Туманный путь [перевод с англ.]

3.6

Мое сознание плыло, не знаю сколько это продолжалось. Может быть все это было просто сном. Время от времени я, кажется, просыпалась. В эти моменты я слышала обрывки разговоров или, по крайней мере, что кто-то что-то говорит, но я не могла разобрать что именно. Мои мысли были в смятении, в точности как в первую неделю после инцидента со шкафчиком. Я провела это время в попытке оценить свое психическое состояние. Я видела разные вещи, я помнила их. Но раньше у меня их не было.

Яркие вспышки озарения. Или воспоминания, которые не были моими. Видение двух огромных, невероятных умирающих существ. Как их тела развевались на ветру. Все это перемешалось вместе, обрушившись на меня одним потоком. Миллион маленьких вспышек заполнили мои мозги до точки, когда я не могла даже думать. Когда я несколько часов просидела в шкафчике, что-то надломилось во мне. Кажется, я немного сошла с ума. Это закончилось лишь через несколько дней, когда появилось что-то еще. Одиночная пылающая искра знания, затмевающая все остальное. Постепенно выталкивающая все увиденное на задворки сознания. Я заперла видения там, сосредоточившись на окружающем мире. Только тогда я осознала, что на самом деле случилось. Каким-то образом я стала парачеловеком. Потому что ничем иным нельзя было объяснить предельно подробные чертежи, которые я знала лучше, чем себя, и за которые я отчаянно цеплялась.

Сейчас со мной было что-то похожее, тихое буйство мыслей и желаний. Я подошла к своим чертежам всего один раз. Видя, как кусочки плавно складываются вместе, причудливым образом перемешивая материю и энергию. Это были шедевры, прекрасные в своей форме и назначении. Они плавно перетекали из одного в другой, соединяясь в цельный объект, ужаснувший меня, когда я попыталась постичь его. Под сотней чертежей машин скрывалась самая эффективная армия, которую я только могла вообразить. Все было учтено. Я пыталась отстраниться от этого видения, просматривая чертежи один за другим. Так мне было легче.

Спустя некоторое время я почувствовала, что просыпаюсь. На самом деле просыпаюсь, не как в прошлые разы. В этот раз память проснулась со мной, в том числе и память о Бакуде. На мгновение я почувствовала, как будто меня сначала подбросило в воздух, а затем я рухнула вниз. Я не хотела задохнуться в своей маске. Мое сознание сфокусировалось на этой мысли. На мне одета маска. Я точно помнила, что сбросила ее перед тем, как вырубиться. Я попыталась дотронуться до своего лица, но не смогла даже пошевелить руками. Думаю, я была пристегнута ремнями к кровати. Я начала паниковать, мое дыхание ускорилось. Инстинктивно я включила свой щит, но свечения вокруг меня не появилось. Я попыталась выпутаться из ремней и поняла, что у меня какие-то странные ощущения: я не могла подвигать тазом и головой.

— Успокойся, — сказал кто-то надо мной. Женщина или, может быть, девушка, я не могла понять.

— Ты в главном госпитале Броктон Бей. Не двигайся, так ты только повредишь самой себе. У тебя множество сломанных костей, но мне нужно твое разрешение, чтобы я могла исцелить тебя.

Я прервала свои метания. Сломанные кости объясняли те странные чувства, которые я испытывала, пытаясь подвигать тазом, но при этом у меня не было почти никаких болевых ощущений. Я попыталась сфокусироваться на говорящей, но меня окружала только темнота. Нет, не так, мои глаза были закрыты. Я попыталась открыть их, но все вокруг было слишком ярким. И все же до того момента, как я снова закрыла глаза, мне удалось различить три фигуры, стоящие надо мной. На мгновение я потерялась в своих мыслях, обдумывая свое положение, но другой голос прервал меня.

— Эй, эй, не засыпай снова, милая. Сначала ты должна ответить. — Другая женщина. Ее голос звучал старше.

В этот момент некая идея зародилась в моей голове. Я смутно вспомнила, как в меня попали из моей же винтовки. Мои проверки, а также чертежи показывали, что щит и не смог бы остановить эти заряды. Но если сложить два щита вместе, то выстрел из винтовки благодаря щитовому эффекту пройдет через что угодно, поражая все на своем пути. Теперь, когда я сформулировала это, это казалось для меня очевидным.

