Аларика

Сетка тонких шрамов — часть пропадет сама, когда тело полностью исцелится, остальное можно убрать потом, когда я не буду валиться с ног от усталости. Сколько я провозилась — пару часов? Больше. Нет, все-таки хорошо, что не надо думать о заразе.

Обрывки рубахи уже ни на что не годились. Я достала из мешка припасенную ветошь, полив водой из фляги, оттерла кровь, сколько смогла, тут ведро извести можно. Надо найти воду, здесь на каждом шагу родники и ручьи. Согреть — пусть отмоется, а то даже волосы слиплись от крови. Да я и сама измазалась по уши. Хорошо, что стоит жара — Тайрон может пока побыть без рубахи. Надо... надо похоронить этих. Сколько всего "надо" — а мне даже шевелиться не хочется — только рухнуть и спать...

— Все.

— Спасибо.— Он провел пальцами по моей щеке. — А сейчас-то плакать зачем?

Разве? Я моргнула. И в самом деле... Вытерла лицо рукавом, тяжело поднялась:

— Пойду похороню их. Тебе надо отдохнуть, а я не хочу ночевать рядом с непогребенными телами.

— Мне не нужен отдых. — Он начал было вставать.

Вот поэтому многие целители и не любят снимающие боль заклинания. Не болит — и сразу море по колено. А то, что на самом деле все на живую нитку собрано, уже никого не волнует. Снять заклинание, что ли? Как скрутит по-новой — сразу геройствовать расхочется...

— Тайрон, пожалуйста, — голос сорвался, и мне пришлось на миг замолчать. Глубоко вздохнула — надо разозлиться, тогда точно реветь не буду. — Ты, конечно, можешь изобразить стального голема, которому все нипочем. Рука не будет двигаться по крайней мере до завтра, но для стального голема это мелочь, правда? Можешь делать что хочешь — но все, ради чего я только что провозилась несколько часов, пойдет прахом. Хочешь остаться калекой — валяй, твоя жизнь. Но только перед этим обратись к другому лекарю — а мне жаль потраченных трудов.

— Извини.

Я помогла ему замотаться в одеяло — жара жарой, а знобить будет еще как. Потом подошла к убитым. Три нагих тела. Человеческих. С трудом оттащила к краю дороги одного, второго. Третье тело было женским. Из глазницы торчал мой нож.

— Если будешь умирать с каждым, кто пал от твоей руки, долго не протянешь.

Я оглянулась на Тайрона.

— А по-другому не выйдет. Я целитель. Это дар чувствовать чужую боль. Когда раны нанесены кем-то другим, или просто болезнь — тогда легче — это как отзвук. Как дальнее эхо. Но если целитель наносит раны сам — это превращается в... — я замялась, подбирая слова. — Как отражение в зеркале.

— Так плохо?

— Это дар. — Повторила я. — За все надо платить.

Выдернула из тела нож, привела в порядок. Оттащила труп к остальным. Бросила заклинание — ничего сложного, просто поток огня. Странно, он способен испепелить живого человека, но бесполезен против не до конца убитого оборотня.

Порыв ветра унес пепел.

Я нашла среди наших вещей топорик — нужны дрова. Дрова, вода... А больше всего — силы. Хотя бы простейшее охранное заклинание нужно поставить — Тайрон сейчас драться не способен, а от меня никогда не было много прока. Ох... ну пусть снова будет огонь — простейший круг, который пропустит "своего" — того, кто был внутри, когда его накладывали — но испепелит любого чужака, попытавшегося его перешагнуть. На одного хватит. В конце концов, людям здесь взяться неоткуда, а оборотни не бегают стаями.

Я сходила за дровами, развела костер, приготовила поесть. Потом натаскала и нагрела воды — родник и в самом деле нашелся неподалеку. Помогла Тайрону отмыть кровь, с одной рукой у него не очень-то хорошо получалось. С тоской посмотрела на заскорузлую одежду — ладно, завтра, возиться со стиркой я сегодня уже не могу. Суну пока в ручей, камнем придавлю... до утра, глядишь, отполощется. Все равно мы тут застряли на пару дней. Я бросила в костер то, что осталось от рубахи Тайрона — отстирывать нет смысла, а оставлять без присмотра окровавленные лоскуты незачем, в таких вещах лучше перебдеть. Наконец-то можно лечь и ничего не делать...

