| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Еще и похороны, подумал я, опять придется принимать участие в печальной церемонии. Ну, хоть на этот раз она будет весьма недолгой, что не может не радовать. Съев плотный ужин, я чмокнул Кару в шейку, когда строгая Марфа отвернулась, и вышел на улицу, размышляя, чем бы заняться до предстоящей церемонии. Час свободного времени у меня есть, так почему бы не связаться с Алоной. Заодно и с её отцом поговорить, прояснить ситуацию с поддержкой. Зайдя в свой дом, я так и сделал.
Сестренка, мягко говоря, была не в восторге от моих новостей, но ничего возражать не стала, я забеспокоился, и спросил её:
— Алона, что с тобой? Ты даже не обругала меня... Ты там вообще здорова? Как себя чувствуешь?
Гномка в ответ вздохнула и сказала мне:
— Алекс, не стоит вести себя со мной, как с маленьким ребенком. Я же все понимаю, у тебя просто не было другого выхода, так что даже не думай оправдываться! Я хочу думать, что ты остался помогать королю Мардинана только из благородных побуждений и не хочу знать, чем это ты объяснил для себя.
Ого, взрослеет девочка, подумал я. Что-то долго мы с ней не виделись. Прошло всего полгода, а какие разительные перемены. Наверное, хороших учителей нашел её отец, раз за такой срок... Я оборвал свои мысли и сказал вслух:
— Ты начинаешь меня пугать. Такое впечатление, что я проспал добрых лет десять, за которые ты успела стать довольно мудрой девушкой. Что там у вас творится?
— Ничего страшного, Алекс, просто я, по твоему совету, начала недавно разбирать старые свитки, в которых была записана история нашего народа... Знаешь, она очень отличается от общепринятой, там совсем нет героев, зато подлости и жадности — хоть отбавляй! Не зря меня отец отговаривал от этого... Хотя потом сам же и достал эти свитки, сказав, что они из его секретной библиотеки.
— Не переживай, Алона. В истории есть не только подлость, но чаще всего именно она попадает на страницы рукописей, так как наиболее быстро запоминается и надолго остается в памяти. Если один король правил тихо и мирно, а при нем народ жил спокойно и счастливо, в свитке он получит всего несколько строк текста. А вот если второй рассорился со всеми соседями, перебил своих родственников, пошел войной на друзей... это все нужно подробным образом записать! Так что учись читать между строк.
— Но там же пустой лист? — удивилась Алона, напомнив мне себя прежнюю.
— Иногда, чтобы прочитать там, нужно обладать большим умом и воображением. Этому тоже можно научиться, а я уверен, что отец подобрал тебе лучших учителей.
В ответ сестренка мне пожаловалась:
— Совсем они меня замучили! Не оставляют ни капли свободного времени, магией приходится заниматься ночами, будя всех в округе!
Похоже, что она продолжает совершенствовать умение работать боевыми плетениями, подумал я, раз такой грохот стоит на тренировках. Нет, рано я начал волноваться, Алона осталась большей частью той взбалмошной девушкой, которая так хорошо мне запомнилась. Эта мысль вернула мне хорошее настроение, поэтому я просто поговорил с сестрой на общие темы, мимолетом узнав о её успехах на ниве ученичества и о ситуации в королевстве. Набеги кочевники больше не совершали, но войска на границе гномы убирать не собирались. Это напомнило мне о моей проблеме, поэтому я попросил Алону передать амулет отцу.
— Хорошо, — согласилась она. — У него как раз должен закончится совет.
Начались минуты ожидания, а после я услышал голос Шаракха. После кратких приветствий, я поинтересовался, связывался ли с ним Фариам. В ответ правитель объяснил, что ситуацию знает, войсками поможет, но больше, чем три тысячи латников выделить не в состоянии, так как сам обеспокоен и не хочет оставлять открытыми границы Подгорного королевства.
— А зачем ты в это ввязался? — спросил вдруг он меня безо всякого перехода.
Я поинтересовался, есть ли рядом Алона, а получив отрицательный ответ, подробно рассказал обо всех моих предположениях и опасениях, напоследок посоветовав утроить бдительность не только на границе, но и в самом королевстве, чтобы в него под шумок не проникли имперцы со слащавыми речами и тугими кошельками. Шаракх немного подумал над моими словами, а потом заметил:
— Ты думаешь прямо как Фариам. Он тоже предлагал мне нечто подобное и предупреждал о возможных проблемах в будущем.
Я усмехнулся и сказал, что, не только у дураков мысли сходятся, а потом попрощался с королем и попросил его сообщить Алоне, что теперь я буду связываться с ней нечасто, так как дел будет по горло. Шаракх пообещал и прервал связь, напоследок пожелав мне удачи. Пряча амулет на груди, я подумал о том, что именно удача мне сейчас явно не помешает.
Глава 25. Сигналки и сюрпризы
Ну а после ужина были похороны. Уж насколько я не любил данные мероприятия, но сегодня мне обязательно нужно было присутствовать на нем, ведь как-никак погиб один из членов моего отряда, а это накладывало определенные обязательства. В этот раз процессия была весьма небольшой — присутствовали только мои ребята, Хагел с воинами, которые не отправились дежурить и еще несколько десятков местных. А все началось походом из маленькой церквушки...
