Да, Шаолонг понимал это лучше всех, ведь ему предстояло пробиться через эту мясную толпу и добраться до Пикаро, а потому шансы на выживание были весьма невысоки.
— Не смей здесь умирать! Мы ждем тебя! — крикнул Ди Рой и, подхватив Эдрада, устремился прочь.
Сам арранкар лишь улыбнулся ему.
Они давно знакомы, они давно странствуют по миру и уже стали близки. У людей есть такое понятие, как 'семья'. Обычно это относится к тем, кто связан кровью, но порой и особо близкие люди могут входить в такой круг. Семья — это нечто особенное, близкое, гораздо сильнее простой дружбы.
— 'А раньше я даже и понятия 'простой дружбы' не знал, — усмехнулся Одиннадцатый Нумерос. — Как же много изменилось с тех пор, как мы тут'.
И вот эта небольшая группа под предводительством Гриммджоу стала чем-то большим, чем просто друзья.
— 'Сегодня мы уже потеряли одного брата, — мрачно вздохнул он, вспоминая Накима. — И, похоже, они потеряют и меня... Прощайте, братцы...'
Сонидо!
Он бросился в бой, не дожидаясь, пока мерзкая масса Аарониеро восстановится и вновь станет боеспособной. Он кинулся на них с еще большим рвением и яростью, уже не экономя сил.
Удар! Удар! Удар! Удар!
Кровь лилась рекой и брызгала дикими фонтанами от каждого его движения. Он молнией прорывался через толпу, рубя, разрывая и кромсая все, что попадалось ему на пути. Он сражался с отчаянием и пониманием своего неминуемого конца, а потому просто хотел забрать с собой как можно больше врагов, надеясь, что Ди Рой успеет к остальным, а затем те придут на помощь и доберутся до Пикаро.
— 'Главное...'
Он ощутил резкую боль в боку!
Когтистая лапа рассекла ему торс слева, и это сбило темп арранкара.
Сонидо!
Он уклонился от атак и, зажав рану, попытался немного отступить, чтобы собраться, но, видя его слабость, толпа лишь расхохоталась и накинулась с удвоенной силой.
Взмах!
Когти рассекли сразу двоих, а появившиеся шарики бала взорвали тела его врагов.
Удар!
Пронзив когтями голову клона, он одним движением разорвал всю тушку и запустил еще несколько шариков к остальным.
— Арррг! — зарычал он от ужасной волны боли, когда огромные челюсти сомкнулись на его правой руке. Он увидел, как пасть вцепилась в его плечо, и зубы погружались в его плоть, ломая кости. Он испытал дикую агонию и закричал во все горло, когда тварь отрывала его конечность.
Шаолонг упал на колени, смотря на откушенную конечность. На руку, которую он уже терял...
Он повернул голову к монстру, лишившему его части тела, и видел, как тот жевал ее, как усмехался и наслаждался вкусом его плоти, упиваясь кровью. Видел издевательское веселье и слышал мерзкий гортанный хохот чудовища, смеющегося от его беспомощности.
И в этот момент... впервые в жизни Шаолонг испытал... не страх, не отчаяние или растерянность... он испытал... гнев!
— ГРА-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — взревел он от ярости — и одним движением разорвал эту тварь и вырвал свою руку из его пасти. Сам того не замечая, он рассек ублюдка на куски, разметав его останки по всему коридору. — НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ ЭТУ РУКУ!!! — закричал он в бешенстве. Невероятная ярость захватила его целиком и придала просто дикой силы в его агонизирующее тело. — Эту руку восстановила мне Мелкая Госпожа, и я не позволю какому-то ничтожному ублюдку сожрать ее!
Он повернулся к остальным наседающим на него монстрам, твердо встал на ноги и сжал пальцами свою откушенную руку.
— НУ, ПОДХОДИТЕ! Я ВАС ВСЕХ ЗАБЕРУ С СОБОЙ В АД!!!...
*'Серо Эль Виенто' — Ветряной Минус.
Глава 90. Хрупкая жизнь.
