюк с исчезновением. На палубах царил некоторый переполох, все пытались ее обнаружить. Странно, но в тот момент он не придал этому происшествию никакого значения. Алику пришлось успокоить экипаж, объяснить, что это была не более чем иллюзия.
Он занял свое место в рубке. Слева шел корабль сопровождения, справа тоже и сзади два. Их судно следовало указанному курсу, и его присутствие было здесь излишне. Думать о посторонних делах на своем рабочем месте он не мог, просто не привык, поэтому удалился в каюту. Чтобы остаться одному.
Ольга не дала ему погрузиться в размышления. Сразу с порога она спросила:
— Ты видел ее, говорил с ней?
— Говорил? Это громко сказано. Мне показалось, что она не жаждет общения. — Алик потер виски.
— Алик. Она побывала в аду. Не спеши. Я понимаю твои чувства.
Ольга подошла и погладила его по волосам.
— Трудно? — тихо спросила она.
Алик кивнул.
— Она так близко, — вздохнул он.
Ольга подвинула себе кресло и присела на краешек, чтобы быть к нему поближе.
— Не обольщайся. Она далеко. — Ольга опять погладила его волосы.
— Не обольщайся. Она то же так сказала.
— Алик. Что случилось при освобождении? Я должна приниматься за работу. Хочу я этого или нет. Мне нужно ее исследовать. Мы должны иметь при себе хоть какие-то данные, чтобы защитить ее. — Ольга говорила вкрадчиво, с намерением его успокоить. — На Земле все будет непросто.
— Попробуй. — Кивнул Алик. — Попробуй. Ольга, что ты чувствуешь? Что?
— Я думаю, что предстоит еще очень много работы. Тело — это еще не Эл. Я еще не совсем поняла, что она тут. Кожей чувствую, а разум не верит. Увидела ее и сбежала. Мороз по коже. До чего они ее довели. Практически мертвец. До Земли еще очень далеко, хочу успеть что-нибудь сделать, чтобы вернуть ей прежнее состояние.
— Она разрешила приходить тебе, мне и Марату. Она его вспомнила, — сообщил Алик.
— Отлично. Это отлично. Значит, капитан, она не безнадежна. Наличие собственной памяти — признак, что ее можно вернуть. Я все-таки копалась в данных по реабилитации. Если я смогу установить, в каком состоянии ее разум, то могу обещать, что мы ее вернем. — Ольга обрела, наконец, уверенность и хотела, чтобы Алик вышел из своего подавленного состояния.
— Попробуй, — повторил он.
По корабельным часам прошел примерно месяц, как Эл появилась на борту. Страсти понемногу улеглись. Ее присутствие не очень ощущалось. Большую часть времени Эл проводила в одиночестве.
Алик уже не рвался в очередной раз увидеть ее. Ему было неприятно каждый раз натыкаться на стену холодного безразличия. Он был не одинок. Все, кто пытался общаться с Эл, оказывались в том же положении. Она никого не выделяла среди посетителей. Ольга констатировала, что положение ухудшилось. Эл стала замыкаться в себе, говорила короткими фразами в одно или два слова, не реагировала ни на что абсолютно, одним словом жила в своем, только ей доступном мире.
Ольга тревожилась за ее состояние, но никому не говорила. Ссылалась, что это обычный синдром. В течение месяца она не предпринимала попыток исследовать Эл, даже речи не заводила, когда же ее пациентка замкнулась, Оля приняла решение действовать. Главное было убрать личные пристрастия и вести себя профессионально.
Она навестила Эл. Получив вместо приветствия вялый кивок, Ольга придвинула свое кресло так близко как посчитала нужным.
— Эл. У меня есть просьба. — Не получив ответа Оля продолжала. — Мне необходимо провести исследования. Снять медицинские показатели с твоего тела.
Эл сидела в своем кресле прямо, как кукла, смотрела перед собой. Она практически не изменилась за месяц, как была похожа на восковую фигуру, так и осталось. Ольгу тревожило, что процесс восстановления не идет, но, по крайней мере, она привыкла к жутковатому виду подруги.
— Что ты хочешь знать? — на одной ноте сказала Эл.
— Хотя бы основные показатели. Давление, анализы тканей, крови, общее состояние твоего здоровья. Для этого тебе придется придти в лабораторию.
— Хорошо. Я приду.
— Я рада, что ты идешь на контакт, — оживилась Ольга.
Эл не подняла глаз. Ей не нужно было смотреть, чтобы понять, что происходит с собеседником. Оля старалась быть деликатной. Ее интересовала в большей мере работа, чем Эл, в свою очередь Эл потеряла интерес, и беседа быстро прекратилась.
