Лэйми поднял голову. Над ним, очень высоко, в разрывах рельефных закатных туч плыли перистые облака — слишком быстро, как ему показалось.
— Здесь бывало так раньше? — спросил Охэйо.
Наури удивленно взглянул на него.
— Нет, никогда.
— Мне это не нравится, — сказал Аннит по-хониарски. — Похоже, там, наверху, зарождается ураган, — а ты читал о здешних ураганах. В таком случае у НИХ скверное чувство юмора, раз они отправили нас в обреченную землю. Или Наури просто не привык смотреть на облака... Но что-то неладное явно происходит здесь, в этом мире... и в этом городе тоже. Эта Сугха... эти истории про оборотней... Помнишь рассказы о Конце — сначала торжество нелюди, потом — буря, потом — Подземные Течения... а потом — ничего. Всё сначала. Снова и снова. А ОНИ всё это время смотрят в сторону...
— И что нам делать? Возвращаться?
Охэйо усмехнулся.
— Куда? В Хониар? Все эти страшные истории — возможно, плод простой скуки. Хотя, надеюсь, мы успеем добраться до ночи. А вот, кстати, и...
4.
Автобус мчался по низкому берегу озера Орчи, зыбкая гладь которого тонула в розоватом тумане, очень ровно, но с огромной скоростью, — Лэйми даже слышал ровный гул рвущегося вокруг угловатой коробки воздуха. Мир за стеклом скользил, менялся, как сон, — земля словно летела под ним, и, как всегда бывало в таких случаях, его охватил полудетский восторг.
Шоссе шло по верху основательной дамбы. По обе её стороны тянулись заросли кустов, такие плотные, что казались обомшелыми скалами. Внизу, в просветах между ними, блестела темная вода. Иногда кусты поднимались огромными округлыми буграми или рваными гребнями, отмечая настоящие возвышенности.
Лэйми не сразу разглядел массивное безоконное строение, прилепившееся к склону очередного холма, — его плоский верх был покрыт дерном, а монолитные стены размалеваны черновато-зелеными разводами. На ведущей внутрь двери висел амбарных размеров замок. Вообще-то вся эта местность — заросшее болото или скраб — и так считалась непроходимой. Она тянулась вдоль озерного берега на многие километры и едва ли не единственным способом преодолеть её было построить через неё дорогу, — такую вот, как эта.
Его друзья — все трое — расселись поодиночке по свободным местам, и, неподвижно глядя на проплывающий за окном пейзаж, Лэйми впал в своеобразный транс. Он словно стал бесплотным и невидимым, и всё вокруг казалось ему нереальным, как в удивительно подробном сне.
Небо над ним затянули высокие, но плотные и рельефные серые тучи, лишь на западе сияла зеленоватая полоса чистого неба — и между ней и черноватым морем зарослей стояла фантастическая стена перистых белых облаков, похожих на горы страны снов или рая. Они ничуть не изменились с тех пор, как Лэйми впервые их увидел. Он чувствовал себя сейчас как-то странно — словно призрак или дух, любопытный, но безучастный к окружающему. Во всем его теле жила сейчас только пара глаз, окруженная облаком вольно метавшихся мыслей, — таких неожиданных, что он сам не всегда понимал их.
Слева, всё ещё далеко, наплывал огромный массив Башни; уже был виден усеченный конус её фундамента. Вокруг неё вздымались пять столбов серовато-сизого пара. Неспешно клубясь, он поднимался невероятными воронкообразными колоннами, сливаясь с неподвижными тучами. Казалось, что все они происходят из этого искусственного источника — Лэйми словно приближался к центру мироздания. Лежавшие справа от дороги искусственные острова с зелеными, в темных неправильных разводах древними бункерами только усиливали это впечатление. Подступы к ним преграждало море подернутой рябью, заросшей осокой воды. С другой стороны, — все сидели, так что обзору не мешало ничто, — он видел длинные прямоугольники многоэтажек, белые, тревожно яркие под темневшими на востоке синими тучами. Их украшенные рельефным узором фасады казались почти болезненно четкими.
