Уроки некромантии

У ворот Белого города толпился народ. Они замолчали, выпрямились. Потом свита повернула во дворец.

Она так и не успела сказать ему то, что хотела.

* * *

Дея пригубила горячий шоколад и устремила взор в глубины магического зеркала. Определенно, прежде всего стоило снять сапоги. И завернуться в плед. А еще лучше — принять ванну и переодеться в сухое, а потом поспать часок. Но это уже излишества... а вот сапоги снять стоило.

На этот раз предстоял важный разговор, а потому в зеркале, помимо Гвидо Монтелеоне, одетого в потрясающей красы лиловый шелк, виднелся и сам Бреслав. Обычно маги Гильдии называли друг друга по фамилии, но главу звали исключительно по имени — перепутать его с кем-то было мудрено. Да и сам он обращался к ним по именам, — как к детям.

Судя по льняной рубахе и бревенчатой стене на заднем плане, сейчас он находился в своем доме в Угорье. Бреслав, нахмурив густые брови, ждал, пока Дея поставит чашку. Потом пророкотал:

— И что за духовщина у вас творится?

Деянира кратко отчиталась о налете, следя, как меняются лица собеседников. Да, они были удивлены. Пожалуй, это стоило бессонной ночи.

— Драконы? Ты уверена, Винсент? — довольно тупо поинтересовался Монтелеоне. Она улыбнулась ему, не прикрывая лица.

— Угу. Самолично осмотрела трупы. Драконы, красные, половозрелые. Всего было с десяток, пятеро ликвидированы, из них двое — мной. Вы в курсе, откуда они взялись?

— Массово они гнездятся на востоке геронтского континента, — сказал Бреслав. — Живут в симбиозе с местными людьми. Мирно живут. С соседями — и то не ссорятся. Отродясь не слышал, чтоб они имели сношения с эльфами. Однако... Гвидо, что у тебя с разведкой?

Тот только руками развел.

— Хоть что-то ты сказать можешь?! — чуть повысил голос глава Гильдии. В комнате Деяниры отозвались звоном блюдечки в серванте.

— Искажения,— сказал Монтелеоне. — Крайне сильные... и не стандартной для эльфов конструкции. Хаотические. В смысле, совсем хаотические — в мясо. Я... я даже не знаю, с чем сравнить.

— Я гляну. Глазами у тебя кто-нибудь смотрит, или опять на Силу понадеялись, а мозги забыли?

Воспользовавшись тем, что собеседники занялись друг другом, Деянира потихоньку начала расстегивать пряжки на левом голенище, стараясь выражать лицом заинтересованность. Они ссорились всякий раз — Бреслав клеймил Монтелеоне за легкомыслие и непредусмотрительность, тот огрызался. Так могло продолжаться долго, особенно если для обвинений не было действительных причин и все необходимое уже было сделано. Почему-то это всегда выяснялось в последнюю очередь.

Раньше Дея пыталась улаживать дело миром, — но никаких плодов ее вмешательство не приносило, только распаляло обоих еще больше. Пусть их.

— Ладно, оставим пока эльфов, — заключил Бреслав после пяти минут перепалки. — Если бы все упиралось только в них, я бы и не лез в твои дела, Гвидо. Что у Эрика с войсками?

— Тысяч тридцать пять соберет, — сказала Деянира. — Вряд ли больше. Вениты постарались, прислали четыре тысячи братьев, Граарга выставляет двести рыцарей, роту пикинеров и еще пять сотен конных арбалетчиков. Да, и еще десяток жричек Ратин. Ближайшие области все отозвались, кто чем может, а вот от северных баронов вестей нет совсем — и не будет, я полагаю. Культ Отрина впишется, конечно, но подробности мне не известны.

— Еще в Зюценрахте смута, — что-то религиозное, — добавил Монтелеоне. — Но лично мне интересней, что там с Ромериком?

— С Ромериком — полная лажа,— отозвалась Дея. — Первосвященника прирезали прямо во время ритуала. На свободе остался так называемый 'солнечный гигант' — стихийная сущность первой категории. К счастью, он ушел куда-то на север, к полюсу, — я не смогла отследить его передвижения в точности, — а то дело могло бы кончиться не только извержением вулкана. Искренне надеюсь, что там он и останется. Ну и договориться жрецы не договорились, не до того им стало.

