| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Надежда, что она примет хотя бы части Священного Писания, написанные его собственными словами, рассыпалась в прах. Миюри хмыкнула, удовлетворённая, что загнала брата в угол, затем повернулась и уткнулась ему в грудь.
— Это потому, что ты представляешь собой больше, чем ты думаешь. Вот почему я верю, что пока блондинка мается животом из-за будущего своей страны, ты, как великий Предрассветный кардинал, своими потрясающими действиями решишь там всё.
Обладая более героической натурой, чем он, Миюри хотела, чтобы её брат вёл себя именно так. В глубине души он знал, что Миюри ожидает от него слишком многого, но она была его младшей сестрой, и как старший брат он был обязан превзойти её ожидания. Она льнула к его руке и смущённо хихикала, Коул похлопал её по голове и дал лучший ответ, который смог:
— Я не могу обещать, что это будет потрясающе, но я надеюсь помочь всем, чем смогу.
Он считал, что даже то, что делал сейчас, слишком дерзко для того, кто всего месяц назад всего лишь помогал в купальне отдаленной горной деревни. Но Миюри это не устроило.
— Опять, да? Брат? Ты отказался от награды блондинки! Могу поспорить, она собиралась дать нам удивительное сокровище!
— Я не для того отправился в дорогу. Мне достаточно одежды, еды и крова. И, пожалуйста, оставь книгу. Ты чуть не порвала её.
Она неохотно вернула книгу на алтарь. В ней заключалось благословенное учение Бога, а с ним семена его желания помочь миру. Коул бы солгал, скажи он, что не испытывает гордости от того, что эти ростки начали прорастать. Казалось, мальчик, мечтавший изменить мир и дрожащий от мысли, что он способен на это, всё ещё таился где-то внутри него.
— У меня недостаточно влияния, поэтому не знаю, чего я смогу достичь, но я молюсь, чтобы мне было дано решить спор между королевством и Церковью.
Ему до сих пор нечем было рисоваться перед Миюри, поэтому приходилось быть осторожным со своей гордостью. Миюри, похоже, собиралась сказать что-то ещё, но внезапный, третий голос, разнёсшийся по часовне эхом, прервал её.
— Я согласна, но вы должны дважды проверить, к чему это решение может привести.
В часовне не было видно больше никого, как и мест, где мог спрятаться человек. Оглянувшись, Коул так и не понял, откуда пришёл голос. Первой заметила Миюри с её волчьей кровью.
— Брат, над нами.
Коул посмотрел вверх, и там, на раме открытого окна в крыше, сидела птица. Считая себя слугой Божьим, он мог счесть её за посланника свыше, но, к сожалению, он знал о существовании подобных существ помимо Бога.
— Ты... госпожа Шарон?
Когда он назвал имя женщины-сборщика налогов, встреченную им в порту, птица распустила перья, расправила крылья и полетела вниз. Но спуск она ограничила подсвечником на стене на уровне второго этажа для обычного здания и посмотрела на них сверху вниз.
— Я ненавижу её, — рыча, пробормотала Миюри, и нельзя было сказать, что тому не было причины.
Шарон так беззастенчиво разглядывала их со своего подсвечника, что сбивала этим его с толка. Иления была дружелюбной, Осень — почти безразличным. Коул был расстроен, увидев не-человека, явно враждебно настроенного по отношению к ним.
— Позвольте мне кое-что спросить у вас, - спросила величественная орлица Шарон. — Вы псы Церкви?
— Хахх? — разнёсся эхом по тихой часовне голос Миюри, столь же яростный, сколь враждебна была Шарон.
Глава вторая
Орлица, повелительница всех птиц, смотрела на них поверх клюва. За орлицей с утробным рычанием следила девушка, унаследовавшая кровь волчицы, повелительницы леса. Для Миюри, властвовавшей над бездомными собаками города, приравнять её к ним означало нанести величайшее оскорбление.
