На пороге мира

Ђ Как будто этих болтливых пердунов кто спрашивал! — усмехнулся капитан.

Ђ Под поганой статьёй ходите Константин Сергеевич! Не боитесь? Это ведь почти стопроцентный трибунал?

Ђ Пусть сначала найдут!

Ђ Ну-ну... Бог не выдаст — свинья не съест? Так у вас говорят? Пойдёмте отсюда, Костя, холодно тут... Ђ поёжилась Анна. Капитан снял свой китель и накинул его ей на плечи. Они покинули ангар и вновь потянулись бесконечные этажи и коридоры. Странно, ещё вчера тут было всего три этажа и максимум четыреста метров в длину. А теперь они всё идут и идут, или это просто коньяк так на неё подействовал? Анна уже чувствовала лёгкое головокружение и попросила капитана проводить её до каюты. А у дверей уже всё случилось легко, непринуждённо и в той же степени случайно. Виной ли тому стресс, или алкоголь, или что-то ещё, или всё это вместе и ещё многое, но проснулись они в одной постели утром. За что Анна Косте была безмерно благодарна. Каким-то своим непостижимым женским чутьём она знала, что не случись этого, и взгляд того парня ей не забыть ни когда. Капитан же тоже чувствовал что-то подобное, но всё омрачала одна мысль: "Что скажет Лео". Но юлить и изворачиваться Костя не любил, да и не умел. И за свои поступки всегда отвечал сам. Решив так и заранее смирившись с любым будущим, он полностью отдался счастью теплоты этой минуты...

* * *

Натана ночью разбудил Гаврик. Разбудил как всегда не лаем, а каким-то толи очень низким рыком, толи вообще как-то иначе. Но разбудил. Натан встал и посмотрел на часы — было 00:16. Он оделся и пошёл из комнаты вместе с собакой. Не прошли они и двадцати метров, как столкнулись нос к носу с Лео. Причём Лео было трудно узнать. От того скандального, мало на что способного алкоголика не осталось и следа. Теперь это был спокойный, уверенный и очень опасный человек. Собранный и готовый к... к чему? Натана так поразила эта перемена, что он даже не сразу заметил несуразного вида своего ночного гостя: очки, тапки, трусы и оружие. Лёгкий боевой скафандр завершал картину. И в этой прозрачной жестянке, он ТАК двигается? Додумать он не успел — в это время Гаврик молча прыгнул на Лео. Остановить теперь его Натан не смог бы при всём желании: Гаврик был необычайно крупной и сильной собакой (почти 160 килограмм веса и ростом по пояс взрослому человеку). Оставалось надеяться, что скафандр спасёт. Но того, что случилось дальше не ожидал ни он, ни его собака. Лео как-то странно взмахнул руками, отступая в сторону, а Гаврик упал и затих.

Ђ Что с ним!!!

Ђ Спит. Я думаю, его тут ни кто не тронет. Хорошая собака, сильная. Человек бы умер...

Ђ А что это было?

Ђ Бесконтактный бой. Наверное слышал про такой?

Ђ Слышал. Думал сказки.

Ђ Ну-ну.

Ђ Научишь?

Ђ Дела закончу, приходи.

Ђ А ты куда?

Ђ В астероиды. Со мной хочешь?

Ђ Пошли, Ђ и они действительно пошли. Сначала в оружейную, где Линдер тоже надел скафандр и подобрал себе кое-чего из оружия. Затем в шлюзовую камеру. Вместе они вышли в космос и полетели к ближайшему астероиду. И перебираясь от одного к другому, стали двигаться к указанной Лео точке. Эта точка казалась на одном из астероидов внешнего края скопления. Там они сели прямо на него и, устроившись поудобнее, остались смотреть на звёзды.

Ђ Красиво тут, Ђ передал Натан по встроенной в шлем рации.

Ђ Да...

Ђ А что мы тут делаем?

Ђ Звёздами любуемся.

Ђ А серьёзно?

Ђ Пиратов ждём.

Ђ Шутишь?

Ђ Нет. Вон, видишь, звёзды чуть-чуть смещаются — Лео показал рукой где.

Ђ Вижу.

Ђ Это их маскировочные поля. Крайний слева наш. Я не я буду, если они щас маскировку не снимут и глушилки не врубят. Ты язык глухонемых знаешь?

Ђ Знаю.

Ђ Вот как врубят, на нём говорить будем.

Ђ Ясно. А чё делать то будем с ними?

Ђ Взрывать, а что-то другое предложить хочешь?

