Даже более того: применяя экстракты некоторых растительных ядов — они умеют обездвиживать и обезболивать «пациентов», опередив таким образом современных хирургов по части анестезии.
«Надо будет как-нибудь попробовать у них рецептик выцыганить, — держа в уме мою затею с фитотерапией, загадываю далеко идущие планы, — такое всегда пригодится».
— Что ещё весьма немаловажно, товарищи «белые голуби»…
Окинув всех троих цепким взглядом:
— …«Тревожная группа» должна быть по-современному одета с инструментами в специальных докторских чемоданчиках, а во время «обеливания» — в хирургических белых халатах и с марлевыми масками на лице. Ибо ваш клиент — человек интеллигентный и, от вашего истинного вида — может зело напугаться и передумать.
Соглашаясь, кивают.
— И за языком тоже следите: никаких там «стволов греха» и прочих жаргонизмов! Ответственные работники — люди в большинстве своём люди партийные, неверующие и, от этих слов могут зело рассердиться. Выучить с десяток терминов по латыни — для вас не составит особого труда.
Подумав ещё немного, нашёл вариант получше:
— Вот, что: приказываю срочно найти глухонемого и выучить язык жестов!
Расставаясь чуть ли не как с родными, дал им номер московского телефона:
— Как получите телеграмму, тотчас высылайте «тревожную группу». По приезду в Первопрестольную, пусть позвонят по этому номеру и спросят профессора Преображенского.
* * *
Я всегда тороплюсь — но предпочитаю любое дело делать не спеша.
Я никогда не гонюсь «за двумя зайцами», не мечтаю убить их «одним выстрелом» — предпочитая какой-либо «морковкой» заманить на минное поле всё заячье стадо.
Перед тем, как кастрировать Тухачевского — я решил проследить за ним и Какуриным и, понять их взаимоотношения. Возможно, мне удастся провернуть это «дельце» через последнего — отвратив таким образом от него «гениально-бездарного», но пока очень блядовитого стратега.
Ещё меня зело интересовало: «Ху» из них «ху»?
Кто их этих двух «ху» — ведущий и кто ведомый и, под кем они «ходят»?
Ещё было достаточно много вопросов и, найти на них ответы — было желательно до часа «Х», после чего уже ничего не исправишь.
Михаил Константинович Гешефтман он же Мишка Барон был шибко занят в своей «Дивизии особого назначения» (ДОН) при Президиуме ВСНХ, где он уже дослужися до Сташего оперуполномоченного. Но у меня был доступ к агентурной сети беспризорников — которую тот создал (больше в учебных целях) по моему заданию перед операцией «Вернисаж». Конечно, «детский сад — штаны на лямках», но кой-какой оперативный потенциал тоже имеется — вспомним ильфо-петровские «12 стульев».
Две недели — сперва с помощью юных помощников, а затем и подключившись лично, я следил за этой «сладкой парочкой». Увы! Несмотря на то, что агенты-оборвыши стибрили несколько вещей у Тухачевского и портмоне у Какурина, я выяснил лишь одно — они довольно часто встречаются, общаются и подолгу о чём-то беседуют.
Правда, обедают врозь: Тухачевский в столовой Главного штаба Красной Армии, Какурин — в столовой Военной академии РККА.
— Хм… И это всё?
Денежные знаки в кожаном портмоне бывшего петлюровца — отсутствовали как шерсть на ладошках у рукоблуда.
Старший группы наблюдения, прищурив один глаз и неистово божась, шепелявил беззубым ртом:
— Крест на пузе, гражданин хороший — но в нём больше ничего не было. Кроме этих бумажек.
Внимательно рассматриваю какие-то невзрачные, одинаковые бумаженции — слишком малые для того, чтобы ими задницу подтирать, но вот наоборот — питаться, годные в самый раз.
По идее — месяц только начался, значит талонов в столовую — должно быть не менее пары десятков.
