* * *
Главная заповедь бойцового клуба, никому не говорить о бойцовом клубе! В первую очередь это правило подходит как раз клубу попаданцев. Бойцовый клуб? Чушь! Ему как раз нужна реклама вирусная. А вот попаданец должен хранить свою одержимость в глубокой тайне. А не бежать к товарищу Сталину с ноутбуком наперевес. Почему? Не хочется отправляться на респаун. Если он еще будет.
Дело в том что попаданец это ЧУЖАК! Что будет с чужим муравьем, пробравшимся без нужного маркера запаха в чужой муравейник? Сразу скушают. И то что большая часть попаданцев стараются, подпрыгивая от возбуждения слить о себе информацию, это не пример для подражания. А показатель степени идиотизма. Можно объявить себя экстрасенсом, чудаком, пророком. Но НИКОГДА нельзя заправлять бодягу насчет параллельных миров и путешествия из будущего. К ним хорошо относятся только в кино и книгах. А в реале сразу убьют либо посадят в подвал и будут долго подвергать пыткам и допросам. Наилучший вариант, это просто не поверят и отправят в психушку.
Только в плохих книгах о попаданцах, стоит лишь слегка измениться в поведении, как к тебе сразу прибегает Берия с прозорливым вопросом "А вы товарищ случайно не попаданец?". Или вас раскалывает так же бдительный соседский пионер "А вы товарищ к нам не из будущего пришли?". Чушь! На самом деле, люди могут очень многое списать на чудачество человека. Если бы все были так бдительны, то как бы работала разведка? Было бы совершенно невозможно работать!
Моя старуха умерла в этом смысле очень своевременно. Я конечно старался ролеплеить безутешного вдовца, но это было почти невозможно делать точно. Но все мои знакомые с готовностью списывали мое неадекватное поведение на убитость горем от потери. Какая там потеря? Бывшая страшная любовница товарища Енукидзе, страдающая бесплодием, доставшаяся мне по наследству.
Еще приемные дети. Беспризорник Петя с 18 года, который уже офицер красной армии. И десять лет на мне дети Фрунзе. Тоже уже весьма подросшие и самостоятельные. Особенно девочка. Так что я сейчас свободный казак. Если только еще не найти свою мифическую любовницу, которая мне пока не попадалась на глаза.
* * *
Я зашел в секретариат Наркомата Обороны и осмотрелся. Несколько машинисток бойко хлопали по клавишам Ундервудов, печатая документацию.
— Девочки, мне машинка нужна свободная в кабинет, чтобы я мог поработать с новым наставлением для бойцов Красной Армии, — обратился я к ним.
— Ну зачем же, товарищ маршал, — покраснела одна из машинисток: — Я сама вам все напечатаю, вы только продиктуйте.
— Только у меня в кабинете! — сказал я. Она вскочила и попыталась взять на руки машинку. Я обратил внимание на её живот. Где-то шестой месяц.
— Отставить! Я сам железку понесу! — скомандовал я, подхватывая машинку: — Тебе нельзя тяжести таскать.
Машинистки дружно захихикали, а беременная еще больше покраснела и подхватив стопку чистой бумаги и копирку пошла за мной. Расположившись в моем кабинете я начал прохаживаясь по кабинету диктовать свои размышления.
