| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Конечно, — согласился с последним утверждением Фрейзер, заодно пользуясь выигранными секундами, чтобы отдышаться: — Но меня волнует другое. Если выплатить призовые сейчас, то на руках у наименее, кхм, принципиальной части моего экипажа появится очень внушительная сумма денег, причём без возможности быстро потратить их. Не мне Вам рассказывать, что в подулье убивают за меньшее...
— Сомневаюсь, что абордажная группа перережет сама себя из-за призовых, — в голосе Ланге мелькнул скепсис. — Недавно повышенный квартердек-мастер держит их в стальной хватке.
— Кстати об этом, насколько успешно, на Ваш взгляд, он разобрался с 'оппозицией'?
Комиссар явно понял, что его оппонент тянет время, но не спешил заканчивать беседу.
— Двадцать семь трупов, десять блаженных, которых милостиво отдали Механикус для сервиторизации, и почти восемь десятков личностей, ранее не учтённых ни в одном реестре 'Стража Бездны', — по памяти процитировал Ланге. — Полностью уничтожены все известные наркоплантации на девятой технической палубе, оборудование для производства тяжёлых психотропов передано Серводемиусу под опись.
— Я читал отчёт, комиссар, — Николас чуть махнул палашом в раздражении. — Что лично Вы думаете о новом командире абордажников после проведённой операции?
Адам задумался, в рассеянности покачивая клинком. Казалось бы, следовало атаковать прямо сейчас, когда он выглядел совершенно неготовым к продолжению поединка. Но Фрейзер на собственном опыте знал, что ничем хорошим такая атака не закончится...
— Жестокий, но не мясник. Решительный, наглый, иногда слишком увлекается, однако знает про этот свой недостаток, — наконец, заговорил комиссар. — В целом, адекватный и сообразительный. Ему не хватает опыта, но этот недостаток, как правило, с годами проходит.
— Дай Император, чтобы у всех нас были эти годы, — негромко пробормотал Фрейзер, но Ланге услышал.
— Всё в руках Его!
— Несомненно. Значит, считаете, проблем от них в ближайшее время не будет?
— Будут, — честно ответил Адам. — Но не столь глобальные, чтобы терять такую возможность из-за лишних опасений.
Да уж, 'глобальность' проблем с бывшими штрафниками пока ограничивалась лишь мелкими конфликтами, неизбежными в новом коллективе, а также взаимной неприязнью к оперативникам из службы безопасности станции. Третья абордажная рота так и вовсе учинила безобразную драку с силовиками прямо на входе в злачный квартал, отметелив бедняг до изумления, за что в полном составе загремела на гауптвахту. Слава Императору, обошлось без трупов...
— Продолжим?
— Да, давайте, — Фрейзер переместился в защитную стойку. — Оставляю Вам право атаковать.
Адам ничего не ответил, вместо этого решительно устремившись вперёд. Клинок меча, удерживаемого двуручным хватом, обрушился на подвешенную защиту Николаса из высокой позиции. Такие страшные, рубящие удары, идущие почти из-за головы, в древности могли прорубать или деформировать даже закрытые шлемы...
Длинный меч давал комиссару преимущество в дистанции и массе, но на стороне Фрейзера была манёвренность и скорость изменения векторов атаки.
— Если острие подано с внутренней стороны оружия, кисть должна принять позицию кварты, — процитировал один из трактатов Адам. — В этом случае щиток гарды будет в состоянии защитить от удара в темп или контрудара по руке. Точно так же, если острие подано снаружи, кисть должна быть в терции.
Капитан принял удар на эфес палаша и отступил назад, разрывая дистанцию. Ланге не отставал, без малейшей задержки преследуя Николаса и осыпая его защиту градом ударов. В атакующем порыве комиссар был страшен как раз своей неотвратимостью и идеальными переходами между стойками. Избитое авторами низкопробных романов выражение 'открылся при ударе' сейчас казалось Фрейзеру глупой насмешкой.
— Руки!