— Охотно верю, — строго нахмурив брови, — здесь все?
Божится:
— Все, что были. Зачем они нам?
Действительно, в Академию подхарчеваться их не пустят — возрастом не вышли.
Значит, или не все за месяц дают на руки, или он в тот раз взял с собой не все талоны.
— Ладно, вот вам на хлеб и папиросы, мелкие и, дуйте отсюда.
Ну, что ж…
Минимум информации подразумевает максимум импровизации!
* * *
Обмундировавшись соответствующим образом, я на неделю с лишним стал завсегдатаем столовой Военной академии.
Рисунок 43. Какурин Н. Е..
Пару раз я просто так попадался на глаза Какурину — чтоб примелькаться, затем как-бы ненароком толкнув его и извинившись — заставил обратить на себя внимание. Наконец я, типа в поисках свободного столика — подсел к нему, а на следующий день — сделал это уже нарочито специально, с лёгким западнославянским акцентом представившись:
— Йозеф Швейк.
— Николай Какурин…, — нисколько не удивившись не совсем «местному» имячку, — Вы — чех, товарищ Швейк?
— А, что? Это так заметно? Хахаха!
— Хахаха!
Короче, знакомство произошло. Должно быть, я своим видом и именем возбуждал немалое любопытство, поэтому Какурин не задержался со следующим вопросом:
— Вы прежде служили в Австро-венгерской армии, товарищ Швейк?
— О, да! В армии Двуединой империи я был бравым солдатом…
С моей стороны последовало несколько коротких рассказов из известного произведения Ярослава Гашека51, от которых — мой новый знакомый не смог себя сдержать и ржал, как артиллерийский конь — пасущийся на конопляной плантации.
Впрочем, разговоров про своё «боевое» прошлое Какурин тщательно избегал — по вполне понятным причинам. Я тоже не стал особо распространятся на тему, как из «бравого» солдата австрийской армии — стал командиром Красной, с двумя «шпалами» на петлицах и непонятным шевроном на рукаве — не могущим не обратить на себя внимание.
— Что означает сия нашивка, товарищ Швейк?
Чуть помедлив, я буркнул уткнувшись в тарелку:
— Какие нашивки начальство со склада выдаёт — такие и носим.
По всему было видно, что я — нагло вру!
Кстати, напомню: все эти знаки отличия — ввели буквально только что и, в них и в самих званиях-должностях и их категориях — сам чёрт может запутаться, до того всё сложно. Когда начинаешь разбираться — не можешь не прийти к выводу, что всё делается специально — с целью увеличить и без того грандиозный бардак, творящийся в армии. К тому же, до многих командиров все эти нововведения попросту не успели дойти, а кое-кто из последних — ещё со времён Великой гражданской замятни, привык ложить (класть) на соблюдение уставных правил их ношения — вполне конкретный «болт».
Бывший петлюровец (интересно, а бывают ли «бывшими» националисты?) не стал скрывать, что ныне он преподаёт в Академии тактику и историю Гражданской войны…
Вообще, как я уже успел заметить, в этом времени с сохранением каких-либо служебных тайн — дело обстоит весьма печально. Товарищам военным — ещё дырявить и дырявить командирские лбы, чтоб приучить держать язык за зубами.
Да кто ж этим займётся?
Иных уж нет, а Сталин далёче…
…Я же на его вопрос об своей службе, улыбаясь, уклончиво ответил:
— Не так давно приехал с Дальнего Востока.
— «С Дальнего Востока»? Интересно, интересно…, — жует гречневую кашу с гарниром, коей в тот раз кормили слушателей Военной академии и преподавательский состав, — ну и как там? Всё стреляют?
Согласно киваю, не поднимая глаз с тарелки:
— «Стреляют», а что?
Получилось, как в «Жмурках» у Михалкова, но тот по вполне понятной причине не заценил.