Дома постепенно приближались, и вскоре дорога пошла уже вдоль них, в то время как справа по-прежнему тянулись заросли. Здесь для столь позднего времени было на удивление много людей. На довольно широкой полосе луга с островками низких кленов расселись кое-где группки легко и пёстро одетой молодежи, — совсем как осенью, когда Лэйми и его малолетние приятели собирались последними теплыми вечерами вокруг костров, в которых горели палые листья, наполняя весь мир горьким, всепроникающим дымом...
Плавая в странной полудреме, он испытывал сонное, спокойное умиротворение, воспринимая вроде бы всё сразу и ничего по отдельности, замечая лишь самые яркие детали, — бетонный блок, на котором сидела красивая девушка и смуглый черноволосый юноша в алой рубахе с короткими рукавами, — они увлеченно читали одну на двоих книгу, босые загорелые мальчишки в заношенных шортах, сломя голову бегущие куда-то... Жизнь в Пауломе шла вольготно и спокойно, а он плавно и быстро скользил вдоль неё — в какое-то другое бытие...
Затем закат скрыли громоздившиеся в болоте огромные — высотой с пятиэтажный дом — горы земли и бетонных обломков. Лэйми успел заметить увлеченно взбиравшегося по ним мальчишку всего лет восьми, — и автобус повернул на восток, прямо в зловещую синеватую тьму. Мелькнуло поле примыкавших к озеру каких-то явно промышленных строений с редкими узкими окнами и литыми монолитными стенами. Гребни окружавшего и разделявшего их лабиринта высоких панельных оград блестели тугими спиралями режущей проволоки. Потом слева поплыли многоэтажные дома, отделенные от шоссе широкой полосой луга с островками низких кленов. На ней кое-где расселись группки легко и пёстро одетой молодежи — совсем как осенью, когда Лэйми и его товарищи собирались последними теплыми вечерами вокруг костров, в которых горели палые листья, наполняя весь мир горьким, всепроникающим дымом...
Плавая в полудреме, он испытывал сонное, спокойное умиротворение и его сознание, воспринимавшее сейчас всё сразу и ничего по отдельности, отмечало лишь самые яркие детали — бетонный блок, на котором сидела красивая девушка и смуглый черноволосый юноша в алой рубахе с короткими рукавами — они увлеченно читали одну на двоих книгу, босые загорелые мальчишки в заношенных шортах, сломя голову бегущие куда-то... Жизнь в Пауломе шла вольготно и спокойно, а он плавно и быстро скользил вдоль неё — в какое-то другое бытие...
Но скоро за окном вновь потянулись какие-то промышленные корпуса, огороженные сеткой огромные автостоянки, совершенно безлюдные, — а потом автобус упорно пополз на эстакаду. Под ней проплыло широкое, как взлетная полоса, шестирядное шоссе, забитое разноцветными автомобилями. По обе его стороны тянулись густые ряды очень высоких серебристых фонарей — Лэйми вдруг словно оказался в детстве, в том, древнем Хониаре...
А потом, без всякого перехода, это зрелище сменилось полосой огромных, темно-зеленых деревьев, высоко вздымавшихся над эстакадой. Между них, в узком ущелье листвы, тянулся канал с темной водой, — он вызывал мысли о каких-то тайных путях бронзового века.
Ещё пара секунд, — и он увидел уходившую в бесконечность железную дорогу, совершенно пустую и стиснутую темными стенами огромных деревьев. Её песчаная насыпь в свете заката приняла странный зеленоватый оттенок, словно проходила в каком-то параллельном мире...
А потом эстакада пошла вниз, в море древних заводских цехов, построенных из красного, потемневшего кирпича, заброшенных и наполовину разрушенных. Их окна, забранные ветхими серыми рамами, зияли первобытной темнотой. Башня Молчания была куда дальше, чем ему казалось: они ехали к ней уже полчаса, но она, казалось, совсем не приблизилась. Здесь, на конечной остановке, им пришлось выйти и автобус неторопливо укатил — а до цели ещё было не близко...