— Бред какой-то, — протянул Монтелеоне.

Деянира отпила глоток шоколада. Она до сих пор не знала, как бы поизящней сформулировать то, что надо было сказать, но и тянуть не следовало.

— У меня еще одна новость, — сказала она. — В коллекцию бреда. О ней мне поведал мэтр Ханубис.

Монтелеоне приподнял брови, но Бреслав кивнул, явно заинтересованный.

— Итак. За что купила, за то и продаю. Как известно, на юге Геронта есть зона, называемая Проклятыми Землями. Называют ее так, поскольку ничего хорошего там нет — только полчища зомби и прочая богомерзость. И правит ею некий мертвый, но могучий маг. Как это называется — лич?

— Лич, — подтвердил Монтелеоне. — Эльфийский, кстати, лич. Ар-Диелне его фамилия. И что?

— Да ничего. Кроме того, что пару месяцев назад он оттуда вышел и все свое воинство забрал с собою. И умотал неведомо куда. Мэтр Ханубис полагает, что он появится на Арсолире.

— Сдается мне, Винсент, — сказал Монтелеоне, — что этот самый мэтр просто выбрал хреновый способ, чтобы привлечь твое внимание. Я в свое время интересовался Проклятыми Землями — все-таки они не так далеко. Границы были зачарованы сильнейшими эльфийскими магами, нежить их пересечь не может. А если предположить, что Диелне так силен, почему он не ушел раньше?

— Он не мог уйти, — подтвердила Деянира. — Пока к нему не попал некий артефакт, изменивший его... гм... параметры.

— Тебе самой не смешно? Это не просто бред, а бред концентрированный! Если бы ты хоть немного разбиралась в некромантии, то послала бы этого мэтра подальше еще в самом начале его байки!

— Продолжай, Дея, — снова кивнул Бреслав.

— Я закончила.

— Бреслав, ты в это веришь? — поразился Монтелеоне. — Да подумайте сами: хорошо, он чудесным образом преобразился и покинул Проклятые Земли, чтобы идти на Арсолир. Да еще и не один, а с толпой нежити. И как он туда идет? Пробрался на цыпочках мимо Школы? Не верю. А как еще? Штурмует пики Тролльхейма? Построил флотилию? Прорыл подкоп?

— Я знаком с Ханубисом, — сказал Бреслав. — Он редко рассказывает байки. Дея, что именно он говорил? Уверен ли он, что лич пойдет именно на Арсолир?

— Он говорил, что вероятность этого высока, но не стопроцентна. Лич может двинуться и куда-нибудь еще. В столицу. В Грааргу. На Школу.

— Почему на Школу?

— Он когда-то жил около озера Зеркального. Но вероятность этого кажется низкой как мэтру, так и мне.

— Вот оно как...

Бреслав с хрустом принялся разминать костяшки пальцев. Монтелеоне бережно поправил воротник и усмехнулся Деянире в лицо.

— И почему мне кажется, будто кто-то готов на многое, лишь бы оказаться на Арсолире? Я сейчас не о мертвяках, если что.

Дея выпрямилась. Она ждала этого вопроса и боялась его. Не потому, что ей нечего было ответить, но потому, что после него разверзалась пропасть. Как бы ей ни хотелось верить в обратное, они все-таки не были одной командой.

— На твоем месте, братишка, — сказала она медленно, — на твоем месте я бы придержала язык. Думаешь, я стану врать ради сомнительного удовольствия прикрывать твою задницу? Не льсти себе. Кроме того, Эрик предложил мне контракт на защиту его семьи, так что я в любом случае остаюсь в столице. Можешь не верить — твое право. Только постарайся не угробить свою команду.

— Вот уж...

— Тихо! — рявкнул Бреслав. Монтелеоне замолк на полуслове. Глава Гильдии поочередно обвел их тяжелым взглядом.

— Избавьте меня от ваших свар. Значит, так. Молодец, Дея. Важные сведенья, хоть и не однозначные. Гвидо, сколько человек идет по контракту, десять? Возьми пятнадцать. И не выпускников, — полноправных магов. Хотелось бы больше — но у нас нет уверенности, куда именно направится лич. Оставлять без присмотра другие области мы не можем, а подкрепление с материка прибудет не раньше, чем через месяц. Постарайтесь как можно раньше присоединиться к войску, драконы могут атаковать снова.

Монтелеоне пробормотал что-то нелестное. На Деяниру он больше не смотрел. Бреслав продолжал:

— Дея, останешься в Геронте. Заключите стандартный контракт. Я постараюсь узнать о Диелне побольше; если понадобится — пришлю тебе кого-нибудь. В крайнем случае — держись поближе к Ханубису.

— Я могу рассказать о личе Эрику?

— А чем это ему поможет?

— Тоже верно...

— Хорошо. Дея, еще один вопрос, пока не запамятовал. Как там Онуфрий? Его матушка мне покоя не дает.

Магичка пожала плечами.

— Да что ему сделается? Отсыпается сейчас. А так хороший парнишка, глазастый, и соображает быстро.

— На королевскую службу выпускать можно?

— Его-то? Разве что переодев медведем.

— Понял. Все, ребята, теперь расходимся. Ни пуха. Если что — связывайтесь.

Рывком оборвав связующее заклятье, Деянира встала. Придирчиво изучила свое отражение в зеркале: не до конца отмытая копоть, шрам, синяки под глазами, губы сжаты в нитку. Посмотрела на руки — на левой ладони остались кровоточащие следы, там, куда врезались ногти. Хотелось плакать. Впрочем, принять ванну хотелось больше. На худой конец, можно совместить. Потом завтракать. И спать.

Глава пятая

Минуло три дня с драконьего налета. Первоначальное потрясение миновало; город жил своей жизнью. Можно было бы забыть о произошедшем, если бы не черные квадраты на месте домов. Да и солдат в городе стало куда меньше. Отпуска закончились; отряд за отрядом, войска шли на восток.

Марвин сидел в библиотеке учителя, в очередной раз пытаясь направить Силу, чтобы погасить свечу. Тщетно — сосредоточиться никак не удавалось. Стоило задуматься, отвлечься хоть как-то, — и в сознание врывались обрывки снов: тягучие, пугающие, видимые и с открытыми глазами, врывающиеся в любую беседу, влекущие. В моменты просветления рассудка он понимал, что долго так не протянет, заснет — рано или поздно, но заснет обязательно, — и тогда она найдет его. Хуже всего была последняя ночь: свеча быстро сгорела, но Марвин не осмеливался спуститься, чтобы взять новую, и ходил взад-вперед по комнате, — а ночь тянулась так долго, а ночь манила; и стоило моргнуть, лишь на мгновение смежить веки, как перед глазами вставал контур колодца и дерево над ним. Голые ветви скребли по камням, тянулись к окну, и Орна ждала его там.

Открыв окно, он вдыхал морозный ветер, глядел на легчайшие снежинки, тающие в воздухе, и при белом свете Аннерин видел внизу все то же. Колодец. Дерево. Орну...

Свеча не гасла. Огонек горел ровно, лизал фитиль. Капля воска медленно скатывалась в подсвечник. 'Может быть, я просто не способен направлять Силу?' — думал Марвин, и видел город будто с высоты птичьего полета, видел переплетения заклятий, видел свечение над домами, защищенными благословением, видел искорки амулетов, потоки Силы, проблески магии, зажигавшиеся то там, то тут.

Ханубис сидел тут же и быстро писал что-то на пергаменте. Время от времени он поднимал глаза на Марвина, но молчал.

В очередной раз опустив и подняв веки, Марвин уткнулся прямо в холодный, равнодушный взгляд, — и что-то в нем лопнуло, будто порвалась струна или разбилось тончайшее стекло.

— Учитель, — сказал он. — Учитель, у меня не получается.

— Я вижу.

— Но я стараюсь!

— Попробуй стараться другим способом.

— Я уже все перепробовал... Учитель, покажите мне еще раз, пожалуйста...

Ханубис обмакнул перо в чернильницу, пожал плечами.

— Это бессмысленно. Тут дело не в технике, а в принципе. Ты должен понять сам, как это делается.

— А вдруг... вдруг я не могу направлять Силу?

— Это, несомненно, было бы весьма прискорбно. Впрочем, в мире, помимо магии, существует много других увлекательных и полезных занятий.

С этими словами он снова уткнулся в пергамент. Перо заскользило по нему, выводя ровные, крупные буквы.

Потом Марвин никак не мог понять, что на него нашло, почему он вскочил; почему голос срывался, а мир дрожал, будто был лишь дурным сном.

— А вам все равно, что со мной будет?! Вам все равно? Я... я бросил свой дом, свой долг, я от всего отказался, лишь бы быть рядом с вами!

— Разве я об этом просил?

— Вы превращаете меня в чудовище, заставляете убивать... И вам даже нет до меня никакого дела! Я для вас ничто, глупый человечек, а вы... кто вы такой, учитель? Я читал... я много читал... обычный маг не сумел бы поднять дракона! Вы бы подняли его и без жертвы, так? И тот труп тоже был вам не нужен... вы считаете меня глупым мальчишкой, даете бессмысленные задания, смеетесь надо мной!

— Ты не настолько смешон, Марвин, — перо скользнуло строчкой ниже. — Скорее, просто жалок.

— Тогда зачем?! Зачем вы взяли меня к себе, зачем дали надежду? Если я вам не нужен, что вы хотите от меня? Я не могу вернуться... не могу так жить... я ничего не могу... Чего вы хотите от меня, что я должен сделать?!

— Прекратить истерику? — безмятежно предложил Ханубис, продолжая писать.

Мир рухнул. Взвыв как раненое животное, Марвин схватил со стола проклятый пергамент, разорвал его пополам, еще раз, все мельче и мельче, словно со стороны слыша свой крик, крик несчастной никчемной твари; чувствуя, как струятся по лицу, по рукам горячие слезы, размазывая чернила...

Холодная ладонь коснулась его запястья, и Марвин упал на колени. Боль пронизала его насквозь, разлилась по всем клеткам тела, ослепила, вышибла воздух из груди. Он и не знал, что бывает так больно; он и не знал, что можно продолжать жить через эту боль, — но тело хотело жить, тело со свистом втягивало воздух и прижималось к полу, тело прикрывало голову и прятало живот, — и в этом не было никакого смысла, ничего, за что можно было держаться.

— Теперь, когда ты прекратил орать, слушай меня. Можешь оставаться на полу, оттуда слышно не хуже. Слушай внимательно, Марвин, я не намерен повторять это дважды.

Прильнув к холодному полу, Марвин слушал, как мало-помалу затихает боль, слушал ровный голос — единое целое с болью; слушал биение сердца и ток крови. Приоткрыв глаза, он видел домашние туфли, обитые мехом, и край коричневой мантии, аккуратно подшитый ровными стежками, ниткой чуть темнее самой материи.

Ханубис заговорил снова, неспешно прохаживаясь по библиотеке.

— Научиться направлять Силу не так уж и сложно, не сложнее, чем научиться читать. Научиться читать ведь может почти любой, не так ли? И почти любой из умеющих читать может взять книгу и прочитать ее, было бы желание. К сожалению, многие и не подозревают, как велика разница между чтением и пониманием прочитанного. Мой знаменитый тезка, Ханубис Северин, писал так: 'Маг, обладающий великой Силой, но не понимающий причины и цели своих поступков, слабее ребенка. Он подобен слепцу, идущему по краю пропасти, и Бездна поглотит его'. Я уверен, что ты помнишь это высказывание, но понимаешь ли ты его смысл? Не в абстрактном смысле, а применительно к себе? Сколько дней ты уже не спишь?

— С налета, — шепнул Марвин.— Простите меня, учитель...

— Значит, трое суток. Ну что же, ты молод, еще пару суток ты можешь продержаться — если не попадешь под телегу, или не сломаешь себе шею на ровном месте. Но рано или поздно ты все равно заснешь. Ты выбрал плохой способ избежать разговора с Орной — говоря начистоту, худший из возможных.