Настоящий шотландец

— Но ведь его нет в школе!

— Мисс Грейнджер, я прошу вас не беспокоиться об этом, — Макгонагалл снова уткнулась в бумаги. — Коридор надёжно защищён. Если это всё...

Раздраженно хлопнув дверью, Гермиона выскочила из кабинета и сердито уставилась на друзей.

— Это было ожидаемо, — пожал плечами Хендри. — Полагаю, выбора у нас нет... Пошли!

— Куда?

— За камнем, само собой, — Хендри снова пожал плечами. — Или перепрячем, или спугнём вора.

— Хендри, а ты уверен, что это хорошая идея?

— Другой у нас нет, — скривился Хендри. — И не будет, если уж на то пошло. Зато есть мантия-невидимка, палочки, волынка и лучшие мозги Хогвартса — и никто не устоит перед нами!

Запретный коридор был пуст. Остановившись у той самой двери, Хендри извлёк волынку и толкнул Гермиону локтем.

— Ага. Алохомора!

Дверь открылась, явив неистовому квартету спящего цербера и заколдованную арфу, которая его и усыпила.

— Мда, кто-то тут прошёл, — глубокомысленно изрёк Рон.

— До чего тонкое наблюдение... — проворчала Гермиона. — Так, мальчики, открывайте люк.

— Там темно и какой-то куст, — сообщил Хендри. — Можно спрыгнуть, но... Невилл, ну-ка глянь!

— Дьявольские силки, — сообщил Невилл, заглянув в люк. — Не любят тепла и света, но в темноте задушат на раз... Гасим свет, прыгаем, снова зажигаем — верёвки-то у нас нет?

— Верёвки нет, — признал Хендри. — И это плохо — теперь всегда буду носить. Ладно, прыгаем!

Всё прошло именно так, как и обещал Невилл — кустам хватило банальных Люмосов, чтобы шарахнуться в стороны.

— Как-то всё подозрительно, — буркнул Хендри. — Просто-таки до подозрительного подозрительно.

— Ты о чём? — осведомилась Гермиона.

— А ты видишь здесь серьёзную защиту? Обойти цербера может любой, кто читал про Орфея или открывал справочник Скамандера, так?

— Так, — согласилась Гермиона. — Но...

— Теперь силки эти, — продолжил Хендри. — Даже если не знать, что это — я, например, не знал — можно заметить, что им свет не нравится. Ну и опять же, лучшее средство против растений — огонь...

— И к чему ты клонишь? — осведомился Рон.

— Да очень уж всё просто, — ответил Хендри, остановившись перед дверью. — Спорить могу, за дверью опять фигня какая-то.

За дверью действительно обнаружилась какая-то фигня, ибо никак иначе назвать целую стаю летающих ключей Хендри не мог.

— Я же говорил! — заявил он. — Рон, ты у нас лучше всех летаешь, попробуй поймать серебряный ключ. Метла в углу.

— А почему именно его? — осведомился Рон.

— Он такой один, да к тому же у него крыло помято, — объяснила Гермиона, пытаясь сбить ключ заклинанием. — Нет, и правда фигня, похоже, кто-то переиграл в "Подземелья и драконы"...

— Вот вам ключ, — приземлился Рон. — Не так и сложно было...

— Так... — Гермиона открыла дверь. — Хендри, ты бы поймал ключ?

— Да пожалуй, что и поймал бы... А что?

— А то, что тут очередная головоломка, и как раз по части Рона, — Гермиона пропустила компанию в комнату.

— Хм... — Рон потёр подбородок. — Шахматы, говорите... Расставленные... Тут два решения — быстрое и не очень. Правда, в быстром придётся жертвовать фигурами... Которыми будем мы

— Я за второй вариант, — тут же заявил Хендри. — Как раз времени у нас и нет.

— Мне это не нравится, — сообщила Гермиона, — но вариантов нет. Рон, командуй.

— Я тоже не возражаю, — пробормотал Невилл.

— Тогда... Хендри, ты — король, я — ферзь, Невилл и Гермиона — ладьи. Поехали!

Шахматная партия действительно оказалась короткой — но у белых остались король две ладьи и пешка. Остальные фигуры были разбиты, а Рон сидел у стены и держался за голову.

