— Главное, чтобы они не наведались ко мне в гости, — хмыкнул Джозеф, бросая донесение в огонь камина.
— Вот видите, — говорил Скаррон, — главное дать денег правильным людям!
Он не стал добавлять про "правильных девочек" и их дополнительные услуги, а Маргарита и Беатрис не стали уточнять.
— Я назову наш новый... нашу новую гостиницу... "Башня Лютеции"! — воскликнул Скаррон. — Хотите поселиться здесь? Вы приносите удачу, поэтому вам всегда будет скидка... на все наши услуги.
— Конечно! — тут же воскликнула Маргарита.
— Мне и мужу — один номер, — добавила Беатрис.
— На всех — один номер, — прищурилась Монморанси, — у нас мало денег.
— Это у тебя мало денег! У нас много, правда, дорогой?
— Нет, Беатрис, у нас и правда, мало денег, — ответил Гиш.
Только теперь он осознал всю глубину грядущего ужаса. Проживать в одном номере с двумя непрерывно ссорящимися, похожими друг на друга женщинами? Проще пойти и зарезать короля Галлии, а потом насладиться одиночеством в тюрьме, ожидая казни!
— Обустраивайтесь, — сказал Гиш и быстро сбежал.
Глава 24
в которой много разговоров, особенно о грядущем сражении
— Как же люди Джозефа не нашли этот склад? — удивленно спросил Борисов.
Удивление его было понятным, так как секретный склад располагался в пещере под собором Основателя в центре Ромы. Собор и его окрестности были обшарены магами Джозефа, массу ромалийцев запытали и предали смерти... в общем, разве что саму церковь не рискнули по камушку разобрать.
— Если бы искали дольше, то нашли бы, — спокойно ответил Папа, продолжая спуск вниз.
В неверном свете факела, в игре теней, казалось, что гранитные стены сочатся кровью, и Борисов с невольной нервной усмешкой подумал о спуске в ад. И Папа, как проводник, в порядке особого символизма.
— Столетия Папы трудились над защитой склада, поэтому нет ничего удивительного, что просто так сюда не попасть, — продолжал говорить Витторио, не оборачиваясь.
В спину Борисову шумно сопел Чезаре.
— Ты в курсе, что он хочет тебя убить?
— За что? Ревнует к Папе? — хмыкнул Борисов.
— Не знаю, — ответил Лобзик. — Но хочет. Впереди оружие. Много оружия.
— Нормального хоть или хлам тысячелетней давности?
— Есть и такой, но и современного хватает. Хорошее, мощное оружие.
— Еще один истребитель не помешал бы, да. Или сразу атомная бомба, сбросить на Лютецию.
— И что?
— И все, не будет больше ни Лютеции, ни Джозефа.
— А сам-то успеешь улететь?
— Если буду на истребителе.
— А если нет?
— Тогда одолжу Луизу, пусть откроет портал, скину бомбу и скакну к ней.
— А она тебе прикажет чего-нибудь!
— Не прикажет, она ж теперь Генриетте подлизывает, а с той у нас дружба.
— Ну и разок трахнул ее.
— Не без этого, — самодовольно ухмыльнулся Борисов. — Но девочка сама ноги раздвигала, так что все путем, по обоюдному согласию. Не понравилось ей и разбежались, пусть и дальше трахается с Луизой и Агнес, если ее к девочкам тянет.
— Надо бы их навестить.
— Могу оставить тебя в спальне Тиффании, насмотришься такого же.
— С Дерфлингером пообщаться!
— Решился все-таки на улучшение?
— Тебе нужен хороший клинок, — наставительно ответил Лобзик. — А то в последний раз ты мой приклад сломал, думаешь, приятно было?
— Ну, ты же отремонтировался!
— Потому что залило кровью по самые стволы, а если бы нет?
— Думаю, в схватках, где нет крови по самые стволы, я и не буду драться тобой врукопашную, — возразил Борисов. — Обсуждали же это!
