Потерянный след (прод. Хадизарского сюрприза)

"О нет!" — взвыл юноша и из последних сил рванулся вперед. Зеленый огонек плеснулся в лицо оливково-серебряным заревом, и пентаграмма разлетелась сверкающими брызгами.

Феоне сидела над книгой в тот момент, когда кабальеро совершали гнусное нарушение установленного режима. Волшебница хотела выяснить, что стряслось с Фабианом, и взялась за труды Ансельма Мартенса по теории сил. Она долистала до середины, когда заметила, что за окном ритмично пыхает зеленым. В доме раздавались испуганные и изумленные возгласы, слышался дробный топот пополам с обрывками молитв. Отложив том, женщина подошла к окну и уставилась на излучающий свет и магию лесок. Грот над ручьем едва ли не подпрыгивал от творящейся в нем могучей волшбы. Зеленый свет шестигранным столбом уходил в небеса. Феоне прикрыла глаза рукой и посмотрела на него вторым зрением. Оно вычернило все вокруг в черно-белую гамму, а сияние столба оказалось настолько ослепительным, что волшебница зажмурилась и отшатнулась. Вот это мощь! А самое главное — магия была точной копией той, которую волшебница едва не испытала на своей шкуре возле Айна Грацы. Так это?.. О боги, вдруг это Рамон?!!

В дверь комнаты заколотили, чародейка резко обернулась, и дерево осыпалось мелкой щепой.

— Какого дьявола здесь творится?! — грозно потребовала ответа Элеонора.

— Телепортация, — машинально ответила Феоне.

— Можно это как-нибудь прекратить?

— Нет.

— Пользы же от вас, — прошипела хозяйка дома и подбежала к окну. По столбу прошла серебристая волна, и он с гулом истаял. Грот затрясся, пошел трещинами и обвалился.

— Надеюсь, его — или их — погребло под камнями, — гостеприимно пожелала графиня. Волшебница вздрогнула и, не задумываясь, прочла заклятие телепортации.

Тоннель портала оборвался так резко, будто его конец отхватили ножницами. Феоне кубарем покатилась по траве, вскочила и бросилась к бывшему гроту.

— Рамон! Рамон!

На месте настолько мощного выброса магии никакое другое волшебство не действовало, поэтому чародейке оставалось лишь метаться среди глыб и щербинки, кричать и звать эмпата, пока она не заметила, что тающие следы заклятия имеют четкую шестигранную форму. В памяти тут же возник столб соответствующего вида. Магисса остановилась, как вкопанная, и провела рукой по лбу. Сюда никто не телепортировался, кто-то настроил портал отсюда, в противном случае был бы просто всплеск силы, без четкой формы.

Феоне заскрипела зубами. Пентаграмма! Ах ты, малолетний поганец! Воспользовался своей силой и смылся! Чародейка яростно выругалась и повела рукой в воздухе, после чего злобно пнула камень побольше. Как можно быть такой дурой в сто двадцать лет?! Эта чертова башня поделилась своей магией с проклятым молокососом! Как она это сделала и почему — вопрос десятый, щенок рискнул, и его притянуло к Рамону, как магнитом. Но какого все-таки черта Айна Граца ударилась в благотворительность? Зачем? Что ей с этого будет? Феоне присела на пнутый камень, и он рассыпался в мелкую крошку. Мать его!

Месмер стоял у стекла, опираясь локтем на раму, и хмуро глядел на подопытного. Рамон полулежал в кресле в комнате внизу, надежно пристегнутый к нему заговоренными ремнями. На руках графа мерцали браслеты, по широкой груди разметалась россыпь амулетов. По углам помещения поблескивали высокие разноцветные кристалы — передатчики эмоций. Смежная с комнатой смотровая находилась на пол-этажа выше, ее занимала дежурная бригада магов, через стекло бдящих за эмпатом.

