Дочери своих отцов.

Фарах знала, что отец прав. Но у неё с Венерой не было таких разногласий. Вспомнив о Восемнадцатой, Фарах коснулась металлическими пальцами заколки с цветком камелии, удерживающей пряди волос от спадания на лицо. Венера тогда сказала, что они — девочки, и могут позволить себе подарить друг другу не оружие, но милую безделушку. Точно такая же заколка удерживала черные волосы дочери Вулкана — и делать цветок было, к удивлению Фарах, куда интереснее, чем очередной меч или молот.

Задумавшись, Фарах пропустила часть разговора отцов.

— Когда ты в последний раз видел Императора? — спросил Фулгрим, и Фарах поняла, что сестры не ошибались.

— Императора? Какое это имеет значение? — не понял Феррус Манус.

— Прошу, ответь мне. Когда это было?

— Давно, — признал Феррус, — Когда он отдал нам Дочерей.

— Да. Счастливый, но второй из самых печальных моментов в моей жизни, — кивнул Фулгрим, приближаясь к огромной наковальне и постукивая пальцами по холодному металлу, — Мы умоляли его вернуться к походу... Но он от нас отвернулся, — неожиданно жестко завершил фразу Третий.

— Ты говоришь так, словно он нас бросил, — сосредоточенно прищурил глаза Феррус Манус.

— Именно так оно и было, — горько подтвердил Фулгрим, — Так и есть.

— Я понятия не имею, к чему ты клонишь, Фулгрим, — упавшим голосом сказал Феррус Манус, постепенно осознавая важность слов брата, — Что ты имел ввиду, говоря о втором самом печальном моменте в твоей жизни? Что может быть еще печальнее?

— Что может быть печальнее? День, когда Хорус сказал, что отец нас предал, что он собирается бросить нас в своем стремлении к божественности, — глубоко вдохнув, произнес Фулгрим.

— Фулгрим! — закричал Феррус, — Во имя Терры, что с тобой случилось? Предательство? Божественность? О чем ты толкуешь?

Фулгрим хотел подойти к Феррусу, но клинок девушки уперся в его грудь.

— Исис рассказала мне, что кошмары варпа свели с ума её отца, но я надеялась, что она ошибается. Где Виктория, Фулгрим? Ты действительно думаешь, что она разделила ваше безумие и отправилась на Истваан убивать своих братьев?

Третий примарх отшатнулся.

— Фарах?! Ты знала?! — в голосе отца прозвучала отчетливая угроза. Она не обернулась, не отвела взгляда от Фулгрима.

— Я надеялась, что Исис и Виктория ошиблись.

— Фарах, я уверен, ты все не так поняла. Позволь мне рассказать, — мягко, но настойчиво возразил ей Фулгрим, — Хорус у открылось истинное положение вещей. Император уже покинул нас и теперь строит планы своего апофеоза. Он создал вас, чтобы отвлечь нас от его дел. Он лгал нам всем. Мы были для него лишь инструментами для возвращения галактики под его власть, для подготовки его обожествления. Он представлялся образцом совершенства, а оказался лжецом! Другие уже осознали эту истину и встают на сторону Воителя. Мы нанесем удар прежде, чем Император узнает, что его замыслы открылись. Хорус возвратит галактику тем, кто проливал кровь ради её завоевания.

— Ты — предатель, — слова упали, словно молот на наковальню, и сказала их не девушка, но её отец, — А для предателей уготована только одна участь.

— И вы... собираетесь меня убить? — поинтересовался Фулгрим, но рука его уже легла на рукоять меча, — Я твой брат, и я поклялся никогда тебе не лгать.

— Я знаю, что ты не лжешь, Фулгрим. И потому ты должен умереть, — ответил ему Феррус Манус.

Бой примархов был долгим. Но если Фулгрим и Феррус не были настроены убивать изначально — Фарах была к этому готова. Она отдала по воксу команду Сантару и морлокам уничтожить гвардейцев Феникса и Юлия Каэсорона. И отец, услышав её слова, подтвердил приказ. В Анвиларии завязался бой. Дети Императора рассчитывали нанести предательский удар, но получили его сами.

