| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вы, ваше высочество, случайно произнесли обидное, — заметил сэр Реджинальд Хеллкэт. — Вы как бы намекнули, что сэр Тейлор не является вашим верным вассалом, что некорректно. Он, конечно, долбоеб, но его лояльность, по-моему, нельзя ставить под сомнение.
— Ты прав, Реджи, — кивнул Роберт. — Извини, Артур, ляпнул, не подумав.
— Несправедливо обиженного вассала надлежит чем-нибудь одарить, — подал голос сэр Персиваль Тандерболт.
Роберт задумчиво осмотрел массивный золотой браслет на левом запястье. Артур затаил дыхание. Роберт принял величественную позу, задрал подбородок вверх и тожественно провозгласил:
— Дарую тебе, сэр Артур, наследственную привилегию невозбранно ковырять в носу в моем присутствии, а также в присутствии последующих ярлов Локлиров, как законных, так и незаконных.
Реджи и Перси переглянулись и рассмеялись. Артур сглотнул слюну, выдавил из себя жалкую улыбку и сбивчиво пробормотал нечто благодарственное. Разочаровался Артур, а зря. Не разевал бы варежку на ярловы драгоценности — не пришлось бы разочаровываться.
Сзади кто-то кашлянул. Роберт обернулся и увидел Джона Сильвера.
— Ах, да! — вспомнил Роберт. — Встань, Джон, на одно колено. За особые заслуги в подготовке и организации святой молитвы, повлекшей полное и окончательное истребление вооруженных сил злокозненного узурпатора Мелвина Кларксона, ранее именовавшегося Локлиром, а также за безупречную службу, в коей проявлены были инициатива, настойчивость, лояльность и иные благородные добродетели, жалую Джона Сильвера рыцарским званием.
Вытащил меч и аккуратно хлопнул плашмя по джонову плечу.
— Встань, сэр рыцарь, — приказал Роберт.
Новоявленный сэр рыцарь встал, и глаза у него были охуевшие от счастья. Подобрать слова для благодарственной речи он не смог, поэтому просто поклонился сеньору, но не куртуазно, а по-простонародному, в пояс. Зрители заржали.
— Разрешите осведомиться, ваше высочество, какой титул вы жалуете сэру Джону? — поинтересовался Реджи.
Роберт смутился. Титул для Джона он не только не подобрал, но даже не думал над этим.
— Вероятно, его высочество собирается огласить данный титул в более торжественной обстановке, — пришел на помощь Перси Тандерболт.
— Это точно, — с облегчением выдохнул Роберт. — Спасибо, что подсказал, Перси. Кстати, зачистку уже закончили?
— Можно и так сказать, — пожал плечами Перси. — Мы ее, по сути, и не начинали. Некого там зачищать. До твердой земли только сам узурпатор дотопал, остальные прямо в трясине сгинули. Все до единого.
— Рик Эйри тоже? — спросил Реджи.
Перси кивнул. Реджи грязно выругался.
— Да, я тоже хуею, — кивнул Перси. — И чего он увязался с этими мудаками? Какой феодал был... Надо вечером помянуть как следует.
— Вечером всех помянем, — заявил Роберт. — И не только помянем, но и помолимся за упокой невинных душ. Ибо виновен среди них был один лишь злокозненный Мелвин, а остальные не более чем заблудшие овечки. Сим официально объявляю: семьям узурпаторовых соратников наказаний и притеснений не чинить, узнаю — выебу! Мятеж подавлен, и отныне нет в моем лене никаких мятежников, и да будет так воистину!
— Его высочество милосерден, — автоматически пробормотал Артур себе под нос.
Лишь с огромным трудом он удержался, чтобы не провозгласить эти слова в полный голос. Сам уже убедился, что сэр Роберт льстецов не жалует, но как же трудно преодолеть въевшуюся привычку...
— Ваше высочество, разрешите узнать, как поступать с пленным? — подал голос Реджи Хеллкэт.
— С каким пленным? — не сразу понял Роберт. — Ах, с этим... А какой мудак его в плен взял?
— В течение дня выясню, — серьезно сказал Реджи.
— Не надо ничего выяснять, это был риторический вопрос, — сказал Роберт. — Взяли — значит, взяли. В самом деле, что с ним делать-то теперь?
