| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Однако реальность оказалась куда менее радужной. Священная лига буквально трещала по швам. Филипп II Испанский всё больше и больше был озабочен проблемами в Нидерландах, где разгоралось пламя восстания. Свою "ложку дёгтя" вносила и Франция, в которой очередная религиозная война вылилась в осаду Ла-Рошели королевской армией. Но командующий французскими войсками принц Генрих Анжуйский, после кончины своего наставника Гаспара де Таванна, не демонстрировал блестящих воинских дарований, которые ему ранее приписывались, и осада одной из главных опор гугенотов шла без успеха, ввергая католический лагерь в уныние. Все попытки взять город окончились полной неудачей: ни бомбардировки, ни частые приступы, ни взрывы городских стен не принудили горожан сдаться. Значительная часть армии гибла от болезней, казна была пуста, и денег достать было неоткуда. В результате при королевском дворе больше думали не о победе, а о том, как без ущерба для репутации договориться с гугенотами, даже ценой уступок. И в качестве выхода из сложившегося положения было решено реанимировать недавно отвергнутый "нидерландский проект". Тем более, что ситуация в этом владении испанских Габсбургов благоприятствовала подобному. Мятежные провинции как раз находились в крайне критическом и опасном положении. Перестав опасаться Франции после Варфоломеевской ночи и взятия Монса, королевский наместник Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба смог направить все свои силы на подавление восставших на севере. Несмотря на позднее время года, он действовал немедленно. Его армия, достигшая цифры в 40 тыс. человек, давала ему возможность нанести решительный удар.
2 октября 1572 г. испанские войска вступили в Мехельн, после которого армия направилась в Гельдерн. 12 ноября испанцы появились у Зютфена, который был взят после четырёхдневного штурма.
Известие о падении Зютфена деморализовало местных мятежников. Граф Виллем ван ден Берг эвакуировал Гельдерн, а граф Шаумбург, другой шурин принца Оранского, отступил из Фрисландии в Германию. Ряд небольших гельдернских городов — Зволле, Кампен, Гардервик, Гаттем, Амерсфорт — сдались без боя. После чего войска под командованием Фадрике Альвареса де Толедо, сына Альбы, направились в Голландию, где были сосредоточены основные силы мятежников. Захватив Нарден войска направились к Амстердаму, остававшемуся всё время верным королю, а отсюда к Харлему, одному из важнейших оплотов восставших. Город был хорошо укреплён, но испанцы продолжали осаждать его, пока 12 июля 1573 г. он вынужден был, не смотря на все усилия принца Оранского оказать ему помощь, сдаться на капитуляцию после почти семимесячной осады, и это было таким сильным ударом для дела нидерландских протестантов, что они стали опасаться полного поражения. И вот в подобную минуту Екатерина Медичи обратилась к принцу Оранскому со своим проектом, обещала оказать ему помощь. Она потребовала провозглашения Генриха Анжуйского вождём фландрских войск в их борьбе с королём Испании и взамен этого обещала снарядить флот и привесть его к берегам Голландии, ручалась в том, что датский король присоединиться к общему союзу, и послала своего человека в Германию набирать войска. Дипломатическим агентам было поручено оправдать во чтобы то ни стало поведение короля в августе 1572 г., а Шенбергу, принадлежавшему к числу ярых противников испанского союза, было приказано отправиться к графу Людвигу Нассау-Дилленбургу (брату Вильгельма Оранского) для переговоров по новому проекту. Принц Оранский и граф Нассау-Дилленбург склонились в пользу представлений Екатерины Медичи, и трактат был подписан.