Пикаро было скучно. Им было чертовски скучно, и от скуки они опять лезли на стену, на потолок, и вообще расползлись ровным слоем по всей своей огромной комнате. Пусть с недавних пор у них тут прибавилось мебели, но места все равно много, потому каждому нашлось, где просто поваляться и потупить в космос.
— Делать нечего... — застонали они.
Сидеть взаперти дико скучно, а когда еще случаются постоянные перебои с электричеством и не выходит толком посмотреть телек, вообще можно сойти с ума. И ведь покорил их сей дьявольский инструмент — понравилось детям смотреть аниме, да и фильмов Локи и Ноки приносят много. Но сейчас посмотреть ничего не получалось, и они скучали.
— А ведь полгода назад горка и качели были верхом нашего развлечения, — сказал кто-то из детей.
Остальные утвердительно закивали.
Пусть Пикаро могли обмениваться мыслями, да и, по сути, были одним целым, но предпочитали говорить друг с другом вслух. Это не только отгоняло тоску, но и позволяло не разучиться разговаривать.
Однако сегодня было особенно скучно.
Никто к ним еще в гости не приходил, особо дел не было и они маялись от безделья. Выйти-то они не могут, так что приходится только ждать.
— Скорей бы тетя Эспи пришла... — произнес девичий голосок.
Остальные слегка стеснительно закивали.
Нелегко вот так взять и признать, что им, Пикаро — тем, кого все бросили, тем, кого все оставили — кто-то может нравиться. И ведь эта женщина своей непрошибаемой заботой, титаническим терпением и искренностью сумела добиться от них взаимных чувств, но признать все это они не могли. Слишком стеснялись, даже самим себе это сказать трудно.
Вот и сидели они теперь, живя от одного посещения до другого. Венганза обещал придумать, как их выпустить отсюда, но что-то он не торопится. Может, уже и забыл про обещание. Они бы не удивились, всем на них рано или поздно становится плевать.
Хотя он и все, кто были с ним, не создавали впечатления тех, кто не держит слова...
Бум!
Неожиданно замок в двери загремел!
Дети тут же подскочили и повернулись к выходу.
Затем снова звуки убирающегося затвора и поворот вентиля.
Ребята переглянулись, а затем резко разбежались, чтобы сделать вид, что ничуточки они не скучали, и вообще им и так неплохо живется. И вид сделают, что совсем-совсем не рады никого тут у себя видеть, и вообще заняты своим делом. Качели и горки вновь были заняты, пустой телевизор с помехами облюбовала другая часть детей, а последние притворялись или спящими или увлеченными какими-то книжками и комиксами, которые им оставили. Причем многие даже не удосужились проверить, каким местом их правильно читать.
Дверь начала отъезжать.
Медленно, со скрипом и в тишине, так как на той стороне почему-то все молчали.
Вот в дверном проеме показался чей-то силуэт, который сделал шаг внутрь...
Бум...
Кто-то рухнул на пол с мокрым и неприятным звуком!
Пикаро тут же застыли и с шоком смотрели на... окровавленное тело... Израненная фигура с рваными ранами и отсутствующей правой рукой, валяющейся отдельно от тела. Тело истекало кровью, заливая весь пол под собой.
Дети переглянулись, не понимая, что им сейчас делать и что думать вообще. К ним кто-то пришел и... умер тут... Реацу его почти не ощущалась и была тусклой и слабеющей...
— Кха... кха... — послышалось от тела.
Тот попытался встать, но ничего у него не вышло.
Пикаро прекратили маяться дурью и подошли ближе.
Один из детей вышел вперед и приблизился к раненому.
— Эм-м-м... вы... как...? — робко спросил мальчик. Кровь, трупы и смерти они за свои века видели часто, но это не значит, что им нравилось на такое смотреть. И одно дело — это убитый монстр, а другое... кто-то похожий на человека.
— Вы... — прохрипел слабый голос.
Мальчик подошел и перевернул тело на спину.