Окрики Ланге всегда звучали на мгновение позже, чем следовало. В этом был определённый смысл, ведь, кроме тренировки самоконтроля, боль от пропущенных ударов ещё и отличный мотиватор. 'Рабочая' треть клинка Адама ударила точно между плечевым щитком и наручем Николаса...
Только чтобы со звоном отскочить от прочного металла протеза!
Механическая кисть выпустила кортик и развернулась на сто восемьдесят градусов. Финт, противопоказанный любому обычному человеку, выбил Ланге из колеи, подарив капитану лишнее мгновение. Он тут же схватил лезвие меча и сжал ладонь, пока клинок не соскользнул с полимерного покрытия.
— Hùnzhàng! — Экспрессивно высказался Адам, когда попытка рывком освободить блокированное оружие провалилась.
Воспользовавшись задержкой комиссара, Фрейзер сам перешёл в наступление. Сократив дистанцию, он попытался реализовать преимущество своего палаша, незатейливо ткнув Ланге куда-то в район печени.
К чести Адама, он тотчас отреагировал, приняв удар на левый наруч и ещё больше сблизившись с Николасом. Отведя голову назад, комиссар резко ударил Фрейзера шлемом и пнул носком сапога в колено, выводя противника из равновесия. Перед глазами капитана помутилось, и он вынужден был разжать механическую кисть...
За что тут же и поплатился, когда ему в лоб словно кувалдой ударили.
Дезориентированный Николас шарахнулся назад, слепо отмахиваясь палашом. Не видя противника, он качнулся в сторону, потерял равновесие и с руганью полетел на пол, напоследок просклоняв мать комиссара на русском языке...
— Чем это Вы меня? — Спросил Фрейзер, когда перед глазами перестало двоиться, а голова уже не кружилась.
Адам, аккуратно переместивший дезориентированное начальство к стеночке, сидел рядом, придирчиво осматривая свой меч на предмет внешних повреждений. Комиссар был без шлема, на его бледном, покрытом зажившими язвочками лице застыло озабоченное выражение.
— Перехватил меч за клинок и ударил гардой.
Капитан с лёгким изумлением взглянул на оружие оппонента. Массивные дуги гарды шли под прямым углом к клинку, заканчиваясь небольшими конусовидными навершиями. Хороший удар этой штукой, наверное, пробил бы даже шлем гвардейской флак-брони.
— Так и убить можно было!
— Приношу свои извинения, слишком увлёкся, — Ланге, наконец, отложил меч. — Это был отличный трюк, Николас...
— Но с Вами он больше не сработает, да, — закатил глаза Фрейзер.
— Зато Вы получили стимул для дальнейшего совершенствования своего стиля, — Адам улыбался. — И не стоит впадать в уныние. В поединке с неподготовленным врагом такое... кхм, блокирование может дать решающее преимущество.
— Поберегите Ваше обаяние для сестры Клементины, — беззлобно фыркнул Николас, поднимаясь на ноги: — Кстати, она просила передать, что ожидает 'господина комиссара Ланге' в офицерском лазарете к шести склянкам после полудня. Не опаздывайте!
— Сказать мне об этом раньше Вы, конечно, не могли?!
— Думаю, таким образом я расквитался за сегодняшнее поражение, Адам.
— Фрейзер... Вам кто-нибудь говорил, что Вы — язва?
— Доводилось. Но ведь опаздываете, Адам!
* * *
'Граф Тенир' встретил командующего оперативно-тактической группой охранения 'Денеб' тихим свистом фильтро-вентиляционных установок и мощным порывом ветра в лицо. Фрейзер к внезапным сквознякам оказался не готов, едва успев подхватить сорванную с головы фуражку.
— Что у вас тут, во имя Императора, происходит?! — громче, чем привык, обратился Николас к встречающему.
— Проводим учения по борьбе за живучесть, — с невозмутимым выражением лица заявил тот и представился: — Старший помощник Оддвин Бьёрнстад, к Вашим услугам, господин коммодор. Ваша охрана?