В реальной истории этот проект не был реализован из-за отбытия Генриха Анжуйского в Польшу, королём которой он был избран, и попыток его младшего брата Франсуа Алансонского воспользоваться отсутствием Генриха в стране, чтобы выдвинуть свою персону на первые роли во французской политике (для чего он даже вступил в тайные переговоры с Людвигом Нассау-Дилленбургом) и попытаться стать наместником королевства (с последующим восхождением на трон). Но в этой реальности Генрих Анжуйский остаётся во Франции, и Карл IX, давно ненавидящий своего брата-наследника и горячо желавший спихнуть его куда подальше из страны, вероятно, охотно поддержит проект своей матери об отправке Генриха Анжуского в Нидерланды, совместив, таким образом, как говориться, полезное с приятным.
Но перед тем, как отправить своего брата в Нидерланды, королю Карлу IX требовалось заключить мир с гугенотами. Генрих Анжуйский вступил в переговоры с горожанами, убедив их 13 июля 1573 г. капитулировать в обмен гарантии городских вольностей, и утверждения прав и привилегий. Таким образом, после заключения мира и издания Булонского эдикта в июле 1573 г., завершившего очередную религиозную войну в стране, во Франции развернулась подготовка к нидерландской экспедиции. Что не могло пройти мимо Филиппа II Испанского. Проблема осложнялась ещё и тем, что после взятия Харлема для герцога Альбы наступила "чёрная полоса". Попытка захватить Алькмар завершилась неудачей, вынудив испанцев 8 октября 1573 г. снять осаду. А 11 октября флот повстанцев нанёс поражение в Зюйдерзее испанскому флоту. В довершение всех несчастий и в Зеландии дела обстояли не лучше. Всё более туго затягивалась петля вокруг королевских войск, защищавших Миддельбург. 1 августа они потеряли городскую гавань Раммекенс, а 16-го один французский военачальник завладел от имени принца Оранского Гертрейденбергом. Становилось ясно, что отстаиваемый герцогом Альбой вариант сугубо силового подавления мятежа в Нидерландах не оправдывает тех огромных расходов, которые несла испанская казна на содержание армии в этих провинциях (только за период с февраля 1567 г. по февраль 1572 г. из Испании было прислано 8 млн. флоринов). Таким образом, ещё в январе 1573 г. Филипп II принял решение сменить штатгальтера, назначив на эту должность нового человека. Самым оптимальным вариантом был бы приезд в Нидерланды самого короля, на чём настаивали многие тамошние сторонники Филиппа II, убеждавшие его, что один приезд монарха в беспокойные владения усмирит многие мятежные сердца и возродит былую преданность народа к своему суверену. Но занятый своими средиземноморскими делами Филипп II не мог покинуть Мадрид, и был вынужден искать замену своей персоне для поездки на север. Его собственный сын Карл скончался в 1568 г., а будущий Филипп III даже не родился. Поэтому ещё в 1572 г. Филипп II вёл переговоры со своими австрийскими родственниками о посылке одного из принцев этого дома в Нидерланды в качестве королевского наместника. Но в тот момент этот проект так и не был реализован (в реальной истории к нему вернулись в середине 1590-х гг.). Некоторые из советников короля предлагали на эту должность его сводного брата Хуана Австрийского, который был хоть и внебрачным, но всё же признанным сыном императора. Но Филипп II не доверявший своему чрезмерно честолюбивому родственнику предпочёл назначить новым штатгальтером в конце 1573 г. Луиса де Рекесенса, который получил предписание как можно скорее отправиться на север и сменить герцога Альбу.
