Пилот ракетоносца 2 (Эрик Минц)

Откуда была переброшена первоначальная тропа оставалось неизвестно. Во всяком случае, Альфред Киш умудрился спрятать ее так, что никто его тропинку так и не нашел. Впрочем, возможно, все дело в том, что никто ее толком и не искал. Звездных систем хватает и по эту сторону Пространства. Однако около ста лет назад — девяносто семь, если быть точным, — новый маршрут проложили уже с той стороны на эту, соединив некую необитаемую систему, носившую название Гибралтар, прямиком с Фронтиром. Сделали это корабли Трилистника, надгосударственного образования, объединившего три независимые звездные системы и не имевшего никакой связи с исторической Ирландией на Старой Земле, чьим символом как раз и был трехлистный цветок клевера. В этой истории все было непонятно. Почему Трилистник действовал открыто, а семья Кишей, напротив, скрытничала. Но вот вам факт: Киши перестали заниматься своим бизнесом около ста лет назад, но именно тогда Трилистник проложил тропу на Фронтир. Неясны были и технические характеристики тропы. Шла ли речь об одном сверхдальнем прыжке или в Великой пустоте существуют промежуточные станции. С этой стороны на ту, как и с той на эту ходили только корабли Трилистника и некоторых из Неассоциированных миров, — Холода, например, — а они секретами навигации в Пространстве делиться не спешили. В первое время торговля хоть и шла через Фронтир, но к самому Фронтиру отношения не имела. Частные торговые компании перекупали товары у торговцев с той стороны и везли их на крупные "ярморочные" планеты, типа Рязани, Бомбея или Маракайбо. Но тридцать лет назад, когда Фронтир заключил оборонительный договор с империей Торбенов, планета и сама превратилась в крупный торговый центр. Многие покупатели предпочитали вести дела напрямую с торговыми домами Трилистника и других Неассоциированных миров.

"Н-да, темный омут этот Фронтир, по-другому и не скажешь..."

Эрик проработал в библиотеке десять часов — от открытия до закрытия — и узнал массу интересных фактов о товарах, пошлинах, главных игроках на торговой бирже Фронтира и, разумеется, о дипломатической активности всех заинтересованных сторон...

3. Двадцать третье декабря 2533 года, система Эно

"Что, черт возьми, она здесь делает?!" — Вопрос не праздный, но, увы, бессмысленный. Каким бы ни был ответ, это уже ничего не изменит.

Прошедшие десять дней Эрик большей частью был предоставлен самому себе. Он трижды встречался с кавторангом Маркс, которая обучала его некоторым специфическим предметам, но каждый урок длился не более двух часов, хотя Эрик не отказался бы и от более продолжительных занятий. Мир шпионажа оказался невероятно интересным с технической точки зрения и весьма привлекательным — с психологической. Однако Герда умерила его пыл.

— Ты не шпион, Эрик, — сказала она с доброй улыбкой, — и предполагаю, не смог бы им стать ни при каких обстоятельствах. Ты слишком простодушен и открыт. Для пилота ракетоносца — это даже неплохо, а вот для разведчика...

"Ну, да, — подумал тогда Эрик. — Это я-то простодушен и открыт? Знала бы ты, Герда, как сильно ты ошибаешься!"

"Но оно и к лучшему, — решил он через мгновение. — Если меня "не видит" даже капитан Маркс, то кому это под силу?"

Как показывал опыт, его не "читал" практически никто, даже капитан Верн, хотя ему-то, как контрразведчику, и карты в руки. Если кто и понимал Эрика Минца, то только адмиралы Моргенштерн и Север. Да и то, они скорее догадывались, чем знали наверняка.

— Согласен, — улыбнулся в ответ Эрик. — Какой из меня шпион! Мне просто интересно.

— Ладно, — сжалилась Герда, — еще позанимаемся на крейсере.