Верные вассалы не дали ответа, предпочли почтительно внимать ходу собственных мыслей сеньора. Мысли, однако, не торопились, их и не было, собственно, мыслей-то. Чего, спрашивается, стоило ебнуть Мелвина по башке чуть сильнее? А теперь хер знает, что с ним вообще делать. Как бы поступил на моем месте товарищ Горбовский? А ведь это идея!
Роберт просветлел лицом и громко спросил:
— Товарищи, какие будут предложения?
Предложений не последовало. Тогда Роберт уставился на Реджи Хеллкэта многозначительным испытующим взглядом. Реджи смутился и сказал:
— Да какие тут предложения... Я вот чего думаю... Может, вашему высочеству ошибочно доложили, что этот... гм... мудак... ну, что его типа не живым взяли?
— Не согласен, — подал голос Перси Тандерболт. — Я полагаю, Мелвина следует как минимум допросить. Он, я полагаю, собирался сдаться в плен добровольно.
— Ты чего, охуел? — изумился Реджи.
— Я не охуел, — возразил Перси. — Извольте видеть, ваше высочество, Мелвин шел один, тайно, далеко впереди остального своего сброда. Какого хера он так шел?
— Разведка? — предположил Реджи.
— Какая на хуй разведка! — возразил Перси. — Темнота, туман, собственного хера не видно, а звуки разносятся далеко. До первого часового он шел. Осознал бесперспективность и принял единственно правильное решение. А теперь, если Мелвин Кларксон добровольно признает законность титула и прав его высочества сэра Роберта, это, думаю, станет наилучшим выходом из кризиса. Насколько я понимаю, его величество был... гм... расстроен, так что...
— Ты прав, Перси, — согласился Роберт. — Пленный пришел в сознание?
— Так точно! — отозвался какой-то немолодой рыцарь с необычно длинными усами, Роберт запамятовал его имя. — Прикажете доставить немедленно?
Роберт кивнул, рыцарь умчался прочь, как гончая, забавно грохоча доспехами и изо всех сил демонстрируя лояльность, управляемость и прочие рыцарские добродетели.
— Долбоеб, — констатировал Перси себе под нос и тут же уточнил на всякий случай: — Это я про этого доставляльщика, как же его зовут-то...
— Если Мелвин принесет присягу, будет заебись, — сказал Реджи. — Только вашему высочеству придется даровать ему какую-нибудь недвижимость, чтобы было чем править. Может, старый замок на Эйвоне? Тот, который с вурдалаками?
— Я бы на его месте обиделся, — сказал Перси.
— Ты себя с Мелвином не равняй! — возмутился Реджи. — Ты свою армию в это говно не повел бы бездарно топить.
— Это верно, — согласился Перси. — Но, все равно, как-то неблагородно получается. Человек, пусть и мудак, но предлагает хороший договор, а его высочество жалует ему в благодарность руины с вурдалаками.
— В первую очередь его высочество жалует этому мудаку жизнь, — возразил Реджи. — А руины с вурдалаками жалует во вторую очередь, для отчетности перед его величеством. Чтобы не давать формальных поводов.
— Ну, как знаешь, — пробормотал Перси.
И оба они уставились на Роберта.
"Что бы сказал товарищ Горбовский?" подумал Роберт.
— В первом приближении предложение принимается, — сказал Роберт.
— Хуярит как по писаному, — уважительно произнес какой-то рыцарь. — Сразу видно, грамотный.
Реджи Хеллкэт вдруг скривился, сплюнул и сказал:
— А я все же опасаюсь, что этот мудак начнет пиздеть не по делу. Как бы его высочеству не проебать словесный спор. Мелвин — он, сука, красноречивый.
— Начнет пиздеть — мечом по шее, и пиздец, — возразил Перси. — Хули делов-то?
— А с хуя ли мечом по шее? — удивился Реджи. — Благородные права и суд пэров типа похуй? Каковы формальные основания к смертной казни?
— Например, вероотступничество, — сказал Перси.
— Какое на хуй вероотступничество? — изумился Реджи. — Хотя погоди... Так это же не он, это его младший братец перед смертью отмочил...