Ђ Да нет... А как?

Ђ Я прыгаю, вырубаю ближайший узел пистолетом, пробиваю обшивку буром, заталкиваю в дырку пару вспышек и патрон, как детонатор и смываюсь, пока не прибили.

Ђ А я?

Ђ Ты сидишь тут, если у меня не выйдет, закончишь, если выйдет, то ни хрена не делаешь, ну можешь пострелять из своей винтовки по узлам второго корабля. Что-то не ясно?

Ђ Всё ясно.

Ђ Надеюсь. Тогда начнём помолясь... Ђ произнёс Лео, прыгая.

* * *

Капитан сидел у себя и просматривал запись боя. Он мрачнел с каждой минутой всё сильней и сильней. То, что он видел на экране, очень огорчало. Судя по тому, что происходило на экране, его должны были трижды убить во время атаки. Не произошло это единственно по одной причине — его дважды спас Лео и один раз Линдер. Мало радости осознавать, что ты победил не сам, а тебе помогли победить. Даже не так. Не помогли, а вели весь бой от старта и до последнего выстрела. Недооценил он автоматику пирата, и кабы не Линдер со своей плазменной винтовкой, его "универсал" взорвался бы в метре от лайнера. А если бы не Лео, со своими "вспышками", то два не замеченных им узла разнесли бы доблестного капитана запаса с его любимым "Тараканом" на атомы.

Но и это было не главным поводом для плохого настроения Константина. Пройдя всю войну, он успел научиться достойно и с благодарностью принимать помощь. Главной же причиной было то, КАК воевал этот чёртов Лео. Для него это всё было игрой. На экране перед капитаном, он как раз отплясывал на астероиде вместе с Натаном. Прямо перед ним два мёртвых корабля с ещё живым экипажем, которых он только что обрёк на участь, страшнее которой космонавты не знали, а он, понимаешь, отплясывает. Да так беззаботно, будто он не в космосе, а где-то на танцплощадке воскресным вечером в деревне. Хотя плясал он, надо признать, изумительно. Танцорам из профессиональных коллективов с телевиденья такое и не снилось. А капитан смотрел на это всё и мрачнел. В его жизни этот человек навсегда останется самым страшным существом во вселенной. Так походя, без напряжения и какого бы то ни было специального оборудования обойти всю автоматику пиратского корабля (что впринципе считалось невозможным без прикрытия по крайней мере трёх истрибителей класса "космос"), пробить обшивку, оставаясь опять же нетронутым автоматикой, подорвать один корабль, а затем в течении тридцати секунд, тремя бросками, поразить один за другим оба двигателя (это после остановки первого двигателя корабли оторвало друг от друга) и через дыру от уничтоженного узла, генераторный отсек второго пирата. Хотя и Линдер тоже хорош: за те же полминуты семью выстрелами пять узлов и две слишком шустрые ракеты-перехватчика... Да... Ни за какие блага в мире, капитан бы не согласился стать врагом кого-то из этих двоих.

* * *

А Лео и Натан, в это время сидели в медблоке, и отдыхали после долгой и несомненно утомительной работы по спасению уже формально мёртвых людей.

Первое, что Лео сказал капитану, когда тот притащил в медблок последнее целое тело из шлюзовой камеры, это: "Эх! Костик! Как был ты Железный Зад, так им ты и думаешь! Ты когда скафандры покупал для своего корабля, хоть их возможности уточнял? Нет? Так я и знал. А надо бы! После Стеллы семнадцать лет прошло! Изменились возможности у техники. В частности, на скафандры начали ставить новые медицинские модули. Теперь тела, даже с ранениями не совместимыми с жизнью, поддерживаются в состоянии пригодном для реанимации. Уж как это там делается, в детали лезть не будем, но нам важно, что твоего парня всё ещё можно спасти. Конечно, если у него в скафандре аккумуляторы не сдохли". А потом была работа. Капитан ушёл разбираться с делами корабля, а они со старпомом и корабельным врачом подключали питание к скафандрам, укладывали их в регенератор. После чего, Лео проводил какие-то хитрые манипуляции с его настройками, вскрывал отдельные сегменты брони, врач делал своё дело (обрабатывал и зашивал раны, удалял осколки, выправлял кости, если это было необходимо) и переходили к следующему телу. Всего их оказалось восемь. Шестерых разрубило шлюзом, а разница давлений завершила дело. Сколько их осталось на втором корабле, ни кто не знал.