— Ты сейчас назвала меня собакой, ты, курица?! — прокричала Миюри, выпустив уши и хвост, а Шарон посмотрела на неё сверху вниз и выпятила грудь.
Волосы на хвосте Миюри мгновенно встали дыбом, Коул поспешил встать между ними.
— Под псами Церкви ты подразумевала инквизицию?
Шарон приподнялась и взмахнула крыльями, словно вздохнула.
— Какая дерзкая.
— Эй! Спускайся сюда! Курица!
Коул, удерживая за плечи Миюри, желавшую разорвать обидчицу в клочья, ответил:
— Если мы действительно от инквизиции, как ты объяснишь уши и хвост Миюри?
Не-люди признаются Церковью одержимыми демонами, их судьба — быть сожжёнными на костре, если их схватят. Задача инквизитора — искать тех, кто следовал языческим верованиям и самим языческим богам.
— Просто. Взяв эту собаку с собой, ты облегчил бы обнаружение нашего вида, сверх того, это также простой способ усыпить нашу бдительность. Две птахи... две собаки одним камнем.
— Эй! Ты определённо назвала меня собакой прямо сей... Гав!
Мех на хвосте Миюри вздыбился настолько, насколько был в состоянии, она была готова рвануться к Шарон, чтобы укусить, даже если бы пришлось для этого лезть на стену, но Коул протянул руку и зажал ей рот. Его взгляд ни разу не оторвался от Шарон, пока он удерживал руками девушку-волчицу.
— Гав!..
— Госпожа Шарон, — обратился он, опустив плечи. — Не могла бы ты прекратить лицедейство?
— Гав?! - начала успокаиваться в его руках Миюри, её уши заинтересовано дёрнулись.
— Если бы ты действительно верила, что мы инквизиторы, то я не понимаю, почему ты явилась в своей истинной форме, подтверждая свою природу.
Шарон молчала, пристально глядя на них.
— Возможно, ты действительно предполагала, что мы можем оказаться инквизиторами, но я уверен, ты уже выяснила, что хотела.
Шарон и другие сборщики налогов пытались отобрать богатства Церкви в королевстве. Вполне естественно было бы для Церкви попытаться предпринять какие-то действия в связи с этим. Он мог понять, какую настороженность в ней могло вызвать появление Предрассветного кардинала даже после письма Илении. Но то, что говорила Шарон, противоречило её облику.
— Ты появилась перед нами в таком виде по другой причине, разве не так?
— Ты умён, — сказала она и, расправив крылья, в несколько взмахов перелетела на полку в углу часовни, теперь их глаза были на одном уровне. — Сначала я подумала, что ты захватил её в рабство, чтобы она на тебя работала. Обученная псина выполнит то, что ей говорят, нет?
— Э-эй!!
Хвост Миюри снова раздулся, когда её опять так назвали. Коул думал, что она взрослеет, но его спутница всё ещё легко выходила из себя при совершенно явном поддразнивании. Шарон-птица вела себя хладнокровно, но создавалось впечатление, что ей нравилось дразнить Миюри. Хотя утверждать это наверняка было нельзя.
— Госпожа Шарон, — сказал Коул укоризненно, и орлица махнула хвостом — ещё один птичий способ пожать плечами.
— Я получила известие от птицы-друга и следила за вами задолго до прибытия в порт этого города... Вот, честное слово, я едва не лишилась чувств, наблюдая за вашими отношениями, — сказала она сердито.
Как и обоняние волка, птичье зрение не соответствовало человеческому, услышав о слежке, Коул вспомнил, сколько птиц летало над кораблём, подплывавшем к Раусборну. И вдруг смутился, осознав, что кто-то видел личные моменты при его общении с Миюри. Зато Миюри гордо набрала воздуха в грудь и взяла его за руку, Шарон отвернулась, словно почувствовала себя неловко.
— Госпожа Шарон, пожалуйста, разреши мне сказать, чтобы избежать каких-либо недоразумений. Миюри — дочь человека, который помог мне в жизни, и для меня она как младшая сестра.