Отделение востроянцев, выгрузившееся из 'Аквилы' Фрейзера, замерло вокруг шаттла красно-чёрными истуканами. Парадные шлемы поблёскивали медной гравировкой в тусклом освещении ангара. Реакторы фрегата, стоящего у 'причальной стенки', если такое понятие вообще было применимо к высокой орбите Мезоа, работали на трети от максимальной мощности.
— Останутся здесь, — отмахнулся Николас. — Не думаю, что сегодня мне грозит что-то, кроме этиловой интоксикации.
— Как скажете, — Оддвин безуспешно пытался сдержать непрошенную ухмылку. — Прошу следовать за мной.
— Что ж, ведите, — милостиво разрешил Николас, сделав вид, что не заметил. — Капитан 'Хищника' уже здесь?
— Их сиятельство прибыли около часа назад, сэр.
— Отлично, просто отлично...
Ревуны вдруг выдали характерное 'три длинных-один короткий', а плафоны аварийного освещения замигали последовательностью красных, жёлтых и белых вспышек. Рука Фрейзера рефлекторно дёрнулась к поясу, где висела герметичная кислородная маска — обязательный атрибут любого здравомыслящего пустотоплавателя. Позади синхронно активировались магнитные ботинки востроянцев, тоже отреагировавших на сигнал об аварийной разгерметизации.
— Да уж, poprosil на свою голову, — едва слышно пробормотал Фрейзер.
— Вы что-то сказали, сэр? — Кажется, Бьёрнстад пытался слегка поддеть Николаса.
— Мысли вслух, не более...
Откровенно говоря, коммодор не планировал широко афишировать свой визит, и на то было сразу несколько причин. Во-первых, первое личное посещение одного из кораблей, пока свежесозданная мини-эскадра стояла на базе, затянулось бы на полдня, минимум. Торжественное построение дежурной вахты, почётный караул у трапа шаттла, оркестр, тщетно пытающийся не фальшивить, а затем инспекция боевых постов, ненужные вопросы для проформы, такие же ответы и прочий традиционный официоз...
Нет, такого Фрейзеру и даром не надо было. Если Николас и понял что-то за прошедшие годы, так это одну простую истину: отвлекать профессиональных подчинённых от работы — вредить самому себе.
Во-вторых, коммодор прилетел на 'Граф Тенир' с вполне конкретными целями, для выполнения которых лишняя шумиха совсем не требовалась. Пересуды среди младших офицеров — тех ещё любителей посплетничать, повышенное внимание со стороны падкой на слухи и домыслы прислуги, возможно, даже интерес от флотской контрразведки, которой по профессии полагалось слушать, что происходит за закрытыми дверями кают-компаний...
Всё станет гораздо проще, если о его визите будут знать только те, кого это напрямую касалось.
За размышлениями время летело незаметно, вот Фрейзер уже входил в типовой шлюз перед капитанской каютой фрегата. Совершенно универсальное абсолютно для всех космических кораблей Империума помещение оказалось ярко освещено. Стены покрывали декоративные панели из прозрачного кварца, на которые проецировались репродукции величайших космических баталий в истории Империума. Николас узнал 'Битву при Плутоне', которую через мгновение сменила панорама 'Гончие и добыча' из цикла 'Завоеваний Коронидских глубин'.
Звено тяжёлых эсминцев типа 'Разор' в синевато-серых и бронзовых цветах 507-го штурмового дивизиона — соединения Армады Империалис, закреплённого за 63-м Экспедиционным флотом Воителя Хоруса — словно живое рвалось к Гефсимании сквозь заградительный огонь многочисленных мониторов планетарной обороны. Вытянутые, хищные корпуса кораблей-предателей неслись вперёд. Из пусковых шахт уже стартовали торпеды с термоядерными боеголовками, но имперские перехватчики не успевали сбить их, завязнув над плоскостью эклиптики в собачьей свалке с 'Ксифонами'. Следом величественно скользил лидер охоты — 'Икона', линейный крейсер типа 'Затмение' в тёмных сине-зелёных цветах легиона Сынов Хоруса. Бледно-жёлтые лучи вырывались из погонных лэнсов, обрушиваясь на защитные платформы лоялистов.