И вот теперь они отдыхали. Просто сидели и молчал. После четырёх часов напряжённой работы на разговоры сил уже не было. Ни моральных ни физических. Потом Зиновий Гураношвили — корабельный врач, нарушил молчание.

Ђ Что могли, мы сделали. Мистер ДиКаприо, вы всё так же намерены, держать это в тайне?

Ђ Да, доктор, намерен. А что? С этим могут быть сложности?

Ђ Только одна — может понадобиться донорская кровь. А может и не понадобиться.

Ђ Проверьте нашу, сначала. Если не подойдёт, что-нибудь придумаем.

Ђ Тогда, господа, прошу сюда, Ђ сказал Зиновий, и пригласил их к одному из аппаратов. Там он у всех троих взял из вены несколько капель крови и сразу же начал проводить анализ. После чего Сашка ушёл к капитану, а Натан в отведённую ему комнатку при медблоке. Лео тоже собрался уйти к себе, но Зиновий попросил его задержаться.

Ђ Одну минуточку, мистер ДиКаприо, тут одна небольшая странность, подождите немного, я кое-что ещё проверю.

Ђ Как скажете, доктор. Но только не слишком долго, а то я что-то устал сегодня очень, да и не спал почти...

Ђ Не беспокойтесь, я уже почти всё... Скажите, вы в генетике разбираетесь?

Ђ Ни в зуб ногой, доктор...

Ђ Ну ни чего. Тогда придётся поверить мне наслово. Лучше присядьте. Очень уж это неожиданно...

Ђ Не тяните доктор. У меня крепкие нервы.

Ђ В общем Сашка, ваш брат...

Ђ Не шутите так, доктор. Мне почти девяносто лет! А ему от силы тридцать семь!

Ђ Вы не правы, ему сорок шесть. А на счёт вашего родства всё точно. Сейчас аппаратура позволяет определить это за считанные минуты с почти стопроцентной точностью.

Ђ Постойте, подождите! Значит это точно?!

Ђ Да. Точнее быть не может.

Ђ Тогда, не говорите пока ему ни чего. Мне нужно время, чтобы всё проверить и уточнить...

Ђ Как скажите, мистер ДиКаприо. Как скажите...

* * *

Лео метался по каюте. Такого не было уже больше шестидесяти лет. Нет, конечно он иногда разыгрывал такие представления в работе. А актёром он был. То есть иногда говорят, что актёр гениален, или талантлив, бывает даже "актёр от Бога". Но так говорят о тех, кто работает актёром. Лео актёром не работал. Он им просто был. Он не снимался в фильмах, не играл в театре. Его сценой была жизнь. В каждый момент времени он играл какую-то роль. Он не мог иначе. Собой он не был никогда, и при этом всегда. Потому что он — это не какая-то маска, даже не лицо на котором эта маска находится, так как и лицо может быть маской. Он — это вся совокупность ролей. Даже не ролей — личностей. Так как каждая его роль (или маска, назвать можно по-разному), законченная, завершённая, целостная, отдельная личность, со своими чертами (однажды, в возросте примерно тридцати пяти лет, ему попался прекрасный учитель, так что гримом и мимикой Лео владел виртуозно, настолько, что обманывал даже автоматику), желаниями, абсолютно однозначно мотивированными действиями, даже с собственными, свойственными только ей мыслями. А ролей этих у Лео были тысячи, и постоянно появлялись новые. Любой психиатр однозначно поставил бы ему диагноз — шизофрения. Но ни один из них не мог его поставить. Так как диагноз пришлось бы ставить только одной какой-то маске Лео, а не ему самому. Да и не справедлив бы был этот диагноз по одной простой причине — у Лео был чёткий внутренний контролёр (или стержень). Именно он определял, какая именно личность должна быть отыграна конкретно в этот момент. Этот контролёр смотрел всегда как бы со стороны. Смотрел и выдавал команду. Но при всём при этом Лео со всеми его ролями всегда оставался целостным и разделений между своими масками не делал. Да он вообще редко задумывался над этим, он просто так жил.

И вот Лео метался по каюте. Он почти бегал из угла в угол. Даже (чего за ним ни когда не водилось) бил стены и мебель. А хорошо поставленный удар — это хорошо поставленный удар. А уж у Лео он был поставлен действительно хорошо, так что на полу уже валялись и щепки, а на стенной обивке змеились трещины. Лео на мгновение остановился, а потом резко ударил ногой в дверь шкафа, где-то на уровне своей головы. Дверца шкафа оказалась разбита надвое ровно по середине и обе половинки вмялись внутрь шкафа. Именно в этот момент зашёл капитан. Он шёл прямиком от Анны чтобы поговорить с Лео об этом. А застав такую картину, он резко побледнел. О чём он в это время думал и кого представил на месте несчастной двери, догадаться не сложно. Но Костя всё же взял себя в руки, и даже смог шутливым тоном задать вопрос, хотя чего ему этот тон стоил...

