История Золушки

Однако, как ни странно, история эта имела продолжение: не успел полковник Сиротин вернуться домой на Черную мызу, а его ожидает уже на столе телефонограмма от 1-го офицера генерального штаба при центральном штабе зоны ПВО. С сего числа, дескать, считать штабс-капитана Амелину, К.Д. и поручика Львова, Я.И. в "поощрительном" отпуске сроком на десять дней.

"Любопытно, — признал Сиротин, еще раз перечитав приказ. — Неожиданно и чревато..."

Чем именно чреват этот приказ, — неприятностями или чем-то другим, — полковник пока не знал. Не успел определиться во мнении. Однако одно было ему предельно ясно — событие нерядовое.

"Что ж, — решил Сиротин, пододвигая к себе стопку писчей бумаги, перо и чернильницу, — будем посмотреть..."

И он взялся за оформление "представления к награде". Вот с этим он вполне определился: "Витовт 1-й степени" и повышение в звании для Амелиной, и "Владимир 1-й степени" для поручика Львова, а дадут или нет, это уже совсем другой вопрос...

* * *

Дальнейшие события плохо сохранились в Кириной памяти. Оно конечно — они со Львовым на вакациях, и она не за рулем, тем более не в кабине истребителя, но все равно — столько пить нельзя! Вредно и не нужно. Некрасиво и бессмысленно. И много что еще. Но внутренние запреты неожиданно куда-то подевались, захватив с собой заодно сомнения, опасения и прочие категорические императивы. Кире смертельно надоело поверять алгеброй гармонию, выверяя каждый свой шаг, и она отпустила тормоза. Пила за компанию с поручиком, объезжая каких-то удивительных его знакомцев, живших по странному стечению непонятных ей обстоятельств как раз в окрестностях Брунфло. И куда бы они ни заехали, везде их встречали, как старых друзей, — и это, заметьте, в холодной во всех отношениях Швеции, — сердечно привечали и тут же усаживали за собранный "на скорую руку" стол. Ну, и наливали, разумеется. Какое же застолье без вина?

Чем конкретно занимается Львов, чего добивается, мотаясь по этой богом забытой провинции и разговаривая со всеми этими людьми, Кира не знала, тем более, что не всегда даже понимала язык, на котором шел застольный разговор. Однако главным являлось то, что она не очень-то и хотела все это знать. Она слишком долго была ответственна и за себя, и, что важнее, за других людей, и, возможно, поэтому ей захотелось теперь расслабиться. Побыть ведомой, а не ведущей. Положиться на Львова, предположив, что он знает, что делает, и позволить ему вести, как это и должно быть, в принципе, когда танцуют двое — мужчина и женщина.

"Быть слабой женщиной не так уж и плохо", — подумала она мимолетно, поднимаясь вслед за Львовым на высокое крыльцо сложенного из битого камня дома. — Одна беда, слабой женщине никто не доверит истребитель!"

Это она понимала даже в том странном состоянии набирающего силу опьянения, в котором сейчас находилась.

"Впрочем, — утешилась Кира, оказавшись за накрытым "к выпивке" столом, — я же на вакациях, разве нет? А в отпуске можно и расслабиться! По-моему, это даже поощряется начальством... или нет..."

— За это стоит выпить! — неожиданно провозгласил Львов, поднимая стакан с мутноватой жидкостью, сильно напоминающей видом и запахом обыкновенный самогон.

— Обязательно! — поддержала поручика Кира, хотя и не смогла сразу вспомнить "за что пьем".

Она сделала пару глотков из своего стакана, убедилась, что действительно пьет дрянной плохо очищенный самогон, закусила щепотью хрусткой квашеной капусты с антоновскими яблоками и клюквой, и только в это мгновение сообразила, что с момента, когда они со Львовым пришли в этот дом, прошло по-видимому некоторое время. Во всяком случае вид стола, за которым она сидела, прямо указывал на этот факт. "Начало банкета" и "выпивка в разгаре" — это ведь два разных момента времени и состояния души, не правда ли?

* * *

— Повторите, пожалуйста, — попросила совершенно сбитая с толку Кира, — зачем я это делаю?