Они не убили Фулгрима, но тяжело ранили его. Третий примарх оглушенный лежал на полу Железной Кузницы, а Десятые стояли над ним, глядя друг на друга. Феррус забрал у Фулгрима его клинок, Разящий Огонь, и одним взглядом отправил дочь подальше. Ему требовалось время обдумать произошедшее и сковать брата так, чтобы тот не смог вырваться. Дочь все поняла правильно и приказала уничтожить корабли Третьего легиона, меж тем направившись к себе, принести и показать отцу письма сестер.

Шестнадцатый.

Шесть лет спустя. Истваан-V.

На совет примархов собрались пятеро. Хорус, Мортарион, Ангрон, Исис и Фурия. Воитель начал говорить, и слова его были безрадостны и жестоки.

— Уничтожать нас идут семь легионов, четыре из которых — наши союзники. Мы подготовимся к встрече как должно. Но нас здесь должно было собраться десять. Фулгрим провалил свою миссию убедить Ферруса Мануса и его дочь. Он не смог даже убедить свою дочь примкнуть к нам. Но это укор не только ему, но и тебе, Исис. Ты заверяла меня, что Виктория справится с задачей уничтожить Локена, Торгаддона и Круза. Я полагал, что ты достаточно подросла, чтобы я мог доверять тебе, но похоже я ошибался.

Дочь низко опустила голову, выслушивая упрек отца. Со стороны казалось, что она стыдится своей ошибки. Но Исис стыдилась иного. Она стыдилась того, что ей не хватило сил принять тот же путь и отринуть мятеж. А теперь — уже поздно. И пусть сестра клялась ей, что не посмеет винить её в этом предательстве — она сама винила себя, и это тяготило. Рядом громко фыркнула Фурия. Двенадцатая дочь не сомневалась ни секунды. Ей было все равно, кого убивать.

— И ты, Мортарион, тоже разочаровал меня. Твоя дочь обманула тебя и бежала вместе с твоей седьмой ротой.

Двенадцатые ухмыльнулись еще шире. Они чувствовали себя нужными. Чувствовали себя добившимися успеха.

— Надеюсь, в грядущей битве вы меня не подведете, — заключил Воитель, — Наши планы таковы... Исис слушала отца невнимательно и это не осталось незамеченным. А потому после собрания Воитель призвал дочь к себе.

— Лоргар в подтверждение своей верности нашему делу отправил к нам свою дочь. Вера прибудет завтра. Позаботься о ней и найди ей достойное дело. И учти, это твой последний шанс доказать, что тебе можно доверять, — отец был холоден с дочерью и та отлично знала, что виновата в этом. От Исис не укрылся и подтекст приказа: Семнадцатая будет следить за ней и, несомненно, докладывать. Огонек раздражения затеплился в душе дочери Хоруса. Она найдет способ поставить эту выскочку на место. Как легко она приняла это восстание! Как легко дочь проклятого святоши решилась предать сестер и Императора! Веру приставили к ней, чтобы направить на верный путь? Они увидят этот верный путь.

Так думала Исис, вежливо кивая отцу. И ко встрече сестры она была готова. Парадный доспех поблескивал в лучах прожекторов ангара. И сестра в строгом и скромном гранитно-сером одеянии, тихо шелестящим при её шагах, с выражением смирения на прекрасном лице была совсем не тем, что ожидала увидеть Исис.

Семнадцатый.

Вера смотрела на звезды и размышляла о грядущем.

'Я не смогла. Отец принял Новое Слово всем сердцем. Как и я. И я, как и он, не могу отказаться нести человечеству Истину. Я — его дочь. Его копия. Такой создал меня Император. Но узы сестринства дрожат и рвутся во всех вариантах грядущего. И это печалит меня. Но теперь, когда я сделала свой выбор, мне открылись иные пути в лабиринтах Тысячи Тысяч Будущих. Сестринство распадется, чтобы объединиться вновь. Может быть и не полностью... Но все же. Отец желает, чтобы я показала сомневающейся Исис Истину. Воитель заметил сомнения дочери и не рад им. Но им рада я. Эти сомнения стоит почетче показать нашим лояльным сестрам. Они не должны погибнуть в готовящейся мясорубке Истваана. Но нужно сделать так, чтобы ни отцы, ни Фурия об этом не узнали. Непросто, но выполнимо.'