В этот раз я присутствовал с самого начала церемонии и поэтому мог наблюдать за тем, как городской священник проводит какие-то ритуалы у тела Кина, скрещивает ему руки на груди и читает заунывные тексты на непонятном мне языке. Я в этот момент больше наблюдал не за его действиями, а рассматривал церквушку, которая оказалась довольно симпатичной, хотя и небольшой. В тусклом пламени десятка свечей, горевших на потемневших от старости подсвечниках, я рассматривал картины, развешанные по стенам. Иконами у меня их назвать язык не поворачивался. На них не было нарисовано никаких традиционных нимбов над головами персонажей, что повсеместно приняты у нас, как не было и святой троицы. Видимо, тут религия сильно отличалась от наших аналогов, потому что на картинах были изображены довольно интересные сцены, заставившие меня задуматься.
Всего картин было четыре. На первой я сумел разглядеть массивного старца с белой и пушистой бородой, простиравшего руки над коленопреклоненными мужчиной и женщиной. Из ладоней Единого (а кем же еще мог быть этот старец?), изливалось белое сияние на людей. 'Плодитесь и размножайтесь' — так я окрестил для себя эту картину и перешел к следующей. На ней была изображена сцена перед масштабной битвой. В правом углу рин... — тьфу ты! — поля располагалась армия нечисти, насколько я мог заметить, состоящая из уродцев всех форм и размеров. Она была черной, что было вполне естественно. Напротив нее располагалась армия светлых, как мне показалось, состоящая из одних людей в белых одеждах, а посередине возвышался сам Единый, протягивающий людям меч. Понятно, подумал я — 'Не мир, но меч принес я вам' и повернулся к третьей картине.
Вот она меня удивила. На ней был изображен печальный Единый, который склонился над убитым человеком. Хотя нет, человеком этот воин никак не являлся. У него были удлиненные острые уши, а широко раскрытые глаза были ярко желтыми, они сильно выделялись на фоне его темной кожи. Сравнив воина с виденными мною ранее темными эльфами, я отбросил предположение, что он из их числа. Кожа была намного темнее, да и уши оказались совсем не той формы. Эту расу я так не смог определить, хотя вроде бы изучил всех разумных в эльфийском лесу, поэтому продолжал пристально вглядываться в воина на картине. Чем-то он был мне очень симпатичен, наверное упрямством, застывшим у него на лице, волевом и благородном. Я уж было подумал, что Единый наклонился над воином, чтобы воскресить его, но потом заметил, что меч, торчащий из тела темного, уж очень напоминает клинок, который бог вручил людям перед битвой.
Понятно, подумал я, битва для нечисти закончилась неудачно. Во мне даже шевельнулась жалость по отношению к поверженному воину, как я догадался, предводителю темной армии. Ведь он привел своих для честной битвы, а светлые достали козырь из рукава — божественное оружие, которым и закололи храбреца. Нечестно вышло, неудачное изображение для того, кто хочет всем сердцем уверовать в постулаты этой религии. Хотя, возможно, что другие этого момента просто не замечают, это у меня так мозги заточены. Пожалев еще раз погибшего полководца, бывшего достойным противником, раз даже Единый выказывает ему на этой картине толику уважения, я повернулся назад, чтобы рассмотреть последнюю картину, висевшую прямо над входом.
Едва бросив на неё взгляд, я поперхнулся, а потом быстрым шагом покинул церковь, прижав ладонь ко рту. Выйдя из церкви, я зашел за угол, где росли зеленые кусты и не было никого из свидетелей, и стал пытаться унять смех, рвавшийся наружу. Только бы не расхохотаться, подумал я, стены церквушки очень тонкие, все сразу услышат, а это получится весьма некрасиво. Но сдержаться было очень сложно, так как перед глазами стояла эта последняя картина. Почему меня она так рассмешила, спросите вы? Я легко отвечу — на ней был изображен Единый, который, вытянув вперед правую руку, с серьезным лицом указывал пальцем на всех, кто смотрел на картину. Его поза, а также этот указательный палец настолько походили на известный земной плакат 'Ты записался добровольцем?', что сейчас я с трудом удерживался от смеха. Единственным отличием от бравого красноармейца было то, что вместо винтовки Единый в левой руке держал листок пергамента, что еще больше подтверждало данное название.
Я закрыл лицо руками, пытаясь вспомнить, зачем мы, собственно, здесь собрались. Это же печальное событие, Кин погиб, причем погиб глупо и случайно. Меня стало немного отпускать, но смех все еще рвался наружу, заставляя меня задерживать дыхание, чтобы не фыркнуть ненароком. Сзади подошел кто-то и положил руку на мое вздрагивающее плечо. Это меня немного лишило моей веселости, но прежде чем я обернулся, сзади раздался голос Хагела:
— Не переживай так, Алекс. Ты не виноват в его смерти, и не нужно так убиваться. Все наши судьбы в руках Единого, который сегодня решил забрать к себе душу этого славного парня...