— Затем, что это правильно, — объяснил Львов, демонстрируя непоколебимое спокойствие и стеклянный взгляд. — Так надо, Кира Дмитриевна! Молчите и подписывайте!

"Молчать? Я конечно могу, но... Согласитесь, все это странно, дамы и господа, n'est-ce pas?"

Они пили, не переставая, с раннего утра. Пили Крымское игристое из хрустальных бокалов, водку из восьмидесятиграммовых высоких рюмок и бренди прямо из горла, а еще пили старку и, кажется, даже самогон. Но вот из какой посуды, никак не вспоминалось. Колесили по живописным окрестностям городка с непроизносимым названием Брунфло, заезжали на какие-то богом забытые мызы и фольварки, где встречались с разными людьми, большинство из которых Кира толком не запомнила. Вели долгие беседы на неизвестных Кире языках, угощались "чем бог послал" — в основном, это были свинина и картофель, но иногда, видимо для разнообразия, на стол подавали и рыбу, — и двигались дальше. По пути заехали на телеграф, и Львов послал несколько длинных телеграмм так и оставшимся неизвестными для Киры анонимным адресатам. Затем посетили банк — кажется, это был Marginalen Bank, но возможно, и Avanza Bank, — и поручик снял со своего счета довольно крупную сумму. Кира чужих денег считать сроду не привыкла, но, судя по толщине пачки ассигнаций, сумма показалась ей, как минимум, значительной... А потом, после банка...

"Что же случилось потом? Что-то ведь было между тем и этим?" — задумалась Кира, но додумать мысль не смогла. Ей помешали.

— Итак, госпожа баронесса, — городской голова Брунфло и сам был в стельку пьян, но держался молодцом, — уверены ли вы, что согласны на развод в соответствии с ранее озвученными условиями по расторжению брака?

По-русски он говорил с сильным акцентом, но понять его было несложно. Во всяком случае, Кира понимала.

— Я девушка не замужняя! — засмеялась она, грозя бургомистру пальчиком. — И не путайте меня! Никакая я не баронесса!

— Совсем с ума посходили! — повернулась она к Львову, словно хотела ему нажаловаться или, напротив, попросить подтвердить ее слова.

— Ошибаетесь, Кира Дмитриевна! — поручик положил ей руку на плечо и со значением сжал его крепкими пальцами, не больно, скорее многообещающе. — Сосредоточьтесь, баронесса, будьте любезны! Вы замужем за бароном Багге-аф-Боо, — поклон в сторону унылого старикашки с плешивой головой и огромным красным носом, — уже, — поручик взглянул на часы и кивнул в знак того, что правильно рассчитал время, — Вы, Кира Дмитриевна, замужем уже почти два часа. Пора и честь знать! Соглашайтесь на развод, капитан, и подписывайте соглашение. Титул, к слову, остается за вами.

"Баронесса? Багге-аф-Боо?"

Что-то ворохнулось в памяти, что-то такое, но...

— Что?! — до Киры вдруг дошло, что она, и в самом деле, сидит перед городским головой Брунфло, имеющим право — согласно общепринятым законам автономии, — не только регистрировать, но и расторгать гражданские браки. — Я что?

— Вы уже два часа, как имеете титул, мадам. Но замужем вам, должно быть, успело надоесть, — вежливо разъяснил ситуацию бургомистр. — Оттого и решили развестись, не правда ли? Ваш супруг, к слову, тоже не возражает. Говорит, развод, так развод!

— Уверены? — усомнилась Кира, пытавшаяся прочувствовать всю прелесть момента, ведь замужем, на самом деле, она оказалась впервые. Да и титула никогда в жизни не имела. Кто бы его ей дал?

— Вполне, — подтвердил городской голова. — Подписывайте, баронесса, и покончим с этим делом!

— Хорошо, — согласилась тогда Кира, наскоро прикинув все "Pro et contra", — где подписать?

— Вот здесь, баронесса! — наклонился к ней через стол городской голова. — Здесь, и еще, будьте так любезны, здесь!