Телохранитель окликает её, вырывая из размышлений.

— Госпожа, мы на месте. Громовой ястреб ждет вас.

— Конечно, Керидан. Идем.

Она спускается по трапу с выражением смирения на лице. Сестра ждет её. Рядом с дочерью Воителя в парадном доспехе её гранитно-серое платье выглядит монашеским одеянием. Злость и мрачное предвкушение сестры бьет по нервам Веры. Исис подходит к ней и сестры обнимаются. — Вера. Рада приветствовать тебя на Духе Мщения.

— Исис. Это честь для меня, — она слегка склоняет голову. Сестра не рада ей, но смирение выбивает дочь Воителя из колеи.

— Идем, — тон голоса не оставляет сомнений — это приказ. Вера игнорирует откровенное хамство. Душа сестры перед ней как на ладони: Исис видит в ней надзирательницу. Но дочь Воителя жаждет власти, особенно власти над той, что должна следить за ней. И формально у Исис есть эта власть. Вера могла бы отказать сестре, но ей несложно выполнить приказ, и даже любопытно, что родится из злобы и беспокойства сестры.

Сестра проводит её по кораблю быстро, явно торопится выполнить неприятную обязанность. Вера спокойна и её спокойствие бесит Исис. Шестнадцатая пытается вывести её из духовного равновесия. Столкнуть в пропасть сомнений и неуверенности. Или просто пытается выбраться сама? Это важная тонкость, но Вера не знает ответа. Керидан, идущий за ней, уже начинает нервничать. Его раздражает резкость Исис. Вера отсылает его, чувствуя, что сестра вот-вот сорвется. Она почти видит, как в мыслях сестры рождается безумная идея. Они как раз дошли до комнат, приготовленных Вере на время её пребывания на Духе Мщения. Они остаются наедине, замок на двери захлопывается. Исис прижимает сестру к металлической стене.

'Это надо пережить,' — тихо думает Вера, — 'Сестра слишком взволнована. Пусть насладится своей властью, прокричится, попытается ударить — что еще она может выдумать? Успокоится — тогда и можно будет с ней поговорить.'

— Как легко далось тебе предательство, Семнадцатая, — практически шипит Исис, — Сестры для тебя — ничто? Верность тому, кто создал нас — пустой звук?

— Разве ты знаешь о моих мотивах достаточно, чтобы обвинять меня, Исис? — голос Веры звучит тихо и почти шелестяще.

— Тебя прислали сюда, чтобы следить за каждым моим шагом. И не смей мне лгать, я знаю, что это так, — Исис злится. Она ждала иного и хочет заставить Веру сбросить маску, абсолютно уверенная в своей правоте.

— Ты знаешь, чего хотят от меня отцы. Но ты ничего не знаешь о том, что я думаю по этому поводу. Ты вспыльчива, моя Воительница, и неудивительно, что твой отец заметил твои сомнения... — Вера не договорила, едва успев перехватить руку сестры.

— Мои сомнения?! Какие тут могут быть сомнения? — Исис отошла от сестры, вырвав свою руку из её руки. Вера шагнула за ней.

— Все мы любим своих отцов и этого не изменить. Мы любим своих сестер. Мы уважаем Императора, создавшего нас. Но в эти тяжелые времена семья раскалывается и каждой предстоит выбор. И ты сделала свой, оставшись с отцом, но ты сомневаешься в его правильности. Я не виню тебя и никогда не посмею винить. Ни тебя, ни сделавших иной выбор.

— Сестры должны жить. Все до единой, — Исис схватила сестру за плечи, — И не пытайся мне в этом помешать.

— Напротив, моя Воительница. Я могу тебе в этом помочь. То, что я не сомневаюсь в Слове, еще не значит, что я хочу сестрам смерти.

— Какая ты двуличная, — прищурилась Исис.

— Я — верю, — Вера коснулась ладонью своей груди, — Но узы сестринства значат для меня многое.

Восьмой.

На борту Фиделитас Лекс состоялся военный совет. Почти все примархи четырех легионов. Не хватало лишь Омегона с дочерью. Впрочем, из Альфа легиона на публике всегда появлялся только один примарх и только одна дочь. Отцы стояли у голопроектора. Вокруг столпились капитаны всех четырех легионов. Дочери тесным кружком стояли в углу. Они не слушали речь Лоргара, они тихо перешептывались о своем.