Я почувствовала, как чья-то рука нежно потрясла меня за плечо, а затем раздался третий голос:

— Зелень, это важно. Ты тяжело ранена, тебе нужно исцеление или срочная операция. Если ты не ответишь Панацее, то мы должны будем доставить тебя в операционную. — Я узнала этот голос. Это был Оружейник. Но я решила не называть себя Зеленью. Хотя теперь я знала как мне назваться. Я попыталась сказать ему свою новое имя, но мой голос подвел меня. Я попыталась снова с тем же успехом.

Думаю, это лучшее, что мы можем сделать. Для меня это звучит как положительный ответ — сказал он в сторону. К кому он обращался?

Хорошо, я принимаю это. Оставляю это на Вашей совести. — это снова был первый голос.

Я снова попыталась заговорить, но была остановлена странным ощущением. Мое тело двигалось без моего участия. Двигались отдельные части тела. Было трудно описать это состояние. Это продолжалось некоторое время, пока я снова не услышала первый голос. Полагаю, это была Панацея.

— Готово. У нее были сломаны кости таза и ключица, треснул череп и глазница. Несколько других небольших трещин, в основном в ребрах. Были повреждены некоторые органы, потеря крови и множество гематом. И целый букет других мелких повреждений. Я вылечила все это. Также у нее сотрясение мозга и черепно-мозговая травма, с которыми я ничего не могу поделать. Я оставила лекарства, которые, бывает, помогают в таких случаях.

— Травма мозга тяжелая? — это снова был Оружейник, его голос звучал обеспокоенно. Полагаю, травма мозга — это не есть хорошо, но почему-то я не испытывала тревоги по этому поводу. Панацея упомянула лекарства?

— Нет, ничего страшного. У нее имеется напряжение в сенсорной коре головного мозга, не имею представления по какой-причине, и как она его заполучила. Но она получила как минимум одно действительно опасное попадание в голову, которое явилось причиной трещины в черепе и отека. Но если я правильно понимаю, это должно пройти в течение одной-двух недель. У нее может возникнуть снижение чувствительности конечностей или ухудшение осязательных ощущений, но это практически все возможные долговременные последствия травмы. — Панацея говорила строгим, без выражения эмоций, врачебным тоном. Это, возможно, означало, что все было не так плохо.

— Тогда все хорошо. Спасибо еще раз, что пришли на помощь. Протекторат признателен Вам за это. Думаю, следующий — Скорость, в палате 3-12. — Оружейник снова вернул своему голосу профессиональный тон.

— А Вам не требуется лечение, пока я здесь? Ваша броня выглядит весьма побитой. — сказала Панацея. Я снова попыталась открыть глаза, но вокруг все еще было слишком ярко. Я все равно продолжала держать их открытыми, оглядываясь вокруг, насколько мне позволяла пристегнутая голова. Лучше поскорее вникнуть в обстановку.

Оружейник покачал головой:

— Нет, я в порядке. Всего пара синяков, нет необходимости тратить на меня время.

— Что же, хорошо, — сказала Панацея и вышла из комнаты.

Фигура женщины постарше встала надо мной и стала расстегивать мои путы. Должно быть, это была медсестра. За короткое время я была освобождена и она помогла мне сесть. Я испытывала сильное головокружение, и мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы не упасть. Когда я наконец села на краю кровати, медсестра похлопала меня по плечу и что-то пробормотала. Я все еще была одета в свой костюм, хотя он и деформировался в некоторых местах спереди.

Через несколько минут, когда я достаточно привыкла, медсестра помогла мне пересесть в инвалидное кресло. Я откинулась назад и глубоко задышала, пока не прошло головокружение. Но мои глаза все еще не чувствовали себя лучше, так что мне пришлось их закрыть. Я должно быть задремала, потому что когда я снова открыла глаза, медсестры уже не было в палате, а Оружейник сидел в кресле рядом с постелью. Он был чем-то занят, смотря на свой экран, но поднял свой взгляд, когда я к нему повернулась.

— Зелень, ты очнулась. Я сожалею, что должен задать этот вопрос сейчас, но можем ли мы поговорить о том, что случилось?