Перед ними оказался Шаолонг Куфонг. Фракцион Гриммджоу. Он иногда бывал тут и приглядывал за ними. Он был с ними весьма строг и холоден, но никогда не обижал и вообще просто отрабатывал свое наказание в перерывы от создания бассейна для Хебико-сан.
— Вы... в порядке... — с трудом произнес он в полной тишине. — Хорошо...
— Шаолонг... что с тобой? Что происходит?
— Переворот... — ответил он. — Предатели... устроили переворот... сейчас все... кто остался, вместе с синигами... сражаются с последним... Заэль усилил его, и... мы не можем.... КХА-ха! — выплюнул он кровь и напрягся от вспышки боли. — Я... сумел... прийти раньше... чем они... гхы-ы-ы...
Дети тут же заволновались и испуганно переглянулись.
Они не представляли, что творится снаружи, и думали, что все как раньше, и так всегда и будет. Они сидят тут, двери открываются, и к ним с веселой улыбкой приходят и проводят с ними время, а затем уходят, оставляя их тут одних ждать очередного визита.
И вот к ним... приходит...
— Прошу... — рука Шаолонга коснулась плеча мальчика. — Остальным... кха... нужна... ваша помощь... Они... они сражаются... Но... прошу вас... Ах....
Он застонал от боли и закрыл глаза. Он тяжело дышит, с трудом говорит и слабеет с каждой секундой.
Пикаро переглянулись.
Они просто не знали, что им делать и как быть.
Все случилось так неожиданно, что дети просто растерялись. Им никогда не приходилось так быстро принимать решение, и они не понимали, что им нужно делать.
— Я... понимаю... — вновь заговорил арранкар. — У вас... нет причины помогать тем... кто запер вас тут... У вас есть... кха-кха... повод ненавидеть всех... Но... прошу вас... — он посмотрел на них, с трудом оставаясь в сознании. — Вы... нужны остальным... прошу...
Его пальцы ослабели, и он отпустил руку, что просто упала на пол в лужу крови...
Дети перестали дышать, когда он резко замолк.
Они чувствовали все, ощущали каждое движение реацу, а потому понимали, что...
— Шаолонг... — сказал мальчик, толкнув арранкара в плечо. — Шаолонг. Шаолонг! Эй! Очнись! Не смей тут умирать! Эй! Эй! Шаолонг! Шаолонг! Шаолонг!
Пикаро тряс нумероса и пытался разбудить его. Умом он понимал, что остекленевший взгляд, отсутствие дыхания и затухшая реацу — все говорило только об одном — Шаолонг Куфонг мертв... Но детский разум отказывался принимать эти факты и продолжал пытаться. Он кричал и звал его, но бесполезно.
Остальные дети молча смотрели на это и боялись вздохнуть...
Когда у него заболело горло от криков, мальчик закашлял и отпустил умершего, а затем посмотрел на свои маленькие ручки, что были запачканы в чужой крови. Он смотрел на кровь, и в его голове крутилась только одна мысль.
— 'Жизнь такая хрупкая?'
Нет. Они и так это знали.
Будучи пустыми, будучи адьюкасами, раньше, чем они создали способность 'Чучерия'*, они немало убивали, они поедали плоть пустых и жили в Хуэко Мундо, но тогда все, кто умирал, были им чужими. Всем было плевать на них, а им было плевать на всех, но сейчас...
Они не были особо дружны с Шаолонгом, но они привыкли к нему, как к чему-то постоянному, что всегда появлялся недалеко от Гриммджоу. Вечно спокойный, вечно холодный, но отчего-то не вызывающий отторжения или злости. Он не испытывал к ним ненависти, пусть и показывал свое раздражение, но они думали, что так будет всегда...
И вот его... нет...
— Дверь открыта, мы можем сбежать! — сказал кто-то из детей.
Все тут же повернулись к выходу.
И действительно.
Огромная дверь открыта, реацу Рунуганги не ощущается, и если там и правда такой хаос, то они могут сбежать. Просто уйти, и их никто уже не поймает и не запрет здесь!
Они могут быть свободны...
Прямо сейчас...
Нужно лишь...