Ђ Эй! Эй, чем же тебе мебель-то не угодила?

Ђ А, Костик, это ты... Да ты прав — надо успокоиться... Ђ проговорил он резко развернувшись к капитану всем корпусом. Затем схватил голову руками и сел на лежащее рядом с ним на боку кресло, Ђ Попроси потом кого-нибудь тут прибраться, ладно? Да ты не стой столбом, садись, на, ...куда-нить...

Костя осторожно прошёл по усыпанному осколками люстры полу (Блин! Как он до люстры то дотянулся? Она же в трёх метрах над головой). Смахнул рукавом со второго лежащего на боку кресла те же осколки и уселся на него. Он упёрся руками в колени и, глядя прямо на Лео, проговорил.

Ђ Чего бушуешь? Случилось чего?

Ђ Да, понимаешь ли, эти восемь секунд всё простить себе не могу... Что мне стоило прыгнуть на эти сраные секунды раньше?... Или бросать быстрее... Хотя нет, я и так бросал по максимуму... Но мог же ведь раньше прыгнуть! А так... Камера может вместить около двадцати человек. Камер при стыковке соединилось две — это уже сорок человек. Из них: десять наших. Выжили девять. Ещё восемь удалось спасти, и того — семнадцать. Получается погибло где-то двадцать три человека...

Ђ Ну не все же из них мертвы.

Ђ Все. Теперь все. На шлюзовые камеры аварийный запас воздуха не расходуется...

Ђ Не казнись! У всех ошибки бывают... И вообще — не узнаю я тебя! Лео — живой кошмар Стеллы! Да за один тот прорыв из болота, ты почти сто человек положил!

Ђ Сто тридцать семь. Там была война. И я выкупал ваши жизни. Один бы я прошёл — ни кто бы из них и не почесался. Но вас с Женькой я бы и сейчас незаметно протащить не смог — духи тоже не лохи и в следах не хуже нас с тобой разбираются... Да и семнадцать лет прошло... Изменился я. У меня дочь. Как я ей в глаза посмотрю?

Ђ Ну ни хрена себе! Значит за шесть лет почти ежедневной смерти тебе не стыдно, а за два десятка пиратов ты волосы готов на голове рвать?

Ђ Ты прав Костя, ты прав... Что сделано, то сделано. Нам с тобой и так за всю жизнь не отмыться... Так хренли жалеть? — на самом же деле, Лео дёргался совсем по другому поводу. Привычки жалеть и убиваться о случившемся, он не имел ни когда. Да, не все свои действия он считал правильными. Некоторые даже наоборот — откровенно глупыми. Некоторые — подлыми. Некоторые — непростительными ошибками. И если бы была у него возможность прожить жизнь заново, возможно он и не стал поступать так... Но такой возможности не было. Так что, Лео исправлял, что мог, делал выводы, ошибки не повторял, но и о свершившемся ни когда не жалел. Факт для него был факт и не больше. Из колеи его выбило другое. А точнее — сообщение Зиновия Гураношвили. У него (у Лео!) есть брат!!!!!!!!! А это значит и мать и отец! За свою долгую жизнь Лео ни когда не имел ни отца, ни матери. Он не сожалел об этом. Не страдал от этого. Он просто не знал, что это такое. Нет, он, конечно знал, что они у него были. Не мог не знать — в их детском доме в сказочку про журавля или капусту, даже младшие группы не верили. Но отношение к родителям у всех было разным. В большинстве своём — их ненавидели. А как ещё? Стелла была первой большой войной почти за четыре века. Были конечно небольшие стычки. Но редко когда количество погибших переваливало даже за сто тысяч. Для почти десяти триллионов людей населявших обитаемый космос — капля в море. Конечно, для семей погибших — это не утешение. Даже наоборот — более страшная трагедия. Ведь как объяснить почему именно их муж, брат, сын, отец или того хуже сестра, мать, дочь, жена, умерли, а триллионы других живут? И не просто живут, даже и не знают в своём большинстве, что (подумаешь!), сто тысяч, каких-то людей перестали жить!