Вернуть жизнь(рабочее название)

— Большая Охота проводится в день Равенства, когда ночь равна дню. С появлением первых лучей восходящего солнца, начинается обряд жертвоприношения, если Богиня принимает наши дары и мы получаем благословение...

— А как это понять: приняла Богиня наши дары или нет?

— Если священный огонь поглотит подношение, то это означает, что дары приняты. После этого пепел от божественного огня смешивается с заранее приготовленной краской и каждому Саху, участвующему в Охоте необходимо нанести ее на лицо и грудь, так благословение Сиир всегда будет с ним. Затем охотники выбирают сектора леса, и, собственно, начинается охота.

— А охотятся группами или поодиночке?

— Из-за того, что, как ты знаешь, наш лес населяют довольно опасные животные, то предпочитают охотиться группами или парами и лишь единицы рискуют отправиться на охоту в одиночестве.

— А Алхир? — наконец, налив полный котел воды, я подошла к Тахрсе.

— Алхир...— наставница задумчиво повертела в пальцах стебель засушенного растения, кажется саверга, — Он отважный воин и всегда охотится в одиночестве.

' Превосходно!' — я попыталась погасить во взгляде вспыхнувшую радость.

— Значит, мне достанется смелый муж. А сколько длится Охота?

— Девять даргов (дней).

Я удивленно вскинула брови.

-Так долго?

— Племени надо много мяса. Теперь понимаешь, почему мы в таких количествах готовим противоядия, — подхватив мешочки с пола, жрица встала и подошла к очагу, вода в котле уже начала закипать, — Сейчас будем варить укрепляющий настой, еще нужно будет приготовить заживляющую мазь и на все про все у нас два дарга, нужно со всем закончить до Саерлана.

Два дарга пролетели незаметно, все необходимые для Большой Охоты настои, мази и противоядия были сварены в срок. Наступил день Саерлана...

Этот праздник единственный, который проводился не днем, а с наступлением ночи. С чем это связанно, жрица не знала, просто сказала, что так повелось с древних лет, а нарушать вековые традиции никто не осмеливается. Подготовка к нему началась, чуть ли не за целый дарг. Женщины-Сахи готовили праздничные блюда, доставали из погребов лучшее, что удалось сохранить с осени. Мужчины-Сахи занялись украшением площади в центре поселения, где собственно и будет проходить праздник. Молодые девушки-невесты готовили одеяния. Хотя, что в них готовить, я не могла понять. По традиции это должны были быть длинные, до пола, туники, никаких украшений или вышивок на них быть не должно. Единственное, что можно было украшать, так это волосы и лицо и здесь фантазия разгоралась в полную мощь. С какими только просьбами к жрице накануне Саирлана не прибегали девушки, одна даже попросила черную краску, чтобы сменить цвет волос. Похоже, одних только нас с Тахрсой подобное оживление обходило стороной. Жрицу, прежде всего, волновало обеспеченность племени нужными лекарствами, а для меня Саерлан...я со страхом ждала приближающего праздника, ибо для меня он знаменовал начало противостояния с сильным и опасным противником, противопоставить которому я могла только хитрость.

Закончив с делами только к утру, мы со жрицей легли спать, ночь предстояла тяжелая, и нам понадобятся силы, по крайне мере мне уж точно. Повернувшись на бок, я закрылась шкурой с головой, чтобы спрятаться от надоедливых солнечных лучей, которые нагло проникали в наше жилье и мешали спать его хозяевам.

— Сагар! — кто-то тряс меня за плечо, — Сагар! Сколько можно спать!? Давай просыпайся!

— Угу...— разлепив с трудом глаза, я посмотрела на жрицу, — Уже пора?

— Да, я нагрела воды, иди пока помойся, а я доготовлю ужин.

Качнув головой, я попыталась привести тело в вертикальное положение. Оно отчаянно сопротивлялось, но в итоге под напором моего желания или, скорее всего, под тяжелым взглядом наставницы сдалось. Еле поднявшись, я отправилась к, стоящей в центре комнаты, бадье. Скинув с себя одежду, я окунулась в теплую воду, сонливость стремительно покидала меня. Помывшись и вдоволь наплескавшись в воде, я вылезла из бадьи. Тахрса подала мне большой отрез ткани, которым я тут же принялась вытираться.