— Но тетя Эспи же тоже сражается, — прозвучал другой голос.
Упоминание ее имени тут же отрезвило малышей от мыслей о 'свободе'.
Тетя Эспи... первая, кто так тепло к ним относилась, кто заботилась о них, волновалась и часто навещала. У нее были свои дети, но она все равно находила на них время тоже. Она порой выглядела уставшей и сонливой, но, даже несмотря на это, проводила с ними столько времени, сколько могла.
Они не знают, что такое 'мама', но тетя Эспи стала для них всех олицетворением этого идеала...
Добрая, веселая, заботливая, но порой строгая и авторитетная, та, на кого им равняться и кто всегда их защитит...
Да и остальные тоже.
Венганза, Старк, Лилинет, Гриммджоу, Тия, Хебико, Хиро, Рока, Локи, Ноки, Лия, дедушка и все остальные... Они... не ненавидели их, и... проводили с ними время...
— Она же может погибнуть... все могут погибнуть...
От этих слов дети задрожали...
— 'Жизнь такая хрупкая'... — осознали теперь все...
Если им так больно от смерти Шаолонга, то... что они почувствуют, потеряв их всех?
От этой мысли холодок пробежал по их телам, и они осознали, как это страшно... вновь остаться одним... Неважно, заперты они тут или свободны в бесконечной пустыне Хуэко Мундо... они вновь будут одни...
— Что... нам делать?
* * *
— Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок! — бесился Аарониеро. Ему пришлось восстанавливать свое тело, разрезанное этими мерзкими когтями. Ему пришлось тратить силы на регенерацию, а ведь в таком урезанном виде его ресурсы были ограничены, и он не мог постоянно лечиться. Он потратил кучу времени, сращивая разорванные тела и приводя их к нормальному боевому виду. — Я доберусь до тебя, сволочь, и разорву на куски!
Шаолонг оказался гораздо сильнее, чем думал Новено.
Натренированный Венганзой, этот жалкий нумерос показал неплохие результаты, достойные даже кого-то из Приваронов. Хотя, нет — по реацу он все же слабак, но хоть продержаться против кого-то из них смог бы немного. Аарониеро недооценил фракциона Гриммджоу и поплатился за это.
— Ничего, скоро я наемся плотью Пикаро! Вкусная! Нежная детская плоть! Как же я люблю ее! Это настоящий деликатес! Я буду смаковать их кожу, я буду упиваться их кровью и медленно жевать их мышцы! Я буду смеяться и веселиться, наслаждаясь их страхом, когда я буду жрать их одного за другим и смеяться от криков боли и страха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
Кровавые следы быстро привели их к нужному месту. Главное, чтобы Пикаро не сбежал, а то ловить все его тела будет сложно и долго, а мощь ему нужна именно сейчас.
Клоны врываются в зал, где держат Пикаро, и застают Приварона тут.
— Вот вы и попались, вкусненькие мои, — рассмеялся Аарониеро, облизывая зубастые пасти. — Сейчас я вас...
Он резко прервался, когда мощное духовное давление обрушилось на него.
Необычайно сильная реацу, с довольно жутким кровожадным оттенком прошла через его тело и заставила замереть.
Он поднял голову и... увидел сотню мрачных взглядов, окруживших его...
Слабые, трусливые, жалкие дети... пропали... А на их место пришла... стая хищных насекомых... рой ос и богомолов, что расселся вокруг и с презрением смотрел на свою будущую жертву... Нависающие, угрожающие и давящие...
Приварон Эспада, арранкар Номер 102 сейчас... выглядели опасными...
— Играй... Лангоста Мигратория... — прозвучало одновременно из уст ста восьми детей...
Дальше была лишь боль и крики ужаса... Если бы он сейчас слился с основным телом, то передал бы ему весь букет этих эмоций...
Последнее, что запомнил клон Аарониеро, прежде чем потонул в нескончаемой агонии... это звук крыльев саранчи...
*Чучерия — (исп.) "лакомство", способность, позволяющая Пикаро питаться свободными духовными частицами.