Эмпат в последний месяц впал в полную прострацию. Он с одинаковой отрешенностью ел, пил, мылся, сидел в кресле, покорно позволял брить себя и регулярно осматривать. Но не разговаривал и изрядно повредился в уме. Глаза у него стали совершенно бессмысленные, и он все больше напоминал животное. Месмер преувеличил возможности, которые давали браслеты. Он контролировал силы Рамона, но не мог заставить его делать то, что ему не хотелось. Идея вдовы тоже оказалась почти бесплодной, и теперь маг вновь гадал, как заставить Вальдано приоткрыть крышку шкатулки со своими драгоценными способностями.

Олсен перевел рычажок на панели в рабочее положение, и кристаллы по углам комнаты засветились. В такт им отозвались камни на обруче вокруг головы испытуемого. Рамон не шелохнулся, сидел, все так же прикрыв глаза и запрокинув голову, и комиссар невольно сжал кулак. Они старались причинять графу разнообразную боль, но он притерпелся ко всему, даже ценой здравого рассудка, и его сумасшествие не продвинуло чародеев к цели ни на шаг. Между тем, начальство требовало результатов, угрожая урезать финансирование. Эксперимент и так обошелся очень дорого, и ординарская верхушка хотела, наконец, увидеть осязаемые плоды своего труда. Черт! Месмера не покидало чувство, что осталось только еще чуть-чуть дожать, и эмпат будет "готов", но это чуть-чуть все тянулось и тянулось, а доводы для руководства уже кончались...

Когда по телу бывшего герцога прошла слабая дрожь, маг даже не заметил ее поначалу. Постепенно она усилилась, перешла в озноб, и Рамон судорожно сжал подлокотники. Месмер насторожился. Но когда эмпат вдруг зарычал и рванулся в кресле так, что вся установка подпрыгнула и зазвенела — Луи тоже подскочил.

"Получилось!" — вспыхнула радостная мысль, и комиссар наклонился ниже к стеклу.

— Что такое? — испуганно вскричал Олсен, но Месмер махнул на него рукой. По обручу на голове Рамона побежали зеленые искорки. Граф сидел прямо, насколько это возможно, дышал часто и прерывисто, а от его обычной апатии не осталось и следа. Он обводил комнату пронзительным взглядом, словно выискивал что-то, и браслеты на его руках тревожно мигали.

Внезапно Рамон дернулся и рывком вскочил на ноги. Ремни лопнули, а вместе с ними, хрустально зазвенев, — и кристаллы в комнате. Восемь цветных вихрей из мельчайших осколков завертелись по углам. Эмпат смахнул с себя амулеты и, набычившись, как волк, замер посреди комнаты. Потом он поднял глаза на стекло и несколько секунд прожигал магов таким взглядом, что Месмер попятился.

— Да какого черта... Надо послать туда... — заволновался Олсен, но комиссар только шикнул на него. Он верил в Аскелони и его браслеты. Граф тоже о них вспомнил, медленно поднял руку и посмотрел на браслет. Вещица превратилась в сплошную полоску зеленого свечения. Эмпат полурыкнул-полуфыркнул и сжал кулаки. Комнату заполнил пронзительный звон, вокруг Рамона вспыхнул костер из зеленых языков "пламени", рокуэлец запрокинул голову и испустил такой крик, что стекло зашаталось в раме. Браслеты полыхали, холодный огонь пополз по рукам эмпата, но боль только сильнее разозлила его. Рамон резко взмахнул руками и послал в никуда такой мощный заряд силы, что лаборатория не выдержала. В ней и так перемешалось множество чар — от защитных до связующих — и когда граф так решительно высказался, это оказалось искрой в пороховой погреб. Месмер кинулся к столу с приборами и принялся нажимать на кнопки и дергать рычажки, чтобы загнать выплеснувшуюся магию в рамки приличий, но было поздно. Стекло пошло трещинами, угрожающе потрескивая, комиссар попятился, и тут оно взорвалось. Потоком свободной магии волшебников вмяло в стенку, на них обрушился бритвенно-острый шквал осколков. А Месмер впервые в жизни почувствовал себя ужасающе беспомощным: никакие чары не действовали в таком водовороте волшебства. Комиссар всегда полагался на свой дар, как на одну из самых надежных вещей в мире, и теперь мог только кусать губы, сжавшись в комок у стены, прикрывая лицо от осколков и чувствуя, как сочится кровь из бесчисленных ран и порезов.