Мне никак не удавалось собраться с мыслями. Я попыталась заговорить еще раз, и обнаружила, что сейчас это было сделать легче, чем в прошлый раз.

— Сейчас... дайте мне минуту, пожалуйста. Мне нужно собраться с мыслями. — мой голос звучал тише обычного.

Он кивнул и вернулся к прежнему занятию. Я огляделась вокруг. Я находилась в такой же палате, как и в январе, после инцидента со шкафчиком, и находиться здесь сейчас доставляло мне не больше удовольствия, чем тогда. Я знала, что мне нужно многое обдумать, но мои мысли были сонными и я не могла сфокусироваться на них. Вместо этого я осматривала палату. В ней содержалось удивительное количество механизмов, с которыми я не была знакома. Я опознала монитор сердечного ритма и несколько капельниц, знакомых мне в основном по телевизионным передачам, но были и другие вещи, которые я не могла опознать. Также я заметила, что боковой столик также попал в область действия моего щита, и я, смутившись, отключила его.

Это не работало. Я хотела собраться с мыслями и решить, как отвечать на вопросы, которые Оружейник хотел мне задать, но не могла сфокусироваться. Так что я сделала глубокий вдох, откашлялась и сказала:

— Хорошо, я готова поговорить.

Оружейник слегка улыбнулся.

— Это не допрос, Зелень, — снова это имя, мне нужно сменить его как можно скорее — Что бы ты ни думала, ты не попала в неприятности. Да, необходимо прояснить некоторые вопросы, но все, что мы видели, говорит о том, что ты занимаешься защитой себя и других людей. Так что не беспокойся и просто опиши события так, как ты их помнишь. Начни с чего угодно.

Услышать это было облегчением. Но сперва:

— Я решила не использовать имя Зелень. Я собираюсь называться Эон. — сказала я.

— Хм, в значении 'жизнь' или 'бытие', или что-то относящееся ко времени? — спросил он.

— Думаю, первое. Точно не термин времени. — ответила я.

Он помычал несколько секунд, прежде чем продолжить:

— Это имя не используется теми кейпами, о которых мне известно, хотя все равно нужно проверить. В любом случае, пока ты независимый кейп, тебе никто не может запретить его использовать. Что повлияло на твой выбор?

Я слегка пожала плечами и сказала:

— Не знаю, я перебирала разные имена, но это показалось мне правильным.

Он кивнул и сказал:

— Я сделаю об этом запись, и мы добавим ее в твой файл, когда я здесь закончу. Сейчас давай поговорим о Бакуде. Если тебе не трудно, начни с того момента как мы закончили телефонный разговор прошлой ночью.

Прошлая ночь. Это означает, что сейчас уже день. Я знала, что это было плохо, но мой разум отворачивался от этой мысли. Я начала рассказывать. Не очень последовательно, на самом деле. В своем повествовании я перепрыгивала от проникновения в хранилище к сражению с Бакудой и обратно. Пару раз я прерывалась, и уверена, что я что-то забыла, но Оружейник просто позволил мне высказаться, кивая и уточняя некоторые моменты. К счастью, он не спрашивал о моей подруге и не укорял меня за то, что я делала, и за это я была ему признательна. Но еще больше я была признательна за то, что он не спрашивал, что я сделала с Бакудой. Думаю, что если бы я просто подумала об этом, то сломалась бы. Не уверена, сколько времени занял мой отчет. К моменту его завершения я уже забыла, о чем говорила в начале, но в конце концов рассказ закончился.

Несколько минут мы посидели в тишине, прежде чем Оружейник снова заговорил:

— Есть еще пара моментов, которые мне хотелось бы уточнить, но о них мы можем поговорить позже. Сейчас важно другое: есть ли у тебя безопасное место, куда ты могла бы пойти? Куда-либо, где кто-нибудь сможет помочь тебе с приемом лекарств?

Я повесила голову. Этот вопрос был именно тем, о чем я не хотела даже думать.

— Да, но я не могу... нет, — я проглотила комок в горле — Я не знаю как добраться туда, не с этим — и я показала на свою маску.