Марат появлялся редко. Он заходил, говорил приветствие и без вопросов исчезал, если беседа заходила в тупик.
— Привет, капитан, — он всегда говорил с порога эти слова.
— Здравствуй, — немедленно отзывалась она.
— Рад тебя видеть.
— Я знаю. Поэтому ты редко заходишь?
— Я? — Марат задумался. — Не хочу тебя тревожить. Не уверен, что ты здесь чувствуешь себя уютно.
Он был первым, кто сказал что-либо подобное.
— Почему ты так решил? — поинтересовалась она.
— Потому что ты не хочешь общаться. По всей видимости, ты только терпишь наше присутствие. Я угадал?
— Возможности моего восприятия шире, чем у человека. Пространство переполнено незнакомыми мне вибрациями. Мне трудно привыкнуть к ним.
— Что значит, шире, чем у человека? Ты и есть человек.
— Это не так. — Она обычно никогда не возражала.
Марат замялся и сел без разрешения.
— Неужели ты разрешила свой старый вопрос, капитан?
— Меня больше не интересуют подобные вопросы. Мне все равно, как меня назовут. Каждый видит то, что может увидеть. Ты тоже чувствуешь больше, поэтому понял, что мне трудно здесь.
— Верно. Экипаж немного суетлив, капитан нервничает. Он слишком много думает о тебе. Ему не следовало участвовать в твоем освобождении, капитан. Я же понял, что Нейбо пытался его убить. Долго размышлял, а потом меня осенило. Я же прав?
— Я не хочу об этом говорить. — Она посмотрела на него холодным взглядом. Марат решил, что она, как минимум прогонит его. Но потом ее глаза смягчились, лицо вновь стало спокойным. — Ты никогда не называешь меня по имени. Почему?
— А ты меня. — Живо ответил Марат. Перемена темы — как раз то, что нужно в этой ситуации. — Ты же знаешь, что благодаря тебе, благодаря твоему доверию я попал в дальнюю разведку. И куда? В Галактис.
— Доверие, — повторила она и задумалась. — А ты мне не доверяешь? Сейчас ты испугался. Ты думал, я способна причинить тебе вред.
— Правду? — Он вопросительно посмотрел на нее, словно вызов бросал. — Я отношусь к тебе не так, как твои друзья. Вы слишком много общались, потом они искали тебя и у них к тебе особое отношение. Через чур особое. Я же не знал о том, что ты вернулась, что попала в плен, узнал перед твоим освобождением. Я не знаю, что такое побывать в плену. Я помню только Уэст, капитан. Все, что там произошло, научило меня видеть других людей иначе, а тебя особенно. Тогда я был мальчишкой, ты учила меня не бояться высоты, и выживать, я поверил, что можно выжить в любой ситуации. И еще я был влюблен в тебя. Это правда, капитан. Я и сейчас не могу тобой не восхищаться, но это только эмоции. Я не понимаю, и никто не понимает, что произошло во время освобождения. Это была самая нелепая операция в моей практике. Но я понял одно. Если бы ты не захотела идти с нами, то не ушла бы, если бы хотела погибнуть, погибла бы. Мы там были лишние. Зрители на спектакле. А если тебе вздумается покинуть этот корабль, когда тебе надоесть терпеть наше присутствие, то ты без особых трудностей выйдешь отсюда, дойдешь до пирса, сядешь в катер и улетишь. У меня никаких иллюзий по поводу того, что капитан Эл, нуждается в опеке и заботе. Разве, что в понимании.
Марат вздохнул и замолчал.
— Это они в тебе нуждаются. Попробуй это понять, — добавил он.
Она не ответила. Марат подумал, что разговор окончен, он сказал достаточно. Он встал, но она остановила его жестом, и она впервые за многие часы общения улыбнулась ему.
— Ты не окажешь мне услугу?
— Все что угодно, — он улыбнулся в ответ, показав ряд ровных белых зубов.
— Мне нужно высадится на планету, не обязательно обитаемую. Я могу указать на какую, если капитан согласиться отклониться от курса. Я прошу тебя сопровождать меня. Мне нужна энергия. Много времени не потребуется. Сутки.
— У нас стоянка на ближайшем маяке. Рядом есть солнечная система. Но отпустят ли тебя, поручиться не могу.
— С тобой отпустят, — уверенно сказала она. — Иначе, я воспользуюсь твоим советом и уйду.
— Я согласен, капитан.
— Спасибо, командир. Марат.
Марат был не просто доволен, он был горд. Она почувствовала его внутреннее ликование. Он сильно изменился с тех пор, когда они летали вместе и все же любопытство и задор были по-прежнему у него в характере. В прежние времена он подскочил бы на месте от радости. Теперь сдержался.