— Одеяние невесты я положила на кровать. Как хочешь заплести волосы?

Закончив вытираться, я подошла к ложу и принялась натягивать на себя приготовленную одежду.

— В этом нет необходимости, я ничего не хочу заплетать, пусть волосы будут распущены, — натянув на себя тунику, я подошла к очагу и принялась сушить волосы.

— Хочешь следовать традиции до конца? — по-доброму усмехнувшись, спросила меня жрица.

— Вот именно, сама сказала, что мы не вправе нарушать традиции наших предков.

— Давай я тебя хотя бы расчешу, поборница традиций, — с улыбкой сказала мне Тахрса и полезла в нишу за гребнем.

На несколько мгновений в хижине воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском дров и пыхтением наставницы, пытающей отыскать в уйме вещей небольшой гребешок. Наконец, раздался победный возглас Тахрсы, и на свет показалось орудие красоты. Сев на кровать, я приготовилась к приведению волос в божеский вид.

— Сагар, не делай такое горестное лицо. Я же не мучить тебя собираюсь! — весело проговорила жрица, подходя ко мне.

— Ага, всего лишь с наслаждением повырываю несколько десятков волос и на этом успокоюсь.

— Ха-ха-ха, — наставница, даже, пополам согнулась от смеха, — Если бы ты не ленилась расчесываться, то мне не пришлось бы вырывать тебе волосы, но, что я могу сделать, если зубья гребешка по-другому не могут расчесать твою гриву?

Лишь скорчив рожицу на замечание Тахрсы, я стиснула зубы и принялась терпеть. Жрица, как могла, осторожно принялась расчесывать мои волосы. Сегодня ей это удалось сделать практически безболезненно, и спустя двадцать минут с моей прической было покончено. За время, которое я прожила в племени длина моих волос сильно увеличилась, если в первый день она достигала плеч, то теперь их длина была почти до поясницы.

Встряхнув головой, я посмотрела на наставницу:

— Помнится, кто-то говорил про ужин?

— Рада, что ты не жалуешься на память, — усмехнувшись, ответила мне наставница и направилась к очагу.

— Ну, что вы, драгоценная жрица, все, что касается еды, просто раскаленными углями впечатывается мне в память.

— Жаль только, то, что касается еды, — притворно вздохнув, Тахрса протянула мне чашу с едой.

По-ребячьи улыбнувшись друг другу, мы сели на шкуры и принялись за трапезу. Нежное мясо, приправленное специями, просто таяло во рту. Почувствовав, что в меня больше не вмещается, я поставила тарелку в сторону.

— Через сколько начнется Саерлан?

— Как только я доем, — проглотив последний кусочек пищи, жрица встала на ноги и, поправив на себе одеяние, направилась к выходу. Уже подойдя к двери, она оглянулась:

— Ну и что ты сидишь? Пошли уже.

Глубоко вздохнув, я поднялась со шкур и подошла к жрице.

— Готова?

— Да, Тахрса.

— Тогда вперед! — открыв дверь, она вышла на улицу, я вслед за ней.

Центральную площадь нашего селения с трудом можно было узнать, в центре, как и предписывали традиции, был разложен костер, с его зажжением начинается Саерлан. Всюду были развешаны горящие фонарики, дома и столы украшали огненно-красные Реасы, это вечно зеленное растение, цветение которого как раз приходилось на время празднования Саерлана. По правую руку были расставлены столы, которые ломились под тяжестью приготовленных блюд. Слева расположились музыканты, они наигрывали веселый мотивчик не известной мне мелодии. Сахи, одетые в праздничные одеяния, разбрелись по всей площади, всюду царило праздничнее оживление.

Невесты небольшой стайкой обступили жрицу, в этом году, считая меня, нас было тринадцать. Сахи-женихи расположились по другую сторону, они что-то весело обсуждали, то и дело, поглядывая в сторону своих будущих жен. Разглядывая воинов, я наткуналась на горящий ненавистью взгляд Наследника, сердце от страха упало куда-то вниз.