— Я понимаю, ты можешь оставаться в здании СКП, пока не поправишься. У нас есть персонал, натренированный на оказание помощи паралюдям, за которыми требуется медицинский уход, без раскрытия их личностей — сказал он.

Я резко завертела головой в отрицании, что оказалось ошибкой. Когда тошнота и головокружение прошли, я продолжила:

— Нет, нет, я не могу... сделать это. Мне нужно домой. — мой голос почти сломался. Мой папа уже сошел с ума от беспокойства. Я не могла исчезнуть на неделю или даже больше, не сообщив ему ни словечка. Мой папа. Я не хотела думать о нем, о том насколько сильно это его ранит. Я упорно пыталась не заплакать, но слезы накатывались мне на глаза, даже если я пыталась не кричать вслух.

Он вздохнул:

— Это труднее. Есть ли кто-нибудь, кому ты доверяешь, и кто знает твою личность. — я осторожно покачала головой, ожидая возникновения очередного приступа тошноты — Боюсь, тогда у нас не слишком большой выбор. Обычно, если необходимо, мы можем создать прикрытие, но сейчас мы не можем этого сделать, пока ты не раскроешь кому-либо свою настоящую личность.

Я заплакала еще сильнее, мои плечи тихо тряслись, и я не знала что делать. Я хотела увидеть маму. В моем состоянии я ничего не могла поделать с тем, что уже случилось. Я не могла раскрыть СКП свою личность. Я не могла позвонить Лизе, я даже не знала жива ли она. Я хотела просто позвонить папе. Я хотела пойти домой, где я буду в безопасности. Но я понятия не имела ни как добраться туда, ни как объяснить папе происходящее.

Не знаю, как долго я плакала, но Оружейник не вмешивался, позволяя мне выпустить пар. Не знаю, чтобы я сделала, если бы он попытался успокоить меня, подобно тому, что он делал после моего сражения с Лунгом. Возможно я расплакалась бы еще сильнее, а я определенно этого не хотела. И я все еще не могла упорядочить свои мысли. У меня был выбор из двух очень плохих вариантов, а я не могла нормально взвесить все их плюсы и минусы. Это вынуждало меня принять решение на основе своих чувств. Чего я хотела больше? Я хотела домой, хотела увидеть папу.

Я сделала выбор. Подняв голову, я снова посмотрела на Оружейника. Я не видела выражение его лица за визором. Я хорошенько прокашлялась и спросила:

— Не могли бы Вы оставить меня где-то поблизости. Я знаю, кому я могу позвонить.

Он кивнул и, думаю, выглядел удовлетворенным.

— Да, мы можем сделать это. Мы выпишем тебя и дадим кое-какие лекарства, а также инструкции для того, кто будет заботиться о тебе. Также мы оплатим твои больничные счета. Так будет проще скрыть то, что устроила Ба... события прошлой ночи.

Я приняла к сведению сказанное, но ничего не сказала в ответ. Просто еще одна вещь, за которую я буду ему благодарна.

Покинуть госпиталь оказалось интересным опытом. Я все еще была со включенным щитом и звуковым пистолетом в кобуре, но при этом меня везли в кресле-каталке. Коридоры были очищены на всем пути моего передвижения, но меня вывезли не через центральный вход, а через грузовой пандус погрузили в неприметный фургон службы доставки. Думаю, это была машина СКП.

Оружейник составил мне компанию до того момента, как я не покинула фургон. Перед тем, как выгрузить меня наружу — еще один смущающий опыт — он встал передо мной и сказал:

— Это не срочно, но когда ты восстановишься, было бы неплохо, если бы ты пришла в офис СКП, чтобы поговорить о кое-каких вещах. Ничего безотлагательного, так что ориентируйся на свою занятость.

Это было немного зловеще. Думаю, он прекрасно осознавал это, но о некоторых вещах я не хотела говорить.

— Ум, да, давайте я предварительно позвоню.

Он кивнул.

— Да, так будет лучше всего. И еще одна вещь. Мне жаль говорить тебе, что твое другое оружие было уничтожено в схватке. Есть ли что-нибудь, что мы должны знать, когда будем исследовать место боя?