Так он подумал, что я тут рыдаю, что ли? Ни фига себе! Это меня вконец отрезвило и прогнало мое веселое настроение. Вот гад, такое состояние испортил! Ладно, не буду же признаваться ему, что я здесь банально пытался не заржать, так что пускай думает, как хочет, хотя это немного странно выходит, если посмотреть со стороны. Воин, который одним махом расправляется с сотней противников, так убивается по своему подчиненному. А если он еще подумает, что мы с Кином... Нет, не такие тут нравы, подобное далеко не приветствуется и уж точно не афишируется.
— Алекс, процессия уже выходит из церкви, ты присоединишься? — спросил меня Хагел.
Я убрал руки от лица, вытерев несуществующие слезы, чтобы подтвердить версию командира и кивнул, поворачиваясь к нему.
— Тогда пойдем, — сказал мне Хагел и первым вышел из-за угла.
Я последовал за ним с серьезным выражением лица и подошел к похоронной процессии, что медленно выдвигалась из церквушки. Впереди шел священник, а за ним мои парни несли носилки с телом Кина. Сохраняя каменные выражения лиц, мы подошли к святому отцу и пристроились по бокам. В этот раз шествие не затянулось, не было женщин, несущих свечки, хотя зажженные факелы парням все же выдали. Мы торжественно прошли через весь Город и вышли из черного входа, направляясь к кладбищу. По причине малочисленности виновников торжества священник ограничился весьма коротким рассказом о доблести моего бойца, который отдал свою жизнь за других. Когда он уже было собирался передать слово для прощания мне, Хагел вдруг коротко качнул головой и священник бысто закруглился и велел парням засыпать могилу, коротким жестом благословив усопшего.
После этого все разошлись по домам, а я, пользуясь случаем, предупредил своих парней, чтобы и сегодня были наготове. Да, нападения я ждал не раньше, чем через денька два, но подстраховаться все же не мешает. Поэтому я после того, как вернулся в Город, зашел еще и в загон, где держали лошадей. Оказалось, что там дежурили двое пареньков, которые заверили меня, что сегодня и впредь конюшня будет готова снарядить всадников в любое время суток. Я подивился их рвению, не иначе как Хагел побеспокоился и предусмотрительно позаботился о том, чтобы задержек перед отправкой отряда больше не возникало. Поблагодарив мальчишек, я отправился спать, так как на Город уже давно опустилась ночь, а утро сегодня было весьма суетливым.
Вот только сразу заснуть мне не удалось — в моем доме уже ждала Кара, которая, счастливо улыбаясь, напомнила мне о вчерашнем долге. Она ушла только через час, умиротворенная и весьма довольная, а я еще облился водой из заботливо наполненной кем-то бочки во дворе, смывая с себя тяжкий трудовой пот. В этот раз я даже не почувствовал, когда ко мне пришла Темнота, а просто нырнул в угольную яму, из которой тем не менее вынырнул через пять минут, когда в моей голове прозвенел будильник. Матерясь на все лады, я накинул форменную куртку и подхватил свое оружие, а затем выбежал на двор и крикнул.
— Тревога! Отряд, по коням!
В этот раз задержка была совсем пустяковой — всего полторы минуты понадобилось отряду, чтобы получить оседланных лошадей. Теперь я уже не увидел полуголых бойцов, все явились при оружии и с полными флягами лимэля. Это я проверил отдельно. Секунду помедлив, я приказал всем воинам Хагела остаться в Городе, так как сработала одна из сигналок в юго-западном направлении, что было весьма недалеко от той точки, где моя цепь сигнальных линий заканчивалась. Я очень опасался второго отряда, который мог подобраться к городу совершенно незаметно, поэтому мы и выехали всего двумя десятками, направляясь к месту тревоги.
Чтобы добраться до него нам потребовалось минут сорок пять, но по пути никакого напряжения внутри себя я не ощущал. Или это мое шестое чувство вдруг испортилось, или действительно враг еще был далеко. Осматривая окрестности магическим зрением, я вел свой отряд, все больше замедляясь и понимая, что, скорее всего, тревога была ложной. Вот только как им это объяснить, не рассказывая при этом, что я маг? В общем, в один прекрасный момент я указал парням на небольшую полянку, которой мы достигли, и приказал:
— Занять позиции с северной стороны, приготовиться к отражению атаки, а я пока пойду разведаю обстановку.
Я спрыгнул с лошади, оставив на ней свой лук с колчаном, и побежал к месту прорыва. Так я и знал! Когда спустя пять минут я достиг нужного места, то обнаружил поблизости только сонную лошадь с пустым седлом. Выругавшись в сердцах, я забрался на тупое животное, заставившую меня объявить тревогу и перебудить весь город, и поехал обратно. И как же она умудрилась проделать такой долгий путь на юг от места схватки, и при этом не отправиться в степь, откуда пришла, этого я не понял. Вернувшись к ребятам, я увидел, что они в полной боевой готовности заняли северную сторону поляны, скрывшись за деревьями и отогнав подальше своих лошадей. Выучка бойцов растет на моих изумленных глазах, подумал я, а вслух громко сказал:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