Дальний Восток, был присоединён к Советской России последним и там до сих пор творилась сущая вакханалия, а тут ещё и «незнаменитая» Советско-маньчжурская война.
Естественно, любой вопрос в нашей беседе сводился к моей — сильно заинтересовавшей Какурина личности:
— Ну а, Вы? Пошли на повышение и поступили к нам слушателем?
— Нет, «к вам» я не поступил. У вас, я просто харчуюсь.
— Вот, как? И чем тогда в Москве занимаетесь?
В самый первый день, я промолчал — как будто не услышав этот вопрос и довольно неуклюже перевёл «стрелки» на другую тему. Однако, это Какурина лишь раззадорило и во время следующей встречи, он задал его вновь:
— Извините, товарищ Швейк… В Москве Вы проездом или по делам?
Взглянув на настенные часы:
— Если бы «проездом» — в привокзальной столовой сейчас бы сидел и, Вас — знать не знал. По делам, конечно…
— И что за «дела», если не секрет?
Приязненно улыбнувшись:
— Нет, это не секрет, а…
Затем, делаю «страшные» глаза:
— …Государственная тайна!
Его так удивило, что он закашлялся и чуть не подавился гороховым супом с сухариками. Впрочем, моя последующая — самая благожелательная улыбка, подсознательно дала ему надежду, что при известной настойчивости — он «расколет» меня как орех.
* * *
Впрочем, на следующий день я сам тому способствовал. Разговорив на «стратегические» темы и, когда он — буквально засыпал меня терминами и «цифирями» с их всевозможными сочетаниями, я пренебрежительно махнул рукой — как булгаковский Шариков, комментирую «Переписку Энгельса и Троцкого»:
— Да, ерунда всё это — ваша «последовательность стратегических операций»… Полный отстой — как говорят у нас во Владике!
— Это почему же?
«Да, потому что у вас, олени краснозвёздные — даже новая пехотная тактика, в связи с увеличением плотности огня ещё не выработана. А вы всё глобальными масштабами мриете, стратеги диванные…».
— Всё это скоро устареет, как кизяк древнего ящера — вот почему! На дворе — новая эпоха, новые правила и новые законы ведения войны.
Горячится:
— Законы стратегии вечны и незыблемы! В семнадцатом году тоже попробовали «революционизировать» армию и, что? Всё вернулось на круги своя!
Насмешливо:
— «В семнадцатом году»… Вы ещё Пукнические войны вспомните, товарищ Какурин! Или взятие Бастилии парижскими коммунарами. Скоро из золота будут делать сельские нужники — как и обещал Маркс, а Энгельс — ему подмахивал… Хм, гкхм… Поддакивал! А вашими «законами стратегии» — будут топить печь! Вы их много написали, интересно? На одну суровую русскую зиму хоть, «томов» ваших гениальных трудов хватит?
Со всем присущим мне ехидством:
— Тогда писшите ыщщё!
«Слово за слово, членом по столу» и мы с ним разругались конкретно. Зацепил я его знатно — Какурин выходит из себя, чуть ли не за «мотор» хватается и выпучив глаза:
— Вы… ВЫ — НЕВЕЖА!!! Вам не место среди командиров РККА!
«Твоё там место, — думаю неприязненно, — вошь жовто-блакыдная!».
Минут пять жевали молча, бровей друг на друга не поднимая…
Затем, как будто не шибко обидевшись на «невежду» — протягиваю мост к взаимопониманию и примирению:
— Николай Евгеньевич! Вот Вы — военную историю товарищам командирам преподаёте, значит — её хорошо знаете…
— Ну, допустим?
— Представьте тогда, что Вы — какой-нибудь средневековый король, любящий повоевать и имеющий амбицию завоевать если не весь мир — то хотя бы его лучшую половину… Английский король Ричард — Длинные Руки, допустим. Представили?