Из меня едва не вырвался еще один крик. Я не хотела даже думать об этом. Я знала, что моя винтовка была уничтожена вместе с... Бакудой. Пару раз я мигнула и успокоилась. Я не хотела думать о том, что знала. Я не огорчалась по поводу винтовки, это было просто затруднением. Я попросту не хотела думать о последних моментах схватки, даже если я могла этим помочь.

— Нет. Нет, никаких проблем. Я не использовала ничего опасного. Сейчас это просто мусор. — сказала я.

— Хорошо. Удачи с лечением, и я очень сожалею, что тебе пришлось пройти через подобное. Свяжись с нами, когда сможешь. — сказал он.

Я просто помахала на прощание рукой. Он развернулся и ушел, оставив меня с медсестрой и водителем СКП, который должен был подвезти меня.

— — — — — — — — — -

Поездка была довольно неприятной. Я получила массу разного рода советов от медсестры. Сандра Феллоус, так ее звали. Она суетилась вокруг меня, проверяя безопасность установки кресла-каталки в задней части фургона, и давая советы водителю СКП не ехать слишком быстро, и что я должна сообщить, если у меня возникнут неприятные ощущения, и что за мной кто-то должен присматривать, когда я сплю, и так далее и тому подобное. Также она дала мне большую сумку таблеток и прочего с кипой документации и информации о сотрясениях. Думаю, она поступала так, потому что СКП оплачивал все мои больничные счета. Хотя, конечно, я не собиралась жаловаться.

Я смогла продержаться всю дорого без того, чтобы меня стошнило, и воспринимала это как свою победу. Принятые ранее лекарства уже начали прекращать свое действие, и я чувствовала нарастающую тошноту и общее болезненное состояние. К плюсам же можно было отнести то, что моя голова наконец-то прочистилась.

Поездка закончилась, и я выкатилась из фургона позади разрушенного ресторана. Отсюда до моего дома было все пару дюжин кварталов. Когда я была ребенком, мы часто приходили сюда. Это был небольшой китайский ресторанчик, закрывшийся несколько лет назад, и с тех пор никто так и не выкупил это место. Ничего удивительного, конечно. Работники СКП помогли мне выбраться из кресла, хотя не уверена, что я уже могла нормально стоять самостоятельно. Они помогли мне сесть на стопку ящиков, в которых когда-то доставляли хлеб. Это было не очень-то удобно, но позволило мне опереться спиной на стену.

— Ты уверена, что будешь здесь в порядке, малыш? — спросил один из них, пока другие загружали кресло обратно в фургон.

Я кивнула:

— Да, оставьте, пожалуйста, меня одну. Все будет в порядке.

Он кивнул и вернулся в фургон, закрыв за собой двери, а затем они уехали.

Я подождала минуту, чувствуя усиливающуюся боль, а затем медленно выключила свой щит и сняла маску, положив ее на колени. Как я видела, она была сломана и покрытие было содрано. Возле верха даже пропал кусок, думаю, когда в меня попали. Я сглотнула. Я, конечно, предполагала, что мой костюм не в порядке, но даже не думала насколько.

Я достала из кармана телефон и включила его. Я удостоверилась, что он в порядке, прежде чем взять его в руки. Если бы он был сломан, я бы оказалась в весьма паршивой ситуации, а я даже не подумала об этом. Впрочем, у меня травма головы, неудивительно, что я что-то могла забыть.

Я подождала минуту, чтобы успокоить свои нервы, прежде чем позвонить домой. На данный момент у меня уже не было пути назад, я могла сожалеть о случившемся, но должна была позвонить в любом случае.

Папа взял трубку практически сразу.

— Резиденция Эбертов, Дэнни у телефона, — сказал он. Его голос звучал устало.

Я сглотнула пару раз, прежде чем сказать:

— Папа, это я. Не мог бы ты забрать меня.

— Тейлор, боже, ты в порядке? Где ты? Я сейчас приеду! — сказал он, вся усталость мгновенно испарилась из его голоса.

Я слегка улыбнулась, слыша в его голосе вполне понятное беспокойстве, и в моей душе снова начало подниматься чувство вины. Судя по тому, как быстро он взял трубку, он должно быть провел возле телефона всю ночь.

— Я... в порядке, пап. Я возле Пиццерии Сэма, точнее за ней.

— Оставайся там, малыш, я скоро буду, — не дослушав, что я хотела сказать в ответ, он положил трубку.