'Только не показывать свой страх!' — глубоко вздохнув, я мило улыбнулась Алхиру, его лицо перекосило от ярости. Лишь невинно хлопнув ресницами в ответ на подобное проявление эмоций, я подошла к невестам. Тахрса, как раз заканчивала давать последние наставления:

— ...в руках каждой из вас будущее нашего племени, будьте достойны милости Богини! Пора начинать!

Резко хлопнув в ладоши, жрица направилась к костру. Жители племени прекратили разговоры и, образовав живой круг вокруг костра, приготовились внимать словам посланницы Богини. Взяв из рук вождя горящий факел, жрица встала рядом с костром. Невесты-Сахи, в торжественном молчании подошли к жрице и, опустившись на колени, замерли, со склоненными головами. Повинуясь знаку, жрицы, музыканты, с интервалами в четыре удара сердца, принялись бить в барабаны.

— Саерлан, торжество любви! Сквозь века войн и крови, сквозь века гнета и гонений, пронесли мы этот огонь в наших сердцах,— удар в барабан.

— Огонь, дарованный нашими прародителями, Великими Богами, — удар...

— За этот огонь их прокляли,— удар...

— За этот огонь их свергли, — удар...

— За этот огонь их уничтожили, — удар...

— Но этот огонь породил нас!

Он наша плоть, он наша душа, он наша суть!

И пока бьются наши сердца,

И пока дышат наши тела,

Божественный огонь не угаснет,

Он осветит наш путь во тьме,

Он даст силы для новой жизни,

Он даст новую жизнь!

С последними словами жрица зажгла пламя костра. Огонь, будто повинуясь невидимому приказу, мгновенно охватил разложенные дрова. С каждой секундой, с каждым ударом сердца пламя костра поднималось все выше и выше. Сахи не отрывно следили за разгорающимся огнем, каждый в эти мгновения ощущал единение с непокорной стихией, каждый чувствовал пламя огня внутри собственных тел.

Внезапно, до нас стала доноситься плавная, тягучая музыка. Оторвав взгляд от костра, я обнаружила, что жрица куда-то ушла, а девушки, недавно стоявшие вместе со мной на коленях, медленно поднимались на ноги и, подражая горящему пламени, начинали танцевать. Их танец завораживал и притягивал, пластика диких животных смешивалась с волшебством огня, казалась, танцевали не обычные Сахи, а сама воплощенная стихия.

Одна лишь я продолжала стоять на коленях, слишком изумленная, слишком завороженная, слишком подавленная их величием... слишком не такая, чтобы стать одной из них. Всего лишь человек.

Постепенно в танец каждой из невест вплетался кто-то новый, этим новым оказался Сах-жених, и вот уже вокруг костра кружат двенадцать пар, создавая неповторимый рисунок движений. Каждая по отдельности и все вместе, они были едины в танце. Слезы разочарования и обиды покатились по щекам, я так отчаянно хотела быть среди них, быть одной из них, но как видно насмешница судьба уготовила мне роль лишь стороннего наблюдателя. Всего лишь человек.

Решительно вытерев слезы, я поднялась с колен. Такого единения со стихией в танце мне не достичь никогда, что ж, попробуем достигнуть этого единения другим способом. И не дав себе передумать, я шагнула в пламя костра. Где-то сзади раздался испуганный крик.

Я ожидала боли, но огонь не спешил принимать добровольную жертву. Он, нежно касаясь языками пламени, изучал мое тело, поедая ткань туники, он не жег кожу, лишь ласково дотрагивался до нее. Я раскинула руки, отдаваясь на милость огня, счастливая улыбка коснулась губ. Стоя в центре пламени, я наслаждалась, окружающим теплом и светом, за мгновение подобного чуда не жалко и жизнь отдать. Вдруг, чья-то сильная рука схватила меня за плечо и выдернула из ласковых объятий пламени. Я попыталась вырваться и броситься обратно в гостеприимные языки огня, но была резко прижата к груди. Возмущенно подняв лицо, я наткнулась на горящий взгляд зеленых глаз. Накинув на меня плащ, Наследник схватил меня за руку и потащил в сторону от застывших в изумлении Сах.