— Брат просто стесняется.
Считается, что чувства птиц плохо по ним видны, раздражение Шарон проявилось в форме полуоткрытого клюва.
— Не думаю, что стоит ожидать многого от отношений человека и не-человека.
— Эй!
Шарон не обратила внимания на угрожающий выкрик Миюри и лишь отвела взгляд.
— Всё потому что эта собака казалась мне прирученной. Я не думала, что она могла быть способной служить Церкви, но я не могла избавиться от остатка моих подозрений.
Миюри обнажила свои клыки и зарычала, когда её в который раз назвали собакой, и так сильно сжала руку Коулу, что ему стало больно.
— Однако... Если она злится на то, что её называют собакой, значит, хотя бы не утратила гордость не-человека. Она могла быть не в состоянии вести охоту Церкви.
Видимо, она задирала Миюри ради такого рода подтверждения.
— Я рад, что твои вопросы прояснились. Позволь мне ещё раз повторить: мы не друзья Церкви. Конечно, мы не совсем его враги: мы надеемся на реформирование, а не на ниспровержение.
— Друг ты или враг, зависит от точки зрения. Кажется, ты истинен в вере, хоть и ходишь с этой собакой.
Глаза Миюри снова сузились, поэтому Коул схватил её, прежде чем ответить.
— Бог создал всё на этой земле. И поэтому мы должны любить всех одинаково.
— Нет, мы не должны! — тут же вмешалась Миюри, перья Шарон приподнялись.
— Эмм, Миюри...
— Нельзя одинаково любить всех! Я должна быть первой!
Она не станет слушать его, если он начнёт объяснять, что это слова прямо из Священного Писания. Он не знал, как поступить с Миюри и её отчаянным нытьём. Шарон тихо пробормотала:
— Значит, это и есть Предрассветный кардинал...
В её голосе прозвучала досада, но сердиться Коул не мог.
— Если честно, это звание намного выше того, что я заслуживаю.
— Но это твоё звание тем не менее. Нравится тебе это или нет, оно уже твоё.
Хайленд сказала то же самое. Противостояние королевства и Церкви длилось много лет, и теперь оно стремительно вступало в следующий этап. И вызвал это не кто иной, как он сам.
— Полагаю, мне придётся принять это, нет?
— Именно. Любой мост со слабым замыкающим камнем рухнет, - она была права. — Ещё... — орлица, небесная охотница, сверкнула глазом. — Если ты не сможешь надёжно определить свою позицию, другие могут легко использовать тебя. Ты можешь стать либо моим другом, либо моим врагом. Последнее было бы проблемой.
— Ты враг! Я ни за что не буду твоим другом! — прокричала Миюри и показала язык.
Шарон лишь по-птичьи наклонила голову.
— Это правда, моё положение довольно неловкое. Однако я слышал о положении города... королевства. Госпожа Шарон, ты тоже можешь стать либо другом, либо врагом.
Он смолк и пристально посмотрел в её глаза, замкнувшие собой дорогу к её душе.
Шарон, заместитель главы гильдии сборщиков налогов, действовавшей от имени королевства, представляла одну из трёх сил, решавших судьбу города.
— Тебе известно, что твой сбор налогов может искоренить саму жизнь в королевстве?
По сути, в этом заключался главный смысл сказанного ему Хайленд.
Церковь знала, что сильна числом, и пыталась разжечь пламя контратаки. Если Коул останется в стороне, особенно сейчас, все богатства церквей королевства перейдут в руки сборщиков налогов. Война станет более вероятной, и с этим представлялось, что наследник Клевенд, поддерживавший Шарон и сборщиков налогов, надеялся на именно такую возможность. Используя права на сбор налогов, чтобы загнать Церковь в угол и вынудить её начать войну, он вызовет в королевстве беспорядок, которым воспользуется для узурпации трона...