Я выключила телефон и, положив его в карман, откинулась на спину. Мне не пришлось долго ждать, уже через пять минут папа добрался до этого места. Он выскочил из машины и направился ко мне еще до того, как та остановилась.

Я попыталась что-нибудь сказать, не знаю что. Может быть: 'Привет, пап', или что-то в этом роде. Но прежде чем первое слово покинуло мой рот, я увидела его лицо, и что-то во мне надломилось. Я начала плакать и не могла остановиться. Мой папа немедленно оказался рядом, крепко обняв меня. Я положила свои рук поверх его и склонила голову на его плечо, рыдая, пока он пытался утешить меня.

— Ш-ш-ш, все хорошо, малыш. Все будет в порядке. Ты будешь в порядке. — он повторял это снова и снова, пока я не устала настолько, что больше не могла уже плакать.

Папа помог мне встать и отвел к машине. Мы не разговаривали, так что поездка просто выпала из моей памяти.

— — — — — — — — — -

Я проснулась от того, что папа нежно потряс меня за плечо. Моя голова гудела и я не могла сфокусировать свой взгляд.

— Тейлор, малыш, просыпайся, — сказал он — Тебе нужно принять лекарства.

У него в руках была пара таблеток и стакан с водой. Как только он увидел, что я встаю, он отстранился от меня. Мой разум был недостаточно ясен, чтобы разговаривать, так что я просто открыла свой рот. Он накормил меня таблетками и помог выпить воды из стакана, хоть я и управлялась с ним без особых затруднений. Вкус во рту был просто мерзким. У меня не было возможности прополоскать его с момента, когда меня в последний раз вырвало. Вскоре я снова заснула.

Мы повторяли эту процедуру несколько раз в течение дня. Папа будил меня только для того, чтобы дать еще порцию таблеток, а затем я нова засыпала. В очередной раз я проснулась в темноте, должно быть наступила ночь.

Когда я проснулась в следующий раз, было уже светло. Утро, судя по направлению света. Все вокруг выглядело немного... неправильно, но я определенно чувствовала себя лучше. И, определенно, я была голодна. В прошлый раз я ела в обед пятницы, а сейчас уже должно быть воскресенье, если не позже.

С некоторыми усилиями я села на кровати и сбросила одеяло. У меня сильно кружилась голова и я поняла, что сделать что-либо еще будет плохой идеей. Я медленно опустилась на постель. Папа спала в кресле неподалеку, он выглядел измученным. Я увидела, что все документы из госпиталя лежат на кофейном столике, а бутылки с таблетками выстроились возле будильника. Я не могла достаточно сфокусироваться, чтобы определить сколько сейчас времени. Я натянула одеяло обратно, лениво отметив, что папа должно быть переодел меня, поскольку сейчас на мне не было моей грязной одежды, в которой я пришла. Обычно я была зла, если он так делал, но сейчас я могла отложить это на потом. Я планировала дать папе поспать, но мой желудок был против, громко зарычав.

Папа начал просыпаться от этого звука. Должно быть он действительно сильно волнуется за меня, ведь обычно, когда он спит, он не реагирует на такие звуки. Проснувшись, он увидел, что я смотрю на него.

— Тейлор, как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Я отвела взгляд. У него наверняка было множество вопросов, но сейчас на его лице я видела лишь заботу.

— Я в порядке, — сказала я дрожащими губами — просто немного проголодалась. Я не хотела будить тебя.

— Подожди минутку, я подогрею тебе куриную лапшу. Судя по бумагам, тебе предписана легкая диета и умеренное количество питья.

Конечно, он всю ночь читал все, что я привезла из госпиталя.

Я немного вздремнула, пока папа не вернулся. Он помог мне сесть и накормил меня супом. Я пыталась протестовать, но смирилась, когда выяснилось, что не могу устойчиво держать ложку. Это было чертовски неловко.

После того, как я поела, мы некоторое время сидели в тишине. Я знала, что папа не будет давить на меня, уж точно не в моем нынешнем состоянии. Но он явно волновался, что же в точности случилось. К настоящему моменту он уже должен был что-то узнать или, как минимум, подозревать. Мой генератор щита и маска однозначно определяли меня как Технаря. А еще был мой пистолет, который определенно попадал в категорию тинкертеха. Я сделала свой выбор, когда решила вернуться домой без истории прикрытия. Я решила сохранить свою личность в секрете от СКП в отличие от моего папы, так что я уже решила для себя рассказать ему правду. Но все равно это было тяжело.

