Зелёные слезинки

— Не попал, — лениво сказал Фома, согревая озябшие руки о глиняную кружку с горячим настоем зверобоя.

— Не попал, — поддержал его дружинник Иван, старший их полусотни.

— Может, у них камни кончатся? — уныло предположил Фома.

— Не кончатся, брат, даже не надейся.

— Я понимаю. Это я так просто сказал. На что-то же надо надеяться, Вань.

— Разве что на божью помощь, более не на что.

— А владимирцы?

— Сколько у князя Юрия рати-то под рукой? Хорошо, если тысячи три собрать зимой сможет, а то и того не станет. А что тут три тысячи сделают-то?

В воздухе повисло тягостное молчание. Фома и Иван сидели на деревянных чурбачках возле стены дровяного сарая и неспешно прихлёбывали варево. С городской стены привычно доносились звуки боя. Привычно. Да, за эти четверо суток к звуку боя все они уже успели привыкнуть, как привыкаешь к шуму дождя. Дикари штурмовали город непрерывно, сплошным потоком, днём и ночью. Они могли это делать, они могли менять штурмовые отряды. Защитники города такой возможности не имели, их было слишком мало. Всё, что они могли — это ненадолго выводить из боя малую часть ратников, давая им возможность торопливо поесть и подремать с полчаса. Сейчас вот была очередь Фомы и Ивана. Одуревшие от усталости, они сидели в безопасной от вражеских стрел зоне, грели ладони о сунутые им кем-то из баб горячие кружки, да провожали тупыми безразличными взглядами периодически пролетающие над их головами снаряды татарских камнемётов.

За эти дни ребята крепко сдружились. Ещё бы, они ведь были практически ровесниками, самыми молодыми из защитников их участка стены. Иван, правда, был командиром полусотни, а Фома — простым ратником, возникновению дружбы это не помешало. Хотя... какая там полусотня! От их полусотни к исходу четвёртых суток штурма осталось меньше двух десятков человек причём почти все — раненые. Пожалуй, единственным защитником стены, до сих пор не получившим за весь бой ни царапины, из их полусотни был только сам Фома. Остальные же так или иначе были задеты татарскими стрелами либо осколками камня. Даже дружинник Иван не уберёгся — шальная стрела оторвала ему мочку левого уха, не спас железный шлем.

Но Ивану-воину ещё повезло, легко отделался. А вот другому их Ивану, могучему Ивану-кузнецу не повезло оказаться прямо на пути летящего двухпудового камня. И не спасла его ни сила бычья, ни рост богатырский. Но великана хотя бы похоронили в земле рязанской, а вот отцу Фомы, похоже, не достанется даже этого. Когда стрела насквозь пробила ему шею, отец Фомы захрипел, как-то неловко повернулся, да и упал со стены вниз, наружу, в засыпанный ров, под ноги атакующим. Так быстро случилось это, что Фома и среагировать да помочь хоть как-то не успел. Да и что бы он мог сделать, даже не упади отец со стены? Рана-то явно смертельной была всё равно. Два дня назад это случилось, теперь же отцова тела и видно-то не было, затоптали, завалили его обломками во рву.

— Слышь, Вань, — нарушил Фома тягостное молчание.

— Чего тебе? — повернул обвязанную окровавленной тряпкой голову Иван-воин.

— Я тут подумал сейчас, Вань, — продолжил Фома, — подумал, что теперь ведь я — старший мужчина в роду.

— Жалеешь батьку?

— Конечно. И батьку, и дядьку Василия. Теперь я старший, на мне всё, братьям я заместо отца быть должен. А как это? Как это я вместо отца стану?

— У тебя сколь братьев-то?

— Четверо, я пятый. Вернее, я первый. Да они мелкие все, самому старшему, Илюхе, тринадцати нет. Ещё сестра была, Алёнка, да померла.

— Как померла?

— Обыкновенно. Заболела да померла. Я её плохо помню, Вань, она на два года младше меня была, а померла когда мне и пяти лет не исполнилось. Так вот и получилось, что нас пятеро у батьки, да все — парни.

— Завидую. А у меня вот наоборот всё, представляешь. Нас у отца тоже шестеро, только парень — я один, остальные все девки.

— Да ну?