В бесчисленных историях о победе нижестоящих именно беспорядки становились лучшей для них возможностью проявить себя. Даже человек, занимавшийся немудрёной работой в отдалённой купальне, мог однажды получить звание Предрассветного кардинала.
Однако если война действительно разразится, и все иностранные торговцы прекратят торговать, небывалая трагедия постигнет народ королевства Уинфилд. Не говоря уже о том страшном зрелище, что принесёт гражданская война. Знала ли Шарон, в какое хитросплетение она влезла? Или, может, она полностью осознавала, что делает, как сказала Хайленд.
— Я молюсь о мире для людей так же, как и молюсь об исправлении зла в Церкви.
И ещё Коул хотел помочь Хайленд, которую знал лично. Если наследник Клевенд поднимет мятеж и вызовет гражданскую войну, принцессе пришлось бы сражаться против части своего народа ради защиты своей страны. Тогда, для того маловероятного развития событий, при котором она проиграет, история предельно ясно показала, что случается с падшими лидерами.
— Ты сказала, что хочешь моей помощи и репутации, но моя помощь нужна лишь для сбора налогов в пренебрежение нужд королевства?
Коул мог быть беспомощным в разных вопросах, но был вправе гордиться своими убеждениями и доверять им. Он высказал своё Шарон громко и ясно, та напыжилась, словно принимая вызов, и спросила:
— Ты думаешь, всё, что мы хотим, это деньги?
Сборщики налогов добиваются разрешений на взыскание налогов, собирают налоги собственными силами и получают свою прибыль. Но услышав её вопрос, он замер, ему пришло в голову, что, возможно, мысль Хайленд ошибочна. Сборщики могли и не быть авангардом замысла наследника Клевенда, преднамеренно толкавшего Церковь на путь войны. Определившись с этим, можно было выяснить, были ли они с Шарон друзьями или врагами.
— Ты думаешь, мы бы собрались вместе ради одних денег? Мы хотим чего-то ещё.
Шарон широко распростёрла крылья и несколько раз взмахнула ими, напоминая потягивающуюся кошку. Помолчав, она сказала то, чего он никогда бы не предсказал.
— Мы жаждем мести.
— Мести?..
Это показалось слишком неожиданным, но он вспомнил, что Шарон не человек, и смог представить всё, что у неё могло быть в прошлом. Хотя и тут видел основания для сомнений.
— Если вы ненавидите Церковь... я могу подумать о нескольких причинах. Но должно ли это означать, что все сборщики налогов, которых я видел в гавани, тоже не люди?
Миюри о таком сразу поставила бы его в известность, поэтому Шарон с досадой прищурилась.
— В этом случае мы вместо сбора налогов просто напали бы на Церковь, но ты ошибся. Я единственный не-человек. Мы все собрались вместе, потому что одинаково ненавидим Церковь. Люди или нет, но лучшая причина собрать вместе таких бродяг, как мы, — это общая ненависть.
Объяснение Шарон лишь усложняло проблему. Коул не мог понять, что за ненависть объединяла Шарон и других сборщиков налогов. Но он сразу ощутил всю её глубину. Почувствовал острую, жгучую ярость её слов, глаза же её при этом оставались спокойными.
Миюри переступила, изготавливаясь к нападению, возможно, под впечатлением гнетущей решимости Шарон. Сборщица налогов не действовала импульсивно. Вот почему это была не ярость, а ненависть.
— Конечно, я знаю, какой войны ты боишься. Похоже, мы могли бы в итоге стать той искрой, что её вызовет. Но у нас нет никакого желания ослаблять нашу хватку в сборе налогов. Мы делаем это ради мести Церкви — не ради денег и не ради какого-то наследника, что поддерживает нас в каком-нибудь заговоре. Так вышло, что мы избрали своим инструментом право на сбор налогов. Мы взялись за эти права просто потому, что у нас не нашлось других путей.
Овца Иления тоже использовала разрешение на сбор налогов как инструмент.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