— Извините, ребята, дальше я не пройду... — простонал он. — Похоже, сотрясение заработал...

— Ложись, — немедленно потребовала Гермиона. — Сотрясение — это не шутки, так что дальше ты и впрямь не пойдёшь. Невилл, а ты бери метлу и живо отправляйся назад — к Помфри и профессору Макгонагалл. И обязательно скажи, что защита прорвана!

— Х-хорошо, — Невилл поёжился, но кивнул. — А вы?

— Да уж как-нибудь пройдём, — оскалился Хендри. — Давай!

— Удачи! — буркнул Рон.

— Гермиона, ты уверена? — спросил Хендри, открывая дверь.

— Абсолютно. Рону ничего не грозит, да и Невилл выберется без проблем...

— Я не о них, а о Макгонагалл. Наш декан не поверила тебе — где гарантия, что она Невиллу поверит?

— Поверит, если он ей всё это расскажет, — кивнула Гермиона. — Сложновато будет не поверить... Ну, вперёд?

В следующей комнате был тролль. Бессознательный или даже дохлый — на вонь это не влияло никак. За ним оказалась ещё одна дверь, а за ней — комната со столом, на котором стояли разнообразные флаконы и лежала записка.

— Ну и?.. — подойдя к столу, Хендри мрачно рассматривал то флаконы, то записку, то отрезавшие оба выхода стены огня. — Если эти типа стихи сочинил Снейп... Ладно, тут у нас логическая задача, а я в них не особо силён. Решу, конечно, но у тебя быстрее выйдет.

— Дай сюда, — Гермиона сцапала записку. — Да... Ладно, значит, вино, яд и два зелья? Да уж, многие маги тут надолго застряли бы — с логикой у них как-то неладно... Так... Угу... Вот!

Отобрав два флакона, Гермиона поставила их перед Хендри.

— Вот в этом, — она постучала по левому, — зелье для того, чтобы пройти дальше. Во втором, соответственно, для того, чтобы вернуться назад. Доза, правда, одна...

— Ну, я пошёл, — Хендри одним глотком выпил зелье. — А когда вернусь, ты мне расскажешь, зачем тебе азбука Морзе.

И шагнул в пламя, пока Гермиона не успела сказать хоть что-нибудь.

За дверью обнаружилось Зеркало Еиналеж и крутившийся рядом с ним Квиррел.

— Смотрите-ка, кто пришёл... — издевательски протянул он. — Инкарцеро!

Хендри метнулся в сторону, выхватывая палочку, но всё равно оказался связан и лишён палочки.

— Полежи тут, пока я не достану камень и не верну господина к жизни... А потом он убьёт тебя сам, — Квиррел снова принялся крутиться возле зеркала, бормоча себе под нос. — Да, убьёт с величайшим наслаждением... Но как же достать камень?..

Хендри не обращал на него внимания — его куда больше волновали головная боль и скин ду. Голова болела так, что хотелось сдохнуть, сосредоточиться хоть на чём-то удавалось с огромным трудом, руки дрожали... Но нож всё-таки удалось достать и спрятать в рукаве. Холодное железо — серьёзный аргумент в магическом поединке... И хорошо, что мало кто об этом помнит.

Бормотание Квиррела внезапно перебил мерзкий шипящий голос:

— Используй мальчишку...

Путы исчезли, Квиррел рывком поднял Хендри на ноги и поставил перед зеркалом.

— Что ты видишь? — снова тот же голос, но говорил не Квиррел — голос шёл откуда-то из-под тюрбана.

Видел Хендри только собственное отражение. Отражение сделало неприличный жест и сунуло руку за пазуху. В тотже миг Хендри почувствовал, как что-то упало ему за пазуху... Но ответил совсем не то:

— Я вижу, как королева Елизавета подписывает акт о независимости Шотландии.

— Покажи его мне! — снова раздалось шипение, и Квиррел принялся разматывать тюрбан. Под ним оказалась абсолютно лысая голова, из затылка которой торчала премерзкая харя.

— Видишь, во что я превратился по твоей вине?! — зашипела харя. — Меньше, чем призрак, я скитался десять лет, пока этот жадный глупец не позволил мне занять его тело...