Я еле успевала переставлять ноги, пытаясь поспеть за стремительным шагом Алхира. Наконец, остановившись, Наследник впихнул меня в хижину жрицы. С трудом устояв на ногах, я отбежала подальше от нечисти и лишь, потом взглянула на него. Алхир сжимал кулаки и явно еле себя сдерживал.

— Запомни хорошенько, дважды повторять не буду! Я давал тебе шанс уйти, но ты им не воспользовалась! Ты вернулась! — с каждым словом он все ближе подбирался ко мне, я испуганно вжалась в стену,— Ты знала, что тебя ждет, но все равно вернулась!

Схватив меня за плечи, Алхир наклонился надо мной.

— Теперь не тебе решать, когда жить, а когда умереть, теперь ты принадлежишь племени, теперь ты принадлежишь мне! Ты моя! — и он впился яростным поцелуем в мои губы. Острые клыки ранили мои губы, когти впивались в кожу рук, я отчаянно пыталась вырваться, но справиться с Наследником не было возможности. Наконец оторвавшись от меня, он отошел на шаг назад, на его губах блестели капли моей крови.

— Тварь! — сквозь зубы процедила я и, не соображая, что делаю, залепила Наследнику пощечину.

На несколько секунд мы замерли, оба безмерно удивленные моим поступком. Внезапно глаза Алхира полыхнули огнем бешенства:

— Пора показать тебе твое место, — ровным, полным холодной ярости голосом произнесла нечисть.

И не дав мне опомниться, резко выбросил кулак вперед, от его удара я упала на пол хижины. Кровь полилась из рассеченной скулы, я попыталась встать, но тут, же получила удар ногой в живот. Его удар отбросил меня в центр хижины, от боли я согнулась пополам, слезы потекли из глаз. Алхир не спеша подошел ко мне и, нагнувшись, схватил за волосы.

— Ты зря это сделала! — выдохнул он мне в лицо и резко ударил мое лицо о пол. Выпрямившись, Алхир с садистским удовольствием воткнул в мое плечо свой коготь и стал поворачивать его то в одну, то в другую сторону.

— Ты зря это сделала...

От боли я не могла даже вздохнуть, но на этом Наследник не остановился, с остервенением он стал пинать мое слабое тело. Я ползала по полу пытаясь избежать ударов, удары становились сильнее, я уже выла от боли, пол был залит кровью, но Алхир не собирался останавливаться. Он меня забьет до смерти!

— Алхир!!! — я прижалась к занесенной для удара ноге, — Пощади! Умоляю!

Разбитое лицо болью отозвалось на попытки хозяйки заговорить.

— Я никогда не буду так делать! — я с трудом подняла голову, стараясь смотреть в горящие безумством глаза своего жениха, — Слышишь, никогда не буду! Умоляю, хватит!

Кажется, мои слова достигли его, в глазах появились проблески сознания. Схватив меня за волосы, Алхир поднял меня к верху.

— Не будешь, говоришь?! А что ты будешь делать? — злая улыбка исказила его лицо. Я в непонимании уставилась на него.

— Я тебя спрашиваю, что ты будешь делать?? — больно дернув за волосы, прорычал Наследник.

— Все, что прикажет Наследник, — прошептала я.

— Громче! Я не слышу!

— ВСЕ, ЧТО ПРИКАЖЕТ, НАСЛЕДНИК!!! — прокричала я... 'Как же, тварь, я тебя ненавижу!!!'

— Правильно! — Алхир торжествующе улыбнулся, — Какие же вы, люди, слизняки...держитесь за свои никчемные, жалкие жизни всеми силами, поступитесь всем, даже гордостью, ради того, чтобы вести свое бесполезное существование. Ты вызываешь только, одно отвращение и брезгливость! — и, отшвырнув меня в сторону, пошел к выходу. На самом пороге оглянувшись, Наследник посмотрел на мое избитое тело: