— И если бы не оно, я остался бы в той тьме навсегда? — спросил Малла.
— Нет. Все души исчезнут, когда исчезнет Вселенная.
— И все люди, которые умирают, остаются... там?
Охэйо прямо посмотрел на него.
— Да. Мы, сарьют, не можем с ними общаться. И потому не в силах помочь им. Но мы можем сделать так, чтобы таких, как мы, стало больше. Чтобы весь человеческий род стал сарьют.
Малла начал, наконец, понимать, ЧТО ИМЕННО удалось сделать Охэйо. Не найти секрет бессмертия, совсем нет. Просто придать ему смысл. Он помнил, ЧТО ему довелось испытать в пустоте — и при одной мысли, что это продлилось бы вечно, его охватывал невыразимый ужас.
— Ты действительно величайший из людей.
Охэйо скромно опустил глаза.
— Малла, я знаю, ЧТО у меня получилось. Для возникновения сарьют нужны несколько составных компонентов, но главный из них — это праведная жизнь. Правильная. Без этого ничего не выйдет. Так что мораль отныне дело добровольное — хочешь, соблюдай, не хочешь... будешь леденеть в темноте до тех пор, пока наш червяк не доползет до конца. Тебе это ничего не напоминает? Идея, по-моему, не моя. Может, даже ЭТО было предусмотрено. Чтобы кто-то ВНУТРИ, здесь, исправил ошибки, невидимые снаружи. Что ж, я и исправил — одну, но, по-моему, самую главную. Я было хотел расцеловать себе ноги, но обнаружил, что их не мешало бы прежде помыть.
— Так значит, Йэллина ощутила, что во мне есть Неделимая Сущность? — спросил Малла. — И... освободила её?
Охэйо кивнул.
— Да. Не знаю, как, но в ней тоже есть нечто от сарьют — мне и ей придется разбираться с этим... Знаешь, что во всем этом самое забавное? Многие разумные расы — очень высокоразвитые — не имеют душ. Просто у них мозги не так устроены. Такими были Манцибурны. Знаешь, какой они нашли выход? Они становились людьми. Они тоже — в какой-то мере — были сарьют и сливали свои Неделимые Сущности с душами людей. Попросту съедали их. Они становились бессмертными, но вот потом... потом... знаете, как я ржал, когда узнал это? И я ещё пытался с этим бороться! Что ж, Творец поступает не всегда понятно — но, в конечном счете, он поступает правильно. Всегда.
— Что происходит с кораблем? — спросил Вайми. — Мы вошли в меж-пространство. Зачем? Куда мы летим?
— Мы знаем секрет. Секрет, который позволит человеческой расе превзойти могущество Йэннимура. С их стороны было бы глупо этому не помешать. Из лучших побуждений, разумеется. Мало ли что эти люди могут натворить — да и завидно, к тому же...
— Но мои собратья никогда... — возмущенно начал Вайми.
— Да? Они сами сказали тебе об этом? Ты точно не будешь, но другие? И потом, ты вырос, считая себя человеком. По-моему, это значит, что ты человек.
— Ты хочешь, чтобы я полетел с вами? — Вайми, казалось, не верил своим ушам.
— По-моему, ты УЖЕ летишь с нами. И твоя девушка — тоже. С ней тебе будет хорошо, по-моему, в любом месте. Ну, я знаю, что наша культура намного меньше йэннимурской. Но она может стать больше. И ты можешь в этом участвовать. Стоять у самых истоков. Неужели ты откажешься?
Вайми рассмеялся — немного смущенно.
— Нет. И потом, разве у меня есть выбор?
* * *
Вдруг Вайми повернулся к двери. Вслед за ним — Маула и Охэйо. Малла по-прежнему ничего не слышал.
Потом дверь распахнулась — сама собой, никто её не касался — и в консерватор вплыла светло-золотая сфера. На её сияющей поверхности выделялось восемь громадных темных глаз. Малла удивился — ему казалось, что здесь, кроме Вайми, нет симайа.
Сам Вайми замер, словно прислушиваясь к чему-то, потом помотал головой.
— Я не вернусь. Ведь я на самом деле чувствую себя человеком.
Сфера потускнела, плавно перетекая в массивную фигуру. Малла узнал Вайэрси, создателя Вайми.
— Тем не менее, вам всем придется вернуться.
— Это почему же? — спросил Охэйо. — Я не знаю, как ты попал сюда, но незваный гость хуже вора — так говорили в Империи Хилайа. По-моему, ты никак не заставишь нас повернуть назад. Ты — один. Кстати, а почему ты не спрашиваешь, зачем мы сбежали?
— Я знаю. Но вы ошибаетесь. Никто из нас не собирается причинять вам вреда.
Охэйо фыркнул.
— Разумеется, нет. Океан не причиняет вреда поглощенной им капле. Он просто делает её своей частью. Так вот: быть ВАШЕЙ частью я не хочу. В конце концов, мы не уходим навсегда. Когда наша культура станет сравнима с вашей, мы вернемся.
— Это может привести к войне. К такой же, как Война Темноты. И с тем же результатом.
— Может, да, а может — и нет. По-моему, ты просто не понимаешь, что я хочу сделать. Я уже кое-что знаю о вашей истории. Люди всегда были в Йэннимуре чем-то вроде редких ящериц. Файа их просто истребляли. А между тем, эта Вселенная создана не для вас. У вас нет душ. Вы — просто непредусмотренное отклонение. На этой основе какой-нибудь идиот мог бы нагородить много всякой неприятной чуши — но я всего лишь хочу, чтобы мой народ встал вровень с вашим. Не думаю, что нам когда-либо удастся вас превзойти. Две культуры. Два полюса. Вместе это будет что-то большее, чем они обе порознь.
— Но вам все же ПРИДЕТЬСЯ вернутся. Я не допущу даже минимальной вероятности того, что Война Темноты повторится. У меня — квантовая связь с Йэннимуром. Куда бы вы не ушли — мы последуем за вами. Если вы попытаетесь меня убить... мои собратья тут же взорвут транслайнер. С помощью Йалис это не так сложно сделать, если точно знать, где он.
— Тебя попытаются убить, да, — но не мы. Не думаю, что тебе стоит возвращаться к собратьям.
— Это почему же?
— Я много думал о Катастрофе Йалис-Йэ. Она не была несчастливой случайностью: будь так, никто бы не выжил. Были приняты предосторожности, немыслимые в том случае, если кто-то не знал о ней заранее. Кто-то из симайа пошел на это совершенно сознательно. Я знаю, что это был ты.
— Откуда?
Охэйо коротко, зло засмеялся.
— Так это правда! Я просто предполагал — наверное, благодаря своему извращенному уму — что это мог быть кто-то, вроде тебя. Иначе какого черта ты всё время держался в стороне ото всех? Зачем, если ты не чувствовал какой-то громадной, неискупаемой вины? Но это всё мелочи. Знаешь, что стало решающим доказательством? Вайми. Это живое чудо не могло появиться на свет просто благодаря игре случайностей. Я кое-что знаю о создании марьют: чтобы получить такой результат, недостаточно одного труда, даже сколь угодно громадного. Недостаточно даже вдохновения. Нужно творческое неистовство — а его порождает лишь желание исправить чудовищные ошибки. Я хотел исправить ошибку Творца: так на свет появился Малла, первый из многих. А что хотел исправить ты? Не думаешь же ты, что только святость побуждает нас творить? Чувство вины и простой стыд — вот что заставляет нас совершать невозможное. Только это! Ты старался создать что-то более чистое, великое, чем ты сам, и так примириться со своей собственной совестью. Ты создал Вайми, чтобы он жил вместо марьют, убитых тобой. Я знаю всё это изнутри, Вайэрси. Мне приходилось совершать поступков, которые были столь же разрушительны, и мое чувство вины не меньше. Я из той же породы, что и ты.
— То, что я сделал, было необходимо.
Охэйо снова рассмеялся.