Но там, спасовали колдуны и маги, простые смертные показали себя с самой лучшей стороны: под руководством Виктора солдаты гарнизона высадили дверь импровизированным тараном (в коем Месмер позже узнал свой любимый рабочий стол из железного дуба) и ворвались в комнату, прикрываясь щитами. Вокруг Рамона скручивался зеленый смерч, но на людей эмпат почему-то не напал: казалось, что он был всецело поглощен собственными мыслями. Солдаты, вооруженные вместо шпаг и мушкетов скатертями, простынями, сетями и пращами, закружились вокруг графа, как свора гончих вокруг матерого волка. Шлемы, кирасы и куски плотной ткани, прикрывающие лица до глаз, защищали их от осколков, и Месмер, устыдившись своего бессилия, тоже рискнул подползти поближе. Тем временем, по команде Виктора, вперед выступили бойцы с ведрами. Еще один окрик — и в воздух вметнулась волна ледяной колодезной воды, обрушилась на танцующее зеленое пламя и... прибила его к полу, словно оно было настоящим огнем. Рамон все так же смотрел в стенку, поглощенный нелегкой думой, и следом за водой его накрыло простынями, скатертями и сетями. Граф гневно зарычал — ему не понравилось, что его отвлекают от судьбоносных раздумий — но за простынями воспоследовали камни из пращей, а затем бравые воины накинулись на него всей кучей; замелькали ремни и веревки.

— Осторожней там!.. — захрипел Луи, опасно свешиваясь через край рамы. Не прошло и трех минут, как солдаты выволокли из комнаты плотно упакованный в скатерти и путы сверток. То ли эмпата придушили в ходе битвы, то ли дали по голове чем-то тяжелым — но сверток не шевелился, что вызвало у комиссара новую волну подозрений и беспокойства. Кое-как поднявшись, он велел подчиненным навести в лаборатории порядок и, сопровождаемый тихой руганью в спину, заковылял прочь, надеясь догнать командора, пока тот не утопил предмет своего беспокойства в пруду (Робийяр не раз высказывал такое пожелание, при молчаливой поддержке Олсена).

— Комендант! Комендант! — кричал Луи, пока не столкнулся с Виктором нос к носу. Шевалье был покрыт копотью, с его кирасы капало, губа кровила, но в целом он выглядел более чем довольным.

— Что с Рамоном?

— Сдох, — небрежно отозвался аргассец, утирая губу перчаткой.

— Что-о?! — взвыл Месмер, белея и хватаясь за стенку. Пол и потолок завертелись, свет затмился.

— Да пошутил я, — Робийяр поморщился. — Что ему сделается? Шишка будет, может — сотрясение мозга, хотя это в его состоянии уже несущественно. Парни отволокли его в камеру и приковали, так что уж вы распорядитесь, чтоб в лазарете хоть один маг появился. Буйствовать в ближайшее время Рамон не будет.

— Боги, — выдохнул Луи, привалился к стене и заморгал, — Виктор, вы меня когда-нибудь доконаете! Но он цел?

— Два ребра сломано, пальцы тоже вроде, но на нем так заживает, что я не вижу повода волноваться, — командор стащил с головы шлем. — Что, допрыгались, ваше комиссарство? Я сразу предлагал эту падаль за ворота выкинуть, но нет же! Все хотите науку двигать...

— Это вышло случайно, — Месмер наклонился и стал массировать сведенную судорогой икру. — Мы проводим эксперимент, и предсказать ничего нельзя. Но ведь мы получили результат! — глаза чародея загорелись. — Я взгляну на Рамона и вернусь туда.

— Мда? А когда он вырвется из-под контроля в следуюший раз и кого-нибудь затопчет, вы спляшете тарантеллу?

— Он не вырывался! Браслеты работали, не то бы его тут уже не было!

— Черт с вами... — поморщился комендант и напомнил: — Лазарет. Маги.

— Ладно, — отмахнулся Месмер, уже составляя в уме новые выкладки. — Если б вы так заботились о своей семье, как о гарнизоне, не проторчали бы в тюрьме два года.