Разговаривать не хотелось. Дело было даже не в убитых. Мне приходилось отнимать раздробленную упавшим деревом ногу. Приходилось видеть вываленные из живота внутренности. Раскроенный топором череп — было дело, как-то в деревне мужик допился до горячки, да соседа и рубанул... Сосед, кстати, крепким оказался, выжил, только что лицо перекосило. Но ничто из этого не заставило даже участиться дыхание. Не до того было. Так почему же сейчас я едва не разревелась, как избалованная барышня, вместо того, чтобы спокойно заниматься делом? Перепугалась, наверное — только и всего.

Я проснулась посреди ночи от стона рядом. Померещилось? Я прислушалась: шелест ветра в листьях, потрескивание костра. И отзвук чужой боли. Действие заклинания закончилось и, похоже, Тайрон во сне разбередил раненое плечо. Я снова наложила заклинание.

— Спасибо, — раздалось из темноты.

— Не спишь?

— Только что проснулся.

Ну точно, повернулся не так.

— К утру должно пройти.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Утром я поднялась первой. Тайрон спал — так и должно быть, хорошо если весь день не пролежит. Сегодня точно никуда не пойдем, значит, есть смысл приготовить горячую еду, а не перебиваться сухомяткой до вечера. Только для начала охранные заклинания подновлю.

Прежде чем заняться завтраком, я выгребла из костра золу, залила кипятком. Пока вожусь с едой, как раз щелок настоится, кровь просто так не отстирать. Но если так и дальше дело пойдет, скоро мы оба останемся без одежды, зато ветоши будет — завались. Будем надеяться, по ту сторону гор мы все-таки найдем место, где можно будет прикупить новых вещей.

Я поела, завернула в одеяло котелок с оставшейся кашей, чтобы была теплой, когда Тайрон проснется, подхватила посудину с готовым щелоком и пошла к ручью, где накануне оставила отмокать окровавленные вещи. Кстати, надо бы мыльнянку вдоль ручья поискать, запасы корня пополнить. Опять же, от простуды, не ровен час... Как следует, конечно, за день не высохнет, но на ближайшее время сгодится, а то, что покупала, можно и приберечь. Да, и липой пахнет, нужно цвета набрать, да подсушить, насколько получится. Опять не по правилам, но в дороге иной раз и не слишком качественный сбор может оказаться бесценным. Кто его знает, как оно повернется.

Я уже заканчивала полоскать, когда из-за деревьев раздался встревоженный голос Тайрона:

— Аларика?

— Я здесь.

Он вывалился из кустов, меч наготове. Увидев меня, заметно расслабился, вложил оружие в ножны, прислонился к осине:

— Проснулся — тебя нет. Больше так не делай.

Я хмыкнула:

— А если бы я до ветру пошла? Тоже бы с мечом носился, искал?

Он не принял улыбки:

— Да. Лучше я поставлю нас обоих, в неловкое положение, чем, промедлив лишнюю минуту, найду бездыханное тело. Сидишь тут одна, даже охранные заклинания не поставила, а если снова из леса что вылезет? Трудно было разбудить?

— Тебе надо было спать.

— То, что случилось вчера, еще не повод обращаться со мной, будто с малым дитем, — фыркнул он. — Бывало и хуже.

— Охотно верю. — Едко проговорила я, поднимая достиранные вещи и чистый котелок, полный воды. — Одного понять не могу, как ты столько прожил, если совершенно не умеешь слушать лекарей?

— Лекарей — слушаю. — В его голосе яда было не меньше. — А няньки мне не нужны.

Я молча прошла мимо, сделав вид, будто не заметила, как он слегка покачнулся, оттолкнувшись от дерева. Так же, не говоря ни слова, поставила перед Тайроном котелок с кашей. Развесила сушиться одежду. Подошла к растущей на краю поляны липе, начала обрывать цветки, собирая в подол рубахи.

— Аларика...

— Чего тебе?