Вместе с тем, на Средиземном море окончательно обозначились давно вызревавшие проблемы внутри коалиции. В Венеции и Риме склонялись к мысли, что король намерен переориентировать морские силы Лиги с Леванта на Берберию, в которой у испанцев были свои интересы. И эти подозрения были вполне обоснованы. Успехи Лиги в восточной части Средиземноморья приносили пользу только Венеции, в то время как Испания, несшая главное военное и финансовое бремя войны ничего кроме славы от этого не получала. Из-за чего Филипп II всячески пытался переориентировать главное направление удара на Северную Африку. Впрочем, остальные члены Лиги также не демонстрировали готовности сражаться за общее дело. Римский понтифик Григорий XIII, на словах призывавший всех откинуть свои частные интересы ради общего блага, на деле демонстрировал прижимистость и даже скупость в выделении средств на войну. В Венеции шли ещё дальше. В республике, истощённой тремя годами бесплодной войны, стали превалировать настроения в пользу замирения с Османской империей, и победой под Канеей венецианское правительство предпочло воспользоваться в качестве аргумента в мирных переговорах с султаном, с целью выторговать себе более выгодные условия мира. Однако их надежды на уступчивость турок не оправдались. Те были готовы пойти на мир, но выдвинули в качестве условий полный отказ Венеции от Кипра и Крита, а также выплату последней крупной контрибуции. Что вызвало возражения венецианцев. Если на Кипр они давно смотрели как на "отрезанный ломоть", то на Крите они хотели сохранить в своих руках, как минимум, всё ещё удерживаемые ими Кандию, Суду, Спиналонгу и Карабузу. В конце концов, переговоры закончились ничем, но ставший достоянием общественности факт их проведения сильно подорвал доверие к Венеции, что дало испанскому королю дополнительные аргументы в пользу своего плана действий. Фактически, к осени 1573 г. Священная лига существовала только на бумаге. Каждый из её участников готовился вести свою войну, не согласовывая свои замыслы друг с другом.
Впрочем, подобное положение дел даже в чём-то устраивало испанцев, которые избавившись от необходимости хотя бы для вида блюсти интересы союзников, наконец-то приступили к осуществлению давно задуманной операции против Туниса. В начале августа 1574 г. испанский флот отплыл из Сицилии в Африку, и 8 августа был перед Ла-Гулеттой (совр. Хальк-эль-Уэд). 9 августа была произведена высадка 27-тысячной армии, а 10 числа войско подошло к Тунису, население которого покинуло его, не сопротивляясь, и который был взят без труда.
На собранном военном совете было решено сохранить город для короля Испании (хотя сам Филипп II предполагал только разрушить городские укрепления) и в нём был оставлен 8-тысячный гарнизон под командованием Габриэля (Габрио) Сербеллони. За этой мерой последовали другие, в частности назначение местного управляющего Абу Абдаллах Мухаммеда, брата прежнего (свергнутого турками в 1570 г.) правителя Абуль-Аббас Ахмада (что означало создание протектората), а также строительство крупного форта, господствующего над городом.
После этого, также без сопротивления, испанцы заняли Бизерту и Порто-Фарину (совр. Гар-эль-Мельх), а 1 сентября Хуан Австрийский отплыл назад в Палермо.
Однако, будучи внешне эффектной успешная "Тунисская операция", при более внимательном рассмотрении таила в себе гораздо больше проблем, чем давала преимуществ. Для победы недостаточно было захватить Тунис, его нужно было удержать. Испанская армия получила в свои руки лишь небольшую часть бывшего Хафсидского государства. Но вопрос о продвижении вглубь его земель, о попытке подчинить себе обширную страну даже не поднимался.
Сохранение контроля над огромным городом становилось в этих условиях крайне тяжёлой задачей. Труднее всего было обеспечивать 8000 солдат, оставленных здесь вместе с тысячным гарнизоном Ла-Гулетты. Это было тяжёлое бремя для интендантских служб Сицилии и Неаполя, финансовое истощение которых делало операции по снабжению большой проблемой. Внимание же Филиппа II было больше приковано к северным проблемам, в сторону Генуи и Нидерландов, а также в сторону Франции, которая снова начала строить козни. В этих условиях захват и удержание Туниса лишь открывал новую статью расходов (недаром король желал лишь разрушения города), но, поскольку, официально закрепив Тунис за Испанией, дон Хуан Австрийский поставил брата перед свершившимся фактом, последний счёл предпочтительным дать на это своё согласие.