Я подняла голову, встретившись глазами с папой.

— Папа, я кейп, — это были самые трудные слова в моей жизни.

Он просто кивнул, не отводя взгляд. Меня это слегка задело. Это было огромным шагом для меня, практически откровением, а он просто кивнул?

Но я ничего не могла с этим поделать. Я скрестила руки на груди.

— И это все? — сказала я, не пытаясь скрыть мое негодование.

Со смешком в голосе он сказал:

— Тейлор, ты пришла домой в маске, костюме, с пушкой и вещами, которые я даже не могу описать. Кот вылез из мешка уже давно, малыш.

Хорошо, смех был лучше гневных воплей. Я отвела взгляд.

— Да, хорошо, мне было сложно рассказать тебе об этом.

— Я знаю это, Тейлор. Ты держала это в себе все это время. Я знаю, как сложно для тебя было открыться мне, и ты, возможно, даже не понимаешь, насколько значительно для меня твое откровение. — он откинулся на спинку кресла и продолжил — Но я устал, малыш, у меня сейчас нет сил нормально на это отреагировать. Когда ты не вернулась домой, я не мог заснуть. А когда ты все же вернулась, с окровавленным лицом...

Точно, в госпитале не стали снимать мой костюм, так что у них не было возможности умыть меня. Не могу даже представить, как я должно быть выглядела, когда он приехал за мной.

Он продолжил:

— Я был так взволнован, что не мог заснуть всю ночь, боясь, что что-то случилось. А две ночи без сна, боюсь, это больше, чем человек может выдержать без последствий.

Я повесила голову.

— Я... мне жаль, папа. Я не подумала... — Я не могла продолжить. Было слишком много вещей, которые я даже не подумала сделать, хотя следовало бы.

— Тейлор, все хорошо. Я знаю, что ты не подумала. Но прошлой ночью, я чуть не сошел с ума от беспокойства за тебя. — я немного вздрогнула — но я думал об этом, и я не могу осуждать тебя. Меня не было рядом с тобой, когда Аннет умерла, и я не смог помочь тебе со школой позднее...

— Нет! — выкрикнула я, паникуя — Нет, нет-нет-нет! Папа, это не твоя вина! Просто мне... мне нужно, чтобы ты был рядом со мной. Мне нужно... нужно место, где я была бы в безопасности! Я не хотела скрываться от тебя, но я не знала, что сказать. Я не знала, что ты будешь чувствовать... по отношению ко мне... если я расскажу тебе. — мой голос сломался и я снова заплакала — Я не хотела потерять и тебя тоже, не снова. Но мне это нужно. Я х-хочу быть героем. — мой голос дрожал, а я с трудом продолжала — я не могу потерять к-кого-то еще. Мне нужно это. Но я у-у-убила ее, она умерла. О-о-она была злодейкой, но она умерла, и я н-не знаю, что ты скажешь... когда... к-когда... пожалуйста, папа, пожалуйста...

Я не могла продолжать, но должна была это сделать. Папа взял мои руки в свои. Он поцеловал меня в макушку и покачал меня взад-вперед.

— О, Тейлор, ш-ш-ш, все хорошо. Я всегда буду любить тебя, малыш, всегда. Я обещаю. Неважно, что случится, я обещаю, что всегда буду рядом с тобой. Мы со всем справимся. Не беспокойся, все будет хорошо.

Я тряслась и плакала. В течение нескольких месяцев я очень сильно волновалась, как папа отреагирует, если узнает обо мне. Я не могла представить, как плохо это могло бы быть. Я не отдавала себе отчет, насколько он мне нужен рядом со мной, пока я думала, что могу потерять его. Но он не отверг меня. В первый раз за долгие месяцы я не лгала своему папе. Моя голова все еще кружилась, я все еще чувствовала слабость, но впервые за долгое время я чувствовала, что поступила правильно.

Когда я наконец прекратила плакать, я рассказала ему все.