И все, собственно. Все остальное время Эрик проводил с самим собой. Друзей у него не было. Вера находилась далеко. Но зато она незримо присутствовала рядом с ним, когда Эрик шел в театр или на выставку, в бассейн, на татами или в симулятор. И, разумеется, он больше не мог "простодушно" клеить девушек в ночных клубах — совесть не позволяла. А уж о том, чтобы снять проститутку, вообще не могло идти речи. Об этом даже думать было противно. Так что отношения с Верой наложили свой отпечаток и на эту сторону жизни Эрика. Хорошо хоть желание окончательно не отбили. "Желания", как назло, было больше, чем нужно. Однако заплыв на километр или хороший спарринг позволяли достаточно эффективно спускать пар. Впрочем, если не кривить душой, это были совсем неплохие десять дней.

Погода стояла чудная. Самочувствие было сносное. Во всяком случае, свои "спецсредства" Эрик принимал в течение этих дней всего два раза. И дел, по большому счету, никаких. Флот интриговал и своих людей не показывал до самого последнего момента. Но вечно такое положение дел продолжаться не могло, и, в конце концов, наступил день, когда адмирал Север "дал отмашку".

Эрик собрал вещи и на такси добрался до военного терминала космодрома Метрополис-Смарагд. Здесь его вещи пронумеровали и опечатали бойцы десанта, сложив вместе с личными вещами других посланцев ВКС в запирающиеся контейнеры, а Эрик присоединился к другим офицерам, собравшимся у входа в туннель, ведущий к третьему стартовому окну. Поздоровался с теми, кого знал, представился тем, с кем встречаться еще не приходилось, и вскоре все вместе они перешли на борт челнока.

— Эрик, во время представления вы должны находиться рядом со мной, — коротко приказал адмирал.

— Так точно, господин адмирал. Я понял. Находиться рядом с вами.

— А вот строить из себя солдафона ни к чему. Все равно никто не поверит.

— Хорошо, я буду рядом!

— Так-то лучше! Расскажите мне лучше, что там у вас случилось на Фронтире.

Эрик эту историю рассказывал столько раз и таким разным людям, что теперь это получалось у него едва ли не автоматически. Но вот какое дело, рассказывая ее сейчас, он задумался над некоторыми моментами, которые не приходили на ум до тех пор, пока он не стал изучать вопросы, связанные с Фронтиром, Трилистником и Холодом.

Грит Мюстерс, как, впрочем, и две другие девушки, Лив и Трис, говорили на ланге без акцента и неплохо разбирались в реалиях империи. Вечер накануне мятежа они провели вчетвером, беседуя о всякой всячине. И вот еще что, пожалуй. Оглядываясь назад, вспоминая тот вечер, Эрик вдруг сообразил, что, если при знакомстве Лив и Трис были одеты в легкие платья, — он еще подумал тогда, как они не мерзнут в этих "тряпочках", — то в тот вечер все три девушки оделись по-спортивному: удобные ботинки, мешковатые брюки и куртки. Различался только цвет и фактура ткани. У Лив была черная куртка из жатой кожи, у Трис — коричневая, гладкая, а Грит и вовсе надела мешковатую защитного цвета куртку с капюшоном. Под такими куртками удобно прятать оружие. Эрику по наивности, тогда такое и в голову прийти не могло, вот он и не обратил внимания. А сейчас, когда он знал, что под такую куртку легко поддевается и наплечная кобура, и поясная, которую носят за спиной, все выглядело как-то иначе. Возможно, что все три девушки знали о готовящемся мятеже, и Трис, кажется, даже пыталась ему об этом намекнуть, но ее моментально заткнула Лив.

За воспоминаниями о том давнем уже вечере полет до крейсера "Клив-Солаш" прошел практически незаметно. Вроде бы, только что стартовали, а уже швартуются во втором — небоевом — внутреннем доке. "Старичок" действительно был хорош. Такие большие крейсера строили лет двадцать-двадцать пять назад, когда концепция тяжелых кораблей предполагала известную универсальность боевых единиц. До реконструкции на "Клив-Солаш" стояла тяжелая артиллерия и имелись многочисленные пусковые установки противокорабельных ракет, на него также базировались истребители и два ударных ракетоносца, как на какой-нибудь корабль-матку. Но сейчас, насколько знал Эрик, на корабле стало меньше разнообразного и не всегда эффективного оружия, почти вдвое сократилось количество истребителей, а вместо старых "хильд 9" службу несли два "кабира". Ну и жилые палубы расширили, так как новая концепция предполагала использовать корабли этой серии в качестве штабных, чего в реале так и не случилось.

Итак, они добрались до места, собрались вместе и поднялись на лифтах на верхнюю палубу, где предполагалось взаимное представление группы статс-секретаря Клингера и группы адмирала Севера. Эрик, как и предусматривал приказ, шел по левую руку от адмирала и, войдя в зал, привычно окинул его быстрым цепким взглядом. На противоположной стороне в ожидании флотских расположились члены миссии. Двоих из них Эрик знал в лицо: графа Клингера и графиню Монк. Вот тогда Эрик и подумал:

"Что, черт возьми, она здесь делает?!"

Судя по выражению ее лица, Анна задала себе точно такой же вопрос, но уже относительно Эрика.

Между тем, флотские, не ожидая "секретарских", двинулись вперед. Эрик шел спокойно. Не строевой шаг, но и не прогулочный. Смотрел с интересом, но без вызова. На самом деле, бояться Анну ему было не с чего, волноваться из-за нее тем более.

Подошли. Началось представление.

— Здравствуйте, граф! — сказал адмирал. — Рад вас видеть.

Он кивнул еще кое-кому из свиты статс-секретаря и представился:

— Я адмирал Александр Север. Представляю в нашей миссии Адмиралтейство. Честь имею!

Ключевыми в этом кратком приветствии были два слова, — "нашей" и "Адмиралтейство", — из чего следовало, что миссия совместная, и адмирал представляет императора в той же мере, что и статс-секретарь двора, так как Адмиралтейство приравнено по статусу к тому, что называется Двором.

— Мои помощники, — продолжил между тем адмирал. — Капитан 2-го ранга Маркс, капитан 3-го ранга Верн, капитан-лейтенант Минц.

Эрик шагнул вперед, отдал честь и вернулся на прежнее место.

"Капитан-лейтенант... Звучит!"

Адмирал представил только троих своих помощников, хотя за его спиной стояло еще несколько офицеров. Впрочем, эти офицеры являлись техническими специалистами и официального статуса не имели. Граф Клингер поступил также. Представил семь человек, выполнявших в миссии официальные функции и оставил остальных безымянными. При этом Анну, одетую в шикарное открытое платье, позволявшее видеть не только значительную часть ее тела, но и фамильные драгоценности стоимостью с хороший крейсер, он представил, как княгиню Эгерланда Анну.

"Княгиня? — удивился Эрик. — Князь Удо умер? Значит, это она представляет в миссии аристократов империи. Мило..."

3. Двадцать третье декабря 2533 года, борт крейсера "Клив-Солаш"

— Эрик! — Могла бы и не окликать, они шли навстречу друг другу, и разделяли их уже считанные метры.

— Анна, — Эрик склонил голову в учтивом приветствии и выжидательно посмотрел на девушку: платье ей было к лицу, бриллианты и рубины тоже.

— Кто вы такой, черт вас подери?! — Казалось, от бешенства у Анны Монк светятся глаза.

— Прошу прощения? — вежливо улыбнулся Эрик.

Они встретились на обзорной палубе, и он мог бы поклясться, что, как и тогда, в "Омуте Планка", это она искала встречи. В принципе, он понимал ее недоумение, переходящее в возмущение. Понимал и принимал. Анна была права. Но права только в общем случае. В случае "счастливчика" Минца она ошибалась, потому что Эрик — баловень судьбы, избранник фортуны, человек, которому улыбнулась удача. И поэтому общие правила на него не распространяются.

— Эрик, ты не можешь не понимать, о чем я спрашиваю!

— Вы или ты? — Вопрос заставил ее сбиться, и Анна очевидным образом потеряла темп.

— Ты, — после короткого раздумья предложила она.

— Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, — Эрику не нравился этот разговор, но рано или поздно он должен был состояться. Так почему бы не сейчас? — Будем стоять здесь или пойдем в кают-компанию?

— Одним словом не ответить, да?

— Боюсь, что нет.

— Я так и думала, — тяжело вздохнула девушка. — Тогда пошли в кают-компанию.

— Но ты мне объяснишь? — добавила, наверное, испугавшись, что он опять уйдет от ответа. — Ты обещал еще в "Омуте Планка"...

— Я помню, — кивнул Эрик. — Пошли?

— Пошли.

По дороге не разговаривали. Оба испытывали неловкость, хотя и по разным причинам. Да и потом, о чем говорить, если ничего еще не сказано?

— Итак?

В кают-компании было тихо. В этот час ее мало кто посещал. Но они все равно прошли в самую дальнюю комнату отдыха — небольшое помещение с несколькими креслами и диванами, приглушенным светом и тихой музыкой, звучавшей, как фон.

— Выпьешь что-нибудь? — Эрик не торопился с объяснениями, оттягивал сколько мог начала разговора. Его вдруг охватила растерянность, и он не знал, как и о чем говорить с Анной.

— Коньяк.

Ее явно не устраивал такой разговор, но делать нечего — формально Эрик был прав.

"Прав, не прав..."

Он принес ей бокал с коньяком и стакан воды для себя, и сел напротив.

— Вода? — удивилась девушка. — Серьезно?

Эрик только пожал плечами. Об этом тоже, наверное, стоило ей сказать, но он еще не решил, что и когда.

— Все так плохо? — нахмурилась Анна.

— Суди сама, — Эрик чувствовал себя скверно, но делать нечего, взялся за гуж, не говори, что не дюж. — Перед Парацельсом у меня был профиль Бета-13, чуть-чуть не хватало до 15, а после боя — Бета-7. Чувствуешь разницу?

— Господи! — она очень по-женски, но никак не аристократично прикрыла раскрывшийся от испуга рот рукой.

— Не все так страшно, — отмахнулся Эрик, пытаясь отыграть назад и убавить интенсивность "драмы". — На последнем по времени освидетельствовании, как раз перед квалификационным экзаменом, я уже дотянулся до Бета-9. Со скрипом, но прошел.

— Какая у тебя квалификация? — насторожилась Анна.

— Н-3. — Этот факт не являлся секретным, о нем можно было говорить.

— Н-3? — удивилась девушка. — Но, Эрик, норматив Три — это квалификационный экзамен для старших офицеров на кораблях 3-го и 2-го ранга.

— А ты думаешь, кто-нибудь решился бы присвоить мне звание капитана-лейтенанта, не пройди я медицинское освидетельствование и квалификационный экзамен?

— Скажи... — После довольно длинной паузы, явно вызванной колебаниями морального толка, спросила Анна. — Скажи, это потому что ты с Верой?

Ну, да, самое простое объяснение — это протекция. А кто лучше всех порадеет за "родного человека", если не отец "невесты", который по случаю адмирал, командующий флотом метрополии, и главком по совместительству.

— Не думаю, — покачал головой Эрик, и зря, между прочим. Боль, ударившая в основание черепа, была такая, что он едва не закричал.

— Подожди! — попросил, переждав приступ с закрытыми глазами.

"Черт бы побрал эту хворь! — подумал, доставая футляр с ампулами. — В самый неподходящий момент..."

Он принял лекарство, хотя делать это на глазах Анны было крайне неприятно. Переждал еще минуту, пока стихнет боль, и кисло улыбнулся встревоженной и озадаченной собеседнице.

— Извини! Это обезболивающее. Иногда накатывает...