— Ей богу, не вру. Девки. Правда, четверо уже не девки — а бабы, замуж вышли, у меня уж и шесть племянников есть.

— Как же ты рос-то, один среди девок?

— Вот так и рос, куда деваться-то? Причём все, кроме Олеськи, старше меня, только Олеська младше.

— Хоть это хорошо, ты не самый маленький был.

— Не совсем так, Фомка.

— А что? Сам же говорил, что эта Олеська младше.

— Говорил. Только понимаешь, она меня на пару минут младше, мы близнецы с ней.

— Ну?!

— Точно. На меня ликом она похожа сильно, так что увидишь где если меня в платье бабьем, да с косой до пояса — не удивляйся, то не я, а Олеська.

— На тебя похожа?

— Сильно похожа, одно лицо.

— Ой, страх Господень! — вздрогнул и принялся мелко креститься Фома.

— Ты чего? — не понял его Иван.

— Девка — да с бородищей! Тьфу! Тьфу! Погань сколь мерзостная! Не дай бог, приснится.

— Да нет, — криво ухмыльнулся Иван, — она бороды не носит, у неё коса.

— Это я пошутил, — улыбнулся в ответ Фома. — Как всегда удачно.

— Я догадался, спасибо.

— Тяжко с девками расти-то было?

— Ужасно. Порой, хоть из дома беги, так эти курицы своим квохтаньем надоедали. А вот замуж повыскакивали, из дома съехали, и будто не хватает чего, скучаю.

— А в дружину ты как попал?

— То дядьки моего, брата мамкиного, заслуга. Мне восемь лет было, когда он пришёл к нам и сказал: "Отдай мне Ваньку, тут погубите вы его!". Говорит, что негоже парню среди девок расти, воспитаете непонятно что, а не мужика.

— И мать отдала?

— Отдала. Да чего там, у дядьки двор рядом с нашим, у нас между дворами и забора толком нет, так, загородка, чтобы скотина не баловала. Я просто в соседний дом жить переехал, а так всё одно с родителями да с сёстрами каждый день виделся.

— А у дядьки своих детей не было?

— Отчего? Сынов у него двое. Только они меня младше, я им как брат старший стал. А так чего я умею, то всё дядька научил меня. Я ж с мечом, да с луком с восьми лет не расстаюсь. Дядька сам учил меня, он ого-го! Он-то знаешь как умеет! Вот был бы он сейчас в Рязани, мы бы татар этих поганых, как клопов бы давили.

— Где ж сейчас-то такой дядька-богатырь? И как зовут его? Я бы слышал о нём, коли правду говоришь, что он такой непобедимый.

— Нет его. Уехал он, в Чернигов уехал. А слышать? Слышал ты про него, конечно. Как не слышать? О нём в Рязани любая собака слышала.

— Так как зовут-то?

— Дядьку? Очень просто. Дядьку моего зовут Евпатий Львович Коловрат...

Продолжение главы 6

Действительно, хорошая пекарня тут у них в монастыре, мне понравилось. Я себе булочку с изюмом купила, ещё тёплую, прямо из печи, а Светка — пирожок с капустой. Тоже вкусный обалденно, она мне откусить дала. Да там мы все почти что-нибудь купили, попробовать, весь автобус, включая учительниц.

Ну, а Величко... Нет, он сумасшедший просто какой-то насчёт еды. Знаете, чего он купил? Я даже и названия-то этой штуке подобрать не могу. Больше всего это походило на хреновину, которую надевают лошади на шею, чтобы сзади прицепить телегу. Не знаю, как она правильно называется. Ярмо, что ли? В общем, эдакий слегка вытянутый бублик-переросток, почти с моё бедро толщиной. Зачем, вот зачем он ему, а? Неужели сожрёт?

Это ему повезло ещё, что дождь временно прекратился, а то как бы он пёр этот гигантский бублик до автобуса? Ни в один пакет тот, конечно, не влез бы. Впрочем, каждый по-своему с ума сходит. Величко на еде повёрнут, Светка чучелом одевается, Сашину наоборот, на шмотках переклинило. Нет, я понимаю, все хотят выглядеть так, чтобы мальчишкам нравиться. Все, кроме Светки, я имею в виду. Все хотят, но нужно как-то и меру знать. А Сашина даже на трёхдневную экскурсию припёрлась с чемоданом на колёсиках, а не с сумкой. Что она туда напихала, интересно?

"Со смертью мы давно уже друзья... Что ждёт теперь на пустоши меня?", — неожиданно раздался сзади меня утробный голос. Мы как раз в это время проходили по сводчатому проходу, ведущему с территории монастыря в город. Голос отразился от кирпичных стен, и получилось такое гнусное завывание. Оборачиваюсь. Медведев, кто бы сомневался. Ещё один слабоумный. Нда, у нас не экскурсия, а прямо какой-то дурдом на прогулке.

Наконец, мы вернулись к нашему автобусу. Залезаем. В смысле, начали залезать внутрь, и тут... Овечкин. Хе, влип, очкарик. Вот влип-то на пустом месте! У него в паре шагов от автобусной лестницы ручка пакета оторвалась, и содержимое раскатилось по земле. Прямо под ноги Кузьминичне, гы-гы. И она ведь его спрашивала, что он такое купить успел уже. А Овечкин у нас мальчик честный, Овечкин не соврёт (без необходимости). Вот и сегодня он честно ответил нашей классной: "Мёд". Совершенно честный ответ, я сама слышала, как он отвечал. Да, в пакете действительно был мёд. Суздальский хмельной мёд, четыре литровых бутылки мёда крепостью семь градусов.

Бедняга Овечкин. Мне его даже жалко стало в какой-то степени. Покупал эти бутылки, таскал их за собой пол дня, и так глупо спалился. Овечкин, одно слово. В общем, мёд был немедленно реквизирован Кузьминичной, а Овечкину обещаны по возвращении в Москву всяческие кары, наименьшей из которых была угроза вызова в школу отца.

Так, я на месте. А Светка-то где? Вроде, рядом шла всё время, а сейчас нет её. Куда делась? Смотрю в окошко автобуса и вижу картину небывалую: Светка моя стоит на улице около открытой двери и о чём-то перетирает с несчастным Овечкиным. Светка — с Овечкиным?! О чём они могут разговаривать? Да ещё и без меня. Интересненько...

Глава 7

— ...Ну пожалуйста, Дусь, — канючит сидящая на своей кровати Светка, натягивая колготки. — Дусь, ну дай.

— Ага, а я с голой жопой сидеть тут буду, да? — возмущаюсь я. — Интересное кино.

— Дусь, ну ты ведь всё равно никуда не собираешься идти. Ну, дай, пожалуйста.

— А вдруг мне выйти понадобится?

— Куда?

— Не знаю. А вдруг пожар?

— Если пожар, так ты вообще можешь голой выбегать на улицу, все поймут. При пожаре одежда уже не считается.

— Не хочу.

— Дусь, но ты ведь так спать не будешь всё равно. На ночь же переоденешься. Ну, хочешь я тебе свою пижаму отдам? Пижама у меня красивая, не как вот это, — Светка кивает головой в сторону сложенной на тумбочки собственной верхней одежды.

— Спасибо, у меня своя ночнушка есть.

— Так дашь? Дусь, я аккуратно, честное слово. А утром даже почищу щёткой. А? Ну, пожалуйста. Дусь, ну ты ведь моя лучшая подруга, кто ещё мне даст, если не ты? Дусь. А я айфон тебе оставлю, ты по Инету полазаешь. И покажу, где фотка прапрадеда там лежит, ты ведь хотела посмотреть. Дусь, ну для меня. Это же ведь самый первый раз, как ты не поймёшь?

— Тьфу на тебя. Тьфу на тебя ещё раз, кошка облезлая. Бери, — выдавливаю из себя я, расстёгиваю молнию на своих джинсах, после чего сажусь на кровать и начинаю их стягивать.

Четверть часа спустя отмытая до блеска взволнованная Светка покинула наш номер в гостинице и отправилась на подвиги. На ней были надеты мои джинсы, моя куртка и даже мои сапожки, а вот беретка у подруги и своя вполне приличная имелась. Да, труднее всего Светке было заставить меня снять штаны, уговорить после этого отдать ей на вечер ещё и куртку с сапожками, было существенно проще. В самом деле, зачем мне сапожки, если штанов нет? А в случае, если я вдруг решу надеть тот кошмар, который работает Светкиной юбкой, то мне и её говнодавы подойдут, они с ним один комплект составляют.