Лэйми вздохнул, помотал головой и потянулся, словно проснувшись. Широкая пыльная улица, по которой они шли, была совершенно безлюдной, все цвета земли и неба — тревожно-незнакомыми, словно автобус и впрямь привез их в какой-то другой мир. Здесь дул слабый ветерок — скорее, намек на прохладу, — но он чувствовал мягкие прикосновения воздуха и ему было как-то особенно легко. Никто из них не говорил ни слова; они дошли до поперечной улицы — и остановились в удивлении.
Эта улица была ещё более просторной и такой же пустой. Вдали она упиралась в темно-зеленые, первобытного вида заросли. Справа вдоль неё тянулись невероятно древние строения из почерневшего кирпича, с окнами, забитыми такими же почерневшими досками. Выросшие у их стен кусты поднимались выше плоских крыш. Слева, за мелким широким оврагом, тоже заросшим буйной травой и кустами, ряд за рядом, стояли опоры контактной сети и многоногие фермы с прожекторами. Далеко впереди светлел неожиданно высокий бетонный мост. Он начинался многоуступчатой лестницей и тянулся куда-то на восток, в сторону Башни, исчезая из поля зрения.
Переглянувшись, они пошли к нему. Их окружал равномерный шум большой станции — громыхание сцепок, гудки, отдающиеся эхом объявления, — но здесь, вокруг них, не было слышно ни звука, не видно ни единой души. Иногда из развалин доносилась непонятная возня, а потом Лэйми заметил перебегавшего дорогу зверька, — не крысу, скорее, куницу, — и понял, что люди не часто появляются здесь...
У моста они вновь остановились. Основание лестницы окружала высокая решетчатая клетка с тяжелой дверью, запертой на амбарный замок. С другой стороны тянулась длинная серая пятиэтажка с каким-то магазином на первом этаже — судя по темным витринам и бурьяну, растущему из щелей низкого просевшего крыльца, давным-давно закрытым. В самом здании не горело ни одного огня, но никаких следов разрушения не было и Лэйми не мог понять, живут в нем или нет — а выяснять не хотелось...
Охэйо, подпрыгнув, ухватился за верхнюю поперечину решетки, подтянулся и в один миг перемахнул через неё. За ним последовали Наури и Лэйит. Лэйми спрыгнул вниз последним. Земля ударила его по подошвам с такой силой, что он невольно присел, потом выпрямился. Бетон ступенек раскрошился, между нижних рос бурьян — но другой дороги к Башне, как сказал Наури, не было.
Лестница оказалась крутая и высокая — они поднялись на уровень окон пятого этажа — но это почти не задержало их. Мост перед ними уходил, казалось, в бесконечность. На кромках плит рос мох и редкие травинки, высокие массивные перила из синей облупившейся стали проросли ржавчиной. Под ногами похрустывал щебень, в который за долгие годы превратилось бетонное покрытие.
Они пошли к Башне, одновременно осматриваясь, и Лэйми перевел дыхание уже на ходу. Внизу простиралось огромное, как аэродром, поле, усыпанное синевато блестевшим щебнем, прорезанное множеством железнодорожных путей. Оно тянулось вправо и влево, насколько хватал глаз, под ажурными балками осветительных ферм — ещё метров на пять выше моста. Ему невольно представилось, как зловеще выглядит это место ночью, когда сотни желтых лучей расплывались в тумане. Фермы были слишком массивные для прожекторов, но Наури сказал, что на них можно растянуть исполинскую маскировочную сеть — ещё одно наследие старых забытых времен...