— А что именно он отмочил? — заинтересовался Роберт. — Я кое-что расслышал, но, наверное, не вполне отчетливо...
— Самое интересное пропустили, ваше высочество! — воскликнул Реджи. — Этот мудень отрекся от господа нашего Иисуса Христа и всей пресвятой троицы в полном составе. Прямо так взял и отрекся во всеуслышание, мы все аж охуели. Так и сказал, педрила, отрекаюсь, типа, от господа вседержителя и передаю свою охуевшую душу в руки того поганого идолища, которое меня от смерти спасет.
— И как, кто-то спас? — спросил Роберт.
— Хуяс, — неудачно срифмовал Реджи. — В смысле, никак нет, не спас. Получил стрелу в глаз и утоп. Теперь в аду жарится, мудило.
— Так о чем я говорю-то, — вмешался Перси. — Про вероотступничество Кларксона скоро всякая собака будет знать, такие слухи быстро расходятся, а какой именно Кларксон от господа отрекся — кого это ебет? Думаю, срубить Мелвину башку можно только так.
— Кстати да, — согласился Реджи. — Или даже на костер. А хули не на костер? В железо и на церковный суд, отец Бенедикт засвидетельствует что надо, и пиздец суслику. Так даже легитимнее, по-моему.
— Нечеловеколюбиво, — заметил Роберт.
— Зато действенно, — возразил Реджи.
Роберт задумался, что на это ответить, но ничего придумать не успел, потому что привели Мелвина. Узурпатор выглядел помятым, но на контуженого не походил, сразу видно, что в здравом уме.
— Чего встал, мудило? — обратился к нему Реджи. — Стоит, блядь, как лорд, покачивается... А ну живо на мослы упал, повинился и клятву верности захуярил, а то пиздец тебе!
— Пошел на хуй, прихвостень, — ответствовал ему Мелвин.
— Нехуево парень держится, — вполголоса заметил Перси. — Такими вассалами надо дорожить.
Роберт принял торжественную позу и провозгласил следующее:
— На тебя, Мелвин, я не держу более зла. Печалюсь, что не сумел тебя вразумить словом, однако силой меча и молитвы я тебя вразумил и посему дарую тебе прощение, если смиренно попросишь. И не только прощение дарую тебе, но также баронский титул, замок Стратфорд на Эйвоне и почетное место на моем совете.
— Пошел на хуй, мудак, — ответил ему Мелвин.
— А коли будешь упорствовать в нелояльности, — продолжил Роберт, — то не стану я более закрывать глаза на твою беспримерную ересь и богоотступничество...
— Ты чего, охуел? — перебил его Мелвин. — Какое богоотступничество? Какая ересь?
Рыцарь-конвоир не выдержал и двинул пленнику по почкам, Мелвин аж покачнулся.
— Отставить, — сказал Роберт. — Сэр Реджинальд, будьте любезны, доставьте сюда отца Бенедикта, пусть засвидетельствует.
— А чего его доставлять? — удивился Реджи. — Вот же он. Отец Бенедикт, не тушуйтесь, идите к нам, будьте любезны.
Отец Бенедикт выбрался из-за рыцарских спин и вышел на центр, на цирковую арену, так сказать.
— Благословляю тебя, Роберт, чадо мое, — сказал он. — И вас тоже благословляю, благородные бароны. Что свидетельствовать-то?
— Богомерзкий порыв злокозненного Кларксона, — объяснил Реджи.
— Ого, какая формулировка! — восхитился Бенедикт. — С удовольствием засвидетельствую. Истинно говорю вам, братие, злокозненный Кларксон, ощутив грядущее поражение, воззвал к Сатане и передал ему свою грешную душу, а про господа вседержителя сказал, что ебал его во все щели.
Роберт удивленно крякнул. Пусть он не запомнил слово в слово речь Робина, но он точно помнил, что конкретно таких слов Робин не говорил. Впрочем, общий смысл передан верно.
На лице Мелвина впервые отразилось смятение.
— Ты чего, толоконный лоб, охуел? — поинтересовался Мелвин.
— Отец Бенедикт не охуел, — возразил ему Реджи. — Отец Бенедикт сказал все правильно. Он только не уточнил, какого Кларксона имел в виду.