— Сегодня мы будем убивать астартес, — Келли облизнула губы, словно уже чувствовала вкус крови.

— Пришло время великой битвы, — согласно кивнула Петра, — но величайшая будет — за Терру.

— Ты уже мечтаешь о ней, сестра? — чуть язвительно улыбнулась Альфария, — Хочешь взять штурмом величайшие укрепления в галактике?

— Конечно, — отмахнулась Петра.

— У каждой из нас своя мечта, — мягко заметила Вера, — И своя цель в этой войне. Но наши цели не противоречат друг другу. Наши отцы решили предать своих братьев, но значит ли это, что мы должны предать своих сестер?

Келли сощурилась, внимательно оглядывая Семнадцатую сестру. В то время, как она жаждала битвы, Вера плела какие-то интриги. Хэлл хотела бы сойтись в бою с сестрами и убить их. Увидеть в их глазах страх и осознание своей смертности. Но сестричка-монашка хотела сохранить им жизнь. Зачем? Неужели...

— Хочешь подготовить возможность отступления, а, Вера? — Келли ухмыляется и смотрит на сестру, чье гранитное спокойствие осталось нерушимым.

— Истина, открывшаяся мне и моему отцу, заключается в том, что во мраке будущего есть лишь война и смех жаждущих крови Богов, — задумчиво произнесла Вера, — Но угодна Богам лишь та война, в которой противник достоин тебя. Сохранение жизни сестер усложнит задачу, но не сделает её невыполнимой.

Келли уж было решила, что сейчас услышит тонны религиозного бреда, но сказанное сестрой имело свой смысл. Рвать когтями астартес будет весело, но слишком просто. О, она сразится с сестрами... Посмотрит им в глаза. И, как надеялась Хэлл, увидит в них животный ужас. Страх смерти. Страх неудачи. Но вот убить их можно лишь один раз. Если она убьет их сегодня — она лишит себя радости встретиться с ними вновь. И вновь посмотреть в их глаза. Стать их ночным кошмаром, иногда становящимся явью. Это — достойное испытание и достойная цель.

— Кое в чем я с тобой соглашусь, сестричка-монашка, — улыбка Келли обнажила острые зубы, — Если мы убьем их сегодня — мы больше не встретимся с ними. А я хочу еще увидеть результат своих сегодняшних стараний в виде первобытного ужаса в их глазах... И особенно в глазах Вороненка.

Петра кивнула, соглашаясь со словами Келли.

— Не знаю, чем тебе так не угодила Кора... Но если отпустить их сегодня — они сделают битву за Терру еще интереснее, сложнее и достойнее.

Альфария промолчала. Вера лишь мягко улыбнулась. Хэлл погрузилась в мечты о том, как будет рвать когтями Вороненка. Из приятных мечтаний её вырвал голос Сиватара:

— Смерть Лже-Императору!

Астартес вокруг подхватили клич, и Келли, засмеявшись, подхватила его вместе с ними. Она заметила одобрительную и жестокую улыбку отца и это дарило то ощущение отцовской любви, которой ей так часто не хватало. Отцы принялись обсуждать планы на грядущую битву, и дочери повернулись наконец к гололиту. Следовало знать планы на будущее.

Четвертый.

Петра стояла на укреплениях, наблюдая за ходом битвы с едва заметной улыбкой. Силы Саламандр и Гвардии Ворона отступали четко в ловушку, а Железные Руки, во главе с примархом, отступать не желали, тратя силы в битве с Пожирателями Миров. Любой вариант был математически просчитан, и в любом варианте у трех легионов не было шансов выжить. Некстати Петре вспомнились слова Веры и её желание сохранить жизни сестрам. Она сомневалась, что Семнадцатую пугает возможность убить их сестер-примархов, но и ответ, данный Верой Келли, тоже не был до конца правдивым. Она согласилась с ними, в основном потому, что не чувствовала к сестрам ничего. Ни особой привязанности, ни ненависти. Впрочем, Петра знала — там, на поле боя, она скоро увидит ответ на свои вопросы.