Впрочем, не смотря на противоречия между союзниками, некоторые практические результаты, кроме захвата испанцами Туниса, разгром турецкого флота под Канеей принёс. Узнав об этом, Мехмед Соколлу в срочном порядке покинул Трансильванию и, опережая собственную армию, примчался в Стамбул. Таким образом, только что взошедший на трансильванский трон Иштван Батори оказался практически один на один с Яношем Запольяи, который и не думал складывать оружия, проведя вербовку войск в Венгрии и Трансильвании и продолжив вооружённую борьбу.
К этому времени изменилась позиция Максимилиана II по трансильванскому вопросу. В Вене посчитали, что нападение турецких войск на Трансильванию слишком ослабит княжество и приведёт к территориальному увеличению владений Османской империи, что не отвечало интересам Габсбургов. Опасения императора вскоре подтвердились. Султан потребовал от Иштвана Батори отдать ему комитаты Сатмар, Сабольч, крепости Эчед и Калло, так как, по его сведениям, именно там Запольяи готовит свои антитурецкие акции. Батори обратился к Вене с просьбой взять под защиту эти комитаты как относящиеся к Венгерскому королевству, и Максимилиан II согласился. Однако оказать немедленную военную помощь Трансильвании Габсбурги не могли: известия о венециано-турецких мирных переговорах заставили Вену "взять паузу". Несмотря на отсутствие императорских войск, военные успехи Яноша II Жигмонда были несомненны. Летом 1574 г. он двинулся в Трансильванию, и в 27 сентября государственное собрание снова признало его князем. К концу октября 1574 г. в его руках оказалась вся Трансильвания, а в декабре турецкие войска покинули княжество; Иштван Батори бежал.
Одновременно с этим возобновились боевые действия в низовьях Днепра. Захват и удержание в 1573 г. переправ в этом районе литвинами, а также овладение русскими турецкой крепостью в устье Дона — Азовом, ознаменовало завершение первого этапа борьбы русско-литовско-польского альянса за выход в Чёрное море устранение крымской угрозы. Вторым этапом должно было стать получение Очакова литовскими войсками, для чего с этой целью был задуман и начата подготовка к второму Днепровскому походу, который планировали осуществить по Днепру с выходом в Днепро-Бугский лиман и с моря блокировать Очаков, а также сушей, ударом через нижнеднепровские крепости.
Всю зиму и весну 1574 года в Литве готовились к походу. 31 марта 1574 г. на юг были направлены дополнительные запасы продовольствия и амуниции. 11 мая польный гетман доложил в Ставку, что изготовили 70 морских стругов и 600 лодок. 23 мая прибыли еще 90 стругов. Помимо этого, ратные люди построили для себя 120 стругов.
25 мая был дан приказ — идти плавным походом в лиман "для захвата Очакова и других бусурманских юрт" и для защиты нижнеднепровских крепостей. Но по прибытии передовых частей в Кодак 6 июля были получены сообщения, что турецкий флот вошёл в Днепро-Бугский лиман, а хан Девлет Герай с войском стоит на реке Солёной, ожидая подхода литовской армии. Форсировав Днепр около Кодака, литовские полки двинулись правым берегом Днепра до Вольного порога и, придя туда 16 июля, стали ожидать прихода плавной рати.
Постояв у Вольного порога на Кичкасской переправе, командиры дали приказ всем отрядам грузиться на струги для плавного похода. Но узнав от курьеров с Таванска, что турецко-татарские части заняли Ислам-Кермен и ведут огонь по Соколиной паланке, командовавший походом кн. Михаил Александрович Вишневецкий выслал на помощь гарнизону около 3 тыс. человек. На берегу Днепра, охранять обоз, было оставлено около тысячи человек, которые должны были перейти на остров Томаковка и стоять там укреплённым лагерем. Остальные двинулись вниз по Днепру к Девичей крепости, прибыв туда 25 июля. Татары, увидев приход значительных воинских соединений, оставили Ислам-Кермен и скрылись в степи.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