— Сердишься?

— Нет. Твое здоровье, делай, что хочешь.

— Сердишься, — вздохнул Тай. — Я дурак.

Я обернулась, озадаченно глядя на него.

— Прости. Ненавижу чувствовать себя беспомощным. И... я в самом деле беспокоился. — Он улыбнулся. — Мир?

Ну как, спрашивается, можно продолжать дуться, когда он так улыбается? Я вздохнула.

— Мир. Но... Тай, я не нянька. Я целитель. И когда говорю, что надо поступить так, а не иначе — это не каприз. Я же не спорю с тобой по поводу того, где остановиться на ночлег и как правильно обращаться с мечом.

— Понял. — Кивнул Тайрон. — Поэтому и извиняюсь.

Он скорчил жалобную мину:

— Только не говори, что мне придется пролежать весь день.

— Не скажу. — Я расстелила в тени дерева чистую ткань, рассыпала по ней собранный липовый цвет. Кивнула в сторону нетронутой каши:

— Ешь, а то остынет.

— Спасибо. — Он взялся за ложку. — А потом что?

— Я собираюсь накопать корней мыльнянки, а потом со вкусом бездельничать весь оставшийся день. Ты не против?

— Не против — улыбнулся Тайрон.

А потом впереди выросли горы. Вершины этих громадин терялись в облаках. Я поежилась. Никогда раньше не видела гор, и они мне не понравились. Было что-то гнетущее в этих кручах, словно напоминание о вечности. А дорога знай себе лезла куда-то вверх между отвесных стен. Если раньше меня раздражал бесконечный лес, то теперь я вспоминала про него едва ли не с нежностью. Лучше уж живые деревья, чем мертвый камень вокруг. С каждым днем становилось холоднее. Подумать только, внизу — середина лета.

— Как бы не было бури, — озабоченно проговорил Тайрон, глядя в небо. Тучи висели так низко что, казалось их можно потрогать руками.

Я поежилась — и без того продувало насквозь. Куда уж хуже. Но ветер все усиливался, бил в лицо, и скоро стало невозможно не только идти. Даже дышать против потока воздуха было трудно. Мы устроились за здоровенным валуном. Ветер проникал и сюда, но за большим камнем хотя бы можно было сидеть, не опасаясь улететь в пропасть. И, словно мало было пронизывающего насквозь ветра, повалил снег. Мокрые, ледяные хлопья падали с неба, липли к лицу, проникали под одежду, норовили соскользнуть за шиворот. Я скукожилась, обхватив колени руками, но тепла от этого не прибавилось. И казалось, что этому не будет конца. У нас были с собой дрова — но поди разведи огонь на таком ветру...

— Надо найти какое-нибудь укрытие, — сказал, наконец, Тайрон. — Иначе замерзнем.

— В двух шагах ничего не видно. Заблудишься!

— Тут негде заблудиться. Справа — скала, слева — пропасть.

Час от часу не легче.

— Сдует!

Он помотал головой:

— Сиди здесь, никуда не высовывайся, и жди меня.

Он прижался к стене, пошел боком, сливаясь с ней и через полминуты пропал из виду. Я осталась одна. Ветер выл в ушах, колючими иглами бил в лицо — я уже перестала понимать, с какой стороны он дует, казалось, отовсюду одновременно. Время тянулось медленно-медленно. Я готова была поклясться, что с тех пор как Тайрон ушел, прошла вечность. Устав пялиться в слепящую снежную пелену закрыла глаза. Вяло подумала, что, кажется, стало теплее. И провалилась в уютную темноту.

Очнулась я от того, что Тайрон немилосердно тряс за плечи. Лениво подняла веки:

— Тай, отвяжись. Дай поспать, только согрелась.

— Да не согрелась ты, а замерзаешь! — он пробормотал что-то под нос, ругался, наверное. — Вставай!

Я с трудом разогнулась, тело казалось деревянным. Снова ударил ветер. Тайрон подхватил одной рукой, прижал к себе, не давая упасть. Мы медленно побрели вдоль скалы.

— Здесь есть расщелина. И дальше пещера. Я не смотрел очень далеко... но кажется безопасная, пошли.

Я посмотрела на узкую трещину в стене и поняла, что лезть туда совершенно не хочется. Боком, медленно, цепляясь одеждой о стены мы пробрались внутрь. Расщелина оказалась не такой уж глубокой. Всего несколько ярдов, а дальше открывалась пещера. Слабый свет магического огонька толком не разгонял мрак, стены и потолок по-прежнему терялись в непроглядной темноте. Зато здесь не было ветра.

Тайрон тоже зажег огонь. Шар размером с кулак повис у него над головой, стало намного светлее. Эльф обошел пещеру мягким, настороженным шагом.

— Коридор прикроем защитными заклинаниями, и можно будет ночевать спокойно. Глядишь, к утру утихнет.

Мы развели огонь, я бросила в кипящую воду травяной чай, подумав, закинула туда же собранные в предгорьях цветки липы — вот и пригодились. Разлила по кружкам ароматный взвар. Съежилась у костра, грея ладони о горячую чашку и глядя в огонь. Изо всех сил стараясь не дрожать слишком уж явно. Хорошо, что снаружи мы оба замерзли до невозможности, можно списать дрожь на мороз. Ночевать спокойно, как же. Холод и сплошной камень вокруг. Не хватает только факелов на стенах, и тогда я точно начну с визгом метаться по пещере, окончательно потеряв голову от страха.

Тайрон меж тем, убедившись, что оба наших плаща мокры насквозь, аккуратно разложил их сушиться. Расстелил на камнях сложенный в несколько раз полог, под которым мы обычно ночевали во время дождя, вытряхнул из мешков одеяла.

— Иди сюда.

Я изумленно воззрилась на эльфа — постель он соорудил только одну. Тай поймал мой взгляд, хмыкнул:

— Вообще-то я имел в виду, лишь то, что вдвоем теплее. Но если настаиваешь, перестелю, трясись от холода и дальше.

Наверное, мои горящие щеки засветились в темноте не хуже магического огонька. Ну и дура, вообразила невесть что. Я осторожно устроилась рядом с Тайроном, прижалась к теплому боку. Почувствовала, что перестала дрожать и поняла, что вместе с холодом ушел и страх.

Разбудило меня ощущение, что земля проваливается. И грохот. Попробовала вскочить — под ногами дрогнуло — и снова оказалась на полу. Еще толчок и все стихло. Свет мы зажгли почти одновременно.

Около стены прибавилось валунов, но оцепенела я не от этого. Расщелина, через которую мы сюда попали, исчезла. Осталась лишь трещина, в которую едва ли можно было вставить лезвие ножа.

Я провела пальцами по камню. Еще раз. Не веря. Не в силах осознать.

— Что будем делать?

— Спать, — спокойно ответил Тайрон.

Он рехнулся?

— Ложись спать, — повторил он. — Оттого, что сейчас начнешь суетиться и рвать на себе волосы, ничего не изменится. Мы здесь часа четыре. Выспимся, и будем выбираться.

— Как?!

— Найдем выход. Вчера по полу тянуло сквозняком, значит, пещера не глухая.

— Тогда пойдем искать!

Он вздохнул, взял меня за руку, точно малыша, подвел к постели:

— Ложись. Неизвестно, сколько придется идти под землей. И будет ли возможность для отдыха. Сейчас она есть.

В его словах был смысл, но...

— Тайрон, я боюсь. — Села на разобранную постель, обхватила руками колени. — Если выхода не будет?

— Будет.

Он опустился рядом на колени, посмотрел в глаза, сказал терпеливо, спокойно, словно ребенку:

— Выход будет. Пожалуйста, постарайся успокоиться и поспать.

Я заставила себя лечь:

— Постараюсь.

Тайрон вытянулся рядом, обнял, провел ладонью по волосам:

— Снова дрожишь... Спи, не бойся. Все будет хорошо.

Все будет хорошо. Уткнувшись носом ему в грудь, лежа в кольце таких сильных и надежных рук, я повторяла эти слова, точно заклинание. Все будет хорошо. Он что-нибудь придумает. Все будет хорошо.... И сама не заметила, как уснула.