— Заголовок. "Почему бойцам Красной Армии нельзя сдаваться в плен?". С новой строки. Войны в классовом обществе ведутся по причине смены власти над новыми землями и захвату новых богатств. И угнетенные классы вправе считать, что такие войны для них неважны по результату. Кто бы не захватил власть, он все равно будет так же эксплуатировать угнетенный народ. Кроме того, несмотря на свою дворянскую честь и присяги, представители привилегированных сословий так же с легкостью перебегают на сторону врага, если тот обещает им сохранить их статус. Поэтому в буржуазных и феодальных войнах, многие воины с легкостью перебегали на сторону врага, когда существовал риск гибели и даже при первых трудностях и тяготах войны. Абзац. Кроме того, многие бойцы Красной Армии помнят гражданскую войну, которая по своему характеру носила все же не такой ожесточенный характер, как война захватническая. И в ней тоже существовали возможности сменить политическую платформу и перебежать в иной лагерь противоборствующих сторон. И при этом остаться в живых. Что и делали многие граждане воюющих сторон. Абзац. Но все эти возможности совершенно не годятся для грядущих войн советского государства и бойцов Красной Армии! Потому что сейчас СССР находится во враждебном окружении чуждых по устройству буржуазных государств. Между собой буржуазные государства выработали правила войны и ввели понятие комбатантов. Но будут ли они считать комбатантами бойцов Красной Армии? Это невозможно по той причине, что для них каждый боец Красной Армии, это прежде всего носитель опасной для них идеологии. И они будут к нам относиться как к носителям опасной болезни, которых проще уничтожить, чем переманить на свою сторону. Они конечно будут радоваться, если боец Красной Армии бросит оружие и пойдет к ним в плен задрав руки вверх. Но это вовсе не значит, что они оставят его в живых. Скорей всего таких бойцов будут сгонять как скот в концентрационные лагеря, где потом просто будут вымаривать голодом, с развлечением смотря как они умирают. И никакой гуманизм в них не проснется, потому что они изначально настроены к нам, как к опасным животным, а не людям. И самое отвратительное, что они также будут относиться не только к бойцам, но и к гражданскому населению нашей страны, истребляя его без всякой жалости. Потому что они также являются носителями коммунистической, опасной для них идеологии. Отсюда вывод, что для врагов СССР не существует в отношении нас никаких правил войны. И они применят любой самый низкий и чудовищный прием, чтобы нас победить. И сдаваться на их милость нет никакого смысла, потому что у них нет для нас милости...
Машинистка всхлипнула и перестала печатать.
— Простите Клим Ефремович, вы такие ужасные вещи диктуете... Мне нельзя так волноваться. А то ребенка нашего потеряю.
Нашего? Так вот кто у меня любовница! А ничего, так. Симпатичная девушка.
— Слушай, ты знаешь что? Иди и принеси мне свою биографию. Подробную. А я сам допечатаю документ. Тем более, ты что-то медленно печатаешь.
— Сейчас только немного успокоюсь, а то выходить в слезах стыдно из кабинета... — прошептала она, вытираясь платком.
Я переставил машинку на свой стол и быстро затарахтел по клавишам. Она в изумлении уставилась на меня. Я печатал раз в два быстрее её.
— Клим! — пискнула она в растерянности: — Как у тебя так быстро получается? Ты же одним пальцем раньше только мог...
— Нет крепостей, которые не могли бы взять большевики! — пробормотал я под нос себе: — Ты когда рожать-то собралась?
— Август или сентябрь, — пожала та плечами. Я кивнул и продолжил печатать, развивая тему подъема националистических настроений в Европе, которые в добавок к классовой ненависти станут дополнительным источником ненависти к русским.
— А зачем тебе моя биография?
— Надо!
Она тихо ушла. Потом через полчаса вернулась с листком биографии. Ну слава богу, не дворянка. Год рождения пятый. Владивосток. Из крестьян. Валентина Гореева. Ясно. Мой отец носил фамилию матери. Гм, вот только у него вроде год рождения был 36, а не 35? Ах да! Отец что-то говорил про старшую сестру, которая рано умерла. Так что у меня еще есть шанс стать своим дедушкой.
* * *
— Что это за возмутительный документ вы передали на согласование? — вбежал ко мне Ежов с "Наставлением": — А рассуждение про гражданскую войну просто троцкизм какой-то! Почему это она носила менее ожесточенный характер?