— Так я и не держу обиды, просто специальный клинок вроде Дерфлингера или Брунгильды не помешает, свалка-то будет изрядная, а Джозеф на тебя личную обиду затаил.
— И я на него тоже, — хмыкнул Борисов. — Нет, дружище, поздно, такие вещи за неделю не делаются, придется драться с тем, что есть. Главное — следить, чтобы в спину, как этот Хулио, не ударили.
— Он все еще хочет тебя убить.
— Этого многие хотят, — меланхолично ответил Борисов.
Еще он подумал, что это может стать отличным тактическим ходом. Вломиться в гущу сражения, стянуть на себя войска врага, и потом внезапно вызвать Луизу, предварительно эмоционально заряженную предварительными ласками, так сказать. Несколько хороших Взрывов, и армия Галлии уполовинится. Но все это несло риск пребывания рядом с Луизой, и Борисов отложил мысль на потом, решив вначале посмотреть на то, что скопили Папы.
— Хорошо, что она не выучилась этому у Джозефа, — вполголоса заметила Генриетта.
— Плохо, что она не выучилась этому до Дюранматта, — в тон ей ответила Агнес.
Луиза, счастливо скачущая телепортом по крышам и деревьям, моментально оказывающаяся в воздухе и снова на земле, их не слышала.
— Тебя все еще гнетет та ошибка? — удивилась Генриетта. — Да, ты погорячилась, но помыслы твои были чисты и благородны!
— Нет, — с трудом ответила Агнес, — меня гнетет то, что было потом. И там не было чистоты и благородства.
Генриетта взглянула на нее и не стала спрашивать. Что бы ни угнетало бравого и сильного капитана королевских мушкетеров, Агнес явно не хотела о том говорить. Причем, все это продолжалось уже не первый день, но даже в постели, где у Агнес в буквальном смысле развязывался язык, так и не было ничего сказано. Генриетта не хотела давить и поэтому решила сменить тему, вернуться к тому, с чего началось.
— Теперь, когда Луиза освоила телепорт, будет проще в бою.
— Странно, — ответила Агнес. — Она забыла плен у Джозефа, но не магию, которой там обучилась?
— Магия в ее сердце, — ответила Генриетта, — и в молитвеннике Бримира, так что ничего удивительного. Главное, что противоречие в ее душе было снято, и она колдует теперь спокойно и с радостью.
— А после твоих наград осваивает новое, — поддразнила ее Агнес.
— Мы найдем способ вылечить Луизу, — с неожиданной грустью ответила Генриетта. — Никакая боевая мощь не стоит ее страданий.
— Ты еще скажи, что тебе не понравилось, — продолжала дразниться Агнес, потому что так ей самой было легче отбросить мысли о Кольбере и всем, что касалось Англетера.
Генриетта невольно покраснела, хотя, казалось бы, чего только уже не было в ее личной жизни.
— Ну вот, а то грусть — печаль.
— Да на себя посмотри! — не удержалась Генриетта.
— Однажды я все тебе расскажу, — предельно серьезно ответила Агнес.
Генриетта кивнула в ответ. Хлопнуло, и рядом возникла Луиза.
— Ну как, наставница?! — крикнула она, раскрасневшаяся, довольная, пышущая энергией.
— Великолепно! — ничуть не покривила душой Агнес. — Теперь то же самое повторить на поле боя, и все будет просто прекрасно!
— Мама не хочет отпускать меня в бой, — надула губки Луиза. — Она говорит, что я должна охранять королеву!
— Разве она неправильно говорит? — улыбнулась Генриетта.
— Правильно, но если раньше я не могла разорваться, то теперь смогу быть и там, и здесь! Сражаться и защищать!
— Еще неизвестно, с чем вернутся герцоги, — дипломатично заметила Агнес, — может, удастся обойтись без сражений.
— Хотелось бы, но боюсь, чуда не случится, — покачала головой Генриетта.
— Тогда нужно удвоить тренировки! — энергично воскликнула Агнес, хватая Луизу и командуя. — Вперед, на полигон! Еще есть над чем работать!