Он был очевидным образом пьян, но держался молодцом. Даже смог встать на ноги и указать недрогнувшим пальцем, где Кира должна оставить свою подпись.

— Det Дr bra! — воскликнул он, едва Кира оторвала перо от бумаги. — Underbart! Stor!

— В каком смысле, великолепно? — смутилась Кира, понимавшая шведский, как говорится, с пятого на десятое.

— Во всех! — рассмеялся Львов, подхватывая ее со стула и увлекая прочь из помещения ратуши. — Дело сделано, Кира Дмитриевна, идемте! Нам следует поспешить.

— Куда? Зачем? — попыталась остановить его Кира, ведь ей необходимо было "отдышаться", перекурить на ветерке и обдумать наконец "на холодную голову", что означает весь этот пьяный фарс.

Но куда там! Львов, проявлявший нынче недюжинные таланты в искусстве кружить девушкам голову и творить различного рода безобразия, не оставил ей ни единого шанса. Так что очнулась она лишь в салоне "Ермака", с закуренной папиросой в пальцах одной руки и откупоренной бутылкой бренди — в другой. На приборной панели перед ней лежал конверт плотной желтоватой бумаги, украшенный печатями и витиеватыми надписями на трех языках.

"Ох, ты ж!"

— Вы что творите, поручик? — спросила она, возвращаясь к реальности. — Что за бред?!

— Я пишу сказку, — усмехнулся в ответ Львов и выжал сцепление. — Только не словами, а поступками. Впрочем, словами я тоже не бросаюсь. Я от природы, Кира Дмитриевна творческий человек. Я обещал вам сказку? Получите и распишитесь!

— Какую, на хрен, сказку?! — иногда Кире удавалось сыграть фурию. Особенно хорошо она вживалась в этот образ в бою, но сейчас ее явно посетила муза высокого драматического искусства. Впрочем, ее спутник тоже ведь не пешком по земле ходит.

— Разве не помните? — совершенно спокойно ответил Львов, заглядывая ей в глаза. — Мы рождены, что б сказку сделать былью.

— Да, да! — кивнула Кира, успокаиваясь. — Преодолеть пространство и простор... Помню. Как тут забудешь. Такое не забывается.

— Так все-таки, что это было? — спросила через мгновение.

— Преображение Золушки.

— Извольте уточнить! — потребовала Кира.

— Извольте! — улыбнулся Львов и достал откуда-то из-под сиденья початую бутылку.

— Ваше здоровье! — отсалютовал он бутылкой, затем вырвал зубами пробку, выплюнул ее в открытое окно автомобиля и приложился к горлышку, не прекращая, впрочем, гнать внедорожник вперед по пустынному в этот час унылому сельскому шоссе.

"Хорош! — признала Кира, в свою очередь поднося к губам бутылку. — И куда девалась ваша хваленая сдержанность, поручик? А ваша скромность, госпожа штабс-капитан?"

— Итак? — напомнила она, немного отдышавшись.

— Кто ходил на бал к королю? — вопросом на вопрос ответил Львов.

— Золушка!

— Никак нет! — возразил поручик.

— А кто тогда? — поддалась на провокацию Кира.

— На бал к королю пришла не золушка, а принцесса! — попробовал объяснить возникшую коллизию Львов.

— Но принцесса это же и есть Золушка! — возразила Кира, закуривая очередную папиросу.

— Вы же Гегеля читали, — осуждающе посмотрел на нее Львов, — должны знать, что такое диалектика!

— А она-то тут причем? — совершенно растерялась Кира, Гегеля действительно читавшая, но в нынешнем своем состояние совершенно неспособная вспомнить, о чем писал этот немец.

— А при том, Кира Дмитриевна, — подмигнул ей Львов, — что Золушка потому и обратилась в принцессу, что принцесса могла войти в королевский дворец, а Золушка — нет! Так уж устроен этот мир.

— А я? — спросила тогда Кира, начиная прозревать.

Похоже, шутка поручику удалась на славу.

— Если вы про госпожу Амелину, — хмыкнул довольный вопросом Львов, — то у нее, уж извините, шансов нет. Ну, только если получите, Кира Дмитриевна, следующее звание и с ним личное дворянство, да и то... С личным дворянством к королю? Простите, но не верится.