— А, так ты — тот недоумок, который об меня убился? — презрительно фыркнул Хендри. — Недолорд Волдеморт?

Квиррел забился в судорогах, а Волдеморт заорал, как резаный:

— Отдай камень, грязнокровный ублюдок! Отдай камень! Убей его!

Квиррел, не переставая дёргаться, словно плохо зачарованный инфери, набросился на Хендри. И двигался он при этом неожиданно быстро, так что Хендри едва увернулся...

— Авада Кедавра! — зелёный луч отразился от зеркала и ушёл в потолок, оставив заметную выщербину. Хендри, спрятавшийся за ним, тоскливо выругался. Палочка валялась на полу в паре метров, но с тем же успехом она могла быть в Австралии. Подмога задерживалась, и как протянуть время ещё хоть немного, было непонятно, а Квирреломорт, не прекращая словесный понос, почти занял позицию, откуда мог попасть в угол за зеркалом... И стал виден сам, чем Хендри и воспользовался.

Ножи он метал так себе, но промазать с пары шагов было трудно, а золингенскиие оружейники ценились отнюдь не за красивые глаза... И золингненский клинок не подвёл, выбив палочку и насквозь пробив ладонь.

Квиррел и Волдеморт истошно заорали. Хендри выскочил из своего угла и метнулся к палочке, Квиррел бросился ему наперерез, вцепился, пытаясь задушить... И снова дико заорал на два голоса — прикосновения к Хендри почему-то обжигали его.

Голова раскалывалась от боли и удушья, перед глазами всё плыло, но Хендри отчаянно вцепился в голову Квиррела, пытаясь достать до глаз Волдеморта на затылке — был шанс, что оба потеряют сознание раньше, чем сам Хендри... Мизерный, конечно, шанс, но был...

А затем что-то треснуло, раздался громкий хлопок, Квиррел дёрнулся, обмяк и взлетел в воздух. Хендри с трудом приподнял голову, просмотрел на ворвавшихся в комнату Дамблдора, взъерошенного крёстного с пистолетом и бледную Гермиону, пробормотал:

— О, кавалерия... — и потерял сознание.

Итоги

От запаха зелий в носу свербило, и Хендри чихнул. Судя по запахам, он в больничном крыле... А значит, смысла держать глаза закрытыми нет.

Ну конечно, больничное крыло. И директор. И Сириус, с мрачным видом подпирающий стену. И... Вот как раз мадам Помфри видно не было.

— Долго я провалялся?

— Чуть меньше суток, — сообщил Дамблдор. — Поппи уже отпустила Рона, так сейчас все твои друзья собрались под дверью и, подозреваю, собираются её ломать.

— Квиррел?..

— Умер, когда тёмный дух покинул его тело, — вздохнул Дамблдор. — Поппи сейчас изучает его тело в надежде узнать, что и как случилось...

— Это действительно был Волдеморт? — спросил Хендри. — И что случилось с камнем?

— Весьма возможно, — согласился Дамблдор. — Мы оба почувствовали знакомую магию... И я всегда опасался, а теперь уверен, что его слова о достигнутом бессмертии не были пустой похвальбой. Ну а камень... Камень вернулся туда, где и должен быть. А теперь не мог бы ты рассказать, что произошло в комнате, и как можно подробнее?

И Хендри принялся рассказывать. Хватило его минут на пятнадцать, но за это время в палату просочилась вся компания, застыв у двери с укоризненным видом.

— Ну, мы, пожалуй, закончили, — поднялся Дамблдор. — Вверяю тебя заботам твоих друзей...

— Все целы? — первым делом осведомился Хендри.

— В отличие от тебя, — ответила Гермиона. — Кто мешал схватить камень и драпать?

— Волдеморт мешал, — сердито ответил Хендри.

— Волдеморт?!

— Ну, во всяком случае, он сам так сказал. Ты была права, Гермиона — Квиррел действительно был одержим. Духом Волдеморта — он сам это сказал, да и знал то, чего кроме него знать не мог.

— Не мог бы ты перестать называть его по имени? — скривился Рон. — Тем более, если он не до конца умер. Не зря же его боялись...