— Так для того и дал товарищам почитать, чтобы выяснить их мнение. А насчет характера гражданской войны я же дальше даю разъяснения, когда пишу о смычке национализма и классовой борьбы. Когда классовое противостояние подкрепляется националистическим духом превосходства, то и наступает самая бешеная борьба вплоть до геноцида. И это уже бывало в истории. Взять хоть тех же ирландцев, у которых англичане истребляли под ноль мужчин, а женщин использовали как скот, для разведения мулатов в колониях, отдавая неграм. Или вспомнить как англичане обращались с индусами...
— Но это просто немыслимо так рассуждать публично! Как прикажете тогда сотрудничать с иностранцами?
— Ну тут инициатива исходить будет не от нас. Мы-то как раз не действуем в рамках этих правил игры. У нас нет ни национализма, ни классовой борьбы. И мы вполне можем действовать гуманно. Более того, мы легко сможем перевоспитывать и использовать на общее благо сдающихся к нам в плен иноземных врагов. Там мысль лишь о том, почему НАШИМ не стоит сдаваться ИМ в плен. И почему там их ничего хорошего не ждет. Это нужно для того, чтобы они не побежали поротно сдаваться врагу в случае войны.
— Это пораженчество! Наши замечательные солдаты будут верны своей присяге! Вы маршал не верите в воинскую честь красноармейцев?
— А вот это как раз и есть махровый троцкизм! Нельзя полагаться на буржуазные предрассудки насчет присяг и чести дворянской. Тем более что история указывает, что даже самые высокородные нобили с легкостью предавали. Вы задумывались товарищ Ежов, почему вас называют товарищ а не господин? Или брат? Потому что наше единство обеспечивается не вопросами присяги или духовности. Оно обеспечивается осознанной необходимостью к сотрудничеству! ОСОЗНАННОЙ! Поэтому правды бояться не надо. Честность лучшая политика. Но все равно товарищ Ежов я благодарен вам за замечания и отредактирую и дополню наставления.
Я поковырял мизинцем во рту как доктор Зло и также ослепительно улыбнулся. Тот вдруг схватил мой черновик на столе и стал вчитываться без разрешения.
"— Какой вы умный! — подхалимски воскликнул юный волшебник Гарри Поттер повернувшись к продавцу волшебных палочек Олливандеру: — Все про всех знаете! Наверное даже министр магии с вами советуется?
— Бывает! — скромно улыбнулся Оллливандер: — Если дело касается волшебных палочек, со мной всегда советуются!
— А с тобой Хагрид советуются? — спросил Гарри Поттер у великана Хагрида.
— Нет Гарри, — печально покачал головой великан: — Я очень маленький человек.
— А со мной министр тоже будет советоваться! — гордо сказал Гарри Поттер: — Не пройдет и трех лет, как я добьюсь к себе внимания!.."
— Что за бред? — спросил Ежов, когда я выхватил у него листок.
— Детская сказка! — усмехнулся я: — Просто тренируюсь на машинке печатать. Вот и пишу для разминки все что в голову придет.
— А чего это вы вдруг сказками увлеклись? — ухмыльнулся Ежов: — Никак готовитесь стать отцом? А вы думали о том, что партия может и не позволить вам жениться на секретарше?
— Йожик ты не борзей давай! — мрачно ответил я: — Я ведь тоже волшебник. Вот превращу тебя в лягушку и попрыгаешь у меня отсюда наркоматом рек и болот руководить! Хватит тут у меня шпионить на столе! Руки убери!
— Нет такого наркомата!
— Для тебя специально сделают! Брысь отсюда!
— А зачем вы запретили красным соколам в течении года исполнять фигуры высшего пилотажа? Не верите в мастерство наших красных летчиков?
— Вот куда ты лезешь Йожик? Это дела военные и не твоего ума дело. Или ты воображешь, что наши боевые летчики и цирковые клоуны это одно и то же? Ты много понимаешь в авиации? Тогда садись завтра в большой самолет "Максим Горький" и лети, лети, лети...
* * *
— Клим! — обратился ко мне Сталин: — Ежов тут на тебя жалуется, что ты предвидел катастрофу с "Максимом Горьким". И даже совершал на него покушение, заставляя лететь на нем в тот день. Что скажешь?
— Мне как маршалу положено иметь небольшой дар предвидения по должности, — пожал я плечами: — Хотя он все же врет. Никакого предвидения не было. Потому что для военачальника главное это даже не предвидение, а умение делать умный вид. Вот я и хожу с умным видом, а все вокруг думают, что я все про всех наперед знаю.
— Ты со мной не шути! Ты запретил в тот день садить в самолет детей и женщин! И до этого издал приказ по армии, запрещающий делать фигуры высшего пилотажа. Это как объяснишь?
— Однако все же тот летчик его нарушил, — печально вздохнул я: — И попытался сделать мертвую петлю вокруг Максима.
— Следствие установило, что его об этом попросили кинохроникеры, снимавшие полет.
— В этом и проблема, что любой может забить болт на приказ маршала и делать по своему, — развел я руками: — Киношник оказался важней командира! Тщеславие суетное... дураки главные враги Коба! Дураки а не шпионы! Поэтому надо Йожика гнать из НКВД! Потому что он дурак.
— Это почему ты так считаешь, что дураки опасней? — пыхнул трубкой Сталин.
— Я закурю тоже? — спросил я, доставая папироску. Сталин кивнул. Я раскурился и задумчиво пыхнул.
— Это связано с особенностью нашего строя Коба, — заговорил я: — В советском строе нельзя жить бесполезным паразитом. В любом случае нужно что-то полезное делать для народа. А шпионы все грамотные специалисты. И вынуждены, для вживания в нашу жизнь, делать много полезной для советского народа работы. Чтобы продвинуться в карьере. А вот с дураками все хуже. Терпимость к дуракам, которые вредят многократно больше шпионов, это наследие христианского всепрощения. Милость к юродивым неуместна при советском строе.
— Что же их, расстрелять прикажешь? — недовольно буркнул Сталин.
— Зачем? — пожал я плечами: — Есть много простой ручной работы для таких. Главное не выдвигать юродивых на высокие посты, где они могут дров наломать. Вот тот же Туполев! Ну посмотри ты на его АНТ! Это же летающие трактора а не самолеты. Ему только на заводе работать, а не самолеты конструировать!
— И где же умных взять? Кого на место Ежова предложишь?
— Да хоть Берию!
— Лаврентий и так на важном участке работы! Грузия сейчас не спокойна. Сильны меньшевистские и анархистские тенденции в ней! Вот полыхнет там, и кто будет усмирять?
— А Красная Армия на что? Ей тоже нужно упражняться, — пожал я плечами.
— Хочешь Грузию кровью залить?
— Э Коба! Зачем так говоришь? Я же не провокатор. Я усмиритель. Кто за что борется, тот на то и напорется. А то нехорошо получается. Как русские крестьяне бунтуют, так мы Тухачевского сразу посылаем, с танками, газами, аеропланами. А с Грузией няньчимся. Прямо мелкий национализм поощряем. Чем русские хуже грузин? Вот пошлем туда Егорова с танками и никакой Берия им не будет нужен. Пусть лучше кто поумней идет на верх, в союзном масштабе трудиться. А всяких дурачков вроде Кирова наоборот нужно задвигать, по результатам работы.
— Кстати, зачем ты запретил закупать для армии новые танки?
— Да барахло это а не танки, для разгона бунтов они годятся, а для настоящей военной работы уже нет. Танки для полиции, а не для армии. С противопульной броней и ненадежным двигателем. Концепция войны требует иных качеств от техники.
— Каких?
— Это долгий разговор...
— А ты еще закури. У меня есть полчаса.
— Гм...я не готов детально доложить военную доктрину и планы развития. Могу лишь изложить свои философские взгляды на эту тему.