Генриетта лишь вздохнула, глядя им вслед. В грядущем сражении бесспорно и Луиза, и ее родители, и Агнес будут на острие, в первых рядах, возглавляя магов и солдат Тристейна. Ее же, как символ и драгоценность Тристейна, королеву, оставят сзади, под надежной охраной. Не понимая и не желая слышать о том, что она, Генриетта, тоже маг! Она тоже хочет сражаться за свободу Тристейна, защищать и прикрывать Агнес! Особенно после того, что случилось в Дюранматте.
Подумав, королева отправилась к старому Осману, посоветоваться.
— Смотрю, вы помирились с Мод, — заметил Борисов, закуривая и пуская дым в потолок.
— Мы только что любили друг друга как в последний раз в жизни, и ты сразу спрашиваешь меня о Мод? — с возмущением воскликнула Матильда.
— Ну, так вот у нас все устроено, — хмыкнул Борисов. — Кровь отлила от нижней головы к верхней, и сразу пошли мысли о делах.
— И при чем тут Мод?
— Благополучие дорогих мне людей — очень важное дело, а когда Клинок только привезли, она очень недружелюбно на вас так поглядывала. А тут смотрю все тихо и мирно, не сказать, что работаете в боевой паре, но в целом.
— Ты нас помирил, — искривив губы, ответила Матильда.
Она выгнулась, приподнялась, перешла в положение полулежа, опираясь на локоть одной руки и заглядывая в лицо Борисову. Тот посмотрел в ответ, попытавшись изобразить вопрос, мол, как так?
— Дама, конечно, со своими боевыми странностями, — продолжала Матильда, — но так с оружием ни на кого не кидалась. Просто держали дистанцию.
О том, что она сама пыталась примкнуть к остальному гарему против Мод и все равно сбежала, Матильда предпочла умолчать. Борисов молча курил, ожидая продолжения.
— Когда тебя... кусок мяса в форме тебя, честно говоря, привезли... она очень сильно убивалась. Дежурила постоянно, пыталась что-то там магам помогать, и вроде даже в Германию писала, Императору. Вот это все и стало точкой соприкосновения, потому что мы тоже, гхм, переживали.
— Понятно, — ответил Борисов. — Все переживали, женская дружба и все такое?
— Ну, Лаэ что-то там шаманила, но не сказать, что сильно по тебе страдала. Наверное, все забыть не могла, как на раскоряку ходила после той ночи в Трифонтейне.
— Можно подумать, кто — то просил ее прыгать на меня, как на тренажер, — проворчал Борисов в ответ. — Обошлись бы спокойным сексом на полшишечки, с мазями, так ведь нет! Ладно, не убежала в ужасе и то уже хорошо.
— Ну, все равно, ты ей вроде понравился, в своеобразной манере, — хихикнула Матильда. — Мод, понятное дело, была сама по себе, но перестала излучать враждебность, когда увидела, что мы тоже за тебя переживаем. Ну а дальше, сам понимаешь, нет враждебности, можно поговорить, военные дела, тренировки, в общем, нашлись точки соприкосновения. Так что это нельзя назвать пылкой дружбой, как у Сиесты с Тиффанией, но и враждебности уже нет.
— Понятно, понятно, — повторил Борисов.
Он не стал расспрашивать дальше, расклады по отношениям среди жен и так стали понятны. Состояние "после секса" активировало мозг, и мысли Борисова устремлялись в будущее, к бракосочетанию. Мод, мирно похрапывающая в соседней спальне, наверняка не будет против, с таким-то отношением! Значит, оставалась только Лаэ, отношения с которой оставались в стадии "какая-то непонятная херня". Но это был решаемый вопрос, что и говорить.
— Итак, моя дорогая Шеффилд, — радостно заявил Джозеф, — все получилось лучше и быстрее, чем я представлял! Думал, пока эти медлительные германцы раскачаются, пройдет еще месяц, а они, оказывается, уже сами готовятся дать мне решительное сражение! Это просто замечательно!
Он подошел к карте и ткнул пальцем в точку, примерно посредине между Лютецией и границей с Германией.
— Вот здесь, у селения Нанси мы дадим им бой и разгромим всех на голову!
— Когда остальные страны соберут все силы, они превзойдут нас, — заметила Шеффилд.
— Именно поэтому тебе, моя Шеффилд, предстоит прямо сейчас отправиться туда и превратить Нанси в укрепленную крепость с пушками и оборонительным валом! С другой стороны наземное войско защитит лес и болото... которое мои маги слегка подогреют перед битвой. В воздухе же... тоже найдется пара сюрпризов.
— Как прикажете, повелитель, — ответила Шеффилд. — Сколько у меня есть времени?
— Неделя, начиная с сегодняшнего дня. Три дня назад короли собрались в Виндобоне, пока разошлют распоряжения, пока слетятся корабли, и выступит германская армия, пройдет еще дней семь. То есть, к 21 февраля Нанси должно быть готово ко всему. Пока одно да другое, в общем, в конце февраля состоится решающее сражение.
— Это опасно, повелитель, ставить все на одно сражение.
— Знаю, Шеффилд, знаю, — вздохнул Джозеф. — Но враги порушили планы, а вести войну на истощение не получится. У них больше людей, сил, магов, даже кораблей, если дать время на их постройку. Не говорю уже об армии и пушках с ружьями, да обо всем! Если бы не долгая подготовка, Галлия была бы уже разгромлена!
Он особо выделил голосом слово "уже". Шеффилд спросила.
— Что делать с эльфами?
— Ничего, — раздосадовано ответил Джозеф. — Пусть развлекаются, пока могут, и наслаждаются иллюзией, что они с нами воюют. Потом закидаем их сверху ядрами и прогоним обратно в Сахару, где им и самое место.
Король Галлии вздохнул и сказал.
— Сражение будет непростым, если не сказать больше. Твоя роль, моя дорогая Шеффилд, будет главной!
Он открыл сейф и продемонстрировал ей сияющие багровым в полутьме камни Огня.
— Один — Филчу, один — флоту Германии и этого будет достаточно.
Джозеф не стал говорить, что наземной армии достаточно будет продержаться, опираясь на хорошие позиции и свежевыстроенную оборону. И без того было понятно, что главное — это флот, а во вражеском флоте — та часть кораблей, что относится к Германии. Магические звери, конечно, тоже важны, особенно драконы, но корабли важнее. Король Галлии с тоской подумал, что как-то планы опять не ладятся. Все не вовремя, невпопад, впопыхах, в попытках реагировать на ситуацию, и с этим пора заканчивать.
— Победа или смерть, другого не дано, — сказал он, глядя на Шеффилд.
— Этого достаточно, повелитель, чтобы я сделала больше, чем в моих силах, — ответила та.
— Возьми, — Джозеф отдал ей свой перстень. — Я знаю, что у тебя и так все полномочия, но с этим ты будешь все равно, что королева, и голос твой будет голосом короля.
Шеффилд поклонилась, и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать вприпрыжку, покинула кабинет Джозефа.
— Я — королева, — улыбнулась она сама себе, надевая перстень на палец. — Берегитесь, враги Галлии!
Глава 25
в которой Борисов держит речь, а сражение уже совсем рядом
Армии Германии начали марш вглубь Галлии. Сверху над ними медленно плыли воздушные корабли и парили драконы и прочие магические летающие звери. Неутомимо шагали тролли, в сопровождении отряда мелких гоблинов. Катились повозки, и полевые пушки подпрыгивали и застревали в ямах. По дороге к стотысячной армии вторжения присоединились силы Тристейна, горстка на фоне двигающейся толпы. Пришли несколько отрядов горцев, две тысячи могучих и бородатых, потрясающих алебардами и выкрикивающих гортанные проклятия в адрес Джозефа. Прилетел десяток перегруженных, едва не царапающих дном землю, транспортов из Ромалии, привезших с собой пять тысяч желающих сражаться.