— Самозванец пойдёт? Так вот, Самозванец хотел получить философский камень и возродиться, но почему-то не мог коснуться меня... А камень был у меня за пазухой, и он его достать не смог.

— Круто! — оценил Шеймас. — А камень где?

— Директор сказал, что вернул его, — ответил Хендри. — А теперь, мисс Грейнджер, рассказывайте, откуда вы знаете азбуку Морзе и свод сигналов?

— Да вот стало интересно, когда в кино увидела. Помнишь, как Хорнблауэр французов запутал? Ну вот, папа тогда сказал, что не "эм-ви", а "Майк-Виктор". Ну а я потребовала подробностей... Вот как-то так. А теперь...

— А теперь покиньте больничное крыло, — Помфри в толстом переднике, шапке и с хмурым видом больше походила на маньяка-вивисектора, а не на школьную медсестру, и компания немедленно убралась. Хендри, вздохнув, посмотрел на часы и пришёл к выводу, что осталось только лечь спать. Школяр спит — учёба идёт...

Утром Хендри было позволено покинуть больничное крыло, и на завтрак он явился со всей своей компанией, наперебой рассказывающей о пропущенном...

Поскольку Невилл первым делом побежал в больничное крыло, у кабинета Макгонагалл он и Гермиона оказались одновременно — и столкнулись с Дамблдором. Тот, едва услышав о запретном коридоре и помятом ключе, метнулся в кабинет, вызвал Сириуса, после чего они вдвоём бросились в коридор, а Гермиона последовала за ними.

— Там был тайный ход, мы по нему прошли, открыли дверь — а там Квиррел тебя душит, и на затылке у него такая мерзкая рожа... — голос Гермионы задрожал. — Профессор Дамблдор в него запустил каким-то заклинанием, а твой крёстный выстрелил из пистолета, два или три раза... А потом... Хендри, кретин! А если бы он тебя убил?! Ты хоть представляешь, как мы испугались?!

— Я больше не буду... — пробормотал Хендри, отступая под напором разъярённой девочки. — Гермиона, ребята... Простите. Главное, он до вас не добрался, а...

— Оправдания тебе не помогут, — зловеще произнесла Гермиона.

И с размаху приложила Хендри журналом по голове.

В зале на квартет смотрели напряжённо-задумчиво, и это нервировало. Особенно дёргался почему-то Шеймас, который был вообще не при делах... Но наконец шёпот стих, и тогда Дамблдор заговорил:

— Итак, закончился ещё один учебный год. Мы все стали немного старше и, хочется верить, мудрее... Ваши головы потяжелели от знаний, хотя уверен, что к осени они вновь опустеют. Я знаю, что вы уже предвкушаете пир, и полностью разделяю ваши чувства, но прошу ещё минутку внимания — ведь следует вручить кубок школы! Так, просмотрим... Поскольку осенняя батрахомиомахия лишила кое-кого всех баллов, лидирует, что не удивительно, Рейвенкло, но... У нас есть ещё несколько баллов, которые следует распределить. Так, посмотрим... Мистер Маклауд, ваша шотландская стойкость, достойная героев Баннокберна, приносит вам шестьдесят баллов. Мисс Грейнджер, ваш холодный разум, неподвластный жару пламени, приносит шестьдесят баллов и вам. Мистер Уизли, за самую впечатляющую игру в шахматы в истории Хогвартса вы также получаете шестьдесят баллов. И последние шестьдесят баллов присуждаются мистеру Лонгботтому за его познания в гербологии и гражданскую ответственность. И таким образом, с отрывом в один балл, Гриффиндор занимает первое место!

Убранство зала, подчиняясь взмаху директорской палочки, сменило цвет. На мгновение воцарилась абсолютная тишина... А затем Фред Уизли выскочил из-за стола с воплем:

— Шотландские воины носят юбки, под которыми нет трусов!

— Они храбрее всех на свете, они прогонят английских псов! — присоединился к нему Джордж.

И оба принялись отплясывать разухабистую джигу под волынку Хендри и радостные вопли гриффиндорцев. Рон, наклонившись к Гермионе, громким шёпотом осведомился:

— А что такое батрахомиомахия?

— Война мышей с лягушками, — буркнула та. — Кто-то из античных греков написал в качестве пародии на Гомера.