— Солдаты мне, в отличие от семьи, ничего поганого не сделали, — ухмыльнулся Виктор.

Скорбно склонив главу, маг задумчиво стоял над останками кресла. В руке волшебника покачивался на тонкой цепочке малахитовый крест. Разорванные ремни, искореженные и перекрученные обломки, хрустящие под каблуками осколки кристаллов, дыра в потолке на чердаке и всех последующих этажах, оплавленные стены, полностью уничтоженные заклятия и тонкие магические приборы — и это Рамон всего-то навсего хаотически выплеснул накипевшее. А катаклизм вышел не хуже взрыва в особо секретной магической лаборатории. Луи поежился. С одной стороны, у мага просто дух захватывало, когда он думал, к какой колоссальной силе они на миг прикоснулись, а с другой — от одной мысли о том, что она заключена в теле свихнувшегося эмпата, способного абсолютно на все, — становилось не по себе. И все же, и все же...

"Нам удалось, — думал Месмер, и его сердце радостно екало, — нам удалось его спровоцировать!"

Осталось сделать рассчет мощности, чтобы приготовить на следующий раз емкость для вырывающейся магии. Комиссар уже сунул было крест в карман, но тут в прожилках камня замерцало что-то незапланированное, и Луи, нахмурясь, снова принялся покачивать крестом над бывшим креслом.

— Ну что там? — проворчал Олсен от двери; Робийяр шнырял по помещению, кривил губы и прикладывался к фляге, нецензурно бормоча в усы. Покончив с осмотром, Виктор подошел к магу.

— Я пришлю сюда казначея, чтобы подсчитать убыток, — неподкупно заявил шевалье. Комиссар пожал плечами. Убытки, прибытки... какая разница? Им предстоит обуздать и укротить магию, о которой поколония чародеев только мечтали, а этот смертный может думать только о своих грошах. Но как это сделать, и, черт побери, что такое тут крутится?! Месмер присел на корточки перед обломками, потом встал и пошел по комнате, широко помахивая крестом. Виктор следил за ним с неподдельным любопытством.

— Что, нашарили что-нибудь?

Волшебник неопределенно замычал. Это ему не нравилось.

— В комнате присутствуют следы магии, проникшей в замок извне, — поделился он с соратниками.

— И как — это хорошо или плохо? — спросил Робийяр.

— Пока не решил...

Олсен раздраженно зашипел:

— Я же говорил вам! А вы меня не слушали! Они готовят побег Вальдано и каким-то образом...

Месмер устало поглядел на эмиссара:

— Джеймс, вы опять? Проникнуть в замок не-воз-мож-но! Запомните это наконец и перестаньте...

— А это тогда что? — аргассец бесцеремонно схватил светящийся крест и сунул его под нос Луи. — Что с ним такое?

— Он реагирует на присутстсвие посторонней магии, вызванной вне стен замка, — машинально ответил чародей.

— И чего ж она тут тогда делает?

— Не знаю, — наконец признал Месмер. — Но это просто чистая магия, не оформленная в заклятия, и, к тому же, она родственна силам Рамона.

Олсен всплеснул руками.

— То есть вы говорите, что он призвал и доставил в замок кусок могущественных чар, и считаете это совершенно нормальным?! А если в следующий раз все кончится не так благополучно? И кто-нибудь пострадает?

— Я даже не сомневаюсь, кто, — процедил Месмер. — Прекратите панику! Мы полгода добивались того, чтобы Рамон призвал сюда волшебство башни. И когда у нас наконец получилось, вы опять ноете?! Мы просчитались на самую малость, я уже учел ее в рассчетах и заложил запас...

— А хватит? — хмыкнул шевалье. — В абсолютной надежности браслетов вы тоже были уверены.

— Браслеты нужны не для того, чтобы блокировать способности Рамона, а чтобы управлять ими извне!

— До сих пор не науправлялись? Сначала он вообще молчал, как рыба об лед, а стоило ему приложить каплю усилия — и ни черта вы им не смогли управлять! — командор резко кивнул на оплавленную приборную доску. — А по второму разу прикрывать вашу задницу я не намерен. Это вчера он был смирный, а ну как в следующий раз прыгнет и укусит?!