Неизвестный автор столь точно передал динамику жуткого в своей красоте прорыва отступников, словно был там, на одном из атакующих кораблей.
— Удивительно, — пробормотал Фрейзер, тщательно рассматривая объёмное изображение: — Такая детализация...
— Небольшое развлечение капитана в свободное от служебных обязанностей время, — решил поделиться с Николасом Бьёрнстад.
— Занятно, — проронил коммодор.
Картина подняла целый пласт воспоминаний из далёкого прошлого, теперь кажущегося зыбким и нереальным. Голову Фрейзера пронзила короткая вспышка мигрени. Ассоциативные цепочки связали образы панорамы с обрывками прочитанного и услышанного. Он вспомнил. И то, что выплыло из глубин его памяти, совсем не понравилось Николасу...
— Сэр? — смущённо прервал размышления коммодора Бьёрнстад.
— Да, конечно, — отвлёкся Фрейзер. — Не будем заставлять капитанов ждать.
Старший помощник 'Графа Тенир' предпочёл мудро проигнорировать иронию последней фразы и отточенными движениями выбил на рунической клавиатуре гостевой код доступа. Когитатор разразился одобрительным писком и усиленные броневые переборки с противоударным подбоем без единого звука уехали в потолок.
— ...и можете ли Вы себе представить, mon ami, всю прелесть этого маленького конфуза? Ах, Изеулт, если я о чём-то и жалею...
Кажется, дю Белле как раз вспоминал молодость.
— Господа офицеры, — Фрейзер с уверенной улыбкой вошёл в каюту капитана фрегата. — Рад видеть вас в добром здравии и бодром расположении духа.
Не очень большое помещение, выполненное в стиле, отдалённо напоминающем классицизм, утопало в уютном полумраке. Массивная подвесная люстра навевала воспоминания о дворянских усадьбах, а лепнина и декоративные колонны из светлого мрамора добавляли каюте строгости.
— О, господин коммодор, моё почтение! — приветствовал его сеньор дю Белле, блаженно развалившись в мягком кресле. — Excusez-moi за наглость, но вставать не буду. Протезы разнылись, увы-с.
— Мартен, — с укором произнёс хозяин не только этой каюты, но и всего корабля, выйдя из-за ширмы в торце помещения с бокалом в руках, а затем обратился к Фрейзеру: — Мои извинения, сэр.
— Не стоит и, прошу, без чинов, Рэндольф, — отмахнулся Николас и шагнул к соседнему креслу. — Я здесь с сугубо неофициальным визитом.
— За это надо выпить! — Провозгласил уже слегка захмелевший Мартен. — И возражения не принимаются, non non!
Старший помощник незаметной тенью покинул каюту, и Фрейзер с интересом взглянул на невысокий столик перед собой. Там уже стоял открытый штоф литра на полтора, в котором двигалась, не останавливаясь ни на миг, темно-янтарная жидкость. Вроде бы в такой самопомешивающейся таре хранили убойный куэганский бренди, в нормальных бутылках склонный разделяться на фракции за пару месяцев. Фрейзер познал данную истину на собственном опыте, когда заполучил в винный погребок бутылочку этого алкоголя, довольно редкого за пределами Готического сектора.
— Обязательно, — согласился коммодор, — Но для начала стоит закончить с делами.
— Зачем портить такой прекрасный день какой-то канцелярией? — искренне недоумевал чуть перебравший дю Белле. — И нет, не переубеждайте! Я знаю, что сделать его ещё лучше не сможет никто и ничто, кроме, быть может, самого Императора!
— У Вас определённо приподнятое настроение, — покосился на Скрева Николас. — Не поделитесь его мотивом?
Тот лишь устало вздохнул и чуть пожал плечами, словно говоря, что ничего не может поделать с незваными посетителями. На его узком, без единой морщинки лице раздражённо дёргались пышные усы, диссонирующие с уставной причёской 'номер три', по Уставу положенной кадетам и мичманам.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