Прямо под их ногами проезжал бесконечно длинный поезд из грязных, замазученных цистерн и платформ с какими-то машинами. Вагонов и другого подвижного состава тут было превеликое множество — многие, судя по проевшей их ржавчине и выросшему вокруг бурьяну, стояли здесь уже очень давно. Справа виднелось трехэтажное кирпичное здание с застекленным фонарем наверху, похожее на диспетчерскую аэродрома. Кое-где копошились путевые рабочие, туда и сюда ползла пара голубых маневровых тепловозов, — но всё это движение казалось Лэйми каким-то сонным.
Позади, на западе, по-прежнему сияла фантастическая облачная страна — она распространяла странное жемчужное свечение, заполняющее всё вокруг. Над головой висели темно-серые, неподвижные тучи, тяжелые и рельефные, как на картине. В расщелины между ними пробивался странный свинцово-серебристый свет. На востоке тучи громоздились медленно клубившейся стеной, казалось, опускаясь до земли; лишь присмотревшись он смог заметить у её основания темно-синюю полосу дождя. Иногда там вспыхивали молнии и доносился запоздалый приглушенный гром. Приближалась гроза, — и Наури, помотав головой, повел их дальше.
Оставив за спиной станцию, они добрались до кладбища — свалки старых вагонов, опрокинутых набок и наполовину погруженных в подернутую рябью сине-свинцовую воду. Здесь под мостом лежала обширная водная гладь, обрамленная по краям камышами, — она тянулась вправо и влево, насколько хватал глаз. Лэйми не смог понять, озеро это или река. Она была шириной побольше метров ста и на её берегу, на краю станции, стоял ещё один бункер — плоское, широкое строение с поросшей бурьяном крышей и темными, в желтоватых разводах, стенами. Оно — по крайней мере, краска — казалось совсем новым, но в редких окнах-амбразурах зияла непроницаемая тьма.
Лэйит испуганно отпрянула от парапета, когда из-под моста, едва ли не под ней, с шумом вылетела стая огромных серых гусей — размах их крыльев был метра полтора. Лэйми долго следил за ними, пока они окончательно не скрылись из глаз. Весь этот водоем кишел жизнью — он видел всплески рыб, а в осоке возились какие-то небольшие животные, может быть выдры. Неторопливо поднимая волны, под водой проплыло что-то большое и массивное — если он не ошибся, длиной метров в пять. Может, крокодил, а может...
Лэйми проводил его взглядом, потом пошел дальше... пока не замер, осматриваясь, на другом конце моста, у начала ведущей вниз лестницы. Перед ним простерся обширный пустырь, испещренный пирамидками надолбов. Он упирался в канал с темной водой и отвесными железобетонными бортами высотой метров в пять. Вдоль него тянулся изогнутый ряд темных, почти кубических башен с бронированными полукруглыми эркерами, а дальше и слева вздымалась группа других темных башен, очень высоких и плоских, в скругленных вертикальных выступах. Все они были в дождевых потеках, давно заброшенные и явно очень старые, но Лэйми ощутил вкус исходившей от них вполне реальной опасности и замер, продолжая с любопытством осматриваться.
Окружавшие Башню чудовищные столбы пара расплывались нависшим над миром плотным сводом туч. Даже издали впечатлявшие, вблизи они уже начали пугать — столь плотные, что свет далеких сияющих облаков, обтекая, серебрился на них, в то время как их сердцевины оставались непроницаемо-темными. Даже сюда уже доносился глухой рев горячей воды, рушившейся в чудовищных подземных градирнях. Где-то между ними и каналом высоко в небо поднималась стена блекло-фиолетового мерцания. Лэйми не без труда узнал силовое поле — даже в его Хониаре технология их создания так и не стала промышленной.
За стеной поля высились глянцево-черные массивы, словно отлитые из обсидиана, — похожие на надгробные плиты высотой метров в восемьдесят. Если Охэйо не ошибся в своих рассуждениях, они видели идемитные блоки — отлитые из монокристаллического карбида кремния, неуничтожимые матрицы с навечно впечатанными в них узлами силовых полей — творения скорее магии, чем техники, потому что само существование "постоянных силовых магнитов" нарушало пару физических законов.