— А, если я баронесса Багге-аф-Боо?

— Вполне! — подтвердил ее догадку Львов. — Я же обещал вам найти подходящего крыса в форейторы, ведь так?

— Да, но... — попыталась собрать свои мысли Кира. — Очень уж похоже на подлог. Да и перед стариком неудобно...

— За старика не переживайте! — пришел ей на помощь Львов. — Филипп старый алкоголик. Немного самогонки и некоторая сумма в качестве отступных, и крыс наш с потрохами.

— Но это...

— Это что?

— Это не этично, я думаю.

— Не слышу в вашем голосе уверенности! — возразил поручик и снова приник к бутылке.

"Вот же черт! — в смятении думала Кира. — Сделали баронессой, даже глазом моргнуть не успела... Тем более протрезветь! Если он так же в постель затаскивает, то, считай, сама пришла!"

— Куда мы едем? — спросила, чтобы только не молчать.

— Сейчас мы едем к фее.

— К кому, простите? — переспросила Кира.

— К Фее. А точнее, к Марии Антоновне Дуглас.

— Вы имеете в виду графиню Дуглас? — вспомнила Кира вдруг, где слышала эту фамилию.

У покойного генерала Дугласа, командовавшего авиацией империи в годы ее ученичества, должна была, верно, остаться жена, превратившаяся нынче во вдову генерала.

— Знакомы? — удивленно глянул на нее Львов.

— Нет, разумеется, — помотала Кира головой.

— Ну, значит, познакомитесь! Осталось недолго...

* * *

Графиня Дуглас жила в замке на берегу озера, притаившегося среди скал и лесов.

— Семнадцатый век! — объяснил Львов, перехватив недоуменный взгляд Киры. — Серьезно.

Ей и в голову не приходило, что кто-нибудь — тем более, вдова генерала Дугласа, — может жить в таком странном месте.

Холодные воды озера, — дрожь пробирала от одного взгляда на них, — скалистый мыс, серые прямоугольные башни, отвесные стены, монотонность которых нарушалась лишь пятнами лишайника, бурая черепица крутых крыш.

"Хорошее местечко, чтобы встретить старость..."

— Природная аристократия империи имеет тенденцию сходить с ума самым причудливым образом, — прокомментировал ситуацию Львов.

— А каким образом сходите с ума вы? — Кира засмотрелась на мужчину, чего раньше за ней не водилось. Но факт — смотрела и определенно знала, отчего так, как знала и то, что ни о чем из того, что собирается сделать, никогда не пожалеет.

— Узнаете, — он обернулся, представив Кире вместо профиля анфас, посмотрел в глаза, улыбнулся. — Обещаю, в конце путешествия вы все узнаете, баронесса. Но всему свой черед!

Между тем, не прошло и пяти минут, как ворота, врезанные в серую громаду башни, мало чем отличавшуюся от гранитных скал раскинувшегося вокруг сурового края, распахнулись, и Львов осторожно — все-таки был изрядно пьян, — завел свой "Ермак" во внутренний двор замка.

— Ну-с, — сказал он, вылезая из автомобиля, — пойдемте, Кира Дмитриевна, в дом. Познакомлю вас с госпожой феей!

— Ведите, поручик! — согласилась начинавшая трезветь Кира. — Идите, я за вами.

— Как скажете, командир!

— Так и скажу!

И она вдруг вспомнила по случаю, как наставлял ее перед первым боевым вылетом военлет Столетов, прибывший в Грецию из китайского Синьцзяна.

— Ты моя ведомая, Кира, — инструктировал ее Иван Константинович. — Держись прямо за мной. Положение для женщины, скажем прямо, непривычное, но ты уж постарайся, Кирочка. Не отставай!

— Даже так?! — на пороге дома стояла сухая высокая женщина. Она была стара, но назвать ее старухой, язык не поворачивался: прямая спина, ясный взгляд холодных глаз, цветом напоминавших воду, готовую превратиться в лед. — Женщина пилот! С ума сойти!