— А разве я сказал, что нет? Необходимо. И я на твоем месте поступил бы так же. Но если остальные симайа узнают — а они явно достаточно умны, чтобы поверить моим доказательствам — тебя не спасет даже Бог. А я согласен обо всем забыть — в обмен всего лишь на согласие остаться с нами и помогать нам.
* * *
Триста двадцать дней прошло в пути, прежде чем сарьют нашли место, подходящее к их планам. Они давно покинули Объем Энтилан: только установки Эвергет транслайнеров спасали их от смерти в чужой физике, безвредной, впрочем, для людей. Никто из них не знал, как далеко позади остался Йэннимур. От двадцати до восьмидесяти миллиардов световых лет: они слишком долго путали следы, чтобы найти обратную дорогу. Но надежней любого расстояния их защищало неисчислимое множество галактик и звёзд, которое никому не под силу обшарить.
Избранное ими место ничем не было примечательно — одна из карликовых галактик, скорее пылевое облако, чем звёздная система. Звезда, ставшая их солнцем, была красным карликом. Она даже не имела планет — лишь рассеянные поля астероидов, ползущих по бесчисленным орбитам. Именно поэтому они и выбрали её — скрытую в толще пылевых туч и с достаточным количеством сырья для того, что им надлежало построить.
Они стояли в рубке "Анниты", все пятеро, глядя на то, что станет отныне их домом: тусклое, туманно-красное солнце и пустота в дымных разводах туманностей и редких блестках дрейфующих астероидов. Условные значки обозначали остальные невидимые глазу транслайнеры. Их осталось всего сорок семь — не все смогли дойти до этой цели. Но они дошли.
— Это место не станет колыбелью великой цивилизации, — сказал Охэйо. Весь этот путь он строил планы, и сейчас настало время их открыть. — Мы построим здесь верфь для выпуска гиперлайнеров. И станцию для разведения марьют — таких, как Малла. Не думаю, что все они смогут стать сарьют — но ими станут многие. Мы будем обучать их, давать им корабли, и отправлять во все концы Вселенной. Сырья тут хватит примерно на сто тысяч гиперлайнеров. Каждый из них понесет более двух миллионов новых марьют — и каждый сможет основать новую цивилизацию. Таким образом, мы дадим начало не одной, а неисчислимому множеству новых культур.
И ещё, мы восстановим здесь Хару, чтобы связать их в единое целое. Но не её одну: когда производство будет полностью развернуто, мы сможем отправлять зародыши для строительства новых. Их будет сто, может быть, сто пятьдесят. На большее наших сил уже не хватит. Мы не сможем построить себе новый мир — уже нет. Но мы разбросаем семена будущего так широко, что уже никто и никогда не сумеет их уничтожить.
Эпилоги
Вайми стоял у мультипланара. Казалось, что у большой круглой комнаты просто нет половины стены. Где-то глубоко внизу, под ним, на тусклом фоне туманностей, повисли сотни мглистых овальных облаков в проблесках холодного, темно-синего огня — будущие гиперлайнеры в различных стадиях готовности. Узкие перетяжки соединяли их с продолговатой бесформенной массой Верфи, и на её фоне они казались маленькими.
Выращивание каждого корабля было чрезвычайно сложным и долгим делом: оно занимало около двадцати лет. Но бозонная верфь стала уже достаточно большой — около двухсот миль в длину — и формировала сразу сорок гиперлайнеров. Её строительство стоило им девяноста лет работы. Но теперь две самых трудных стадии их плана уже пройдены. Сегодня в школе сарьют будет первый выпуск.
Вайми перевел взгляд. Далеко в стороне от верфи парило эллиптическое сооружение размером почти с неё — завод по выпуску того, что составит груз кораблей, а также дом и школа марьют. Их создание и обучение стало главной работой почти всех сарьют: подопечных у них было уже более ста миллионов. К счастью, больше оно уже не станет: первый выпуск заметно сократит его, и это явно упростит обращение с оставшимися. Несмотря на генетическую предрасположенность к добру, их воспитание оказалось очень сложным — слишком уж они были независимы.