— Робин — мудило, — констатировал Мелвин.
— Бранить покойников неприлично, — наставительно произнес Реджи. — Однако ты прав, Мелвин, твой брат перед смертью проявил себя таким мудаком, что теперь тебе пиздец. Сначала тебя закуют в хладное железо, чтобы не колдовал. Затем доставят под конвоем в Локлир, где ты предстанешь перед церковным судом. Отец Бенедикт произнесет свидетельство, и ни одна сука не переспросит, о каком именно Кларксоне он говорит. И ты тоже не переспросишь, потому что после пытки тебе станет трудно говорить. И окончишь ты свой грешный путь на костре, и помрешь в муках, и проклянут тебя потомки как сатаниста и вероотступника.
— Но душа моя спасется и пребудет с господом во веки веков! — воскликнул Мелвин.
— Душа спасется, это ты верно отметил, — согласился Реджи.
— Мы же не звери, — добавил Бенедикт.
— Пидарасы вы, — сказал Мелвин и надолго задумался. А затем сказал: — Развяжите меня.
— Развяжите его, — приказал Роберт.
— Сначала надо честное слово стребовать, что драться не будет, — заметил Перси.
— Да ну его на хуй, — сказал Реджи. — Пусть попробует, подерется.
Но уже через минуту стало ясно, что Перси был прав, а Роберт и Реджи — неправы. Ибо едва развязали злокозненного Мелвина, как выхватил он меч из-за пояса ближайшего рыцаря и заорал дико:
— Поубиваю на хуй пидарасов во имя господа!
И бесстрашно ринулся на сэра Роберта, и не защищался сэр Роберт, ибо остолбенел от неожиданности. Но не растерялся сэр Реджинальд, и ринулся навстречу, и стал рубиться с мерзким узурпатором. И рубились они недолго, ибо меч в руке Реджи был хорош, а меч в руке Мелвина — плох, и сломался после второго удара. И вскричал сэр Реджи торжествующе:
— Пиздец тебе, мудак!
И вонзил меч прямо в сердце Мелвину Кларксону, и пошатнулся тот, но не упал, и тогда все поняли, что не только младший Кларксон продал грешную душу свою адскому Сатане, но и старший тоже. Жутко ощерился Мелвин, отбросил обломок меча и попер на сэра Реджинальда, как медведь, без всякого оружия, и трижды пронзил сэр Реджинальд его туловище, но Мелвину было похуй.
— Хуясе, — сказал отец Бенедикт.
— Не хуясе, а проклинаю во имя господа, — поправил его сэр Персиваль. — Быстрее, святой отец, проклинайте!
Но святой отец был сильно потрясен и не сразу смог произнести святые слова. Наконец, он выдавил из себя:
— Проклинаю во имя... этого... господа, блядь! Проклинаю тебя, сука, черт адский, ебать тебя крестом священным...
Затем отец Бенедикт осознал, что произносимые им слова звучат неканонически, и смущенно умолк. Однако милосердный господь к этому времени уже разобрался, о чем его просят, и вразумил сэра Реджинальда, что богомерзкого чернокнижника надо не острием в туловище тыкать, а снести на хуй голову с плеч, что сэр Реджинальд и сделал. И тогда начался совсем беспредельный пиздец.
Извернулся чернокнижник, и поймал руками срубленную голову, и повалился навзничь, но голову из рук не выпустил. И пока он падал, увидели благородные рыцари и простые мужи, что не брызжет кровь из перерубленной шеи, а на срезе шеи не видно ни позвоночника, ни горла, а видно хуй знает что. И приставил чернокнижник голову к туловищу, и срослась шея в мгновение ока, и не осталось на ней даже шрама. И зашевелил чернокнижник лицевыми мышцами, и открыл рот, и сказал:
— Надо же такая хуйня приснится...
Затем встрепенулся, огляделся безумным взглядом, и стало видно, что на короткое время чернокнижник забыл, кто он такой и где находится, но вот вспомнил, и теперь всем пиздец. И испугались многие рыцари и мужи, и разбежались в панике, побросав оружие. А другие рыцари и мужи не разбежались, но сохранили мужество.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