Удивлённо на меня таращится и молчит, а я продолжаю:
— Или даже Киргиз-Хан — Предводитель команчей, Потрясатель вселенных и галактик — ломящийся за каким-то хреном к «последнему морю» с ордой диких кочевников, освоивших древнекитайские технологии взятия «Великих стен»… Представили?
Молчит, как рыбой об лёд.
— Да, хоть сам Наполеон Бонапарт — самый великий из всех великих стратегов во всей истории… Представили?
Уже заинтересованно:
— Хорошо! Хоть с великим трудом, но представил себя императором — готовящемся завоевать весь мир, или хотя бы половину его.
Черчу тупым концом вилки на скатерти, изображая напряжённую мозговую деятельность какого-нибудь Александра Македонского перед вторжением в Ирак через Турцию и Сирию:
— Думаете Вы, думаете-размышляете — не только день-деньской, но и ночи напролёт… Разрабатываете всякие там «стратегии сокрушения», «теорию перманентной мобилизации», «таранную тактику» и прочую лабуду — рассчитанную на равного себе противника… Вот Вы всё обдумали до самой мелкой мелочи, посчитали свои войска готовыми к войне — вплоть до последней пуговицы, пришитой к мундиру последнего солдата.
— Наконец — «ИДУ НА ВЫ!!!».
Черчу невидимые стрелки, как направления главных ударов по «Плану Барбаросса»:
— «Великой армадой» вторгаетесь на территорию государства — которое хотите завоевать и присоединить к своей и, без того — немалой империи… Всё идёт по тщательно разработанному вами плану и, тут вдруг…
Кулаком по столу:
— БАЦ!!!
Все на нас оглядываются — поэтому снизив голос до шёпота, приподнявшись и наклонившись через стол — глаза в глаза, говорю:
— А вместо таких же как у Вас сотен тысяч воинов — закованных в латы, с копьями наперевес — Вы видите несколько жалких групп людей в грязно-буро-зелёной одежде. И странную металлическую «штуковину» возле каждой них. Не успели удивиться, как слышите: «Тттррр, тттррр, тттррр» — как будто великаны гигантский холст рвут… И вдруг ваши отборные, сильные, преданные воины… Которых, Вы — один молодец к другому — собирали десятилетиями, вооружили — буквально до зубов, идеально вымуштровали и мастерски обучили нелегкому ремеслу убивать холодным оружием… Ваши воины — падают рядами как скошенная рожь, под серпом крестьянина…
Сажусь на место и сухо-беспристрастно — как учёный-историк, о уже давно прошедшем событии:
— …И вот вас берут в плен, сажают в железную клетку и везут через — вашу же бывшую(!) Империю. И чернь, с которой ваши мытари сдирали последнюю нитку — ради великой армии, ради великой победы — смеётся над Вами, плюёт Вам в лицо и, бросает в Вас каменья и куски собственных фекалий.
Должно быть, у меня получилось довольно проникновенно!
Дав прийти в себя, склонив голову, ехидненько так:
— И где тогда будут все эти ваши «труды» по стратегии, Николай Евгеньевич?
Придя в себя, тот:
— Очередной фантастический роман Артура Сталка? Где напечатали, не подскажите — было бы интересно самому почитать?
— «Фантастический роман», говорите…?
Слегка зардевшись — приятно осознавать себя известно-популярным, недовольно морщусь:
— Хорошо! От фантастики перейдём к вполне конкретным историческим примерам — бывшим на самом деле, а не в нашей с вами фантазии. Поставьте себя на место Монтесумы — Императора Ацтеков… Должно быть, он тоже разрабатывал для своей бесчисленной армии какие-то «гениальные стратегии» на все случаи жизни. Чем-то же он должен был заниматься? Но вот явилась из-за моря-океана жалкая кучка испанцев на никогда не виданных лошадях и со стреляющими «палками» в руках и, могучая Империя пала. А все стратегии Императора индейцев — улетели кобыле Кортеса под хвост.