Охэйо нашел себе другое занятие. Подняв глаза, Вайми увидел над собой тусклый серый сфероид, совершенно лишенный деталей: новая Хара, точнее, лишь её проекция. На самом деле от их солнца её отделяло восемнадцать миллиардов миль. Шестьдесят километров диаметра, девятнадцать триллионов тонн массы. Созданная скорее благодаря удаче, чем систематическим усилиям, она поглотила ещё больше труда, чем бозонная верфь — и доля Вайми в этом успехе оказалась совсем не малой. И не только его. Когда Йэллина, наконец, полностью освоила их язык — что заняло больше полувека — она легко и быстро сошлась с Маулой. Большая часть её жизненного опыта была, правда, совершенно бесполезна здесь — но и оставшееся дало им очень многое. Йэллина знала о создании форм всё, что только стоит знать. Но, будучи лишь паразитом Найнера, — практически ничего о его коллективном сознании, хотя и прожила в нем одиннадцать тысячелетий. Небольшой срок для сознаний не-планеты, многие из которых жили миллиарды лет — но почти половина отпущенного симайа времени. Впрочем, впереди у неё не менее двенадцати или пятнадцати тысяч лет — вполне достаточно, чтобы не думать о будущем. Она говорила, что в Найнере проблема интеллектуального бессмертия решалась очень просто — память у всех его сознаний была общей, но каждое имело доступ лишь в свою, ограниченную область. В физической реальности такое трудно оказалось устроить, и не все из идей Охэйо удалось воплотить, даже с её помощью. Например, броню Хары пришлось сделать обычной, композитной — хотя и в восемьсот метров толщиной. И всё же, Хара работала. Её ядро, Сверх-Эвергет, стало настоящим чудом — как и в той, первой Харе, оно как-то находило в темном море небытия души, желающие помогать покинутому ими миру, и наделяло их плотью. Хотя сети впервые были раскинуты всего пять лет назад, их собралось там уже больше миллиона. Как и тогда, они не знали ничего о том, что происходит снаружи. Но их сознания могли сливаться с сознаниями людей во всей Вселенной — и, благодаря им, они узнавали очень и очень многое, часто бесценное для рассылки будущих сарьют.
За спиной Вайми щелкнула дверь. Босой Охэйо вошел бесшумно и быстро. Управление всеми их работами по-прежнему вёл Мэтлай. Аннит же стал посредником между сарьют и Харой. Попутно, он занимался всей их разведкой и космографией. Сейчас его лицо было хмурым.
— Что случилось? — спросил Вайми. Теперь он находил звуковую речь слишком медленной, но общаться напрямую с Неделимыми Сущностями симайа не могли.
— Наши дальние зонды в меж-пространстве заглохли. Судя по их последним сообщениям... это Найнер.
Вайми поёжился. Он уже знал о способностях этой не-планеты отыскивать потерянное, и новость не слишком его удивила — собственно, он устал её ждать. В первые годы эта угроза висела над каждой его мыслью, потом отступила, почти забылась. И вот теперь...
— Сколько времени у нас осталось? — если их зонды действительно обнаружены, прочесать зону их прикрытия и найти их базу — дело, в лучшем случае, суток.
— Не знаю. Трудно определить его скорость...
Они ждали этого вторжения — но и теперь не смогли бы отразить его. Хотя систему Хары уже окружали восемь боевых станций, восемь установок Сверх-Эвергет, против не-планеты с памятью семи миллиардов лет такая защита бесполезна. Оставалось только — бежать.
Вайми произвел мгновенный расчет: сейчас в системе двадцать готовых гиперлайнеров. Они смогут, хотя и не без труда, погрузить всех марьют - но это займет не менее семи часов. А бозонная верфь, Дом Марьют, Хара — их придется просто бросить. Тысячелетия потребуются, чтобы всё это восстановить — если они вообще это смогут. В прошлый раз им пришлось слить все сорок семь транслайнеров, чтобы создать верфь — и всё равно, много лет успех предприятия висел на волоске. К тому же, куда бы они не бежали — их найдут. Зрение Найнера было сродни зрению сарьют — с той разницей, что охватывало сразу всю Вселенную. Даже у сверхразума не-планеты уходили века на осознание увиденного — но потерянное находилось всегда.