Куда Светка собралась? Ха! На свидание она пошла, на первое в жизни настоящее свидание. Она когда мне рассказала, так я и не поверила поначалу. Светка — и на свидание? Эта лахудра? Быть не может! Да кому она нужна-то? Оказалось — Овечкину.

Опять Овечкин, да, и тут он успел. Это когда он со своим мёдом залетел сегодня, так с расстройства её и пригласил в кино. Светка рассказала мне потом, что Овечкин злой был, как чёрт, когда приглашал её. Кажется, он тогда даже и не видел, кого именно приглашает, первую попавшуюся девчонку дёрнул, а это Светка и оказалась. А может, и не первую, с Овечкиным никогда нельзя быть ни в чём уверенным, очень может быть, что он Светку давно разглядел и теперь просто поводом воспользовался. Типа он весь такой огорчённый и с горя это чучело в кино приглашает.

Светка же довольна, прямо до соплей. Я её спросила, на какой фильм идёте, так она говорит, что ей пофигу на какой, она не знает. Да Овечкин и сам не знает, он не знает даже, где тут кинотеатр находится, они его ещё искать сейчас будут в темноте. Кстати, а есть в Суздале вообще-то кинотеатр? Хоть один. Не уверена, из автобуса я сегодня кинотеатров тут не замечала.

Впрочем, наверняка этим двоим отсутствие в городе кинотеатра не помешает ничуть. Чувствую, что-то здесь не так, быть не может, чтобы Овечкин Светку просто "случайно" пригласил. Чёрт, а случайно ли у того пакета ручка-то оторвалась? Может, это он специально так подставился? Нет, ну это уже паранойя, всё-таки Овечкин — это не Мазарини, такие комбинации проворачивать. Интересно, а он просчитал, что Светка ради похода в кино с ним озаботится приличной одеждой? Ведь когда она одета в свою повседневную одежду, парню с ней рядом просто стыдно находиться. Но Светка одежду добыла. Вернее, внаглую сняла с меня. И в моих вещах, накрашенная да помытая, она лахудрой уже не выглядит, тут Овечкин не прогадал.

Стоп, а зачем она мылась целиком перед свиданием? Вот мы только поужинали, вернулись в номер, и она сразу в ванную метнулась с воплем: "Я первая!". Это она что планирует позволить Овечкину? Она вообще, ночевать-то сюда собирается возвращаться или они сразу с первого свидания в сторону ближайшего сеновала бодро промаршируют? Какие реактивные, однако. Да ну, я Светке не мама и не дуэнья, у неё своя голова есть. Опять же, и мои вещи чище будут, раз она их после мытья на себя надела.

Кстати, насчёт помыться. Пойду-ка я тоже схожу, хотела ведь. Ну, сказано — сделано. Закрыв входную дверь на ключ, я прошла в ванную, быстренько приняла душ, высушилась Светкиным феном, переоделась в специально для этой цели захваченный из дома халат и плюхнулась в кресло. Времени восемь вечера всего, я одна осталась, чем займёмся?

В принципе, в номере был телевизор, но... Я как-то не привыкла его смотреть. Даже и не помню, когда у нас дома последний раз телевизор включали именно как телевизор, а не как проигрыватель для дисков. А зачем? Новости или погоду быстрее и удобнее в Инете узнавать, а передачу хорошего фильма по телевидению если и поймаешь, так она постоянно рекламой прерываться будет. И нафига такое счастье, спрашивается? Куда удобнее этот же самый фильм найти на локалке провайдера или хоть в торрентах, скачать, да и смотреть спокойно, без рекламы дурацкой. Так что телевизор если сам по себе что показать полезное и способен, так это разве что футбол какой в прямом эфире, больше ни на что полезное он не пригоден. Только я футболом не увлекаюсь, мне это не интересно.

Потому, выбирать чем занять вечер не пришлось. Конечно, Светкиным айфоном, который она мне оставила в качестве арендной платы за человеческую одежду. Блин, да за этот айфон можно купить десять таких комплектов одежды, как тот, что я Светке поносить дала. А она сама такое позорище носит помойное. Странно это всё, подозрительно.